Летопись заблудшего демона. Ликорис

Мы не ждали нападения без предупреждения, но были готовы. Потому с оставшимися в живых мы разделились, что бы не привлекать лишнего внимания и пошли искать новые места для жизни. Мне повезло. Так я считал тогда. Семья мясника без проблем приняла в свои ряды мальчика, не боящегося крови и умеющего разделывать туши.

Я ел вдоволь, спал в теплом хлеве вместе со свиньями. Так прошло несколько лет. Я почти забыл ту жизнь, что была до. Пока не произошло то, что изменило всё.

К моим хозяевам приехали именитые гости на постой. Жадные, охочие до развлечений, они не нашли ничего лучше, чем устроить охоту на территории. Хозяева выпустили свиней в загон. И вот эти твари, вооружившись тупыми ножами, гоняли свиней в загоне, раня животных невпопад, причиняя адские муки, а не убивая по правилам. Я наблюдал за этими зверствами из сарая.

Этим же вечером утомлённые гости решили отведать свежего мяса. Я вызвался проводить одного из них, что бы тот самолично выбрал мясо к столу. Мы зашли в хлев.

Я знал, куда нужно бить.

Человек очнулся, подвешенный на крючьях за лодыжки, раздетый, головой вниз.

Свиньи и люди кричат одинаково.

Он умолял, он сулил любые блага своим лживым языком. Потому первое, что я сделал, это отрезал его. Вопли не стали тише, но хотя бы не отвлекали.

У меня был острый нож, потому надрезы на теле он почти не почувствовал. На помощь пришла соль. Крупная, морская. Я засыпал её щедро, в каждый надрез, аккуратно промакивая тряпочкой кровь, что бы соль не вымывалась. Я думал, он вырвет из потолка крюк в попытках вырваться из своего тела. Цепи звенели, услаждая слух, даря разнообразие от криков.

И тут, как назло, за своим задерживающимся приятелем пришёл второй. Он не успел поднять тревогу, как сам очутился рядом на другом комплекте крючьев. Благо в сарае мясника их много. Хватит на всех.

С этого я принялся снимать пласт сала. Жирного, капающего на каменный пол соком. Его безумные глаза невероятно бесили. С чавкающим звуком мои пальцы погрузились в глазницу, порвав тонкие соединения. Затем в другую. Он слишком быстро потерял сознание.

Скот. Тупой скот, считающий себя вершиной эволюции.

Я понял, что заигрался и могут прийти другие. Потому я решил, что скотине нужна скотская смерть. Перерезал основные артерии, дав крови покинуть тело. Затем распорол брюхо, поймав готовые вывалиться внутренности. Разломал соединительные хрящи рёбер и вынул требуху, начисто промыв её вместилище. Мясо не должно тухнуть.

Я тщательно вымыл руки и покинул дом, приютивший меня. Спокойно, не спеша, но и не оглядываясь. Меня искали, суля за мою голову немалые деньги, обозвав Зверем. Забыв только об одном- звери не убивают ради развлечения. Потому я и ушёл человеком. И убиваю людей с наслаждением только в человеческом обличьи.

Я помню. Я помню всех, кто молил о пощаде. В твоих же глазах я не видел страха смерти. Тебя я не трону.

Глава 4 часть 4 странный чай

Я всегда гордился своей внешностью. Благородная медь тела, длинные усы, мускулистые ноги. При этом я довольно компактен и могу просочится в любую щель. Я вёл обычный образ жизни, совершенно ничем не примечательный. Добывал еду, носил её в семью. Но мне всегда хотелось больше, чем вести рутинное существование. Но законы обязывали.

А я всегда мечтал о подвиге. Таком, о котором можно было бы поведать всем последующим поколениям. И вот, этот час пробил.

Случился пожар. Казалось бы трагедия, вынудившая покинуть родные края, но не для меня. Для меня это был шанс показать себя. Доказать, что я не такой как все. Что я способен покорить целый мир!

Конечно огнём ранило многих. Кто остался без ноги, кто просто с ожогами. Я же лишился своих великолепных усов, которые так лелеял. Зато теперь я точно знаю, что я избранный!

Я собрал вокруг себя уцелевших и раскрыл им мой план по завоеванию новых земель. Где мы сможем жить так, как нам хочется, а не зависеть от подачек судьбы и не прятаться от угнетателей. Моё предложение восприняли единогласно и мы двинулись в путь.

Дорога была долгой и утомительной. Многие пали от лап хищников, но остальные дружной колонной держали строй. Я возглавлял отряд.

