Идрис и Пифон

– Значит, получается, ты шарлатан! – воскликнул Соколов, улыбаясь, смакуя по максимуму момент очередного триумфа.

Тут Дмитрий сразу и ожил, испуганно глядя на разозлившихся зрителей, встававших со своих мест и гневно буркавших себе под нос проклятия в адрес Идриса.

Надо понимать, что на такие «тайные вечери» приходят люди в основном верующие. И хотя и в Библии чёрным по белому говорилось не верить шарлатанам, и священники то же самое твердят, люди всё равно верят, всё равно ходят к магам и прочим клоунам в надежде, что если не помогли силы небесные, то не отвернутся, либо отступятся тёмные, языческие и какие ещё там бывают…

С чем это связано? Возможно, генетическая память предков, поклонявшихся идолам, соблюдавших языческие обряды и верования, которые в деревнях жили вперемешку с официальным христианством. С другой же, что более очевидно, земля русская всегда была обильно усеяна дураками. Даже Гоголь считал их одной из главных проблем страны наряду с плохими дорогами. Верят такие во всякую чушь, потому и ходят к гадалкам, да знахарям. Ну, а может быть просто инфантильные, младенцы духом, которые, наслушавшись сказок в детстве, верят в чудеса спустя тридцать лет после окончания школы. Поэтому, видимо, и несут шарлатанам свои кровные. Хотя, если говорить по чесноку, правда приютится где-то посередине между этими версиями.

В том-то для Идриса и была проблема. Почему шли, почему обманывали себя, непонятно, но как только понимали, что перед ними обычный плут и жулик, но никак не потомственный маг и целитель, готовы были его от злости в порошок стереть. Злости, разумеется, больше на себя. Достаточно только вспомнить школьные уроки математики, чтобы понять их чувства! Ведь, как правило, только после того как мы узнаём решение сложной задачи, над которой корпели не один час, убив миллионы нервных клеток, то понимаем, насколько простым оно было. Стучим себе по лбу кулаком, злясь, что не увидели нужного решения сразу, да локти кусаем, осознавая, что времени-то на другие уроки уже и не осталось. Вот и зрители сейчас: вроде бы взрослые люди, а вели себя как школьники. Готовы были своего кумира разорвать на части от злобы. А ещё лучше деньги свои вернуть. А если Пустов попытается все заплаченные ему кровные проглотить, чтобы не возвращать – выпотрошат!

То-то он и оживился, уже представляя в своём воспалённом мозгу картины столь жуткие, что Уэс Крейвен со Стивеном Кингом будут нервно курить в сторонке. «Верни наши деньги!» – кричали они, а отдать Дмитрию ну совсем никак. Положение его финансовое после прошлой встречи с Соколовым было ужасным. Если так в каждом городе, где он выступал, отдавать зрителям деньги за обман, вскоре придётся и виллу свою двухэтажную в Подмосковье продать, и новенький Porsche Macan в полной комплектации. Чтобы купить подобный автомобиль среднестатистическому россиянину со средней полосы придётся не кушать года два-три, если не больше, а Идрис накопил нужную сумму за полгода и даже кредит не брал.

Тем временем зал к счастью для Пустова не желал убить его за обман и вернуть все деньги за билеты ценой его жизни. Примерно человек пятнадцать-двадцать были ещё уверены, что он способностями мага и ясновидящего обладает, спорили с теми, кто уже разуверился в чудесах, отвлекая внимание от Идриса, а значит можно под шумок убежать прочь, чтобы никто не заметил, и не придётся деньги возвращать.

