Шпулечник

– Каску носить надо.

– Какую каску?

– Анекдот такой есть: на стройку привели на экскурсию Вовочку и других детей. Экскурсовод раздал им каски.

– Дети, наденьте их, а то был такой случай: мальчик с девочкой пошли на стройку, девочка была в каске, а мальчик нет. На голову им упало по кирпичу. Мальчик умер, а девочка засмеялась и убежала. Вовочка воскликнул:

– А я знаю эту девочку! Она до сих пор бегает в каске и смеется.

– Понял.

– Сами вы в касках, – отсмеялся брат. – Я просто радуюсь.

– Чему ты радуешься? – не понял я.

– Пока все на Чомбу смотрели, я листы в тетрадке вырвал.

– И куда ты их дел?

– Съел.

– Ничего себе, – Чомба уважительно смотрел на Димку. – Я бы не додумался.

– Учись, пока я жив, – брат по-отцовски приосанился. – Такой куш сорвали! Надо было больше в долг брать.

– Не жадничай, – я покачал головой, – жадность никого до добра не довела.

– Теперь разбогатеем, – пустился в мечтания брат.

– И я с вами, – смущенно сказал Чомба.

Димка так изумленно посмотрел на друга, будто увидел говорящий пень.

– И ты, только надо клей найти, вазу склеить.

– Хорошо, я найду, – Чомба преданно смотрел на нас. – Я найду, правда.

– И сала принеси, – кивнул Дима.

III

– А что, если нам свинью украсть? – предложил брат, разливая самодельный лимонад в вымытые бутылки.

– Зачем нам свинья?

– Что ты как маленький? Свинья – это сало.

– Сало салом, но чтобы сало сделать, надо свинью зарезать. Так?

– Надо, а что? – блеснул глазами, ожидая подвоха.

– А то, что батя свиней сам не режет, Кобана зовет или Зайца. Так?

– Ну так… и что?

– Они придут резать, а свинья не наша.

– Как они поймут, что свинья не наша? – подумав, спросил брат. – На свинье же не написано.

– Ну… – тут уже я задумался. – Догадаются.

– У тебя нет нового метода и нового мышления, поэтому ты и ноешь постоянно. Все свиньи похожи, значит, если мы украдем свинью, то ее не отличат.

Звонок от ворот прервал рассуждения брата. Димка кинулся к ним. Я зашел в родительскую спальню: понаблюдать из окна. Димка впаривал соседу Вовке лимонад. Вернулся довольный, показал монеты.

– Прибыль, а ты не верил.

– Не радуйся раньше времени, вдруг Ирка вспомнит, что ты в долг набрал.

– Пускай вспоминает, доказательств у нее нет.

– Мамке скажет, та тебя без всяких доказательств удавит.

– Думаешь? – радость брата угасла, как огонек свечи от выплеснутого ведра воды.

– Знаю. Еще и из детей кто-нибудь расскажет, что ты лимонад продаешь.

Раздался очередной звонок. Димка схватил бутылку и побежал к воротам. Я пошел к окну: брат втюхивал лимонад Ольке, дочке материной подруги Катьки.

– Купец несчастный, – пробурчал я.

Надо признаться, что пока план брата работал: в долг он набрал, листы из тетрадки вырвал и теперь продавал сильно разведенный лимонадный концентрат. Прибыль была налицо. Даже не верилось, что такое смог провернуть мой младший брат.

– В прошлый раз ты тоже ныл, – вернувшийся брат показал барыш, – не верил, а вышло воно как.

– Как?

– Так. Выгодно вышло, – надулся от гордости, что казалось – ткни пальцем и лопнет, как воздушный шарик от зажженной сигареты. – Теперь предлагаю новый план: украсть свинью. У нас новый метод и новое мышление, значит, мы первыми додумались воровать свиней.

– Забыл, что мамка говорила? Свинья это не забор. За свинью могут и прибить.

– Это если поймают.

– Думаешь, не поймают?

– Кто нас может поймать? Их же только наш батя и ловит. Он если и поймает, то не убьет, а даже похвалит.

– Это да, – отец хвалил Димку за кражу курицы, а сам умудрился однажды украсть козу в райцентре. А еще хвалился, что в детстве воровал баранов. – Но как ты собираешься тащить свинью?

Свинью мы не донесем, она тяжелая.

– Буську можно – она сама ходит.

– Ее каждая собака знает, ее ни Кобан, ни Заяц не перепутают.

– Это да… А если поросенка? – почесав затылок и полистав записную книжку, предложил брат. – Он меньше, нести легче.

