Ставка на любовь

Теперь улыбнулась я.

– Как говорит моя тётка, многоуважаемый массир, в голодный год люди последним куском хлеба друг с другом делились, а уж мужчиной поделиться со страждущей – сам бог велел.

Отец Хонж громко закашлялся и, выпучив глаза, подал сигнал мадам Оли. Та подхватила ошарашенного жениха под локоть и буквально оттащила к тумбе, приборматывая:

– Свечку возьмите в правую руку, массир дарг. А левой за лик держитесь. Дайте массиру лик в руки. И рушник постелите им под ноги! Софи, ты тоже держи со своей стороны икону. Продолжайте, отец!

Меня поставили рядом с женихом, сунув в правую руку икону, а в левую зажженную свечу.

– Назовите свои имена, данные вам при рождении.

– Джеймс Лэгмэн Ллойд, – проговорил мой будущий муж, шумно сопя и бросая на меня взгляд, полный невысказанных сомнений.

– Софи Эстерхаун, – вторила ему я. Не сдаваться же первой?

– Чудно! Будем считать, что обряд обручения состоялся по всем правилам. Тем более свидетелей на сеновале было более чем достаточно, – тихо молвил отец Хонж, после чего улыбнулся нам и запел молитву на древнем языке. В это время мне на голову и плечи кто-то накинул шерстяную шаль. Только хотела поблагодарить за заботу, как услышала тихое:

– Хоть грудь прикрыла ей, а то совсем срам в таком виде венчаться.

Жених посмотрел мне в глаза, на шаль и снова в глаза. Ухмыльнулся и встал поудобнее. Похоже, он передумал передумывать! Еще миг, и Джеймс прикрыл глаза, точно дремать собрался, как я это обычно на воскресных молитвах делала. А я нервно сглотнула и вновь почувствовала непреодолимое желание бежать. Что-то неправильное было в этой свадьбе, в моем поступке, в согласии жениха… Да, я всегда славилась упрямством и желанием своевольничать, но чтобы вот так? Это впервые. Что же мы делаем? Покосилась на Ллойда, тот голову набок склонил. Точно спит! Собралась было возмутиться, но не успела.

– Является ли ваше желание стать мужем и женой добровольным? – выдернул меня из вялых размышлений о будущем отец Хонж.

И снова, в тысячный раз, по спине холодок. А после необъяснимая уверенность в себе и в том, что делаю, заставляет идти до конца.

– Да, – как можно безразличней пожала плечами и с надеждой уставилась на жениха.

Хоть бы он одумался!

– Да, – почесав подбородок, буркнул Ллойд. Зевнув, еще и вздохнул. – Пожалуй.

– Есть ли некие препятствия, что не могут позволить мне совершить обряд венчания над этими людьми?

Кто-то позади всхрапнул. Леди Оли чихнула. Ятски пожелала ей умолкнуть и не мешать церемонии.

– Прекрасно! Решили, кто станет поручителями этого союза?

Рядом со мной нарисовалась мадам Ферт. К жениху подошел Борк. Они взяли в руки венцы, поданные мальчиком-помощником, и подняли их над нашими головами. Отец Хонж снова запел. Его голос убаюкивал, отдаваясь эхом под сводами церкви и в моей душе.

Или это мой беззвучный вой разносился в голове?

– Не просто ритуал, но обряд, несущий огромное значение и дающий силу, благодаря которой супруги сохранят свой союз даже в водовороте самых трудных испытаний… – слышала я, чувствуя, как начинаю дрожать, но не от холода.

Нервно взглянув на мадам Оли, почувствовала, как остатки спокойствия улетучиваются, а страх перед будущим зарождается, становясь крепче с каждым мигом. Да, я никогда не была истовой прихожанкой, но это не отменяло наличия веры. И, дав сегодня клятву, я не смогу ее нарушить. Никогда.

