Остров в небе: война троих

– Кружку фирменного, и окорок. – С вежливой улыбкой, смотря в изумленные глаза официантки, сделал заказ Онек и, освободив из сумки свою трубку принялся забивать ее ароматным табаком.

Нейринский табак, ценился, как и все прочие товары из тех земель, основную ценность, табак, приобретал за свои удивительные свойства, все чародеи Ану-Дарлона подтверждали факт лечебных свойств, и дурмана этих листьев. Многие, не могли себе позволить себе такой продукт в виду его дороговизны. Табак мог бы быть и дешевле, но в местах его произрастания водилось слишком много хищников, опасных даже для опытного воина или волшебника. Но верховный маг, часто любил использовать свое положение в обществе, для получения любимого дурмана. Частенько, он останавливался в своих путешествиях у караванов, и с серьезным лицом осматривая груз, приговаривал «А есть ли у вас разрешение на торговлю?» в большинстве случаев, его как водится, не оказывалось, и волшебник, расплываясь в улыбке, просил мешочек табака, за его молчание. Нет, его не грызла совесть, он прекрасно понимала, что товар так или иначе достигнет прилавков, а и без пошлин Карен-Гелл был весьма богат.

Утрамбовав табак, поплотней в свою трубку с длинным мундштуком, выполненным в виде свежесломленной и не обработанной ветви, он принялся щелкать пальцами над ним, выбивая из них, маленькие зеленоватые искры. Через пару мгновений табак принялся тлеть, и из трубки потянулась тонкая полоска ароматного дыма.

За соседним столиком сидела группа крестьян, тщательно и усердно поглощающая добротный эль, закусывая сочным мясом, чей аромат витал в воздухе. Они смеялись и рассказывали друг другу байки, анекдоты, да небылицы. Онек глубоко затянул трубку и, выпустив клубы дыма, откинулся на спинку деревянного стула, запрокинув ногу на ногу.

– Да я, с одного удара вислоухого повалю! – хвастался один из крестьян, за соседним столиком. – Вот раньше как было? Их земля, наша земля и всё! Границы четкие, правила верные. Не то шо нынче.

– Ну, дык всё началось с этого…подстилки царской. Он же, как предал свой народ и утек к этим любителям природы, так всё! Отколь нам ведомо, что он тамошним, своим дружкам, про нас рассказал.

– А ведь он из знатного роду! Жаль брата его.

– А что жалеть то?

– Ну, ты погляди, вот твой брат народ предаст, государство продаст, да к вражине на службу убежит. Ты бы как себя чуял?

– Тут-то не поспоришь…

Онек слышал разговор мужиков, и как бы ни желал вмешаться, держал себя в руках. Речь шла о нем и его брате, Кайти-Эрре. Кайти-Эрр прибывал на службе лесного царя, и был правой рукой престола. Многие жители Ану-Дарлона не понимали этого факта и считали Кайти предателем.

– Ваш эль. Окорок будет несколько позже. – Официантка, поставила перед Онеком кружку с пышной пеной, поднимавшейся над кроями.

Онек отложил трубку на край стола и, подняв тяжелую кружку, приложил ее к иссохшим губам. Ледяной напиток протек по его уставшему горлу, вновь наполняя мага приятным теплом. Крестьяне за соседним столиком все еще обсуждали политическую ситуацию. Но маг старался не слушать. Он отречено утолялся чудесным напитком, делая крупные глотки, и лишь изредка отрывался от кружки, дабы затянуться, еще не потухшей трубкой.

– Представляю этого Кайти на коленях пред ушастым. «Ваше величество, позвольте вам ноги облобызать» – Эти слова донеслись до Онека и все вокруг остановилось. Музыка перестала играть, официанта замерла с подносом в руках. Тонкая струйка эля больше не наполняла кружку. Букашка, спешившая по своим делам на столе, напоминала игрушку. Расправившая крылья птица, висела в воздухе, за окном. И пламя свеч, боялось шевельнуться.

Именно так Онек воспринимал все происходящее вокруг. В его груди разразился бушующий пожар. Боль и гнев, немыслимой волной ударили ему в голову. Его стол, с десяток минут назад отреставрированный чародеем, отлетел вперед, снося по пути неудачливых гостей кабака. Стул, на котором сидел Онек разлетелся в щепки, пол дрожал, и все свечи не могли остановить надвигающейся, от могучего волшебника, тьмы. Фигура мага стояла перед столом крестьян и сидящим за ним, казалось, что все пространство вокруг занимал он. Окружающие прижались к стенам и дрожали от страха. Юная официантка, выронившая поднос с окороком Онека, сдерживала порыв закричать, прижимая к своему рту ладони. Верховный маг расправил руки, и по его кистям побежали языки пламени, собираясь на кончиках пальцев. Тьма окружала все вокруг. Стол и стулья крестьян начали трескаться. Покрываться следами тлена и будто горя без пламени, осыпались кусками пепла.