– Поросенок визжать будет.

– Рот завяжем.

– У тебя на все готов ответ, как я вижу.

– Потому, что у меня новый метод, – Димка напыжился, как страдающий запором совенок, – а ты все по старинке, только заборы красть умеешь.

– Заборы на дрова нужны.

– Умные люди дрова воруют.

– Не вопрос: иди и укради дров, а я погляжу.

– Почему сразу я? – брат стушевался.

– Ты же языком ляпаешь. Возьми и докажи.

– Ладно, заборы воровать удобнее. Это дрова любой дурак может украсть, а заборы не всякий додумается, только ты, – польстил мне.

– То-то же.

– Но все равно, давай свинью сопрем, точнее поросенка.

Если Димка что-то вбивал себе в голову, то пытаться переубедить его было бесполезным делом. «Колом не выбьешь», – как говорила мать.

– У кого мы его сопрем?

– Можно у Кобана – ближе всего.

– И ты думаешь, что он, когда будет резать, не узнает свою свинью?

– Мы ее покрасим, не узнает.

– Нет, это чушь. Если ее покрасить, то сало есть нельзя будет.

– Да? Я как-то не подумал…

– Ты вообще редко думаешь.

– Давай у Чомбы. У них всегда сало вкусное, – брат облизнулся и сглотнул слюну.

– Совсем ошалел? Он же твой друг.

– А если?..

Дальше по улице жил Лукьянович, а следующим стоял новый детский сад.

– Тогда у Рябки? – брат перескочил на другую сторону улицы.

– Собака злая.

– У Сашки Вазона?

– Его бабка, если поймает, то ноги выдерет.

– Она же старая.

– Старая, не старая, а по мешку картошки на каждом плече носит.

– Да ну ее, – испугался Димка. – А что если… – дико посмотрел на меня, – у токаря?

– У токаря?.. – я замер, пораженный смелостью мысли брата.

Сын Васи-токаря, Юрасик был матерым ворюгой, широко известным даже за пределами района. Он воровал все! От тюрьмы Юрасика спасало только малолетство.

– У самого Юрасика?

– Он ворует, а мы у него.

– Хорошая идея, – мне даже понравилась мысль обокрасть первейшего ворюгу. – Батя точно будет доволен.

В этом можно было не сомневаться: отец болезненно реагировал на дурную славу Стасика и часто ворчал, что будь помоложе, давно бы переплюнул «белобрысого засранца». Хотя, сказать по правде, отец в кражах уже давно переплюнул не только Юрасика, но и половину района, вместе взятую. Просто, об этом мало кто знал, ибо тщеславие в папаше было слабее врожденной осторожности.

– Ты знаешь, где у них свиньи?

– В сарае, как и у всех.

– А поросята есть?

– Я откуда знаю? Чомба же двоюродный брат Юрасика, спроси у него.

– Понял, пойду позвоню.

– Только ты не в лоб спрашивай, а между делом, иначе, когда поросенок пропадет, Чомба догадается.

– Не учи, – отмахнулся брат, – у меня новый метод. Он у меня еще польку-бабочку танцевать будет!

Вернулся из дома минут через пятнадцать.

– Короче, я все узнал. Три поросенка есть.

– Ничего не заподозрил?

– Что он может заподозрить? Я сказал, что батя засаду на свинокрадов готовит.

– Какую еще засаду?

– Что ему из района пришла секретная бумага, – с гордостью докладывал брат, – и сегодня ночью приедут свинокрады.

– Ты точно ку-ку, – вздохнул я.

– Почему я ку-ку?

– Ты забыл, что в прошлый раз было? Вся деревня после твоей выдумки на ушах стояла.

– Я Чомбе сказал, что это секрет и чтобы он никому не трепался.

– Ну-ну.

Я оказался прав. Через пару часов позвонила мать и велела следить за свиньями.

– Свинокрады сегодня нагрянут, – шептала в трубку. – Если увидите кого-нибудь чужого, сразу звоните.

– Доволен? – я посмотрел на Димку.

– А что я? Что сразу я? Это Чомба все!

– Если бы ты ему не наплел всякой ерунды, он бы панику не устроил по деревне.

– Может, к вечеру успокоятся?

Не успокоились. Когда мы привычно скользнули во мрак улиц, то тут, то там, за заборами и оградами темнели силуэты. Люди курили, лузгали семечки, негромко разговаривали или молча ждали. Отец забрался на водокачку, обозревая деревню с высоты в бинокль. Снизу стоял УАЗ с терпеливо ждущим Кобаном.

