Двухголовая химера

– Стой, – скомандовал я, когда не осталось сил терпеть ломоту в ногах. – Надо передохнуть.

– Что, не хватает силёнок? – спросил гном, сбрасывая с плеч мешок.

Рэн быстро намораживал над нашими головами купол, подперев его четырьмя колоннами.

– Пока хватает. Но если я буду выжимать из себя всё до капли, восстанавливать силы придётся дольше.

– Так-то оно так, – протянул копатель. – Но нам бы проскочить побыстрее. Чтобы, знаешь, не помереть под обвалом.

– Прижми задницу уже, – отмахнулся я и зажёг люмик. – Я знаю, что делаю.

В тоннеле оказалось намного теплее, чем на поверхности – воздух нагревался от моего заклинания, а покрытый ледяной коркой снег не давал теплу уходить. Правда, от этого же становилось душновато.

Я оглянулся, прикидывая, сколько мы прошли. Выходило, что чуть больше версты. Неплохо, конечно, но кто знает, сколько ещё идти? Силы-то не бесконечные…

– Рэн, у тебя как с силами?

– Хватает пока. Я придумал как экономить.

Я покивал, глядя на его работу. Действительно, он не промораживал всю поверхность «стен» и «потолка», а лишь создавал ледяные арки, соединяя их между собой перемычками. Экономично и эффективно.

На отдых ушло около двух часов. Чтобы восстановиться быстрее, я попытался медитировать, но ничего не вышло. Медитировать в духоте и темноте, когда ноги насквозь промокли, оказалось мне не по силам. Это бесило. Почему? Потому что гном был прав. Каждая секунда – точно монетка, утекающая в карман смерти. Нужно успеть как можно больше, пока эта шулерша не обобрала нас до нитки.

Поэтому я не стал дожидаться, пока силы восстановятся полностью, а поднял остальных и продолжил прокладывать путь наружу.

Во второй заход я плюнул на всё и начал передвигаться на четвереньках. Промочил не только сапоги, но и штаны, зато стало удобнее. Дважды мы упирались в скалу. Один раз спустились в яму, из которой потом еле выбрались. Но свод тоннеля, к счастью, не рухнул ни разу.

На следующем привале мои спутники легли спать, а мне всё же удалось погрузиться в медитацию – у меня и выхода особого не было, силы-то почти кончились. На краю сознания крутилась смутная мысль, непонятная, тревожная: из-за неё я никак не мог до конца расслабиться. Казалось, это холод уже проник в самую мою голову и парализовал там каждый нерв.

Но оказалось, что лучше так, чем совсем без медитации.

*      *      *

– Эн! Эн, твою мать! Очнись! – шёпотом вопил Кир, тормоша меня за плечо.

Я никак не мог понять, чего же он от меня хочет, ведь я просил не беспокоить.

– М?

– Да выйди ты из своего транса и послушай, чёрт тебя дери! Слышишь?!

Пришлось прислушаться, хотя такой уж необходимости в этом не было. Вибрация от приглушённого низкого гула ощущалась кожей.

Остатки спокойствия и безмятежности слетели с меня в один миг.

Рэн уже замораживал весь снег, до которого мог дотянуться. Я вскочил и принялся ему помогать, совершенно забыв, что так резко после медитации нагружаться нельзя.

– Да остановитесь вы! Нас же раздавит этими ледышками! – так же шёпотом прокричал гном.

Его глаза были круглее, чем у совы.

Дрожь земли усилилась.

– Прямо на нас катится, – скрипнул зубами копатель.

Мы с Рэном испуганно переглянулись. Гул перерастал в грохот.

– Что будем делать? – подал голос пуэри.

– Молиться!

Рука гнома судорожно стискивала рукоять топорика. Вряд ли он осознавал, что делает. Все трое напряжённо смотрели на потолок тоннеля.

– Сколько над нами снега?