– Да как ты смеешь!? Кайти-Эрр величайший маг человечества! И никто не смеет так выражаться о моем брате!

Голос Онека звучал у каждого присутствующего в голове, вокруг, и доносился сразу отовсюду, эхом проносясь по дрожащему кабаку, пронзая душу и разрывая ее на куски. Случайные прохожие, наблюдали, как здание кабака тряслось и покрывалось трещинами, будто землетрясение затрагивающие лишь его. Из окон бил свет, чистый и прекрасный своей белизной, но они не видели, того что было внутри.

Пламя на кончиках пальцев Онека набирало силу, и уже поднималось на добрые полметра, едва не цепляя потолок. Онек резко ударил ногой по полу, и вдавленные в свои стулья крестьяне разлетелись по разные стороны помещения, оставив один на один с озлобленным магом, своего товарища проронившего последнюю фразу.

Чародей возвышался над упавшим и испуганным мужчиной, словно скала. Казалось, он занимал все пространство вокруг. Исполин, с обезумевшим взглядом и пламенем на пальцах, вот-вот готовый обрушить весь свой гнев и разрушить до основания старый кабак.

Резким движением пальцев, Онек оживил пламя, и то окутало каждый сантиметр заведения. Пламя яростно покрывало мебель и стены. Но не трогало посетителей, не обжигало и не давало дыма. Оно было порождением самого дьявола, пугающее и проникающее в сознание, заставляющее страдать саму душу того, кому не посчастливилось увидеть этот огонь.

Все присутствующие чувствовали отчаяние и страх, один за другим, взрослые мужчины, словно дети, начинали ронять слезы. И лишь крестьянин, распластавшийся перед Онеком, слышал в своей голове голоса, шепчущие и кричащие, молящие и угрожающие, все души погруженные в отчаянье, сейчас звучали в его голове. И среди них, был самый ужасающий голос. Голос мага.

– Ты червь! Ты живешь лишь по милости моего брата! Кайти отдал всё, за свой народ! За таких, как ты!

– ОНЕК! – раздался крик, голос был знаком магу. Кричал его старый товарищ Алек-Гонч. – Остановись!

Высокий мужчина в кожаном доспехе и мечом в руках, продвигался сквозь пламя к обезумевшему волшебнику. Каждый шаг давался ему с трудом, будто тяжелые камни были прикованы к его ногам.

–Онек-Эрр, остановись! Или я буду вынужден… – на этих словах он поднял тяжелый меч над головой.

Дальнейшие события произошли столь скоротечно, что лишь единицы успели осознать все произошедшее. Онек взмахнул рукой по направлению к мужчине, что лежал перед ним, и по его руке побежали разряды молний, в это же мгновенье, воин с мечом, опустил свое оружие, прямо на шею волшебника, и разряды разлетевшись в разные стороны ударили в пол, потолок и стены, лишь парочка дотронулась до посетителей. Онек упал на колено, и резко развернувшись схватил меч рукой. Но еда он повернул голову и увидел лицо того, кто нанес удар, он осознал, что держит тяжелый и острый меч в своей ладони, по которой бежала тонкая струйка крови. Меч был безупречно заточен и не давал шанса противнику выжить, даже в самом крепком доспехе. Но воин намеренно нанес удар плоской стороной меча, лишь причинив боль, но не травмировав чародея. Лицо высокого воина не выражало эмоций, словно высеченное из камня, оно было спокойно, лишь карие глаза пристально смотрели на цель, словно хищник завидевший добычу.

– Успокойся. – Сухо, произнес воин, и в его голосе звучали отголоски стали.

Онек отпустил лезвие меча, и приклонив голову, поднял левую, не окровавленную руку ладонью вверх, над головой. По ладони потекла вода, синяя, словно море на зоре, вода капала с ладони на пол и на волшебника, разлеталась каплями. Воин убрал меч в ножны и наблюдал, как капли воды из ладони мага, залечивают раны посетителей и мгновенно тушат не обжигающий, адский огонь. Через несколько секунд, люди, будучи напуганными произошедшим, вставали на ноги и отодвигались подальше от седобородого незнакомца. А воин дождавшись момента, когда вода в ладони исчезнет, подошел ближе и, схватив за поднятую руку, помог волшебнику подняться на ноги.