– Знаете ли вы слова клятвы, дети мои? – словно услышав мои мысли, спросил отец Хонж. – Помните ли их? Принимаете ли эти слова, как свои? Да или нет?

“Высший не даст добро на неугодный ему союз”, – пронеслось в голове, и стало легче. Правда же, не даст!

– Да, – в один голос ответили мы с Ллойдом, тут же переглянувшись. Он выглядел задумчиво-отстраненным. Я тоже уверенностью не отличалась.

– Наденьте на брачующихся венки, – огласил церковь отец Хонж.

Поверх шали опустилось нечто колючее.

– Как венки? – непонимающе моргнул Ллойд. – Мы ведь клятвы не произнесли.

– Я немного упростил ритуал, дети мои! – радостно оповестил отец Хонж. – Ночь берет свое, и все мы устали. Но не волнуйтесь, силы от этого он не утратит. Во веки веков. Объявляю вас мужем и женой! Да будет ваш союз благословенен!

– Как? – совсем обалдела я. – Разве можно ускорять все эти… эти…

– Основные правила ритуала соблюдены, – отмахнулся отец Хонж. – И брачный рисунок на ваших запястьях – тому подтверждение! Союз одобрен! Но кольцо вы все равно жене отдайте, массир Ллойд. Оно теперь по праву принадлежит Софи.

Глава 2

как Джеймс, наконец, протрезвел

В тот момент, когда отец Хонж во всеуслышание разрешил поцеловать нареченную (а по факту обреченную), что-то произошло. Руки обожгло, и я дернулся от боли. Тогда-то магический хмель неожиданным образом выветрился из моего замутненного сознания. Пить три дня, мешая эль с ромом и настойками от боли, – не самая лучшая идея. Особенно для мага. Особенно если ни с того, ни с сего решаешь усилить эффект заклинанием. Но до появления брачного рисунка на запястье меня это ни капли не тревожило.

Пока не женился на случайной девице, едва не отдавшейся Марку Винчерту на сеновале.

– Массир, – обратился ко мне местный работяга, – колечко-то жене отдайте.

– Что? – Резко обернувшись, взглянул на говорившего. Тот отшатнулся и спрятался за бледную светловолосую девицу с огромными перепуганными глазами. За мою жену, собственно.

Туман окончательно ушел из головы, и мысли медленно, очень медленно стали приходить в порядок, раскладывая по полочкам события произошедшего.

Взгляд метнулся к ней. К той, с кем предстояло коротать остаток жизни. Очень короткой жизни, надеюсь. Первым потоком пришло облегчение. Не страшная. Конечно, не в моем вкусе, но и уродиной не назвать. Чуть выше среднего роста, стройная, пышногрудая, с маленьким, чуть вздернутым носиком и пухлыми губами. Остальное, в принципе, неважно. Пока будем в столице, мама ее переоденет, подберет прическу, манерам кое-каким обучит, если это вообще возможно. Может быть, даже разок на прогулку выведет, людям показать. Если успеет.

Возможно, даже до нее слухи дойдут… Впрочем, уже неважно.

В свете новых событий, случившихся в жизни совсем недавно, вообще важного не осталось. Поэтому я и топил сознание в настойках, отягощая их магическим эффектом.

– Как тебя зовут? – спросил у девицы, слушая свой осипший голос будто со стороны. Простудился, видимо.

– Софи, – неуверенно ответила она. Сомневалась, что правильно собственное имя знает или что замужем будет хорошо?

– Джеймс, – кивнув, вынул кольцо из кармана жилета и, не глядя, сунул ей в руки. – Ну, будем знакомы, дорогая. Наденешь сама.

Отец Хонж нервно кашлянул из-за тумбы.

– А всё ли с вами в порядке, сын мой? – уточнил он, видимо запоздало разглядев, что со мной что-то не так.

– Более чем, – успокоил его я, растирая лицо ладонями, стараясь прогнать из головы остаток спасительного дурмана.