– Сажени две, не меньше. И сейчас ещё прибавится!

Грохотало всё громче. Мы ждали удара, но не знали, чего от него ждать. Поэтому, когда лавина всё-таки обрушилась на толщу снега, мы сначала дружно припали к земле, а потом уже поняли, что свод выдержал. Ледяная корка только покрылась паутиной трещинок, которая, впрочем, разрасталась.

– Если обвалится… – начал гном, но громкий хруст прервал его; это под снег ушла та секция тоннеля, из которой мы пришли и больше не укрепляли.

Мы с Рэном снова бросились укреплять стены и потолок, жертвуя при этом свободным пространством, которого осталось не так уж много. Воздух с поверхности больше не поступал. Грохот стихал, словно отдаляясь, продолжал трещать лёд, а я подумал: ну сколько ещё? Сколько раз я ещё попаду в такую западню? Мои игры со смертью слишком уж затянулись. Всё выживаю и выживаю, а не живу. Это уже какая-то рутина, а не выживание…

Заклинание, которое я пропускал через сапфировый виртулит, вдруг сорвалось. Я просто выдохся – напрочь, досуха. Если сразу после медитации начать расходовать энергию, она закончится намного быстрее, чем обычно, а я так увлёкся выживанием, что забыл об этом. Продолжать означало убить себя.

Тогда я почти ползком метнулся к завалу, который перекрыл нам путь назад. Осмотрел, ощупал – не пробиться.

Рэн ещё какое-то время укреплял стены и тоже иссяк. Мы остались в ледяной тюрьме, в тоннеле длиной в шесть саженей, без магии и, соответственно, без света. Оставалось только слушать, как стихает вдали шум лавины.

И снова пришла мысль: как же надоело. Всё время изо всех сил, всё время где-то между жизнью и смертью. Неужели я больше ни на что не годен? Разве нет во всём этом огромном мире тихого уголка для меня, где не придётся рвать жилы, чтобы протянуть ещё денёк? Наверное, стоит поискать. Только найду Лину. Только выберусь сначала из этой снежной могилы…

– Всё, закончилось, – прохрипел гном. – Не сидите как два болвана! Если не хотите задохнуться, пробивайте путь наверх. Воздуха у нас на пару часов, не больше.

Никто и не пошевелился.

– Это единственный выход, – согласился я, обдумав его предложение. – Я выжат. Сейчас только дыхание переведу…

– Если пробьём лёд, может быть обвал, – возразил Рэн.

– Ты глухой, что ли? – вздохнул Кир. – У нас воздуха нет!

Он поднялся и прошаркал куда-то в сторону. Несколько секунд мы слышали его сопение, а потом раздалось осторожное постукивание по льду.

– Долби под углом к поверхности, – посоветовал пуэри.

– Слушай, гениальный старатель, – ехидно отозвался Кир, – не мог бы ты свет своей мудрости превратить в свет более прозаичный? Если бы я хоть шиш видел, смог бы последовать твоему совету!

– Не могу, – понуро ответил охотник. – Могу только искры высекать. Огнивом.

– Хоть что-то, – вздохнул гном. – Давай, ползи сюда.

Рэн переместился поближе к Киру и для пробы пару раз ударил кресалам о кремень.

– Ни черта не видно, – резюмировал гном.

– Нужно разжечь огонь. А у нас ни трута, ни дров.

– К тому же с огнём воздух выгорит быстрее. Если не успеем – задохнёмся.

– Короче, теоретики! Я рублю или нет?

Повисла тишина. Никто не хотел полагаться на удачу – слишком уж она была переменчива с нами. В итоге заговорил Рэн:

– У нас есть жезл и деревянная посуда. В качестве трута я могу использовать мех с плаща. У нас будет немного света, но прорубаться придётся быстро.

Ледяная тюрьма снова заполнилась молчанием.

– Давайте уже попытаемся, – сказал Кир. – Всё равно времени у нас нет.

