– Да, я знаю, что Лемана сейчас нет на месте, он был в командировке, но через тридцать две минуты его глейдер приземлится на резервной площадке за городом. Так, и…

Нант прислушался к встроенному передатчику.

– И у нас опять гости, судя по всему, снова ИСБ.

Совещание в тайных подвалах было закончено, и собравшиеся стали расходиться.

Тем временем на поверхности бдительная охрана раз за разом обходила свои участки, чтобы на территорию складов не проникли злоумышленники.

Это был первый периметр охраны, и его занимала настоящая охранная фирма, сотрудники которой были уверены, что охраняют склады, – им ежедневно приходилось пропускать через КПП грузовики, поэтому сомнений у них не возникало.

Охрана была бдительна, и когда стемнело, оператор распознал автомобиль, который находился в паре сотен метров. Эту машину на площади неподалеку засекали дважды, и каждый раз внутри находилось двое.

Они дежурили два-три часа, а затем уезжали.

– Райс, ты их видишь? – спросил один оператор другого, управлявшего камерами на правом фланге периметра охраны.

– Да, вижу. И если ты спрашиваешь, узнаю ли я их, – да, я их узнаю.

– Нужно сообщить старшему смены.

– Сообщай, – пожал плечами второй оператор, делая глоток остывшего кофейного десерта.

– По инструкции должен сообщать ты.

– Не хочу с ним разговаривать, он опять пошлет, как в прошлый раз.

– В прошлый раз ты его вывел из себя, вот он тебя и послал.

– Он должен мне двадцать сакверов. Пусть отдает, лишь после этого я буду разговаривать с ним нормально.

– Райс, если эти уроды что-то задумали, а они точно задумали, и если задуманное случится, нас с тобой вышибут с работы, и все за твои двадцать сакверов.

– Ну и пусть вышибут, – пробурчал Райс.

– Хорошо, но я не собираюсь из-за тебя терять работу, поэтому доложу сам.

– А что скажешь, когда он спросит: почему не Райс докладывает? Стуканешь, да? Стукач ты, Зандер. Стукач.

Первый оператор вздохнул и не стал отвечать. Он снова вывел изображение подозрительного автомобиля на максимальное увеличение, но угол был не тот, с сектора Райса можно было рассмотреть все лучше, однако тот «впал в обиженку».

– А я тебе скажу, почему он тебе двадцатку не отдает, – начал новый заход Зандер.

– Я и сам знаю, почему.

– Ну и почему?

– Просто зажал, – вздохнул напарник.

– Не просто зажал, а зажал в качестве компенсации, за то, что ты две недели назад его крепко оскорбил.

– Это когда же? – поинтересовался Райс, отодвигаясь от монитора.

– Девку ту мордастую помнишь?

– В желтой блузке которая?

– Нет, в платье таком… серебристом, что ли.

– Плохо помню. Я тогда уже накатил.

– Но ты же помнишь, как он возле нее вытанцовывал?

– Вроде, – пожал плечами Райс.

– А потом она с тобой минут пятнадцать болтала, ты ей наши старые анекдоты рассказывал! Помнишь?

– И что?

– А то, что ты ему все обломал и она с ним не пошла.

– Но он сам первый ушел.

– Обиделся, вот и ушел.

– А чего обижаться-то, она же не со мной ушла?

– Он ушел и не видел продолжения, когда ты накатил еще и потом блевал в сортире. Он решил, что ты ее закадрил и ушел с ней. Представляешь? Ты, гоберли, увел бабу у суперколвера!..

Несмотря на то, что половину этих подробностей Зандер выдумал, история подействовала, и лицо напарника стало проясняться.

– Да, точно. Так и было. Хорошо, что я ему сотню не одолжил, за такую обиду он мог и сотню зажать!..

– А я тебе что говорю?

– Все, сейчас доложу ему! Доложу и, может, закину пару шпилечек, посмотрим, как он задергается!

– Только ты сначала доложи, а шпилечки потом. И про деньги пока не вспоминай.

– Ладно-ладно, не учи ученого.

Райс включил вызов, и старший смены отозвался.

– Сэр, это оператор, у нас тут появился подозрительный автомобиль… Да, не первый раз… Да, ориентировку перешлю… Нет, не все, у меня еще есть сообщение, по поводу бара «Чипец», но это после. Это в другой раз, извините.