И вот я понял, что мы достигли цели! Огромный, просто невероятных размеров простор предстал моим глазам! И такие великолепные поля, где можно выращивать урожай. Вот люблю я трухлявые пенёчки, что поделать. Но на них замечательно растут грибы. Простите, отвлёкся.

И в центре этого райского простора возвышался огромный дом! Многоэтажный, с замечательными смотровыми площадками, укреплённый и надёжный. Зачем строить с нуля, если можно просто захватить готовое. И вот у меня созрел план.

Сначала я отправил на разведку одного раненого, что бы тот узнал о положении вещей. Ну ходы там всякие потайные, слабые места. Я наблюдал за всем с пригорка, тщательно маскируясь. К сожалению разведчик не вернулся. Жаль, хороший был парень. Но война без потерь не бывает. Что ж, значит будем прорываться так.

– В атаку!

Ровной цепью мы пошли в окружение. Вражеские воины не дремали, то тут, то там нанося непоправимый урон нашим и без того ослабленным рядам. Но мы упорно шли вперёд, наваливаясь по несколько на одного. Но их было больше. Мы терпели поражение, то откатываясь, то вновь штурмуя неприступную крепость. Эх, нам бы такое умение боя. Или такого руководителя.

Друзья, простите, что подвёл. И вместо нового места жизни мы получили лишь новое место упокоения.

Муравейник успокаивался. Рабочие муравьи заделывали бреши в местах разрушений. Муравьи воины тащили в кладовые поверженных тараканов на корм личинкам.

Оборотень первый пришёл в себя от развернувшейся перед глазами баталии. Костёр прогорел до еле тлеющих углей. Поставил пустой глиняный сосуд на землю, вытер испарину.

– Ну что, отпускает потихоньку? – Хель участливо смотрел в проясняющиеся глаза девушки.

– Круто ты нашаманила. Мы три часа наблюдали захват тараканами муравейника. Нэа, запомни на всякий случай – не все травы нашего мира имеют одинаковые свойства с травами твоего мира. Хороший конечно чай вышел. Рецептик запомнила?

Хель задумчиво жевал травинку.

– Нэа, скажи, что заставило тебя встать на мою защиту?

– Во первых ты был слаб и беззащитен, а во вторых ты мой друг. – ответила девушка.

– Да мы ж с тобой знакомы то всего ничего, а уже друг?

– Тогда могу задать встречный вопрос. Что сподвигло тебя спасти меня от вурдалаков?

– Ну, ты не путай. Ты мой заказчик. Нет заказчика, нет платы. Я обещался тебя провести до места. И соответственно так или иначе я за тебя отвечаю.

– Ой ли?

– Ага.

– Хорошо, пусть будет так.– усмехнулась девушка. – Я же считаю тебя другом всё равно. Ты можешь отрицать это сколько угодно, но просто ради незнакомцев не будут рисковать своей жизнью.

– Тогда скажи мне, что для тебя дружба?

– Это всегда пожалуйста. – Нэа уселась поудобнее и начала. – Дружба для меня зарождается спонтанно. Изначально я считаю каждого человека другом, пока он не докажет своими поступками, что не достоин этого. Друг – это тот человек, который выслушает, поддержит, первым прилетит на помощь, даже если просьба звучит не явно. С другом можно не общаться длительное время, но увидев его вновь, ты понимаешь, что тебя по прежнему ждут. И по прежнему встретят. И если слишком много произошло за то время, пока вы не общались, неловких пауз не возникнет, потому что вы близки по духу. С приятелями можно поддерживать беседу, не вдаваясь в подробности. С другом же всегда окунаешься в разговор с головой.

– Эм, как всё сложно. Ну ладно. А всё же, что должен сделать человек, что бы перестать быть твоим другом?

– Предать. Вернее первый раз я сочту за досадную ошибку, мало ли, всякое в жизни бывает. Возможно прощу и второй раз, но уже буду более осторожна в словах и действиях относительно этого человека. А дальше я просто молча уйду. Навсегда и без объяснений. Предательство может быть разным – разговоры за спиной, повлекшие негативное отношение, зависть, обман. Нет, не та зависть, что двигает на улучшение себя и желание жить так же. А другая – чёрная, необъяснимая, злая. Толкающая на пакости.

– Скажи, а ты теряла друзей таким образом?

– Да, к моей радости всего лишь однажды. Но это было очень больно. Я не хотела верить в то, что близкий мне человек способен на подобное. Потому простила раз, два, три. Но одно событие поставило точку в отношениях. Мой друг покусился на последнее, что у меня было. И оказался застигнут с поличным.