Онек осмотрел потрепанный кабак, и вновь извлек из-под своей мантии мешочек с восстанавливающим порошком, на этот раз из мешочка он взял, отнюдь не маленькую шепотку, а зачерпнул полный кулак, и размахивая рукой принялся раскидывать его по всему питейному заведению. Поврежденная древесина затягивалась, люди приходили в себя от пережитого, а бедный крестьянин все также находился на полу, лишь едва отодвинувшись от мага и прижавшись спиной к стене.

Когда возмещение причиненного урона было завершено, Онек мимолетом бросил взгляд на воина и схватив свою подорожную сумку резким шагом направился к дверям кабака, за ним следом вышел и остановивший его человек.

– Онек. – окликнул его Алек-Гонч.

Волшебник остановился, и глядя прямо перед собой, в пустоту, прошептал.

– Спасибо. – И едва звук скользнул с его губ, как он продолжил отдаляться от заведения.

– Да, остановись ты уже! – догнав его за пару шагов и схватив за плечо, чуть ли не крича произнес Алек. – Что это было, великий Кафагон! Ты совсем двинулся умом?

– Нес, я не могу больше слушать всё это о своем брате. Я просто, больше, не могу. – Глаза Онека были налиты кровью и сейчас казались не голубыми, а оттенка черной ночи. Злоба переполняла его, все тело била мелкая дрожь, а в голове буйствовала ярость, которую Онек силился сдержать.

–Пойдем, присядем. – Алек-Гонч жестом руки пригласил мага к ближайшей скамейке, под уличным фонарем.

Усевшись Онек начал.

– Спасибо, что вразумил. Хотя удар мог быть и помягче.

– Помягче? Ты видел бы себя со стороны! Обезумел, словно Нейринский тигр стоял над бедолагой, а адово пламя? Зачем ты напустил его на посетителей? Выжечь души? Ты себя не контролировал, и жаль, что мне так долго пришлось пробираться из под завала мебели, что ты устроил.

– Твой меч стал еще тяжелее, с момента нашей последней встрече?

– Пожалуй, страже Карен-Гелла, теперь поставляет оружие кузницы Адорела. А их сталь… в прочем и сам знаешь. Давно ты объявился в городе?

– Прибыл в полдень. – Тихо, под нос ответил Онек и тут же встал. – Пожалуй, лучше не задерживаться. Натворил я сегодня… да столько, что и за месяц не разгрести.

– В смысле?

– Алек, еще раз, благодарю, что остановил меня. Но позволь мне побыть сейчас наедине со своими мыслями.

Городской стражник, остался сидеть под фонарем и наблюдал, как фигура Онека удаляется в темноту улиц. Маг не спешил, и несмотря на усталость, как моральную так и физическую, желание оказаться, как можно дальше отсюда, двигало его вперед. За очередным поворотом улицы, стояло невысокое здание конюшни, к нему то и направлялся волшебник погруженный в мысли самобичевания. Он вошел внутрь и быстро найдя стойло своего верного черно белого коня, нежно погладил его по сопящему во сне носу.

– Просыпайся малыш. Знаю ты бы рад был сейчас вдоволь выспаться, но нам пора. – приговаривал он.

Конь открыл глаза, и недовольно фыркнул. Через минуту, Онек закинув седло и уздечку, запрыгнул на скакуна и выскакав из конюшни направился к воротам города. Его сумка, трубка, да пара мешочков табака, все что было нужно для долгого пути к горным вершинам, к славному городу-крепости, к родине могучих воинов Адорелу.

Глава 2: Ночь

Тяжелый кузнечный молот опустился на раскаленную до красна сталь. Жар в кузне, сегодня стоял весь день, в печи ни на секунду не утихало пламя, а угля в хранилище становилось с каждым часом все меньше.

–Поддай! – крикнул кузнец, проталкивая заготовку глубже в печь.

Его подмастерье тут же надавил на меха, и пламя проснулось. Будто дыхание самого дракона, оно окутывало металл, его языки пробегали по краснеющей детали, заигрывая и маня в ряды горячих углей и красного, от жара, камня. Щипцы сдавили горячий металл. Молот вновь опустился, придавая заготовке нужную форму.