Райс отключил передачу и, вскочив со стула, загалопировал по тесному помещению операторской.

– Ты чего такой радостный?

– Он обгадился! У него голос задрожал и затряслись губы!

– Ты не мог это видеть.

– Считай, что я это видел, а ты… Это… забыл… А, вспомнил! Ты пересылаешь ему материал! Время выпускать наших сонных дуболомов.

Под сонными дуболомами операторы подразумевали группу быстрого реагирования, бойцы которой обычно спали, поскольку реагировать особенно было не на что, хотя старшие смены регулярно пытались натравить их на грохочущий на ветру лист металла или рыщущих в темноте лейноров – гигантских сороконожек, которые расплодились в городе, пожирая пищевой мусор и нечистоты.

Сигнал тревоги прошел в комнату ожидания, где вся группа должна была бодрствовать, но там никто не бодрствовал, все спали в оружейной, побросав на бетонный пол доставленные из дому термоциновки.

Поскольку группу несколько раз поднимали, как они считали, впустую, теперь сигнальную колонку заглушал надетый на нее старый башмак, примотанный для верности скотчем.

Башмак идеально гасил надрывный трезвон тревожной сирены, и после пяти минут ожидания ответа о готовности старший смены помчался в дислокацию группы с пистолетом наготове, будучи уверенным, что в живых там никого не осталось.

Отперев замок универсальным ключом, он ворвался в дежурку. Увидел подпрыгивающий на тревожной сирене башмак и услышал дружный храп, доносившийся из оружейки, дверь в которую была приоткрыта. При этом, по правилам несения службы, никто не имел права входить в оружейную комнату до сигнала тревоги.

Увидев все это, взбешенный старший смены стал пинать развалившихся в оружейке охранников и стрелять в потолок, вышибая бетонную пыль и осыпая перепуганных охранников мелкими обломками и изощренными ругательствами.

Лишь спустя четверть часа после сигнала тревоги двенадцать рослых бойцов в бронежилетах и шлемах, с дубинками в руках и пистолетами на поясе выдвинулись на реальную операцию.

Этот момент снимали с трех точек – три разные заинтересованные стороны.

Безо всяких препятствий группа быстрого реагирования добралась до подозрительного автомобиля, и недолго думая ее бойцы с криками выскочили из-за ближайшей фуры и за десять секунд повыбивали в машине все стекла, а затем выволокли через окна двух сопротивлявшихся лазутчиков.

Те успели залепить в глаз троим из группы, но потом были жестоко наказаны, и какое-то время все желающие били пленников сколько хотелось.

Когда те уже лежали и не поднимались, старшему группы пришло в голову проверить карманы злодеев, и там он обнаружил удостоверения ИСБ.

Документы переходили из рук в руки, и каждый выражал общее мнение всего парой слов – о скорой и неотвратимой перспективе, ожидавшей их.

Стали вызывать старшего смены.

– Сэр, вы должны взглянуть на это сами.

– Да что там интересного?

– Кое-что интересное имеется.

– Вы их убили, что ли?

– Нет, вроде не убили.

Старший смены вздохнул. Приключения для него в эту ночь еще не закончились.

Спустя две минуты он, запыхавшийся, в сопровождении еще двух охранников, примчался к месту разборки и, увидев лежавших на земле злодеев, не придал этому большого значения.

– Ну, что тут не так? Вас что, всему учить нужно?

– Тут это… Ну вот…

С этими словами старший группы подал начальнику смены удостоверения ИСБ.

Тот какое-то время смотрел на них, перекладывая из руки в руку, потом посмотрел на старшего группы сумасшедшим взглядом и сказал:

– Да вы что?!

– А мы-то чего? Мы только потом узнали… – пожал тот плечами и повернулся к своим товарищам за подтверждением.

Они закивали, говоря: «Да, так и было».

– Я не хочу ничего этого видеть, – прошипел начальник смены, оглядываясь. – Просто сделай так, чтобы ничего этого тут не было.

Бросив удостоверения на асфальт, начсмены развернулся и быстро пошел прочь.