Я не хотела это осознавать, верить, принять. Но внутри меня что то перегорело, щелкнуло. Я не устраивала истерик, а лишь сказала, что бы этот человек исчез из моей жизни навсегда. И нет, я не простила. До сих пор не простила. И не прощу никогда. Пусть мироздание твердит о карме, обязующей настигнуть, но в моей душе осталось чёрное пятно.

– И ты не мстила?

– Нет, месть это удел слабых. Этот человек знает о своём проступке так же, как и я. И пусть просто живёт с этим.

– А ты злая. Нет бы морду набила да в навозе изваляла. А то всего лишь отпустила с немым укором в глазах.

– Именно потому и отпустила.– вздохнула девушка и посмотрела оборотню прямо в глаза. – Надеюсь, ты меня не предашь?

От вовремя оказанной помощи оборотень уже к вечеру почувствовал себя лучше.

–Знаешь, блаженная, твоё мини это конечно услада для взгляда, но надо всё же тебе одежонку по приличнее добыть. Смешно смотреть на тебя. Сиди тут. А я чего ни будь прикуплю, заодно дорогу узнаю. – и оборотень растворился в зарослях.

Хель вернулся затемно, освещая себе путь фонарём, а в другой руке держа небольшой свёрток.

– Ты это, не думай, я потом с тебя всё вычту. Переодевайся. – и кинул девушке узелок.

Нэа без лишних слов развернула одежду. Свободного кроя штаны, туника и накидка. И мягкие ботиночки. Удивительным оказалось то, что всё пришлось абсолютно в пору.

– Спасибо, Хель. Это ты так долго, потому что жертву подходящих размеров для ограбления выбирал? – не смогла удержаться от небольшой колкости девушка, завязывая узелок накидки на груди.

– Ага, а сначала пытал, где можно раздобыть лодку. – осклабился оборотень тьме. – Потому как по воде мы значительно сократим путь. Пошли, и так почти день потерян.

Хель уверенно шёл сквозь заросли, освещая путь фонарём. Запах водоёма уже настойчиво лез в нос. И вот деревья расступились, открыв пологий склон, ведущий к воде. Мерно покачивалась привязанная к коряге лодка.

Девушка винила себя за своё ядовитое замечание. Ведь оборотень совершил почти невозможное – каким то чудом угадал размер одежды, нашёл лодку, да подплыл на ней в удобное место так, что от места стоянки оказалось идти всего ничего.

– Хель…

– Погоди, сейчас от берега отойдём и поговорим. – деловито распорядился оборотень, оглядываясь назад. – Прыгай, пока за нами никто не увязался.

Деревья нависали над головой плотным куполом. Девушка легко забралась в лодку, Хель быстро развязал хитрый узел и толкнул лодку вперёд, запрыгивая на ходу. Фосфоресцирующие огоньки глаз провожали сбежавшую добычу.

Стоило выйти из тихой заводи, как течение само понесло лодку на середину. Нэа охнула от открывающейся картины.

Они плыли по звёздам! Неспешное течение почти не давало волн, потому небо отражалось почти без искажений. На пронзительно чёрной глубине бесконечности тут и там сияли тысячи созвездий. Маленькие и большие звёзды едва заметно мерцали, словно подмигивая. Причудливым цветным узором стелился млечный путь, создавая звёздную дорогу. И только двое в лодке, со своей маленькой звездой фонаря, разбавляли тишину величественной вселенной редкими всплесками от вёсел.

Нэа от восторга забывала дышать, на её лице светилось неподдельное искреннее счастье. Хель хотел было что то сказать, но невольно залюбовался такими красочными эмоциями, что слова подколов застряли в горле. Так и плыли они, в звенящей тишине, отражаясь в глубинах чёрной воды. А небо мерцало переливами цвета.

Нэа могла коснуться звезды, лишь вытянув руку за борт. Звёзды были мокрые, и разбегались при прикосновении. Но разве это имело значение, когда ты можешь потрогать небо? Разбить пальцем млечный путь, заставить колыхаться звезды?

Хель смотрел на сияющую от счастья девушку, пытающуюся зачерпнуть звёздные отражения. Лодка неспешно скользила по водной глади. Оборотень зафиксировал вёсла, позволяя течению нести их в нужную сторону.

– Знаешь, Нэа, однажды я был так же счастлив. – мечтательным глубоким голосом сказал Хель. – Хочешь расскажу?