– Мы ни то, что поросенка, – тихо сказал я, – мы даже забор не сможем утащить – кто-нибудь да заметит. Пошли домой, сегодня спать ляжем, а завтра, когда все будут отсыпаться – пойдем на дело.

Так и вышло: следующей ночью все дрыхли без задних ног и как стемнело мы «вышли на дело». Пошли по проселку вправо, к перекрестку. На перекрестке свернули влево, обошли по посадке крайнюю улицу и по полю подобрались ко двору токаря. Собака лениво тявкнула в конуре – мы замерли. Никого. Все спят. Зашли в калитку, шмыгнули к белокирпичному сараю.

– Замок, – прошептал Димка. – Что делать?

– Известно что, – я достал связку ключей и начал подбирать подходящий. Замок открылся на двенадцатом ключе. Сунул ключи и замок в карман и вытащил засунутый сзади за ремень мешок.

– Подержи.

Достал пластмассовый пузырек с длинным носиком и смазал машинным маслом дверные петли. Собака вновь тявкнула – мы замерли.

– Пошли, – прошептал Димка. – Чего мы ждем?

– Погоди, еще чуток, – потянул дверь.

Спасибо маслу, дверь открылась «без шума и пыли». Как два хорька нырнули в темное нутро сарая.

– Надо было фонарик взять, – тихо сказал я, спотыкаясь в темноте.

Справа в плечо ткнулась большая рогатая голова – корова. Значит, хлевы будут где-то слева. Начал ощупывать дощатую перегородку. Вот и дверь. Приоткрыл. Куры сонно заквохтали. Не то. Закрыл. Следующая дверь встретила блеянием. Овцы. Закрыл. А вот и знакомый запах – явно свинарник. Зашли в хлев и начали искать по полу спящих поросят. Раздался пронзительный визг – Димка наступил на поросенка. Нервы брата не выдержали, и он кинулся наутек. Я рванул следом, споткнулся об другого поросенка и упал. Вскочил, пулей вылетел во двор. В доме уже зажегся свет в окнах, собака захлебывалась истошным лаем.

Сломя голову, проскочил в калитку. Далеко впереди топотал убегающий к посадке Димка. Я повернул влево и кинулся бежать вдоль околицы, надеясь запутать преследователей и лихорадочно вспоминая, есть ли у токаря ружье. Лай подхватили другие собаки, деревня просыпалась. Хлопали двери, вспыхивали окна, скрипели калитки. Добежав до конца улицы, перебежал на соседнюю и по ней пошел к дому, пытаясь отдышаться.

Когда поравнялся с детским садом, навстречу вылетел УАЗ, ослепив внезапно вспыхнувшими фарами.

– Стоять!!! – раздался привычный вопль отца. – А, это ты… Чего спотыкаешься?

– Вот… – я развел руками.

– А младшОй где?

– Он это…

– А мы свинокрадов едва не накрыли. Они у токаря сарай взломали, козлы! Ты никого не видел?

– Вроде в той стороне лошадь какая-то проехала, – обернулся я.

– Лошадь?

– Ну, телега.

– Это они! Садись в машину. Микола, газу!

Я, вздохнув, забрался в салон.

– Мы им сейчас раздерем, как хуту тутси! – кричал отец. – Микола, гони! Теперь они в наших руках.

УАЗ болидом летел по улице. Путь до околицы показался мне невероятно коротким.

– Налево, – командовал отец. – Явно к дороге будут пробираться.

В свете фар, будто пойманный заяц, на асфальте мелькнула телега.

– Вот они! Это Орешниковы! – от крика отца у меня заложило уши. – Ату их!

Машина прыгнула вперед, словно укушенная оводом лошадь.

– Левее!!! – отец распахнул дверцу и шандарахнул из ружья в изумленное ночное небо. – Сигналь!

Кобан надавил на клаксон, разорвав истошным гудком ночь.

– Стойте, выродки! Побью к чертям!

Если в деревне еще кто-то до сих пор спал после выстрела и сигнала, то теперь точно проснулся. УАЗ едва не налетел на телегу, отец высыпался на улицу и размахивая ружьем, орал:

– Лежать! Все лежать! Руки вверх! Ноги на ширину плеч!

– Владимирыч, ты-ты-ты-ты чего? – возле телеги скорчились помощники мукомола Пыка и Мыка.

– Лежать, скоты! – отец врезал Пыке сапогом в бок. – Где поросята?