Пуэри достал деревянные ложки и отобрал у меня импровизированный жезл, с которого я снял виртулит. Пока он маялся с огнём, я подполз поближе, приготовившись выгребать руками снег. О том, что этот снег может просто не поместиться в нашем ледяном карцере, я старался не думать.

Едва на конце иссохшей деревяшки затеплился огонёк, Кир спросил нас:

– Готовы? – и, дождавшись решительных кивков, с размаху всадил топор в лёд.

*      *      *

– У-у-ух, ну и приключеньице! – выдохнул гном, едва вытянул Рэна из сугроба.

Мы втроём ничком лежали на недавно сошедшей лавине и радовались солнцу, встающему где-то за восточными пиками. Никого даже не беспокоил холод и промокшая одежда, потому что даже отсюда вдали виднелась погружённая в утреннюю мглу равнина. Всех нас интересовала только она.

– Это Куивиен? – спросил я непонятно зачем. Эта равнина просто не могла быть ничем иным.

Рэн тяжело дышал – он дольше всех пробыл под снегом, когда сугроб всё-таки обрушился на нас в самом конце. Кир оглядел цепь гор, с которых мы уже начали спускаться, идя под снегом.

– Да. Если точнее – Чёрные Топи. Некромант был прав.

– Надеюсь, не во всём, – пробормотал пуэри, но мне было так лень думать, что я даже не обратил на него внимания.

– Сначала были горы, – вздохнул я, – теперь болота.

– А обойти их нельзя?

– Не один месяц будем обходить, – проворчал Кир. – Хотя и по ним идти, не зная троп, тоже так себе затея.

– С этим как раз я могу помочь, – сказал Рэн.

Мы с Киром синхронно посмотрели на него.

– Изучал выживание в разных местностях, – пояснил охотник. – Как раз вместо уроков по чародейскому ремеслу. Хотя в мои времена здесь никаких болот не было, я умею находить дорогу в топях.

– Вот и славно, – пробубнил гном и откинулся на спину, закрыв глаза.

Я вглядывался в горизонт и думал: Лина ведь сейчас где-то там. Если отбросить мои предположения, основанные на сплошных догадках, она может быть где угодно. И всё же меня так и тянуло вперёд, словно магнитом. Как будто часть меня точно знала, куда идти.

Она тянула меня всё дальше и дальше, через болота, через расстояния и само время, к моменту, в котором… С этим я пока не до конца разобрался. Только чувствовал, что должен двигаться, и тогда обязательно к чему-нибудь приду. Это чувство было новым, но приятным. Словно у меня появилась цель – далёкая и неопределённая, но с ней переносить бесконечное выживание стало легче.

И хорошо. Потому что там, под лавиной, мне уже начинало казаться, что силы мои на исходе.

Глава XIII. Бесконечная агония

Гэтсон Бардо сидел в приёмной архимага и обильно потел. Он то и дело косился на дверь, в которую ему предстояло войти, и руки его сами собой крепче стискивали посох. Отполированное дерево уже скользило от влаги, так что Волшебник, сам того не замечая, вытирал ладони о парадный красный балахон.

С самого утра он не находил себе места. Его бесило всё: недостаточно расторопный служка, слишком тёплое вино за обедом, узоры на драпировках в приёмной и вот эта секретарша, которая бесконечно полирует ногти, с утра до вечера, изо дня в день – ими уже можно бумагу резать, наверное! Девица не обращала на Гэтсона ровным счётом никакого внимания, словно того вообще не существовало. Действительно, чего ей волноваться, она ведь сидит по ту сторону стола…

Бардо многое бы отдал, чтобы не встречаться с её начальством. В прошлый раз, примерно полгода назад, архимаг прилюдно сломал ноги двум чародеям, завалившим важные переговоры. Ещё рассказывали, что он запустил огнешаром в магичку, которая перебила его в разговоре. Еле выжила бедняжка. А уж про то, как нынешний глава Меритари разбирался с бунтовщиками, и вспоминать страшно. Вот уж кому не стоит на зуб попадать…

Но вот ведь беда – по архимагу невозможно было определить, когда у него плохое настроение. Он даже наказывал с совершенно невозмутимым лицом.