– Сомнительно.

– Раньше сомневаться надо было, – ответил, тряхнув головой. – Ну, раз уж вы нас повенчали, как положено, то и документы подпишите. Чтоб все по закону.

С этими словами сунул отцу Хонжу мятое “письмо счастья”, хранившееся сложенным как попало во внутреннем кармане жилета.

Женушка заинтересованно вытянула шею, но разглядеть ничего не успела. Побледневший батюшка схватил письмо, поднес к свече и, пробежав глазами по буквам, слегка задержался на королевской печати. Громко сглотнув, приписал под моим именем имя супруги, шепнул что-то. Новая надпись засветилась красным, вспыхнула на миг и снова стала обычной, ничем не выделяясь на общем фоне.

Теперь в королевской канцелярии узнают, что массир Джеймс Лэгмэн Ллойд женился и распоряжаться его судьбой стоит более осторожно. При последней мысли я поджал губы, осознавая, что немного улучшил свои условия этой скоропостижной свадьбой. А вот девушку ждёт большой сюрприз.

– Что там?! – гневно спросила она, не выдержав.

– Софи, – заблеял отец Хонж, возвращая мне письмо слегка дрожащей рукой, – твой супруг… он…

– Я – лекарь, – вмешался, не желая тратить время на истерики. – Потомственный маг. Дипломированный. Был лучшим на своем потоке.

Самое интересное умолчал, с любопытством глядя в огромные глаза новоявленной женушки. Она, как и думал, не поняла подвоха. Хотя знает ведь, что на западе война и идут официальные сборы всего населения страны. Что уж говорить про медиков? Нас отправляют на фронт в первую очередь…

– А что за бумага-то? – продолжила допытываться раздраженно.

– Уведомление, – пролепетал отец Хонж, пряча глаза. – Мы сообщили в главную канцелярию Ривинхейма о свершении важного события в жизни массира Ллойда. О вашем бракосочетании.

Софи всё еще не понимала, что именно ей недоговаривают, и ждала продолжения разговора.

– Это ведь хорошо, что лекарь? – подбодрила она нас.

– Замечательно! – радостно оскалился я.

– Т-так вышло, – аккуратно заключил Хонж. – И, как говорится, совет да любовь! Пора бы и по домам разойтись – ночь на дворе.

Ещё минуту назад он наверняка считал, будто совершил благое дело: выдал местную бедовую девицу за богатого идиота. Обхитрил дарга! Только вот бумага, в которой черным по белому было написано распоряжение короля о призыве на службу, вернула отца Хонда с небес на грешную землю. Я – лекарь. Лучший из выпускников своего года. Но кто же знал, что честолюбие сыграет со мной столь злую шутку?

Не успели мы отпраздновать окончание университета, как грянула война. Для обывателей столицы и близлежащих городов это слово пока мало значило, но западные земли уже обагрились первой кровью. Призыв на службу был внезапен. Нет, не так. Он шокировал. Он разрушил мою жизнь.

И, словно издеваясь, канцлер Моери сообщил мне, вручая уведомление, заверенное подписью Его Величества, что призывают лишь лучших. Да, бессрочно. Ибо мы все должны служить Родине, ведь дар наш обязывает… Много к чему обязывает. Но лекарям, окончившим учебу в последние три года, дана поблажка: они не будут служить на передовых позициях! А уж если успели обзавестись семьей, то жены обязаны ехать с ними, чтобы разделить все тяготы, как и положено.

И вот последний пункт добил меня окончательно.

Я выходил из канцелярии раздавленным, но не потерявшим надежды. Моя ненаглядная Элиза ждала в парке вместе со своей компаньонкой. Стоило увидеть её, как решил, что дела мои не так плохи: вместе мы преодолеем всё! Только вот она так не думала.