– Ка-ка-ка-кие по-по-по-ро-ро-ся-та? – Пыка от страха стал заикаться еще больше.

– Васи токаря поросята.

– Владимирыч, – подал голос Мыка, – мы не при делах. Мы никаких поросят не брали.

– Молчи, свинокрад! От тебя не ожидал.

– Да не брали мы поросят, – слегка пришел в себя Пыка.

– Что вы тогда тут делаете?

– Мы это… – замялся Пыка.

– Не юли!

– Короче, комбикорм Капитану продали…

– Воруете, падлы, – ласково сказал отец и зарядил каждому сапогом под ребра.

– Мы это… Владимирыч… мы поделимся… А поросят мы того… не брали…

– Лежите, лишенцы. Встанете – убью. Микола, отойдем.

Отец и Кобан отошли к машине.

– Подрыв основ государственного строя, – солидно сказал отец, – иначе не скажешь. Эти падлы-мукокрады осмелились пойти против меня, представителя государственной власти. Ничего, Микола, они еще за все ответят, – достал платок и звучно высморкался в него. – Скажу тебе по секрету, – понизил голос, – это неуловимые братья Орешниковы.

– Это же Пыка и Мыка, они тут всю жизнь живут.

– Могли маски одеть. Помнишь, как в «Фантомасе»?

– Маски? – Кобан задумался. – Если маски…

– Предлагаю их пристрелить. При попытке к бегству.

– Ты что, Вэ-Вэ? – всполошился сосед. – А если это не маски?

– А если маски? – настаивал отец, давно уже сам поверивший в выдумку с братьями Орешниковыми. – Ты предлагаешь отпустить опасных рецидивистов? Пускай и дальше воруют заборы и разбирают крыши?

– Я не предлагаю… я… может, лучше милицию вызвать? Они разберутся? – просительно посмотрел на отца.

– Никакой милиции. Хватит наматывать сопли на кулак. Я тут шериф, я сам разберусь!

Вернулся к лежащим. Нагнувшись, ухватил Мыку за ухо и стал тянуть, упершись коленом в плечо.

– Ты что, Владимирыч? – Мыка заверещал, как заяц в когтях коршуна.

– Чего орешь?

– Больно же!

– Не бреши, это маска, – ласково сказал отец.

– Ты что, Владимирыч, нет на мне никакой маски!

– Не бреши! – закинул ружье на плечо и ухватил рукой за второе ухо.

– А-а-а! Оторвешь же!

– Ты Мыка, тебе положено длинные уши иметь и с ними мыкаться неприкаянно, – отпустив уши, брезгливо вытер руки об одежду Мыки и, встав, подошел к Пыке.

Пригнувшись, ухватил несчастного за кожу на щеке и начал тянуть вверх.

– Ты в маске!

– Владимирыч, нет у меня маски. Отпусти, все отдадим, что за сено взяли. Больше воровать не будем! Отпусти, Христом богом молю!

– Шлепнуть вас что ли?

– Владимирыч, не убивай! – Пыка вскочил на колени и молитвенно сложил руки. – Сроду больше не украду.

– И я! – Мыка прыжком, которому бы позавидовал настоящий заяц, оказался на коленях рядом с собутыльником. – Век за тебя Бога молить буду.

– Лучше моли коммунистическую партию, – помахал перед лицами коленнопреклоненных стволами ружья. – Вы точно не Орешниковы?

– Отродясь никаких Орешниковых не знал, – всхлипнул Пыка и посмотрел на подельника.

– Даже не слышал про таких, – горячо подтвердил Мыка.

– Ладно, – после тяжелых раздумий, от которых по лицу буграми ходили мышцы, вспучиваясь в самых неожиданных местах, сказал отец, – поверю вам условно-досрочно. Но если еще раз…

– Нет, нет, мы не будем, – в один голос закричали помилованные.

– Катитесь отсюда, чтобы ноги вашей здесь не было.

Вернулся к машине, влез.

– Микола, поехали домой. Кто бы мог подумать: Пыка и Мыка и братья Орешниковы. Радостный Кобан быстро домчал до дома.

– Хорошая вышла ночь, – вылезая из УАЗ-а, сказал отец, – со значением.

– Владимирыч, я тут насчет Пыки и Мыки подумал, – помялся Кобан. – Они приезжие…

– Думаешь? – глаза отца блеснули охотничьим азартом.

– Но они на полгода раньше вас приехали.

– Значит, знали, что я здесь появлюсь, – кивнул.

– Откуда?