– Конечно! – восторженно отозвалась девушка, не переставая при этом созерцать ночное великолепие.

– Так вот. Тогда я был несомненно моложе. Жажда высказаться и явить себя миру бушевала в груди. Музыка была моей отдушиной. Я даже собрал группу, с которой мы успешно выступали. Но как обычно это бывает, у каждого нашлись свои дела и времени на музыку оставалось всё меньше. Репетиции проходили урывками, не всегда в полном составе, в удобное для каждого время. В итоге наша группа сошла на нет. Лишь я один остался с желанием продолжать начатое. С остервенением, понятным лишь молодым, я писал новую музыку, которую хоронил в своей памяти, оставаясь забытым для остальных. Но желание творить и быть услышанным оказалось сильнее депрессивных мыслей. И вот я взял свою гитару и вышел играть на улицу. Кто – то останавливался и слушал, кто – то проходил мимо. Но вот однажды милая девушка задержалась дольше обычного. Прикрыв глаза, она погрузилась в мою мелодию. Я играл для неё одну песню за другой. Когда я закончил, она сказала лишь одну фразу:

– Знаешь, твоим мелодиям не хватает слов.

Я знал, я это знал, чёрт побери. Но я совсем не вокалист. Вернее пел иногда, но не считал возможным совмещать игру и вокал. И тогда я предложил ей:

– Может тогда ты возьмёшься оживить музыку?

И она согласилась. Конечно, она не считала себя королевой вокала, но тут же попросила наиграть мелодию ещё раз. И ещё. При этом что – то торопливо писала в блокноте , держа его на коленке.

Она просто хотела петь. А я просто хотел играть.

Закончив, она показала мне стихи. Вернее, еле различимые каракули на мятом листке. Но мои глаза загорелись новой возможностью. Снова почувствовать себя в своей стихии. После недолгих переговоров и уточнения некоторых моментов я взялся за гитару и дал девушке в её трясущиеся от волнения руки ее записи.

Площадь, на которой мы находились, окутывал предзакатный мягкий свет, золотя волосы и подсвечивая импровизированную сцену. Люди всё так же шли мимо, лишь голуби стали нашими слушателями. Но нам это было совершенно не важно. Каждый исполнял свою мечту.

И вот первый аккорд огласил улицу металлическим звуком незаглушеных струн. Далее мелодия полилась более уверенно. Я вспомнил! Я вспомнил забытые переливы гитарного соло. Рука забегала по грифу, едва касаясь кончиками пальцев нужных точек.

О, эта эйфория, поглотившая меня с головой от отражения звука в груди. Это волшебное состояние, когда нет ничего, кроме тебя и гитары. Я закрыл глаза.

И вот, в мелодию вплетается неуверенный, но полный огня голос. Она звучала подобно утреннему туману. Глубоко, охватывая каждую ноту созвучностью. Её нелепые на бумаге стихи превратились в то самое дополнение, которое оттеняло общий смысл, привносило яркости произведению.

Я ликовал! Я уже не играл, я слился с инструментом воедино, где струны гитары звучали в унисон с душой. Она тоже уже не просто пела, а растворялась в мелодии. Городская улица тоже делилась своими эффектами в звучании. Шелест листвы стал нашим фоном, подковы лошадей на брусчатке – ударными. Гудки далёких паровозов были саксофоном, а натянутые провода виолончелью. Колокольчиками звенели птичьи трели.

В упоении я взметнулся прыжком вверх, распугивая голубей, что окружили наш импровизированный концерт. Взмахи крыльев отозвались во мне волнительной скрипкой.

Я приземлился, дав финальную ноту и открыл глаза лишь тогда, когда громкие рукоплескания и восторженные крики толпы дали понять, что мы уже не одни на площади. Девушка смущённо потупила взгляд. Я тоже не ожидал, что мы соберём полную площадь всего одной песней. Нашей песней слияния душ.

Девушка всё же подняла взгляд на меня. В уголках её глаз сверкали слезинки счастья. Как и в моих. Мы не знали, что нужно сказать друг другу. Да и любые слова стали бы фальшью. Потому мы просто обменялись кивками благодарности и разошлись.

Порой для счастья нужно не так много. Я вспомнил это, глядя в твои глаза. Спасибо, Нэа. Лови руками звёзды, собирай млечный путь в карманы. Заворачивай в кульки сияние планет. И дари свет. Свет своего чистого, доброго сердца. Он так нужен другим.