Выслушав меня, Элиза изменилась в лице, словно бы повзрослев на несколько лет разом: прежде невинный взгляд стал пристальным и холодным, манящие губы цвета спелой вишни капризно искривились, исчез с щек мягкий румянец…

– Хотите забрать меня на войну, Джеймс? – с новыми стальными нотками в голосе спросила моя возлюбленная. – В нищету и голод? По-вашему, там мне место?

– Элиза! – я не говорил, а молил её всем своим видом. – Никто не отправит нас на передовую! Мы будем жить где-то поодаль, и ваша жизнь не так уж изменится. Я сделаю всё…

– Ах, оставьте! – Она отступила и жестом позвала отошедшую к озеру компаньонку: – Марта! Куда ты запропастилась! Неужели я должна напоминать тебе о правилах хорошего тона? Незамужняя мисси наедине с массиром Ллойдом. Пристойно ли это?

– Я же, так вы же…– залепетала ничего не понимающая дама, беспомощно глядя то на меня, то на хозяйку. – Ваш жених…

– Да! – прервала ее Элиза. – В этом ты права, в обществе многие считают, что мы с Джеймсом вот-вот поженимся. Однако в свете новых обстоятельств…

Она стрельнула глазами в мою сторону и, набрав побольше воздуха в лёгкие, громко выдохнула, одновременно стягивая с руки, одетой в белую перчатку, кольцо. То самое, что приняла от меня тремя месяцами раньше.

– Я больше не могу носить это. И с вашей стороны было бесчестным дарить его мне. Боже, что теперь будут говорить люди?

Тогда я ещё не понимал, не верил в то, что происходило. Но она уже всё решила. Моя Элиза…

– Джеймс, только не нужно так на меня смотреть. Вы ведь понимаете, что мне нужно всё обдумать? Поговорить с отцом, да и просто прийти в себя. Вы ошеломили меня.

– Я понимаю! И дам вам столько времени, сколько потребуется! Оставьте кольцо…

– Нет! – Она едва не швырнула его мне в руки. Словно украшение внезапно стало проклятым и могло причинить ей вред одним нахождением в ее руках с тонкими длинными пальчиками. – Заберите. И до скорой встречи. Холодает, правда, Марта?

– Так и есть, мисси, – закивала ее компаньонка, пряча от меня взгляд. – Не стоит вам мёрзнуть с вашей-то чувствительностью к погодным условиям.

– Ты права, как всегда, – отозвалась Элиза и, уже отворачиваясь, попрощалась со мной, произнеся всего три слова: – До свидания, массир.

Не Джеймс. Больше она ни разу не назвала меня по имени. А спустя неделю я узнал, что отец отправил Элизу отдыхать на горячие источники, ведь она очень переживала из-за вынужденного разрыва помолвки.

– Господин Ллойд, – новоявленная супруга с силой дернула манжету моего рукава, – с вами точно всё в порядке?

С трудом возвращаясь из воспоминаний, я сконцентрировал взгляд на милой светловолосой девице, собирая в кучу мысли, так и норовившие разбежаться в стороны. Итак, еще вчера я хотел погибнуть, а сегодня женился! Прелесть какая…

– Дорогая… – с пафосом начал я и тут же осекся, позабыв имя той, с кем надлежало жить до самой кончины. Благо война быстро расставит всё на свои места, глядишь, и мучиться ей долго не придется.

– Софи, – заботливо подсказал отец Хонж, проскальзывая мимо вместе с переносной тумбой.

– Угу, – потерев лоб, задумчиво взглянул на недовольный прищур девицы и забыл, о чем хотел сказать. Из груди вырвался печальный вздох. Взял супругу за руку и слегка покрутил тыльную сторону ладошки, посмотрел на отблеск камешка в обручальном кольце. Красиво. Нахмурившись, припомнил ту, кому украшение предназначалось. Элиза…

Кто-то закашлялся, и я вздрогнул.

– Что ж, думаю, мы поладим, – проговорил тихо, все еще удерживая в своей руке длинные тонкие пальцы.