– ЦРУ просчитало, когда я в Москве на агронома учился, – на полном серьезе прошептал отец. – Ладно, отдыхай пока.

Димка был уже дома.

– Ну что там? – шепотом спросил он.

– Все нормально, – зевнул я, – чуть братьев Орешниковых не поймали.

– Во как! Настоящих?

– Не совсем. Больше желания красть свиней у тебя нет?

– Нет.

Я пошел спать.

IV

– Тань, – за завтраком сказал отец, – мы же сегодня ночью чуть неуловимых братьев Орешниковых не поймали.

– Вить, – мать сосредоточенно делила холодное, сваренное из остатков ухи с желатином и обжаренной на сале морковки. Холодного получилось много, в основном за счет морковки, – не глуми ты мне голову, а то еще поделю не так. Холодного должно до конца недели хватить, а твоих Орешниковых, если они вообще есть, – прищурившись, посмотрела на отца, – никто не ловит, потому, что они даром никому не нужны.

– Да что ты говоришь? – отец от огорчения одним махом выпростал стакан горячего чая. – Что значит, не нужны? Опасные преступники, угроза обществу, и не нужны? Асоциальные элементы, чуждые нашему быту и ставшие на скользкую стезю преступления, и не нужны?

– У нас полсемьи таких и что?

– Каждый гражданин должен их ловить, либо, – поучительно воздел палец и сверкнул лысиной, – содействовать их поимке компетентными органами.

– Вить, будешь так пить – скоро начнешь не только Орешниковых, но и чертей ловить.

– Черти антинаучны, – солидно возразил отец.

– Если антинаучны, почему тогда алкоголики во время белой горячки чертей ловят?

– Из-за низкого уровня общей культуры. Культурные алкоголики чертей не ловят…

– Культурные алкоголики ловят братьев Орешниковых, – закончила мать.

Димка, строчащий в записную книжку новые слова, захихикал, но осекся под тяжелым взглядом отца.

– Не смешно, младшОй, – отец обвел всех внимательным взглядом. – Преступление не должно остаться безнаказанным. Как говорил Глеб Жеглов Володе Шапапову: Вор должен сидеть в тюрьме.

– Какой преступление, Вить? Что ты мелешь языком, как трухлявая мельница?

– Я из-за них зуба лишился, – ткнул пальцем в свой ощерившийся рот. – Зуба! А мог и жизнь потерять!

– Вить, ты совсем ку-ку? – покрутила пальцем у виска Димки. – Тебе Катька повариха зуб выбила, за то, что перец из столовой воровал.

– Ты ничего не знаешь, женщина! Рассуждаешь тут, как умная Эльза, а на самом деле, Катька действовала по указанию братьев Орешниковых, как Каплан стреляла в Ленина по указанию эсеров.

– Вить, тебе лечиться надо. Надумал тоже, с Лениным себя сравнить. Долго думал? Ленин он того, он вождь, – развела руками.

– Я тоже вождь, я совхозом руковожу! – потрясал над головой сжатыми кулаками отец. – Это не хухры-мухры.

– Хватит тут заливать, а то я из-за тебя на работу опоздаю. Ешьте скорее.

– Не опоздаешь, я тебя подвезу.

– Хотелось бы по улице пройтись. Вдруг кто-то кошелек потерял.

– Толковая идея, – кивнул отец. – Вдруг и правда какую безделицу найдешь.

– А что за Орешниковых вы чуть не поймали? – сменила гнев на милость мать.

– Пыка и Мыка, ворованный комбикорм Капитану продали, а мы их застукали и скрутили.

– Известные ворюги, – поморщилась мать. – Но с чего ты взял, что они братья Орешниковы? Они же тут всю жизнь жили.

– Мне сначала показалось, – слегка смутился отец, – в темноте, что они в масках, как Фантомасы.

– Может и правда в масках? – мать была мнительной, что Сидор в «Неуловимых мстителях». – Кто их знает?

– Я подергал – настоящая кожа.

– Тогда сообщники свинокрадов.

– Тань, пока что никто ни одной свиньи не украл. Свинокрады – как черти, – отрыжка предрассудков.

– Мало ли, – мать на всякий случай перекрестилась. – Так что там с Орешниковыми? Награду за них не дают?

Было видно, что навязчивая отцовская выдумка, в которую он и сам давно поверил, начинает находить отклик в мозгу матери.

– Они мстят мне за разоблачение банды контрабандистов.

– Вить, – мать слегка пришла в себя, – какая банда контрабандистов?