Тут уже и бойцы группы опомнились, забросили пострадавших злодеев обратно в машину с битыми окнами, сунули им в карманы их удостоверения, потом подогнали внедорожник и, подцепив технику противника, утащили прочь.

За всем этим представлением наблюдали двое с крыши высотного здания, располагавшегося в полукилометре от места событий.

Оторвавшись от мощного объектива, один из двух потер затекшую шею и сказал:

– Идиоты, одно слово. Обычные городские идиоты. И почему там, наверху, кто-то решил, что это объект «кузенов»?

– Да уж, «кузены» с такой охраной долго бы не продержались. Если, конечно, это не театр.

– Театр, Фил? Да ты посмотри, какие у них рожи? Там даже таблица умножения не удержится, а ты – театр!..

– Ну я не знаю…

– Чего ты не знаешь? Мы тут две недели кукуем, и никаких изменений. Разве не так?

– Так, – неохотно согласился напарник.

– Ну а если так, разбирай треногу – я ставил, ты убираешь, так мы договаривались.

Напарник еще раз вздохнул и принялся сворачивать оборудование. И эта сцена записывалась на многоспектный аппарат с несколькими объективами, который уже две недели следил за этими наблюдателями ИСБ.

Спустя несколько минут в один из кабинетов в подземном складском комплексе поступил доклад:

– Сэр, похоже, они поверили.

– Снимаются?

– Так точно.

– И эта идея нашего шефа сработала. А ведь я поначалу сомневался – прикрываться обычной, не самой лучшей охранной фирмой. Как с ней взаимодействовать? И вот поди ж ты – получилось.

Однако прикрываться не самыми лучшими охранными бойцами – это лишь второстепенная идея Винсента Нанта. Главная состояла в том, чтобы «разделить» территорию на два якобы отдельных коммерческих предприятия, каждое из которых привлечет для охраны наружного маскировочного периметра свою охранную фирму. Для одной части территории выбрали средненькую, каких в городе предостаточно, а для второй части территории, где якобы разместилась IT-компания, подобрали фирму получше. Поскольку две территории располагались по соседству, разница в подготовке и дисциплине охранников сразу бросалась в глаза стороннему заинтересованному наблюдателю, который напрочь отбрасывал мысль о том, что этот огромный складской комплекс являлся единым целым.

Среднескоростной лайнер для средних дистанций, со средним уровнем комфорта и обслуживания покинул зону подсадки, где в насыщенном трассами «прибрежном» космосе приходилось двигаться с ограниченной скоростью, не позволявшей перейти на сверхскорость.

Второй пилот взглянул на показания диаграмм развиваемой мощности двигателей и, повернувшись к первому, сообщил:

– «Четвертый» и «седьмой-альфа» не готовы развивать переходную мощность.

– Вот задница, так я и думал!.. – воскликнул первый пилот и, поднявшись с лежанки, которую вопреки правилам пилоты устроили прямо в рубке, тут же сморщился. Добравшись до холодильного шкафа, он достал витаминизированный мусс, лишь отчасти напоминавший фруктовую воду.

Он бы с удовольствием вылил эту дрянь в отходы для последующего отстрела в космические дали, однако витаминизированный мусс нелимитированно и бесплатно выдавался компанией, а за фруктовую воду приходилось платить из собственного кармана, при этом карманы пилотов средних магистралей были не такими глубокими, как карманы пилотов элитных лайнеров.

Треть пилотов «средних» лайнеров как раз происходила из бывших судоводителей элитных пассажирских дримлайнеров, пристрастившихся в свое время к алкоголю, химическим или электронным наркотикам. Вредные пристрастия заставляли их скатываться на самый низ, до уровня стюардов, и только неоднократные курсы очистки помогали им снова возвращаться в рубку, но уже на судах компаний с куда меньшим статусом.

– Хватит жрать мусс, дай команду, иначе пропустим точку разгона!

– А какую тебе команду нужно? – скривившись, уточнил первый пилот, с трудом глотая пищевой водозаменитель.

– Сам выбирай, мне командирских надбавок не платят.

– Ох и тварь же ты, Симон!

– Спасибо, сэр. Так какой будет ваш ответ? До истечения срока принятия решения минута сорок секунд.

– Ну а какие тут варианты? Всем остальным движкам развить обороты для компенсации недостающей тяги.