– Простите, дети мои, но церковь нужно запереть, – уже от двери окликнул нас отец Хонж. – Ещё раз поздравляю!

Я сжал зубы покрепче, кивнул.

Последние свечи были погашены мальчишками, и Софи, забрав свою руку из моей, блеснула глазами в темноте, как кошка. Я мотнул головой, присмотрелся, но она уже отвернулась. Подняв руку, споро перекрестился, решив заканчивать с утоплением горя в крепких напитках, и последовал за женой, чувствуя при этом жуткую жажду и, совсем немного, вину.

– Ну, будьте благословенны, дети, – напоследок сказал отец Хонж, после чего засеменил в сторону старых, но крепких домов. За ним последовала притихшая, постоянно зевающая толпа горожан, навязавших нам с Софи Эстерхаун сей скоропалительный брак.

Я стоял, глядя на несколько десяток удаляющихся спин, и никак не мог понять, что все произошедшее этой ночью – реальность.

– Вот так ночь, – тихо проговорила моя супруга.

Обернувшись, посмотрел на девицу. Она стояла, обняв себя за плечи, и тряслась всем телом, даже зубы иногда клацали, я слышал их стук.

Устало вздохнув, я стащил с себя пиджак, передал ей и сообщил:

– Уже завтра мне, а теперь и тебе, надлежит отправляться в Ривенхейм. Можно было бы отправиться прямо сейчас, раз нас ничто не держит, но вряд ли мы найдем извозчика в этот час. Да и отдохнуть перед дорогой не помешает, я не спал, кажется, целую вечность.

– Что же вы делали? – пролепетала Софи удивленно.

– Пил.

– Пил? – повторила она, щурясь. Еще несколько минут женушка рассматривала меня так, словно только что впервые увидела, затем запахнула мой пиджак поплотнее и заговорила громче, с яростными нотками в голосе: – Вы сказали “Пил”?! И сегодня?!

– Сегодня тоже, но не спиртное. Это был напиток несколько иного свойства… А что тебя смущает?

– Вы серьезно?!

– Абсолютно.

– Вы женились на мне, будучи в дурмане! – выпалила Софи и тут же перепуганно заозиралась, прикрыв ладошкой рот.

Я засмеялся.

– Поздно переживать по этому поводу, – шепнул ей доверительно. – Боги одобрили наш союз, а значит, их все устроило.

– Но это неправильно, – топнула ногой Софи, – вы не должны были вести меня к алтарю в таком виде!

– Я вообще ничего не должен был! Ни тебе, ни всем тем идиотам, что потащили нас в храм, – ответил зло. – Но так уж вышло, что на жизнь мне плевать, а афера подобного рода даже веселит. Только будет ли весело тебе? Вот вопрос, с которым стоит сегодня засыпать, милая девушка!

Хотел сказать еще кое-что: про ее аморальное поведение, про недостойные планы в отношении благородного массира, про супружество, которое совсем не обещает стать сказкой… Только взгляд уперся в ее губы. Синеватые от холода.

Нахмурившись, решил отложить назидательную речь до лучших времен, и даже злость улетучилась сама собой.

– Идем к тебе в дом! – примирительно выдал я. – Соберешь вещи, напишешь письмо с объяснениями матери и уложишь меня в постель. Да не трясись ты так! Тебя в постели не жду. А вот от бутылки рома или эля не откажусь.

– Мы такого в доме не держим! А трясет меня от холода, а не от возможной близости с вами! Чему быть – того не миновать, и я от своих обязательств не отказываюсь! – Задрав подбородок, Софи ринулась прочь. Гордая и непреклонная.

А я только головой покачал, глядя, как она нервно комкает в пальчиках лацканы моего пиджака. Острый язык новоявленной супруги – ужасный недостаток, и с ним нужно будет что-то делать, иначе мы и до фронта не дотянем. Вернее, не дотяну я. Придется погибнуть на дуэли, отстаивая честь этой… Поморщившись, решил не искать определения.