Глава 4 часть 5 пещера

Хель оглядывался по сторонам, ища относительно спокойное место для причала. Взяв одному ему известный курс, он пришвартовался в естественной заводи. Бросил верёвку внутрь лодки и помог девушке сойти на сушу, предложив руку.

– Хель, а ты разве не будешь её привязывать? Уплывёт же, – обратилась к оборотню девушка.

– Милая моя, пусть лучше она пригодится кому-то ещё, чем останется гнить тут.

– Но разве…– девушка прервалась на полуслове, поняв, что сказала лишнее.

Её путешествие было в один конец, да и оборотню возвращаться обратно не имело смысла. Он пойдёт дальше.

В подтверждение её мыслей Хель толкнул лодку ногой, и та послушно вышла из заводи, тут же пойманная и унесённая течением. Фонарик последний раз мелькнул во тьме, прощально подмигнув с борта.

– Хоть фонарь бы оставил, – тихо возмутилась девушка.

– Нам он не пригодится. Лишь привлечёт ненужное внимание, – заметил оборотень.

Ночное небо начали затягивать тучи. Первая капля упала Хелю за шиворот, вызвав всплеск негодования.

– Вот только этого ещё не хватало. Напомни, блаженная, какого неупокоённого я тут делаю? Мог бы себе тихо и мирно валить упырей не за спасибо, а в итоге тащусь во всеми богами забытые места. Ночью, да ещё и под дождём.

– Изумруды, Хель, изумруды. Самородные залежи кристаллов. Да и лодку ты уже отпустил.

– Хм, да, был не прав, пожалуй. Вот что не люблю, так это сырость. Но сидеть в лесу и ждать, пока закончится дождь, тоже весьма сомнительное мероприятие, – оборотень тяжело вздохнул. – Эх, опять после этой грязи сапоги чистить. Ладно, идём уже.

Продираясь сквозь непролазный бурелом, Нэа запомнила для себя несколько новых вещей – оборотень умеет витиевато нецензурно выражаться. Очень витиевато и крайне нецензурно. И ещё – лес в дождь это шанс расстаться с обувью. Выдёргивая из хляби ботинок в очередной раз, Нэа употребила одно из ёмких словечек, придав новый смысл вольной интерпретацией. Оборотень лишь сдавленно хмыкнул.

Сквозь просветы в переплетении ветвей виднелись огоньки.

– Фух, люди! – восторженно воскликнула Нэа.

– Не спеши, не всем огням следует слепо верить, – буркнул Хель.

Наконец деревья расступились, открыв взору крайне неприглядную картину.

У подножья каких-то словно изломанных и обветренных гор жалась деревушка. Такие приветливые издалека огоньки на верстовых столбах при ближайшем рассмотрении вызывали скорее ужас. Старое дерево, изъеденное жуками и вымытое дождями. Покосившиеся дощатые заборы вдоль разбитой грунтовой дороги, скорее служили ориентиром для направления, нежели были призваны что-то ограждать.

Да и не росло тут ничего, кроме каких-то скрюченных деревьев, что взметали в небо ветви, словно артритные пальцы, сведённые судорогой. Дома, когда-то явно жилые, пришли в ту степень негодности, что остов ещё цел, но трухлявое дерево рассыплется пылью от прикосновений, противно оседая в горле горчащим вкусом плесени.

Кто зажёг эти фонари, для кого, зачем? Непроизвольный озноб от жути пробрал девушку. В их сторону двигались какие-то существа. Людьми их язык назвать не повернётся. Нелепый карлик, замотанный в шарф и худощавая фигура, скорее напоминающая тень.

Девушка прижалась к Хелю, не зная, чего и ожидать. Существа же прошли мимо, не обращая на них никакого внимания.

– Кто это? – вне себя от поглотившего страха еле пролепетала Нэа.

– Это последние жители деревни. Вернее как жители. Скорее мертвяки, ещё не осознавшие, что они уже умерли. Видишь, хозяйство ведут, фонари зажигают. Это и есть то, чем я не хочу стать. Настолько погрязнуть в рутине, что даже не заметить собственной смерти. Не бойся, они не опасны. А вон там, подальше на горе, видишь? Это и есть твой Полночный город. Идём же. Нам вперёд.

Угрюмая деревушка осталась позади. Только печальные мысли не покидали голову девушки. Как много она не знала о мире. Сколько всего прошло мимо неё, пока она жила в отдалении и прекрасном неведении. Горькая правда реальности лишний раз доказывала, что однажды она не зря избрала путь слепоты.