Гэтсона вызвали на ковёр, и он знал за что. Чего он не знал, так это как архимаг отреагирует на его отчёт. Выйдет ли Бардо из этой двери, или его вынесут? Неопределённость буквально сводила чародея с ума.

Секретарша вдруг подняла голову, внимая беззвучному приказу, и тут же пропела нежным голоском:

– Гэтсон Бардо! Господин Фельедер ждёт вас!

От такой нежности желудок Волшебника подкатил к горлу. Отчаянно пытаясь унять дрожь в руках, Бардо поднялся и направился к двери. Прежде чем повернуть ручку, он на всякий случай помянул всех богов, которых знал, и попросил ниспослать ему удачи. Или хотя бы сил пережить этот день.

Архимаг стоял к нему спиной и смотрел в окно. В кабинете царил полумрак; из-за тёмного дерева мебели и чёрных стен комната казалась ещё мрачнее, несмотря даже на яркие осветительные искры, дрейфующие под потолком.

Он так и не занял кабинет предыдущего архимага, подумал Гэтсон. Остался в своём. Зато полностью поменял планировку этажа, сделав из старого кабинета свою приёмную. А ведь Литесса была его наставницей…

– Пока меня не было, вы умудрились пустить все дела на самотёк, – сказал архимаг, ни к кому конкретно не обращаясь. – Неужели нужно постоянно прибегать к насилию, чтобы чародеи ордена сохраняли стимул думать и шевелиться?

У него был глухой сипловатый голос, словно глава красного ордена всё время болел. И говорил он соответствующе: тихо, спокойно, будто бы устало. Многие обманывались этой видимостью спокойствия, но сейчас Гэтсон явственно ощутил, насколько плохи его дела, и судорожно сглотнул.

Ничего хорошего такое вступление не предвещало.

– Я думал, на тебя можно положиться, Гэтсон, ты ведь не задумываясь встал на мою сторону, – Архимаг повернулся к нему лицом и сел в кресло.

Высокий лоб, маленький нос и неровные, невротически искривлённые губы. Тёмные с проседью волосы до плеч. Глубоко посаженные глаза неопределённого цвета. Даже улыбаясь, Вернон Фельедер оставался отталкивающим человеком. А улыбался он крайне редко.

Гэтсон молчал. Ждал разрешения говорить.

– Я слушаю твои объяснения, Бардо, – безразличие в голосе Архимага достигло угрожающих масштабов.

Волшебник вздрогнул. У него, конечно, был заготовлен отчёт, но слова отчего-то застревали в горле. Хотелось сразу начать со своих заслуг, но для этого сначала требовалось объяснить провал. От страха Гэтсон впал в ступор. Он разевал рот, как рыба, и оставался так же нем.

– Начнём с твоего поручения, – сверкнул глазами верховный маг, теряя терпение. – Повтори формулировку.

– Установить связь с агентом в Тиртене. Собрать информацию о поставщике. Проследить за выполнением сделки.

– А теперь излагай что случилось. Кратко.

Волшебник перевёл дух.

– Я выехал из Башни одиннадцатого апреля…

– Кратко, – оборвал его архимаг.

– … двадцать девятого мая я прибыл на пограничную заставу на дороге между Катунгом и Тиртеном. Четыре… нет, пять дней ожидал Жеверра, в соответствии с инструкцией. Помимо меня в городке находились ещё три адепта, которых я не знал лично. Второго июня после полудня я вышел на очередную проверку и случайно наткнулся на пару беженцев – женщину и парня, пересекающих заставу. Мне они показались подозрительными. Я на всякий случай осмотрел их через Эфир и опознал в них двух не орденских чародеев. Один был около девятой ступени, вторая около второй. Должно быть, ученица. Слепок ауры чародея совпал со слепком, снятым в Квисленде.