А пару раз у него уже было что-то подобное, ведь разоблачения Соколова уже не раз играли с Пустовым злую шутку. После разгрома по федеральному телевидению и на самых просматриваемых интернет-ресурсах решил выступать только в маленьких городах. То, что там про эти разоблачения знают, маловероятно: не в каждой деревне даже газ с электричеством проведены. Что уж тогда там говорить об интернете с телевизором? Но пусть в самых захудалых городишках, в самых ветхих домах культуры самых забытых Богом поселениях, даже там находились черти, видевшие разоблачения Соколова и гнавшие оттуда Дмитрия Идриса, потомственного мага и ясновидящего, метлой поганой, да так сильно по заднице шлёпали, что пятки сверкали, будто огни святого Эльма после извержения Кракатау. И каждый подобный позор Пустов встречал с тяжестью на сердце, как воспринял бы аналогичный холодный приём любой артист, лектор, бизнес-тренер или ясновидящий. Тут даже не с тяжестью. С болью. Такой был любимый всеми, почитаемый: он им какой-нибудь чуши в ушки напрудит, мотивирует лучше любого коучера, а они ему в ответ всенародную славу, ведь, как правильно говорят, лучшей мотивацией для идиота будет сказанная ему в личной беседе информация о том, что его защищает ангел-хранитель, а значит все трудности по плечу! Тот пойдёт и… А сделает или нет, уже волновать не должно. Главное – мотивация! Теперь же каждый раз, выходя на сцену, Пустов жрал по несколько таблеток успокоительных, чтобы побороть мандраж и трясучку в ногах, мешавшие нормально выступать перед публикой, которая, услышав правду о лжи и шарлатанстве потомственного мага и ясновидящего точно не погладит его по головке, осознав, что им навешали на уши вкуснейшей китайской лапши из самого знаменитого ресторана восточной кухни, который только существует в Москве.

Так что бежать – лучший выход.

Пока Соколов с упоением наблюдал за тем, как один за другим сторонники веры в магию Идриса отворачиваются от своего кумира, последний медленно развернулся и быстрым шагом направился прочь за пределы сцены. Евгений быстро «пропажу» заметил, увидел спину Пустова, исчезнувшего за занавесом и побежал за ним, крича вслед:

– Дмитрий! Куда же вы уходите?! Мы ещё не закончили!

Оба оказались за пределами сцены. К Идрису присоединилась Лариса. Быстрым шагом по коридорам в сторону гримёрок. Соколов за ними.

– Ну, куда вы торопитесь, Дмитрий! – буквально задыхаясь, говорил Евгений, одновременно стараясь не отстать. Правда, делать это было крайне сложно. Идрис был, конечно, не ребёнок, но достаточно молод, чтобы быстро двигаться. Притом вёл здоровый образ жизни, чем не раз хвастался в интервью. Соколову же при каждой очередной физической нагрузке напоминала о себе его бурная студенческая молодость с алкоголем, лёгкими наркотиками и сигаретами. Сейчас бы он всё отдал за крепкое здоровье и физически крепкое тело, но во времена его туманной юности, объяснить молодому студенту Евгению Соколову, что здоровье одно, не мог никто на свете: ни его друзья, занимавшиеся спортом и ведущие нормальный образ жизни, ни родители. Так что в эти минуты погони за Идрисом все его грешки эпохи пубертата давали о себе знать сполна.

– Дмитрий, мы не договорили! Не убегайте!

Пустов с Ларисой добежали до дверей гримёрки. Только открывают дверь, Соколов буквально в прыжке, будто олимпийский чемпион, преодолевает последние метры, успевая подставить руку к двери, чтобы не смогли её открыть. В этот момент, казалось, чуть сердце не остановилось, но обошлось. Истекавший потом, еле дышащий, но с чувством абсолютного превосходства Соколов посмотрел на Идриса.

Тот нервно пытался открыть дверь, но даже здоровый образ жизни не позволял ему этого сделать. Всю свою эпоху выступлений Пустов пытался соответствовать образу мага, чтобы кожа, да кости, чтобы было видно, что каждый день имеет дело со смертью, с потусторонним. Так что ради карьеры пришлось пожертвовать крепким физическим телом. Теперь же жалел, что выбрал себе именно такой образ, в бессилии пытаясь открыть дверь. Лариса принялась помогать, но то ли старалась плохо, то ли Соколову удавалось осилить двоих, дверь им открыть не удавалось. Пока.