Успокаивало то, что брачные рисунки не появились бы на наших руках, не будь Софи невинной и непорочной девицей. Хотя это и стало для меня полной неожиданностью. Вспомнить хотя бы, как кто-то из горожан крутил ее чулок, найденный на сеновале… Воплощение непорочности, угу.

Как же меня угораздило ввязаться во все это?! Да, переборщил с дурманом, желая облегчить душевные муки…

Но дело сделано, и мы теперь женаты. Пусть так.

Дом семьи Эстерхаун находился на отшибе и оказался добротным снаружи и уютным внутри, что стало, пожалуй, первым приятным исключением за ночь. Мягкая мебель была обита дорогим сукном, тяжелые гардины подобраны со знанием дела, полы и стены отделаны качественно и явно недавно обновлялись.

– А у вас неплохо, – похвалил я жену, оглядываясь по сторонам и одновременно снимая сапоги. – И на магическую защиту не поскупились. Я почувствовал охранку.

– Видно, прогадали! – огрызнулась Софи. – Она чужаков без приглашения пропускать не должна.

Я пристально посмотрел на нее и объяснил, как неразумному ребенку:

– Мы теперь не чужие. – Подавляя рвущееся наружу раздражение и продвигаясь следом за супругой в гостиную, добавил: – Больше скажу: по закону именно я теперь глава нашей маленькой семьи, дорогая. Так что не забывайся.

Софи поморщилась, но героически промолчала, хотя очередная колкость явно уже болталась на ее длинном языке.

И на том спасибо.

– Ну так что, напоишь меня чем-то горячительным? Или мне голодным спать идти? – Туман и вязкость насовсем ушли из головы, отчего на освободившееся место лезла всякая дрянь. Невольно думалось о том, как явлюсь с женой в имение, как “обрадуются” мать с отцом, как быстро пролетит отведенное для сборов на войну время… И ещё перед глазами замаячил образ Элизы. Воспоминания о ней все еще причиняли боль. Хотелось не то напиться, не то выплеснуть на кого-то накопившуюся злость.

А рядом была только Софи.

– Налью! – донеслось из соседней комнаты. – Присаживайтесь, супруг дорогой. Сейчас принесу вам… погорячее.

– Так бы сразу. – Благосклонно кивнув, я упал на мягкий диван и, откинув голову, прикрыл глаза. Желание было лишь одно: отсрочить еще немного день, когда придётся вновь становиться ответственным и серьезным массиром, старшим сыном и наследником Дэниела Ллойда, лекарем на службе Его Величества. Тогда же нужно будет задуматься над своим поведением, найти оправдание поступкам и искать способы решения многочисленных проблем, от которых я позорно бежал на донышко бутылки.

– А вот и я, – слишком радостно сообщила Софи, появляясь в дверях с подносом. – Не спите ещё?

И голос такой нежный, елейный. Я, если и начал дремать, проснулся окончательно, сразу перебирая в голове все варианты того, что она могла подлить в заветную бутылку. От настойки для расстройства желудка до яда. Проверив магический резерв, уселся поудобней и замер в ожидании. Да так и обалдел, разглядывая содержимое подноса, бережно поставленного на столик передо мной.

– Что это? – спросил, хмурясь.

– Иван-чай. Горяченький, – мило улыбнулась супруга. – Я и себе налила. Тоже, знаете ли, замерзла.

Сказав последние слова, она присела рядом, взяла одну из чашек и, жмурясь, отпила едва ли не треть кружки. При этом Софи умудрялась ухмыляться и щурить глаза, словно кошка, сумевшая сделать мелкую пакость хозяину.

– Я просил не чай, – вздохнув, все-таки озвучил то, что она так жаждала услышать.

– Нет? – Её глаза озорно блеснули, с легкостью выдавая своенравие девицы. – А что же тогда?