–Сарит! – потребовал кузнец.

–Да, мастер. – И юноша, подручный протянул деревянную кадушку с бело-желтым порошком.

Заготовка клинка, шипя и покрываясь пеной от расплавленного порошка, погрузилась в кадушку, и кузнец опустил щипцы на пол. Оставалось только ждать, металл должен набраться сил, как говорили древние мастера, перед очередным прогревом, и финальной ковкой, ему предстояло отлежаться в веществе, который был известен каждому кузнецу Ану-Дарлона. Его называли «сарит», порошок добывали в основном в горах, но так же он встречался и в реках, бегущих из Нейрина, на удивление исследователей, ведь в самих Нейринских землях, сарит никто так и не нашел.

После пребывания в порошке, клинок вновь раскаляли, и под тяжелыми ударами кузнечного молота, в клинок входили силы кузнечных рун. Одной из древнейших форм магии, доступной лишь истинным мастерам своего дела. Когда же клинок полностью был готов, его красное тело опускали в масло, что мгновенно загоралось и вскипало. Теперь же остывший клинок можно было точить.

На помощь в заточке, приходили разные камни, с гор и ущелий, с рек и дальних морей, пропитанные магией или просто подобранные по дороге, было не важно, ведь главную роль выполнял сам кузнец, направляя и прижимая металл, он с любовью и лаской, так неподходящей к грубым рукам, обрабатывал лезвие.

Еще несколько штрихов, и в дело вступит его товарищ из соседней мастерской, Ювелирных дел мастер, он займется украшением, изготовлением ножен уже занимался кожевник, их труд будет щедро оплачен, а изготовленное ими произведение искусства, опасное оружие пленяющее красотой и смертоносностью, будет радовать владельца и вселять страх в его врагов.

Спустя две ночи, на рассвете, клинок, еще недавно бывший простой рудой на окраине болота, после ставший металлическим бруском, и не знавший драгоценных камней, не ведавший кожаных ножен с тиснеными изображениями животных. Затем пройдя замысловатый путь, руда превратилась в умопомрачительный красоты клинок. Сейчас этот клинок лежал на бархатной подложке, окруженный серебреными гербами двух домов Карен-Гелла. Грубые руки кузнеца держали поднос и были скрыты свисающим с него бархатом, но он продолжал волноваться. Ведь он нес этот клинок по длинному коридору, по обе стороны которого выстроились люди знатных родов города, эльфийские делегаты и послы далеких северных земель, а прямо перед ним, там куда он направлялся на дрожащих ногах, был королевский трон и стоял тот, кому он вручит свое творение. Человек из дома, чье имя знал каждый мастер в Карен-Гелле, из основателя школы мастеров, и основоположника кузнечного дела, мастера, чье умение и ремесло прославилось на весь свет. «Еще несколько шагов» – думал кузнец. Собрав всю волю, и сдержав от дрожи могучие руки, он приклонил голову и протянул руки вперед к новому владельцу кинжала.

Белокурый юноша в синей мантии и жиденькой бородкой, с улыбкой на лице и страстью в голубых глазах всматривался в столь чудесный предмет, лежащий меж гербов его отца и короля.

– Сегодня – Начал король. – Я хочу наградить нашего лучшего ученика Академии! – король долго говорил поздравительную речь, то и дело отпуская слова благодарности отцу юного дарования, что он воспитал столь замечательного человека.

Позади белокурого юноши, стояла черноволосая красавица, его мать. Она обнимала своего младшего сына, и с трудом сдерживала слезы гордости за старшего отпрыска. А рядом с ней, ближе к королю стоял его отец. Гордо вздернув подбородок, он наблюдал за каждым движением своего чада и мысленно осуждал, его неподобающий вид, ведь борода в столь юном возрасте, не красила члена знатного рода.

Король закончил свою речь, и юноша с замиранием сердца коснулся холодного металла клинка. Рукоятка удобно легла в руку, и молодой человек поднял его над головой, помахивая им перед аплодирующими гостями.

– Мой король, – Повернувшись к королю, робким голосом заговорил юноша. – Ваш дар, я буду хранить вечно! И клянусь, перед Вами и всеми присутствующими, защищать от всех напастей земли Ану-Дарлона, и пусть меня бросят к «Сердцу мира» если я отрекусь от своей клятвы!