– Уберите ногу! – воскликнул Идрис, – вы не имеете права не позволять мне пройти! Вы не полиция! Это самоуправство! Статья уголовная!

– А вы имеете право обманывать несчастных людей, попавших в беду? Имеете право обманывать их, как лохов?!

– Я не обманывал!

– Он всегда со зрителями был честен! – поддакнула Лариса, искренне старавшаяся защитить своего работодателя, – это вы нам постоянно мешаете!

– Я мешаю тем, что разоблачаю шарлатанов?! – возмутился Соколов, уже с трудом удерживая дверь, ибо на деле помощь пусть и не такой сильной Ларисы, но оказалась Пустову как нельзя кстати.

– Да уж, представьте себе! – буквально прорычала она, словно львица, защищающая своё чадо от стаи гиен.

– Знаете, мне только в радость! – выдавил Евгений, после чего дверь открылась, и Пустов залетел внутрь. Соколову теперь же предстояло эту дверь открыть, а силы уже потеряли его.

– Ну, Дмитрий! Чего же вы от меня прячетесь всё, запираетесь?! За свои преступные деяния отвечать надо перед обществом!

– С чего бы мне отвечать, если я действую законно?! Деятельность магов в России не запрещена, так что оставьте уже меня в покое и дайте, наконец, одеться!

– Вынужден отказаться, дорогой мой друг! Так что оставьте меня в покое со своими разоблачениями! Желательно, раз и навсегда!

– Вы, дорогой мой друг, шарлатан редкостный, поэтому оставить в покое я вас смогу только тогда, когда перестанете людей обманывать! То есть никогда это ни для вас, ни для нас не закончится. Но чем больше тебя втопчем в грязь, чем больше народу будет знать Дмитрия Идриса, как мошенника, тем лучше как для меня, так и для них!

Рука Соколова соскользнула, и тот по инерции отскочил к противоположной стенке.

– Вы не доказали, так что до свидания! – крикнул из-за двери Пустов, – передайте своё предложение о встрече моему менеджеру!

– Если что это я, – ехидно улыбнулась Лариса, морально празднуя их общую с Идрисом над Соколовым, пускай и маленькую, но победу. Прикрыла своим телом дверь, чтобы он не зашёл. Тот же откашлялся и отдышался. Эта борьба далась ему невероятно тяжело, но даже истощённый и измученный, сдаваться он не собирался. Вся эта ситуация его только раззадорила.

– Предлагаю вам дать мне пройти! – улыбнулся Евгений, стараясь выглядеть как можно милее и доброжелательнее.

– Нет, – отвечала Лариса, – увидимся как-нибудь потом, если вы не против!

– А я категорически против! – воскликнул Соколов, резко рванул вперёд и оттолкнул Ларису, да так сильно, что она не удержалась на ногах и, вскрикнув от неожиданности, грохнулась на пол из мраморной крошки, так больно ударившись коленками, что из глаз невольно потекли слёзы.

– Ты что наделал, придурок?! Совсем с ума сошёл?!

– Простите… – тут же вырвалось у Евгения изнутри, который, конечно же, сразу понял, что натворил. Он вообще в принципе к женщинам относился очень даже хорошо. Можно сказать, был профеминистом. Ни одного момента не было в его жизни, чтобы ударил или оскорбил, тем более домогался. Так что сейчас даже стыдно стало. Хотел, было, подойти к ней, чтобы помочь встать на ноги, тем более, что на камеру всё снимал, в том числе и момент, когда оттолкнул: потом зрителям объяснять, что произошло ещё минут десять, оправдываясь, что никогда к женщинам плохо не относился. Но стремление покарать Пустова возобладало, и он, не став помогать ей, принялся открывать дверь в гримёрку. «Да и вообще она его сообщница, так что, грубо говоря, заслужила!» – успокаивал себя Соколов, отворачивая ручку, а потом зашёл внутрь

Идрис в этот момент копошился возле стола – ключ, зараза та ещё, потерялся, а потому закрыть за собой дверь на замок он не успел. Увидел Соколова, взял стул и начал им прикрываться, будто щитом, и закричал:

– Вон!!!