– Это официальное заявление? – уточнил второй пилот.

– Ну ясен пень, – кивнул первый и, икнув, снова присосался к баллону с муссом.

– Как скажете, сэр, – легко согласился Симон и продублировал команду через панель управления. После чего «здоровые» двигатели получили приказ прибавить оборотов сверх штатной нагрузки, а «дохлым» разрешили выдавать ту мощность, на которую они были способны.

Утолив жажду, первый пилот вернулся на нелегальную кушетку и, закинувшись какими-то таблетками, прикрыл лицо фуражкой.

– Как будешь отмазываться перед главным инженером, Пит? – с ухмылкой уточнил второй пилот.

– Скажу, что движки не развивают…

– А он запросит службы главного механика. И те забьют тебе по самые гланды.

– Скажу им, что подрядчики напортачили.

– Главмех свяжется с мистером Исби, а тот достанет тебя из-под земли и докажет, что наша колымага под твоим профессиональным руководством у подрядчиков никогда не появлялась. И никто никакого капитального ремонта движкам не делал.

– А я скажу, что бабки переводил, а подрядчик их, видимо, не получил, – отозвался из-под фуражки первый пилот.

– А они всей толпой поднимут с постели банкира Конверда, и он пошлет к тебе свою веселую команду с обрезками труб.

– Когда ты был первым, такое случалось? – уточнил первый, выглянув из-под фуражки.

Второй пилот ответил не сразу, еще раз мысленно пережив все те унижения и страдания, которые ему пришлось вынести, прежде чем он наконец попал в больницу.

Да, сейчас он смеялся над первым и подкалывал его, однако, представив, что того ждет в скором времени, зажмурился и тряхнул головой, ведь с ним происходило то же самое – растрата денег на капитальный ремонт двигателей, девки, алкоголь, праздник каждый день. А потом рейс на дребезжащем, неухоженном корыте, которое едва развивает маршевый режим, а ему, поди ж ты, требуется совершить прыжок.

Не будет прыжка, будет коллективный судебный иск со стороны пассажиров, штрафные выплаты со стороны компании и так далее.

Но профессиональных пилотов мало, и те, кто в порядке, работают на «элите», а тех, кто «не в порядке», подбирают компании среднего уровня.

И там выхода нет: одного загулявшего меняют на того, который вроде бы в завязке. Но, оказавшись на месте первого пилота, субъект развязывает завязку, и все движется по кругу, в конце которого молодчики с обрезками труб.

Судно вошло в прыжок, длившийся тридцать семь минут. Потом вышли на флагманский режим, в котором предстояло двигаться два часа, чтобы, преодолев перегруженный район, снова рвануть сквозь пространство, пожирая ресурс неремонтированных двигателей.

– Ты видел того урода, который пытался попасть в рубку? – спросил первый пилот, немного пришедший в себя после пребывания в зоне прыжка.

– Видел. Он дважды дергал дверь – наверное, думал, что тут все перепились и забыли запереться.

– Перестань, – после паузы попросил первый.

– Ну, извини. Похоже, он не догадывается, что тут все под наблюдением.

– Эй-эй, ты перекличку не проспи, а то во второй эшелон поставят! – напомнил первый пилот.

– Я слежу. Пока тут каботажники кучкуются, до нас еще не скоро доберутся.

– Ладно, – выдохнул первый пилот, с облегчением вытягиваясь на нелегальной кушетке.

– А может, это проверяющий агент из головной компании? – сказал он спустя полминуты.

– Кто?

– Я говорю, может, это проверяющий агент из головной компании?

– Ты про того, который в дверь ломился?

– Про него.

– Не думаю. Морда какая-то жуликоватая. Проверяющие все наглые, самоуверенные и…

Тут второй пилот вспомнил недавнюю историю своего падения и добавил:

– И жестокие, циничные твари.

На панели замигала аварийная закладка, прозвучал тревожный сигнал.

– Что там? – не поднимаясь, спросил первый пилот.

– Метеоритная опасность вроде…

– Откуда здесь метеоритная опасность? Мы в зоне класса «А», здесь все эшелоны прикрыты.

Первый пилот поднялся, одернул мятый китель и, кое-как пристроив фуражку, подошел к панели.