После этих слов, зал вновь разразился аплодисментами, и даже король, встав с трона, аплодировал молодому дарованию. Лишь один человек сохранял непоколебимое спокойствие, лишь один никак не реагировал на происходящее в стенах королевских башен, стоящий между своей женой и младшим сыном с одной стороны и королевской семьей с другой, отец юноши.

***

Кинжал аккуратно двигался по шкуре пойманного зайца, обнажая свежее мясо. Онек, был в пути третий день, и если бы не это ушастый кусок вкусного мяса выскочивший на опушку, вдоль дороги, лошади бы пришлось скакать еще много миль до привала. Но голод, и так удачно подвернувшаяся добыча, так и манили на отдых. Рукоятка, как и в первый день, когда Онек поднял этот кинжал, удобно лежала в руке, а узоры покрывавшие ее с годами, ни чуть не сносились, лишь пара царапин на ножнах давали понять, что кинжал был отнюдь не новым.

– Славная работа. – В очередной раз похвалив свой кинжал, Онек убрал его в ножны и спрятал за пазуху.

Дрова потрескивали, под насаженной на ветвь заячьей тушкой и приятный аромат уже витал в воздухе. Конь тоже не терял время понапрасну, и уже ощипывал густорастущую траву, что окружала место привала. Онек, по старой привычке, и отработанным до автоматизма жестом, оживил кусок земли у костра, и тот следую повелению рук мага, поднялся и принял форму небольшого, но крайне удобного, на вид, кресла. Усевшись поудобнее, Онек достал трубку и табак, мгновение спустя, потягивая ароматный дым он поворачивал зайца, чтоб тот не подгорел, и уже начал приставлять его чарующий вкус на своих губах.

Легкий и теплый ветер гулял над местом привала, шумела листва близлежащих деревьев, а небо покрывалось россыпью звезд. Ночь была светлой, луна вот-вот должна была стать полной, и Онек предаваясь приятной трапезе, смаковал момент отдыха, с столь удачно подвернувшимся ужином. Обычно ему приходилось довольствоваться хлебными лепешками, да вяленым мясом. Сейчас же на его импровизированном столе, выросшем из земли, подобно креслу, располагались яства другого рода. Свежая зайчатина была украшена местными травами. В аккурат рядом с ней, на плошке, выполненной из коры обточенной кинжалом, были ягоды, что волшебник собрал на той же опушке, где повстречал свою добычу. Эль из дорожной фляги был перелит в чашу, сделанную из листьев и скрепленную несколькими тонкими прутками, но ближе всего к волшебнику стояла, все так же сделанная из коры тарелка, наполненная сочными фруктами, купленными у повстречавшегося ему утром, каравана.

Этот импровизированный пир давал Онеку отдушину и возможность отпустить свои тяжелые мысли о судьбе Ану-Дарлона, отложить их на потом. Что он и сделал.

В его голове мерцали образы прошлого, и он вспоминал брата. Кайти-Эрр был младше Онека на четыре года и к тому моменту, когда он закончил Академию, был выше своего старшего брата, почти на пол головы. Высокий и худощавый, с длинными черными волосами, он больше походил на эльфа, не же ли на представителя родной расы. Кайти-Эрр был прилежным учеником и сильным магом, одним из лучших, по мнению самой Академии. Но его вечная привычка попадать в неприятности, по собственной глупости, слыла по всей округе города. Каждый знал, что Кайти, если не во всем, то во многом превосходил силами своего брата, но неуклюжесть и взбалмошный характер в купе с юношеской ветреной головой, не позволяли ему одержать верх и занять лидирующие позиции в совете магов.

Их детство прошло в стенах Академии, редко они видели друг друга и родителей, лишь в те редкие моменты, открытых мероприятий, да церемоний королевской семьи. Но иногда, их посылали на совместные задания, будь то изучение новых животных в дикой природе, сбор редких трав или, как их сами послушники называли, «Нейринские выходные». Во время этих «выходных», молодым юношам и девушкам, предстояло посетить Нейринский лес, изучая и записывая все, что они там увидят. Для безопасности послушников, их объединяли по парам и назначали определенный сектор исследования. Естественно сектора, назначаемые им, были уже изучены вдоль и поперек, а мастера позаботились о сохранности своих учеников. Но этот факт, вечно опускался наставниками, и рассказы будущих магов, по возвращению из Нейрина, смешили стариков. То они встретили тигра, то спасались от феникса, а некоторые рассказывали о встрече с драконами и химерами. Каждый рассказчик, старался преподнести историю о своих «Нейринских выходных», как подвиг великого чародея выжившего в неравной схватке с свирепым, диким зверем.