– Да чего вы сразу со стулом-то на меня, с криками?! Я не собираюсь вас бить!

– Вон!!! Это моя личная территория!!! Вы нарушаете границы моего личного пространства!!! Прекратите сейчас же!!!

– Я просто хочу задать несколько вопросов!

– Где Лариса?! – обратил внимание на её отсутствие Пустов.

– Я тут! – вся залилась слезами, кричит в истерике, с трудом выговаривая слова, буквально охрипла, – эта мразь… Она… Она… Она меня ударила!!!

– Ударил мою ассистентку?! – надул щёки от злости Идрис, – подлец!!! Да как ты смел?! А ещё мужчиной смеешь себя называть! Да не наябедничай ты на меня в полицию сразу после, я бы тебя так отделал, что мать бы родная не узнала, мерзавец!!!

– Я извинился! – отвечал Евгений.

– Идрис, врежь ему! Будь мужчиной! – в истерике кричала Лариса.

– Напросится он у меня рано или поздно!

– Так! – возмутился Соколов, понимавший, что теряет контроль над ситуацией, – мы отходим от сути нашего спора. Вы, дорогой мой, не забыли, что обманули полсотни человек в том зале?! Как вам совесть подобное такое делать?! – внутри себя посмеялся над собственными словами. Воззвать к совести экстрасенса, всё равно, что переубедить Гитлера по еврейскому вопросу.

– Ударили женщину, а теперь про совесть мне рассказываете?! Лицемер! Пошли вон отсюда!

– Мы в суд на тебя подадим, в полицию заявление напишем! – забрызгав всё слюной, хрипло прорычала Лариса, – ты на зоне будешь профессиональным видом спорта заниматься – приседания на бутылку на время! Больше всех за минуту насадишься – победишь! Твоим сокамерникам понравится, урод!!! Раздраконят тебя так, что от разрыва сфинктера умрёшь, тварь!!! – и говорила она об этом с таким нескрываемым удовольствием, будто представляла эти картины в своём воспалённом от бесноватости разуме. Соколов же старался пропустить всё это сквозь себя и не обращать внимания. Лариса имела теперь моральное право что угодно ему говорить. Да и его главной целью был всё-таки Дмитрий, а не она.

– Ты шарлатан!

– Ты женщин бьёшь, козёл!!!

– Да ударь ты его, защити мою честь! Ты мужчина или нет!?

– Хотите, чтобы вашего любимого Идриса сразу после этого в тюрьму посадили?! – усмехнулся Евгений, – боюсь это его там заставят на бутылку сесть!

В пылу ругани Пустов подумал, что его посадят за работу магом.

– Если вы не в курсе, экстрасенсорика законом не запрещена! Приворачиваю и колдую, где хочу!

– Идрис, ты мужик или нет?! – возмутилась Лариса, глядя на своего начальника, – заступись за меня, наконец!

– Хватит его провоцировать!!! – рявкнул на неё Соколов. Та разревелась.

– Да как вы вообще смеете на меня так орать? Я женщина, а не собака…

– Солнышко, не плачь! – жалобно произнёс Идрис, потом взглянул на Евгения, – ты её до слёз довёл уже дважды!!! Да я тебя сейчас!!! – уже, доведённый до белого каленья, приготовился бить Соколова стулом. Тот только прикрыться рукой успел.

– Простите!!! – раздался крик из-за спины. Евгений и Лариса развернулись.