Действительно, там мигала закладка метеоритной тревоги, однако имелся дополнительный файл, прикрепленный к сигналу диспетчерской службой.

– Эй, ты чего приложения не читаешь?!

– Ну ты же прочитал.

– Это обязанность второго пилота, между прочим.

– Ой, только не надо про обязанности, ладно? Что там написано?

Первый вздохнул и, распрямившись, сказал:

– Глобальная система в ступоре.

– Чего?

– Нам сообщили, что в ближайшие десять минут глобальная система защиты с нашей стороны тактической сферы работать не будет – авария на спутнике навигационного центра.

– Да они сдурели, что ли?! – воскликнул второй пилот и, соскочив с удобного табурета, принялся нервно расхаживать по рубке.

– Это еще не все. На границе тактической сферы метеоритный шторм.

– Шторм? Значит, стопудово будет занос метеоритного материала в сферу.

– Будет, – согласился первый пилот, чувствуя, что начинает окончательно трезветь.

– Десять минут, говоришь?

– Ну да, там так написано.

– Зная, как далеко от границы сферы мы находимся, можно посчитать, успеет ли нас накрыть штормовым материалом.

– Точно, давай считать! – обрадовался первый пилот и снова склонился над панелью управления. Второй пилот встал рядом. – А как считать, ты помнишь?

– Нет.

– А чего же тогда предлагаешь? – спросил первый и, распрямившись, укоризненно покачал головой, отчего мятая фуражка съехала на ухо.

– Ну это же в принципе несложно. Нужно только знать скорость движения метеоритного шторма.

– И как ты его узнаешь?

– Ну типа… найти статистику. Можно в спейснете поискать, – пожал плечами второй пилот.

– У нас нет на это времени, может, у нас прямо сейчас перед носом куски скал пронесутся!.. – начал распаляться первый.

– Нет, рано еще. Они не успели еще долететь, а уж куски-то скал у нас на радаре сразу бы траекторию оставили.

– Да, – после небольшой паузы кивнул первый пилот. – Интересно, почему у них этот спутник отказал?

– Деньги на «капиталку» пропили.

– Ну хватит уже!.. Я серьезно!..

– И я серьезно. Это первое, что приходит в голову.

Они еще немного помолчали, невольно прислушиваясь к своим ощущениям. Казалось, теперь они чувствовали целиком весь корпус судна, ведь попадись он на пути летящей скалы…

– Слушай, а это может быть штифт? – предположил первый пилот.

– Где штифт? – уточнил второй, начав озираться.

– Нет, я не имею в виду, что штифт в виде предмета, а штифт как ситуация.

– То есть нет никакой метеоритной угрозы?

– Ну да.

– И сообщение вон на ситуационном экране… оно тоже часть штифта?

– А почему нет?

– Вряд ли, – покачал головой второй пилот. – Штифт у нас в пристройке у машинного отделения. Там место самое штифтовое – наложение переходных фаз сразу от трех генераторов. При каждом разгоне штифты только укрепляются.

– Кстати, вчера механик жаловался, что штифт к нему заходил.

– В качестве кого?

– Он не уточнял. Сказал, что было, и все. Я уточнять не стал.

– Ты был вчера не в том состоянии.

– Не в том, – вздохнул первый пилот.

Прошла еще пара минут, судно двигалось прежним курсом, и ничего не происходило.

Оба пилота уже стали успокаиваться и начали строить планы на «после дежурства», когда обсуждение их прекрасных, но весьма ожидаемых перспектив было нарушено внезапным шумом, от которого завибрировал корпус «Синдереллы».

Пилоты переглянулись. Но не успели они высказать предположение о причинах шума, как он повторился.

– Проблемы, старик, – хрипло произнес второй пилот, опасаясь даже предположить, что там разваливается внутри судна, издавая такой грохот.

Первый тотчас ударил по клавише экстренной связи с механиком.

– Эй, что там у вас?! Что там у вас грохочет?! Отзовись, Бирд! Отзовись, старый пропойца!

– Бирд на связи, – отозвался механик и откашлялся. – Ничего у нас не грохочет, это пушка метеоритная работает.

– Какая еще пушка?!

– Что значит «какая»? Штатная пушка противометеоритной защиты.

– Ее же сняли, когда проводили апгрейт этой посудины!