Но сейчас, вновь обретя зрение, Нэа поняла, что вечно находиться в состоянии блаженной неги тоже не выход. Мир не изменится, если закрыть на него глаза. Может оборотень прав, и её предназначение в том, что нужно нести свет и добро? Хотя бы немного. И пусть не всем. Но расширяя круг света, рано или поздно осветятся даже самые тёмные закоулки.

Улыбнулась сама себе, но от зоркого взгляда оборотня это не осталось незамеченным.

– Что ты там скалишься, блаженная?

– Да вот, думаю, если в вашем мире свойства трав иные, может и магические свойства тоже?

– Хочешь проверить?

– А почему бы и нет? Но мне нужно место силы. Самостоятельно то я вряд ли вытяну с непривычки.

– Ну, если старый развратник-меняла не соврал с картой, то немного в стороне от прямого маршрута такое место как раз есть. А ты что, магичка?

– Нет, до мага мне далеко. Я всего лишь шаман. Из клана Ледяных Вершин. Была. Каков мой статус в этом мире кроме бесполезного балласта, я ещё не определила, – горестно сказала девушка.

– Хм, заинтриговала. Тогда может правда отклонимся с маршрута и посмотрим? – "Балласт. Она считает себя балластом. А то, что подбадривала в битве и потом выхаживала, не в счёт? Вот ведь точно блаженная. За других грудью встанет до последнего вздоха, а самой ничего не требуется. Кроме какой то ерунды непонятной."

Горные пики вздымались всё выше, закрывая собой часть небосклона. Растительности становилось всё меньше. Лишь голые камни, да мелкий известняк скрипел под ногами. Ветер завывал в голых костях скальных уступов.

Еле заметный лаз, за перекрывающими друг друга валунами. Не знаешь – пройдёшь мимо, считая стену монолитной. То ли оборотень бывал тут раньше, то ли обладал воистину цепкой памятью и пространственным мышлением, но мог по древним старым картам не только запомнить, но и уверенно вести к нужным местам.

Едва протиснувшись в узкую щель, Хель удивлённо замер на той стороне. Нэа как горная змейка скользнула следом и тоже застыла в изумлении.

Багровые всполохи озаряли обширный грот. По каменистым уступам, откуда-то сверху, неслышно текла невесомая субстанция, заполняя расщелины. Это не была лава, вода. Скорее это напоминало тяжёлый дым благовоний, что опадая на камни, разбивался воздушным облаком пурпурного оттенка. Величественная тишина не нарушалась ни звуком. Лениво струящиеся потоки магии стекали между пластами горной породы. Хруст камней из под сапог разнёсся оглушительным эхом.

– Кажется, мы пришли, – чуть просевшим голосом едва шепнул Хель. Грот же разнёс его слова как раскат грома.

Нэа обратила внимание на естественное русло, промытое в породе. Будто густой кисель колыхался в ладонях гиганта, просачиваясь сквозь пальцы. Переливы цвета от нежно розового у берегов, до пугающе бордового в середине странного течения. Цвета менялись, перетекая из одного в другой. Без всплесков, без волнений. Как густой туман заполняет низины плотным покровом, так и магическая субстанция поглощала новые потоки бархатного дыма.

Хель едва коснулся руки девушки, не осмеливаясь больше подать голос. Но она и так поняла всё без слов. Аккуратно ступая мягкими подошвами, стараясь не вызвать обвал, она спустилась по камням к странной реке. Зловещий свет окутывал хрупкую фигуру, заостряя черты лица и алыми бликами отражаясь в глазах. Девушка присела на колени и протянула руку над сияющим потоком.

Ниииито, Архазе, Шииимо, Ихшаз.

Деееро, Ульсиго, Шансе, Имлас.

Пало, Одеро, Моа, Ни, Я, Т.

Саааае, Виэло, Екассимо, Тят.

Её голос в отражении пещеры звучал набатом, впечатывая каждое слово призывом. И магический поток ожил, свивая тугие щупальца и тянулся навстречу. Оборотень затаил дыхание. Одно неверное слово, один вдох в ненужный момент, и кто знает, что может произойти.

Хель стоял недвижимым изваянием, пока странный свет обтекал руку девушки, словно ласковый кот. Нэа улыбалась этому приветствию, как давно забытому другу. Вытянув ладонь вперёд, она позволила магии впитаться. Озаряя бледные пальцы тёплым оттенком бронзы, из глубины начал подниматься сгусток, образовывая силуэт птицы.