За спиной стояла полная женщина лет пятидесяти. Одета в старое, наверно, ещё с советских времён, пальто, из под которого выглядывали кривые, как плечи охотничьего лука, ноги. Голова грязная, сальная – блестела на свету люминесцентных ламп. Волосы убраны в неаккуратный пучок при помощи розовой резинки и спрятаны под платком. Лицом была как типичная советско-российская буфетчица или уборщица, макияж которой не мог скрыть внешних недостатков, а порою только усиливал их. Стояла скромно: нога за ногу, руки в замочек. Взгляд опущен к полу.

– Я вам не помешала? – спросила она уже тихим голосом.

– Вообще-то вы как раз вовремя, а то… – начал, было говорить Соколов, одним глазом поглядывая на неё, другим на Пустова. Желал поведать о том, что его только что хотели огреть стулом, но женщина перебила.

– Я с проблемой к вам, – с грустью и почтением посмотрела она исподлобья на Идриса.

– Да, да, да! – воскликнул он, используя этот счастливый шанс, чтобы отвязаться от назойливого разоблачителя. Поставил стул на пол и вышел к женщине, нежно взял её за предплечья и посмотрел глазами настолько милыми и заботливыми, что бедняжка буквально растаяла у него в руках за секунду, – я весь во внимании. Скажите, как вас зовут?

– Полина, – недоумённо посмотрела на Пустова, – фамилия нужна?

– Давайте! – улыбнулся Дмитрий.

– Полина Иванова.

– Что у вас за проблема?

Соколов буквально завис. Он понятия не имел, как на подобное ему реагировать, так как впервые в жизни наблюдал, чтобы после его разоблачений люди в принципе подходили бы к шарлатаном с просьбами. Вроде бы женщину от этого негодяя нужно спасать, но перебивать как-то невежливо, тем более, толкнув уже один раз Ларису, хорошенько накосячил, не переставая винить себя за это в глубине души. Всё-таки в отличие от Идриса, у Евгения была совесть.

– У меня дочь бесноватая, – начала женщина.

Соколов от ужаса обомлел. Сколько раз он был свидетелем того, что психически больных бедняг подвергали чудовищным по своей абсурдности обрядам экзорцизма, когда банально нужна была помощь простого психиатра! И сколько из-за этого судеб поломанных! Подобного безумия ни в коем случае нельзя было допустить! Но сначала нужно обязательно выведать максимум информации.

Пустов с Ларисой же слушали и воспринимали всё, как нечто простое и обыденное.

Женщина продолжала:

– Последние несколько лет как с цепи сорвалась. Говорит не своим голосом, судороги, агрессивное поведение. Её и несколько мужиков удержать с трудом могут, а я тем более справиться не в состоянии! Сколько раз её в психиатрическую клинику водили – всё без толку! Тогда соседка моя по даче Алевтина Михайловна и сказала, что в неё бес вселился, и надо её к священнику. Привели к нему, буквально выкрав из психушки. Он сразу понял, что это одержимость демоном. Давай обряды проводить, но один за другим они проваливались, не давая результатов, а доченьке моей лучше так и не стало, – залилась слезами, – помогите, пожалуйста! А то уже жить страшно. За кровь родную волнуюсь. Нервы все измотаны. Лучше ей не становится! На вас одна надежда! Помогите ей, умоляю!

Всё это время Идрис делал вид, что слушает: поддакивал, кивал головой, как попугай. Когда закончила, нежно обнял её и дал поплакаться в рубашку, поглаживая по голове. Потом спросил:

– Как девочку зовут? Сколько ей лет?

– Танечка! Ей всего двенадцать! В школу ходить из-за недуга этого не может, со сверстниками не контактирует. Органы опеки теперь отнять хотят, надеются в психушку мою доченьку отправить. А меня затаскали по судам: хотят лишить родительских прав за то, что лечить отказываюсь. Деньги уже все закончились – не то, что на хорошего адвоката нет, на еду даже не хватает порою, сколько я потратила, ухаживая за дочкой. Я уже не могу так больше… – снова расщедрилась на слёзы для Диминой рубашки.