– Да, я тоже так думал, но она бабахает – стало быть, все на месте.

– Ну и сюрприз…

– А куда же она бабахает? – спросил механик, но первый пилот уже отключился от связи.

– И что он сказал? – спросил второй, и в этот момент корпус снова задрожал от сработавшей пушки.

– Ты же сам все слышал.

– Значит, правда? Это пушка работает?

– Значит, пушка, – кивнул первый пилот, затем стащил с головы фуражку и промокнул ею проступивший на лице пот. Судно, прежде казавшееся ему таким крепким, какие сейчас не делают, теперь уже не выглядело таким прочным, учитывая обстоятельства, о которых он начал догадываться.

– Ты чего? – шепотом спросил второй пилот, морщась от очередного удара пушки и чуть пригибаясь, как будто боясь, что на него обрушится потолок.

– Если не сняли пушку, значит, остался блок наведения и радар, видимо. Так?

– Видимо.

– А где он может быть?

– Там, – второй пилот указал на пластиковую накладку, которой закрыли отверстия от снятых мониторов и клавиатурных стендов.

Первый подошел к черной пластиковой пластине и, поддев ее линейкой, легко снял, после чего они со вторым пилотом обменялись удивленными взглядами.

Вся прикрытая часть приборов на панели управления не только не была демонтирована, но исправно функционировала. На полную силу работал радар противометеоритной защиты с функцией оптического моделирования, и теперь пилоты увидели, что уже несколько минут находятся под угрозой уничтожения, поскольку мимо их судна пролетали многотонные скальные обломки, вращаясь и сверкая острыми кромками.

Затаив дыхание, пилоты «любовались» этим зрелищам еще с полминуты, после чего экран радара очистился и пушка замолчала.

И почти тотчас пришло жизнерадостное сообщение от службы глобальной метеоритной защиты о том, что метеоритный шторм сместился, а служба восстановила все свои защитные функции по контролю безопасности транспортных эшелонов в этом районе космоса.

– Ну вот, вроде проскочили, – сказал первый пилот и обессиленно опустился на нелегальную кушетку.

– Интересно, зачем этому корыту пушка? – спросил второй.

– Затем, что ему сто лет в обед и оно ходило в рейсы в те времена, когда не было заботливых навигационных постов и станций противометеоритной защиты. Когда каждый был сам за себя.

Между тем пассажир, оказавшийся на записях камер наблюдения у двери в рубку, еще какое-то время наблюдал за дверью, выглядывая из-за угла служебного коридора. Он надеялся дождаться, когда выйдет кто-то из пилотов, – у него было к ним дело, которое хотелось решить без лишних свидетелей, а тут, раз за разом, появлялись какие-то служащие, и ему приходилось делать вид, что он заблудился.

А этот странный грохот! Поначалу он даже испугался – так сильно загудела стена и, самое главное, неожиданно. Он ждал, что вот-вот включится сирена тревоги. Но ее не было, а грохот продолжался еще около десяти минут, и от него вибрировали все перегородки.

Потом все прекратилось, и пассажир решил для надежности связаться с начальством, пока не случилось еще чего-то совсем непредвиденного, а потому поскорее вернулся в каюту третьего класса.

Каютка была крохотная, но все же с удобствами внутри. Она располагалась в «полуподвале», откуда на первый ярус нужно было подниматься по небольшой лесенке. И это было удобно, поскольку, поднимаясь, пассажир уже видит, кто находится в коридоре, в то время как сам остается незамеченным.

А еще из полуподвала он хорошо видел дверь каюты объекта, за которым его послали приглядывать.

Ответа пришлось ждать долго, поскольку это был дальний эшелон и оборудование на здешних станциях связи обновлялось редко.

Наконец пассажиру ответили:

– «Пятьдесят девятый». Слушаю.

– Сэр, это «сто тридцатый».

– Что случилось? Почему вышел на связь в неурочный час? – забеспокоился начальник.

– Нет-нет, сэр, все в порядке. То есть не все в порядке, поэтому и связался с вами в неурочный час.

– Говоря яснее, у меня еще два канала открыты!

– Короче, тут шумы какие-то были. Нештатные.

– Какие шумы, ты пьян, что ли?

– Сэр, мне не удалось надавить на пилотов.

– Почему?