– Как в «Бриллиантовой руке». Я их в Москве разоблачил. Они таились, как профессор Мориарти от Шерлока Холмса, и подослали Катьку.

– У тебя же не было гипса, – не выдержал Димка.

– Мне гипс не нужен. У меня все здесь, – отец гулко постучал себя указательным пальцем по лбу.

– Как в пустой бочке гул, – не утерпев, ехидно подначила мать.

– Это мысля резонирует. Возвращаясь к братьям, – звучно поскреб затылок, – я подумал ночью, пораскинул мозгами. Пыка и Мыка могут быть Орешниковыми. Они же приезжие, – увидев, что мать хочет возразить, поспешно сказал он.

– Они приехали раньше нас.

– Не намного.

– Все равно, раньше.

– Я к тому времени ихнюю шайку-лейку разоблачил, так что по времени все сходится.

– Но почему они приехали сюда?

– Потому, что меня Родина не так просто в этот медвежий угол направила, – таинственно сказал отец, – а чтобы я вывел преступных главарей на чистую воду. У Пыки вообще фамилия Трапезон, а у Мыки наоборот, Якобхерсон.

– Фамилии уголовные, – согласилась мать, – но ничего не доказывают. Мелешь, как Емеля, а дети слушают.

– Учтите, пионеры, – отец покачал перед нашими лицами пальцем, – это тайна, как говорится, военная. Тань, собирайся на работу, – достал сигареты и закурил, поочередно выдыхая длинную струю дыма то в меня, то в Димку.

Родители ушли на работу.

– Пыка и Мыка – фашисты, – сказал Димка. – Я сразу догадался.

– Не фашисты, а контрабандисты.

– Все равно, они могут украсть меня.

– Зачем ты им нужен?

– Что бы папке отомстить.

– Папка будет только рад, если тебя украдут. Кормить же не надо.

– Это да, – согласился брат, поразмыслив. – Кормить не надо – будет рад. И что нам делать?

– Зачем нам что-то делать? Мы тут уже столько лет живем, и никто тебя не украл. Значит, ты никому не нужен.

– А если они нас подожгут? Помнишь, как Лелик-мукомол спьяну чуть не поджег?

– Так то Лелик, у него не все дома.

– Пыка и Мыка вместе с Леликом работают…

Я задумался. В словах брата был резон. Пыка и Мыка были странными: ходили в вечно замасленных фуфайках и разговаривали так неразборчиво, что их никто кроме друг друга и Лелика-мукомола не понимал. Еще и жестикулировали при разговоре, как глухонемые. А если они и правда притворяются, чтобы отомстить отцу? Вдруг и зуб не за кражу перца ему выбили? Хотя я и понимал, что отец врет, но не может же человек врать постоянно? Или может?

– Мы должны за ними следить, – прервал мои раздумья Димка. – Что бы они нас не подожгли.

– Как ты собираешься за ними следить? – не понял я. – Что за ними следить, если они днем на работе? Куда они с работы уйдут?

– А ночью?

– А ночью мы заборы воруем, нам некогда следить.

– Может Чомбу попросить…

– Даже не заикайся! – перебил я. – Тебе мало того, что вся деревня свинокрадов ловит?

– И хорошо, зато свиней никто не украдет.

– Их и так никто не ворует.

– Потому и не воруют, что свинокрадов ловят.

– Их нет! – закричал я. – Пойми ты, свинокрадов нет!

Раздалась телефонная трель. Я подошел к столику и снял трубку.

– Алло.

– Василий, это я, – сказала мать. – Ночью у токаря поросенка украли. Следите за свиньями. Пропадет свинья – я вас самих закупорошу! – запиликали короткие гудки.

– У токаря поросенка украли, – положив трубку, сообщил я.

– Кто? – глаза брата испуганно заметались. Казалось, брат стремится заглянуть себе за спину: посмотреть, не подкрадывается ли кто?

– Я откуда знаю? – сел в кресло, продавленное тушей отца. – Нечего нам было вообще туда лезть.

– Я поросенка не брал, – нахмурился Димка, – я первый убежал, а ты еще оставался…

– Ты что, думаешь, я спер поросенка? – удивился я.

– Ты там один оставался, а теперь поросенка нет.

– Я потом с отцом и Кобаном ездил, Орешниковых ловил, и никакого поросенка у меня не было.

– Ты мог его спрятать.

– Где?

– Не знаю.

– На поле, да?

– Ну… – глазки растерянно поникли.

Спрятать поросенка мне действительно было негде.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.