– Ром.

– Но я ведь говорила, мы подобного не держим. Как жаль, что вам не нравится чай. Я очень старалась вам угодить!

Разглядывая довольную Софи, я вдруг задумался, сколько ей лет. Совсем еще молодая… Глупая. Я и сам был далеко не стар, но жизнь в столице приучила к гораздо более злым шуткам. А ведь этой дурочке предстояло еще и на людях появиться. Вместе со мной.

Застонав в голос, прикрыл рукой глаза.

Хмель ушел из организма, бросив меня на произвол судьбы. И теперь, судя по всему, случая забыться снова мне не представится минимум до утра. Да и тогда придется отказаться от загулов – пришло время возвращаться в Ривенхейм. И ехать придется не одному.

Вздохнув, посмотрел на Софи, словно бы ненароком проводя рукой над своей чашкой с чаем. Ничего – ни яда, ни другой, более безобидной пакости. Значит, она и правда так радовалась мелкой шалости, а не большой подлости. Баловство, да и только.

Нахмурившись, я вдруг осознал, что не знаю о супруге ровным счетом ничего. Помню, Марк упоминал её, ругался, что никак не затащит в койку. Но теперь знаю, что ломалась она лишь для того, чтобы отдаться ему в нужное время. Ещё отец Хонж что-то говорил. Ах да, отличная ученица. Она ещё взгляд прятала. Выходит, и это, скорее всего, ложь. Кто-то из толпы кричал, что воспитывает Софи лишь мать. И что мать её нагуляла. Вот и все знания. Прекрасные рекомендации для девицы, ничего не скажешь.

– Вам нехорошо, господин Ллойд? Вы побледнели…

Я обернулся. У молодой супруги был взволнованный вид.

– Это меня счастьем накрыло, – проговорил в ответ, делая глоток чая и перекатывая его на языке. Успокоительная настойка. Вот что она добавила в чашку. Причем неслабая доза – усну крепко, до самого утра. Значит, решила усыпить меня? Что ж, пожалуй, на это я пойду с удовольствием.

Супруга жадно смотрела, как я пью чай, с огромным трудом пряча торжественную улыбку. Но уголки ее губ то и дело подрагивали.

Привыкнуть к новому статусу не получалось, а происходящее казалось дурным сном. В самом деле, разве мог дарг моего положения жениться вот так? Попасть в сети провинциальной авантюристки… Люди меня просто засмеют.

Да что там, я бы и сам умер от смеха, расскажи кто про такого идиота.

Что вообще меня заставило проснуться и покинуть номер? Не иначе как нечистая дернула выйти проветрить пропитанные хмелем мозги.

Взглянув на чересчур счастливую Софи, решил тоже сделать ей сюрприз – ответный привет, так сказать. Чуть дернув рукой, пролил немного чая на брюки.

– Как неловко вышло! – сокрушаясь, покачал головой и попросил у девушки: – Подай мне салфетку, будь добра?

Она поставила свою чашку и отошла к большому деревянному сундуку. Мне хватило этого времени, чтобы прочитать маленькое заклинание над ее напитком.

Софи вернулась, протянув мне чистое кухонное полотенце. Кивнув, я принялся промокать пятно на брюках и, дождавшись, пока она сделает пару глотков, заговорил:

– Где твоя мать? – спросил у девицы, лишь бы отвлечься от самоедства.

Она ответила не сразу.

Вернув чашку на поднос, поднялась и отошла на несколько шагов, после чего, сцепив руки в замок, наконец сообщила:

– Уехала по делам. У неё своя лавка с тканями. Да и шьет иногда на заказ. Повезла товар на продажу.

– Сама уехала? А отец? – я помнил слова толпы о том, что отца нет, но решил выяснить, чем и с кем жила новоиспеченная женушка. Тем более заклинание правды уже начало действовать, и теперь ее наверняка распирало от желания рассказать о себе все.