Идрис взглянул на Соколова. Тот же ехидно улыбался, ожидая, что первый скажет в ответ на просьбу. Независимо от ответа он уже готов был атаковать, будто крокодил на водопое. У Пустова же больше не было сил сопротивляться, и единственным его желанием было стремление отвязаться от своего назойливого оппонента. Немного подумав, он обзавёлся в голове гениальным планом. По крайней мере, он так считал, про себя похвалив свою головушку за то, что умеет думать и принимать наилучшие решения в чрезвычайных ситуациях.

– То есть вы хотите изгнать беса из ребёнка, и поэтому пришли лично ко мне, чтобы попросить?

– Да! – всхлипнула Полина, – я прошу вас! – сползла вниз, придерживаясь за тело Пустова, встала перед ним на колени, – помогите…

– Ну, не надо так! – покраснев, разнежился Идрис, чувствуя искреннюю веру Полины в его сверхсилу, в особый дар, ощущая власть над ней, смиренно стоявшей перед ним на коленях, целовавшей его, как ей, наверно казалось, почти что божественные руки. Экстрасенс был для неё последней надеждой на то, что дочь будет жива и здорова, а потому она ради помощи Идриса была готова хоть продать дьяволу душу, если потребуется. Всё – лишь бы он спас её, – вставайте! – приманил её рукой.

Иной раз другая подошла бы с аналогичной просьбой, и он бы заставил её ждать записи, да потом вытряс бы последние копейки за сеансы, начиная с самых первых. Здесь же ситуация была совершенно иная, а потому в голову лучше ничего прийти и не могло.

Та встала и поглядела на него, как собачка, жаждущая лакомства от хозяина, с блестящими то ли от слёз, то ли от счастья глазами в надежде услышать эти три самых заветных слова:

– Я помогу вам, Полина!

Женщина разрыдалась ещё сильнее.

– Спасибо вам! Спасибо! Господь с вами! Я буду молиться за вас все дни и ночи напролёт! Дай вам Бог счастья! – осыпала она Пустова всеми вариантами искренней благодарности, которые только могли прийти ей в голову. Полина вновь уткнулась в Идриса, рыдая, правда, уже от радости.

Тот же с цезаревским взглядом триумфатора посмотрел на Соколова, который несказанно удивился такому выражению лица своего оппонента. Шарлатану на камеру согласиться помочь несчастной женщине, притом, что это увидят миллионы обитателей интернета! Звучит абсурдно. «Что он задумал?» – подумал Соколов, буквально просверливая Пустова взглядом, стараясь разглядеть его хитрую задумку.

Она же была крайне проста.

– Идём сейчас! – улыбнулся Полине Идрис.

– Прямо сейчас? – удивилась та, – да мне как-то неудобно. Вы всё-таки после выступления. Наверно, устали.

– Меня взбодрит чашка горячего кофе у вас дома.

– У меня только какао есть… – расстроилась Полина.

– Отлично! – с восторгом отвечал Дмитрий, – я его даже больше люблю. И ещё с нами пойдёт моя ассистентка, хорошо?

– Хорошо, – Полина кивала, будто дятел, ищущий в дупле червячков. Любая просьба потомственного мага и экстрасенса, спустившегося до помощи простой смертной для неё – закон.

– Стоп! – недоумённо произнёс Соколов, – а деньги за сеанс? Почему ты не спросил про них?

Полина с ужасом взглянула сначала на своего спасителя, потом на Евгения, понимая, что все её надежды могут пойти прахом всего из-за одного слова.