Архимаг прожигал Волшебника взглядом исподлобья. Этот взгляд мешал думать и заставлял ещё сильнее потеть. Чтобы не сбиться с мысли, Гэтсон докладывал, глядя в окно.

– Я незамедлительно поднял тревогу. Завязалась драка. Я собирался взять их живьём и применил «Огненный Нир», но ренегат… ему удалось каким-то образом связать моё заклинание. Я такого прежде не видел. Он не мог больше колдовать, но и мне не давал. Я понадеялся на солдат и остальных меритаритов, но эти кретины… – Гэтсон запнулся. – Ренегат дрался как демон. Он в одиночку уложил десяток солдат. Два адепта погибли, не успев включиться в потасовку. Тупицы…

Архимаг не выдержал и рывком поднялся с кресла.

– Легко называть тупицами мертвецов, – он говорил, словно вколачивал гвозди в гроб Гэтсона. – Это не они упустили ренегатов, Бардо. Ты упустил. Ты единственный был выше ренегата по ступеням. Те пареньки в любом случае не справились бы с учеником квислендского изгоя, не тот уровень. Но ты-то Волшебник! У тебя одиннадцатая ступень, Бардо! Так кто из вас тупица?

На секунду лицо Фельедера исказила гримаса злобы, но она тут же исчезла, уступив место обычной холодной невозмутимости. Только взгляд его по-прежнему обжигал.

– Не люблю неудачников, – архимаг вздохнул. – Говори, Бардо. Говори, а то мне начинает казаться, что я в тебе ошибся. Пока что от тебя больше вреда, чем пользы.

После этих слов Гэтсон понял, что хуже уже всё равно не будет, и выпалил:

– Я попытался задержать его магией крови. Но в ответ он применил её же. Судя по всему, этот отступник – опытный некромант, потому что его заклинание получило очень мощную подпитку. Настолько сильную, что на какой-то миг его сила превысила мою.

Выговорив это, Гэтсон даже прикрыл глаза. Магия крови лежала под одним из запретов, за нарушение которых даже не судили толком. При достаточных доказательствах сразу отправляли на костёр.

Однако архимаг медлил с ответом, словно задумавшись.

– Любопытно, – наконец сказал он. – Где оставшийся в живых адепт?

– Простите?

– Ты говорил о трёх адептах. Двое убиты, где третий?

– Он не участвовал в схватке и во всей этой суматохе вовсе пропал. Больше его никто не видел.

– Найти, – бросил верховный маг. – Если я буду доступен, приведёте ко мне. Если нет – допросить и сжечь. Есть ещё что сказать?

От волнения Волшебник забылся и затараторил:

– Мы выслали погоню сразу же, как справились с огнём. Их следы пропали на тракте. Следующим утром прибыл Жеверр. Я передал ему все необходимые полномочия и снабдил деталями миссии, а сам бросился на поиски сбежавшего ренегата. Я привлекал все доступные силы…

– Иными словами ты отправил Жеверра выполнять своё поручение, а сам, в поисках славы и вознаграждения, сломя голову помчался за учеником квислендского изгоя. Как там его, Энормис? Ты понимаешь, что это двойной провал, Бардо?

Волшебник понял, что висит на волоске, а потому торопился рассказать историю до конца.

– Несколько дней не было никаких подвижек, но вскоре я наткнулся на этого парня, Мацхи. Адепт-новичок, сидел на посту у врат Кантахара. Его почти полностью лишили Дара. Остались жалкие крохи. Однако я сумел нащупать след, который соединял Мацхи с тем, кто его чуть не очистил. След был слабый, в Эфире его не найти, если не искать специально…

– Я понял, не хвались. Ты сумел взять эфирный след. Это и вправду впечатляет, но пока недостаточно, чтобы тебя реабилитировать.