Онек будучи на старших курсах, и прибывая в хороших отношениях с главой Академии и королем, воспользовался своим положением в купе с родовыми привилегиями и упросил поставить его в пару с младшим братом. И вот, каждые три луны, братья Эрры отправлялись в Нейрин, за порцией новых знаний и отдыха от стен Академии.

В очередной раз, неспешно прогуливаясь по мягким травам Нейринских лугов, они вели душевную беседу, периодически перепрыгивая с темы на тему и вступая в братские споры, поочередно одерживая победу в их решении. В процессе этой беседы, они не заметили, как вышли з пределы назначенной им территории, и оказались в еще неизученных местах леса.

– Онек, мы заблудились. – мягким, ломающимся голосом произнес Кайти-Эрр. – Нужно поворачивать назад.

– Пожалуй, да. Отметим эти земли на карте и идем. – с этими словами Онек извлек из своей сумки бумагу и перья с чернилами. – я займусь, а ты пока посмотри, вдруг тут есть травы, что искал Алек-Гонч. Только не отходи далеко!

Он принялся зарисовывать местный пейзаж, то и дело поднимая перо вверх для сравнения масштаба. Второй лист лежал рядом и на него Онек просто плеснул чернил из другой банки, чернила растекались по бумаге словно живые, приобретая очертания карты, нарисованной ребенком, но все же дающей представление о местных землях.

Кайти отходил все дальше, и спустя минут пятнадцать, все-же наткнулся на желанные травы. Открепив от пояса серп, он принялся срезать их, наполняя холщевую суму. Он был погружен в процесс и напевал старую песню Ану-Дарлона о великой битве на «Плато».

– Кайти, не шевелись. – услышал он, голос брата и рефлекторно повернул голову.

На небольшом подъеме, стоял готовый к прыжку, серебряношкурый Нейринский тигр. Кайти окаменел, по его телу пробежали мурашки а руки задрожали. Нейринские тигры славились своей крепкой шкурой, мощными лапами и острыми как бритва клыками разрывающими жертву на мелкие кусочки. Магия была бесполезна, да и братья не знали заклинаний, подходящих для сражения. Впервые за долгую историю Академии, истории рассказываемые послушниками, стали явью. Онек в растерянности перебирал в голове варианты, поднять землю, создать морок, отвлечь зверя, что угодно лишь бы спасти брата.

Тигр медленно передвигая тяжелыми лапами приближался к свой цели. Его желтые глаза пристально смотрели вперед прикидывая наилучший момент для нанесения удара. Онек схватил лежащий на земле камень и швырнул его в морду хищника. Камень угодил точно ему в нос, и тигр резко развернувшись бросился на старшего брата.

Ловким прыжком, Онек увернулся от тигра и в мгновение преодолев расстояние между ним и братом, схватил Кайти за плечи, помогая тому встать. Тигр вновь атаковал. Удар, и Онек отлетел от лап зверя в сторону, ударился головой об валун и почуял легкое жжение на груди перед тем как потерять сознание, он увидел как из-за деревьев показались несколько человеческих фигур.

Прейдя в себя на мягкой траве, Онек с ужасом ощупал грудь. Повязки туго сдавливали ребра, и следы крови уже проступили сквозь них. По соседству сидел его младший брат, лицом к лицу с высоким мужчиной. На голове мужчины красовалась корона выполненная из серебра и алмазов, Онек знал ее, это была корона эльфийского царя, так удачно отправившегося в этот день на прогулку по волшебному лесу Нейрина.

– …Клянусь. – услышал Онек слова брата, обращенные к эльфу.

– Когда твой брат придет в себя, ступайте. Мои воины выведут вас из леса кратчайшей дорогой. – ласковым голосом промолвил царь. – Я буду ждать твоих успехов, юный маг. – добавил он с улыбкой.

Через несколько часов, окончательно набравшись сил, Онек и Кайти, как и завещал царь эльфов, под сопровождение трех воинов царской охраны, вышли из леса. Поблагодарив их за спасение и защиту, они направились к городу. По пути, Онек выпрашивал брата о клятве, о событиях, что произошли в то время, пока он лежал у валуну. Но Кайти-Эрр молчал. Лишь изредка произнося фразу «Ничего страшного, братишка, просто обещание благодарности, соразмерной его заслуге» но не было в голосе Кайти ни радости ни грусти, словно потерял он среди деревьев Нерина свои чувства и душу.