– У меня нет денег, но я отдам потом. Кредит возьму в банке. Я уборщицей работаю в школе – мне одобрят, я уверена. Если не в банке, то в организации, что микрозаймы выдаёт…

– Нет! Не нужны мне деньги, не в них счастье – сказал Идрис, – мне важно всегда дарить счастье для своих клиентов. Для самых отчаявшихся тем более. Поэтому я всё сделаю бесплатно!

– Бесплатно?! – удивлённо воскликнул Соколов, недоумённо глядя то на него, то на Полину.

Лариса, всё это время стоявшая за спиной, со злорадством похихикала.

– Так стоп! – обратился Евгений к Полине, – вы в курсе, что он – шарлатан?

– Шарлатан?! – та изменилась в лице, испытывая крайнюю степень недоумения и гнева.

– Ты ошибаешься, – не прекращал улыбаться Идрис.

– Он обманывает людей. Обычный мошенник. Людей с экстрасенсорными способностями вообще не существует, раз о том разговор пошёл. Я же его только что разоблачил! Разве вы не видели? Зря ему верите…

– Нет! – отвечала Полина, – мне кажется, вы ошибаетесь! Я видела все чудеса Идриса по телевизору! Это не может быть обманом… – мотала головой, не желая и слышать рациональное, – а в зале вы просто сорвали ему всё выступление.

– Могу вам гаранти… – начал, было, Соколов, но его тут же перебил Пустов.

– Беда, мой друг! – начал он, – но я могу.

– Докажи! – отвечал Евгений, – пойдём вместе, да заснимем всё на камеру!

– Увы, но нет! – пожал плечами, – мы бы и тебя взяли, но посторонним нельзя. Там, во-первых, личная территория уважаемой, – ткнул в неё носом. Имя, по всей видимости, забыл, – так что тебе там точно будут не рады. Во-вторых, меня будешь меня нервировать только. Впрочем, можешь пойти следом за нами, чтобы лишний раз достать, если это тебе доставляет удовольствие. Но только если уважаемая сама этого захочет. Один чёрт – она тебя за порог не пустит, и чуда ты не увидишь. Так что можешь не идти за нами: сегодня не твой день, – посмотрел на Полину, – Ну что? Идём?

– Стоп! Стоп! Стоп! – обратился к Полине Соколов, – вы сейчас совершаете очень большую ошибку. Если позовёте его, он вас обманет. Не поможет. Не способен.

– А что тогда поможет? – недоумённо спросила Полина.

– Это дело психиатра. Я уверен, нет у неё никаких демонов.

– Говорила же, что тысячу раз водила по докторам…

– Я найду вам специалиста намного лучше ваших, клянусь!

– А если вы ошибаетесь, и у Идриса получится?

– Коли возьмёте меня с собой, то клянусь: если Идрису удастся спасти вашу дочь, то я покрою все ваши долги и расходы, которые собрались.

Полину это предложение порадовало. Она вопросительно взглянула на Пустова.

– Вы не против, если мы возьмём его с собой?

Тот понял, что теряет инициативу. Нужен был более весомый аргумент, чтобы Евгений отвязался. И он был – универсальный, на все случаи жизни любого шарлатана.

– Послушайте, Полина! – начал он, – если мы возьмём его с собой, то я не смогу вылечить вашу дочь, – на этом моменте Соколов расхохотался. Он уже знал, что Пустов скажет дальше, – он будет мне мешать свой вредной для меня энергетикой, а потому, если вы хотите, чтобы я спас дочь, то нам брать его с собой категорически запрещено!

Полина не на шутку всполошилась. Одна только даже самая призрачная возможность, что её дочь останется без спасения, ужасала.

– Я не знаю, как вас зовут… – обратилась она к Соколову, – но, видимо, мы не можем вас взять, хотя я очень хотела бы, чтобы вы убедились в том, что чудеса существуют, а то вы, учёные, совсем уже народ задурили. Но если Дмитрий сказал, что нельзя, значит…