– След привёл нас сначала в Кантахар, а потом и к Небесному Пику. Наш соглядатай сообщил, что странная парочка людей наняла известного копателя, Кира Рыжего, и ушла на Глубины. Это точно были наши ренегаты. Никто не знает, зачем им это понадобилось.

– И туда-то ты решил не лезть, – архимаг снова опустился в кресло. – Трезвое решение. Дальше.

– Вы как всегда правы, господин. Я решил подождать и взять их тёпленькими, когда вернутся. Мы ждали больше месяца. Потом след показал, что они возвращаются, но уже другим путём. Девятого августа мы взяли их на поверхности и отправили в Башню. Ни Энормиса, ни гнома с ними не было. Судя по тому, что нам удалось узнать у одной из пленниц, они разделились, и совершенно неясно, где ренегат может быть. Возможно, мёртв.

– Секретность соблюдена?

– Да, господин, – поспешно кивнул Волшебник. – Все свидетели устранены. Среди пленных…

– Я знаю, Бардо, мне уже доложили. Чуть позже я сам наведаюсь к ним в каземат, – архимаг потёр лоб. – Что ж, тебе повезло, что Жеверр справился с твоим поручением, и Орден получил всё, что требовалось. И всё же я разочарован. Твои амбиции тебя погубят, так и знай. Мой тебе совет – впредь следуй инструкциям более чётко. Потому что если ты ещё раз так облажаешься, я спущу с тебя шкуру. Буквально. А теперь пошёл вон.

Гэтсон, не веря своему счастью, тут же шагнул к выходу. Уже стоя в проёме, он вспомнил о правилах приличия, повернулся и дёргано поклонился. Дверь закрылась за Волшебником с тихим щелчком.

Архимаг устало вздохнул ему вслед и прикрыл глаза.

«Этот лизоблюд никогда не достигнет высот, – подумал Вернон. – У него отсутствует хребет. Всё, на что его хватит – быть преданным псом с цепкой пастью».

Конечно, ученик Дисса не по зубам таким, как Бардо. Это точно он, больше некому. Только со знаниями легендарного квислендского изгоя можно провернуть фокус с блокировкой заклятия. А то, что этому Энормису удалось с помощью магии крови порвать связки многократно сильнейшего плетения, говорит вовсе не о таланте некроманта. Это говорит о том, что у него очень сильная кровь. Ох, неспроста это всё…

– Вернон.

В распахнувшихся глазах архимага на мгновение полыхнула злость – кто посмел так нагло вторгаться в его кабинет? Но при виде гостя взгляд Вернона снова потух. То есть стал цепким и колючим, как всегда.

Возле одного из стеллажей стоял человек в тёмно-серой рубахе, того же цвета штанах и мягких остроносых туфлях, которых просто не носили в Нирионе. Одежда сидела на госте как влитая, странным образом подчёркивая его заурядную внешность: средний рост, короткие светлые волосы и незапоминающееся, будто затёртое лицо. Мимо него было бы очень легко пройти, не заметив, на улице – если бы он ходил по улице.

Гость, засунув руки в карманы, оглядывал кабинет Вернона. Он держался свободно, но не по-хозяйски, отстранённо, но не задумчиво. Это было обычное его состояние. Архимагу он вообще иногда напоминал каменную статую.

– Удачная цветовая схема, – наконец сказал гость. – Вполне в твоём духе.

О безразличие этого голоса можно было уши отморозить.

– Очень ценю твоё одобрение, – процедил архимаг.

Гость повернулся к нему лицом, и глава Меритари непроизвольно вздрогнул. Должен был уже привыкнуть к этому взгляду, но всё равно, каждый раз как в первый раз…

– Огрызаться – так весело, – сказал пришелец. – Продолжай.

В глазах этого человека не было зрачков, только белые радужки с чёрными прожилками. Их взгляд всегда был пустым – не то как у слепца, не то как у пресловутой статуи. Сперва архимагу казалось, что это не глаза даже, а подделка, как полированные мраморные шарики, которые вставляют в пустые глазницы ослеплённых. Но потом он однажды увидел, как эти буркалы наливаются кровью. Жуткое зрелище. Отвратительное. Даже для Вернона.

Именно поэтому архимаг послушно замолчал. Он боялся, и нисколько себя в этом не упрекал. Людей с такими глазами можно и нужно бояться. Это правильно и хорошо для здоровья. И дело, конечно, вовсе не в цвете.

– Я дал тебе власть над Орденом не из щедрости, – сказал после паузы гость. – Это не подарок. Это заём, который ты должен отработать. Когда-нибудь ты, возможно, сможешь говорить со мной на равных, если выслужишься перед хозяином. Когда-нибудь очень нескоро. А сейчас ты всего лишь инструмент, Вернон. Знай своё место.

– Я – полезный инструмент, – архимаг криво улыбнулся. – Ты сам это говорил.

Пришелец пожал плечами.

– Так я же сказал – продолжай. Посмотрим, чем это закончится.

Архимаг поджал губы.

– Так я и думал, – хмыкнул гость. – Вообще-то я здесь по делу. Поэтому если ты закончил кривляться, давай поговорим о по-настоящему важном.

– О чём например?

В кабинете воцарилось молчание. Пришелец стоял лицом к окну, заложив руки за спину, и смотрел, как всегда, в пустоту. Он будто бы не услышал вопрос Вернона, но и сам не продолжал разговор. Словно на какое-то время этого человека не стало в комнате – даром, что тело его осталось здесь. Архимага эта привычка всегда доводила до белого каления, но нарушать раздумья пришельца он не смел.

– Слышал, наша милая Леди объявилась, – изрёк гость, вдоволь намолчавшись.

Вернон презрительно усмехнулся.

– Да. Она в моём каземате.

– Я подозревал, что она не погибла при нашей прошлой встрече. У таких старых ведьм, как она, всегда есть план отхода.

– Ничего. У меня есть пара мыслей на её счёт.

– Убьёшь?

– Для начала постараюсь извлечь пользу из живой.

Гость посмотрел на архимага – как на стеклянного.

– Убей её, Вернон. Она – враг. Мне она не угрожает, но тебя она в порошок сотрёт. Не будь дураком.

– Ты преувеличиваешь.

– Нет, не преувеличиваю. Не забывай, она сильнее тебя. Не совершай ошибку, не недооценивай женщину в гневе.

– Сначала она кое-что мне расскажет, – упрямо ответил архимаг. – Ты знаешь, что я умею держать ситуацию под контролем.

Пришелец помолчал.

– До сей поры ты неплохо себя показывал, – согласился он. – Но если ты потеряешь контроль, я не приду тебе на помощь. Так и знай, – он снова отвернулся к окну. – Как продвигается поиск эссенций?

– Продвигается. Скоро добуду третью.

– Посвящал в кого-нибудь в наше дело?

– Нет. Не было необходимости. Даже совет Ордена не в курсе.

– Хорошо. Чем меньше трупов, тем проще сохранить нашу миссию в секрете. Я так понимаю, новая эссенция тоже уже извлечена?

– Да.

– Если найдёшь протоэлементаля, дай знать. Всё равно самому тебе с ним не справиться.

Пришелец подумал и добавил:

– Всему твоему Ордену не справиться.

– Всенепременно, – отозвался Вернон через паузу.

Этот человек неспешно прошествовал к двери, но вдруг остановился, а ещё через мгновение он уже снова стоял лицом к лицу с Верноном – просто исчез в одном месте и возник в другом. Архимаг, с трудом сдержав проклятие, невольно вжался в кресло.