Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи

– Хьюго, Джен, это вы? – громко позвал он.

– О! Рассел? – откликнулись из темноты.

– Рассел? Что вы здесь делаете?

– Гуляю, – ответил он и пошёл на голоса.

В медленно светлеющем сумраке он смутно разглядел прижавшегося к стене мужчину в чёрной рабской куртке. Тот стоял, отвернувшись, но всё-таки… нет, не негр. Похоже… индеец? Или метис. Не меняя шага, Рассел прошёл мимо него к Джен и Хьюго.

– Гуляете? – смеясь, подала ему руку Женя и обернулась к Хьюго. – Вот и ваш таинственный преследователь. А мы беспокоились.

– Мы проводим вас, Джен, – тон Рассела исключал возражения.

Женя ещё попыталась спорить, но её корректно и решительно взяли с двух сторон под руки, и она была вынуждена смириться с эскортом. Как бы невзначай Рассел оглянулся, но никого не увидел. Похоже, сочтя силы неравными, индеец удрал. Тем лучше.

Как только белый прошёл мимо него, Эркин рванулся назад и вбок. Теперь ему надо обогнать их и успеть домой раньше Жени, чтобы открыть ей двери. Но самому лучше остаться во дворе. На всякий случай. Лишь бы Женя не повела их короткой дорогой, тогда он не успеет.

Он успел. Успел влететь в калитку, уже слыша их голоса за углом. Под прикрытием забора он быстро открыл нижнюю дверь, взлетел по лестнице, отпер верхнюю дверь и кубарем скатился вниз, выскочил во двор и встал за дальним углом сарая. Теперь даже если они войдут во двор, его не увидят.

– Нет-нет. Спасибо, – голос Жени твёрд и решителен. – Вот мой дом.

– Хорошо, – согласился Рассел. – Но… какие ваши окна? Эти? Отлично. Вы покажетесь нам в окне в знак, что всё в порядке.

– Хорошо. Итак, благодарю вас, джентльмены, и до свидания.

– До свидания, мисс Джен.

– До свидания, фройляйн Женни.

Эркин перевёл дыхание. Кажется, пронесло. Вот стукнула калитка, шаги Жени, вот она открыла дверь, поднимается по лестнице. Эркин закинул голову и увидел её смеющееся лицо в лестничном окне. Он уже собирался выйти из укрытия, когда услышал за забором.

– Признаться, вы напугали меня, Рассел. Зачем вам это понадобилось?

– Вы были правы, Хьюго. Вас преследовали. И шёл я не за вами, а за ним.

– Он был один?

– Да.

– И вы… разглядели его?

– Очень смутно…

Голоса удалялись. Эркин облегчённо выругался им вслед и побежал в дом. Задвигать засовы не имело смысла: всё равно уже утро.

Женя растерянно стояла посреди комнаты, переводя взгляд с безмятежно спящей Алисы на нетронутую кровать. И повернувшись к двери, увидела смеющееся лицо Эркина. И вдруг как-то сразу догадалась.

– Так это ты шёл за нами?

Эркин кивнул. И Женя засмеялась, зажимая себе рот, чтобы не разбудить Алису.

Оставив Женю приходить в себя и переодеваться, Эркин схватил вёдра и побежал за водой. Надо всё быстро, ему ещё этой старухе колоть дрова, а там бежать на рынок. Андрей уже ищет его, наверное… И запнулся. Как-то теперь будет с Андреем? Но отбросил это. Как будет, так и будет. Подличать Андрей не станет, а не захочет больше с ним в паре работать, что ж… придётся одному крутиться.

Закончив с дровами и водой, Эркин заглянул в комнату. Женя, не переодевшись сидела на кровати, а плащ и сумочка валялись там, где она их бросила, войдя в комнату. Услышав его, Женя подняла голову, и он увидел её словно похудевшее за эту ночь лицо с выбившимися из причёски прядями. Она молча смотрела на него и опять была иной, другой Женей.

– Эркин, – не то позвала, не то вздохнула она.

Но он подошёл, и Женя, легко встав, обняла его, обхватив за шею обнажёнными руками, и всем телом прижалась к нему, уткнув лицо куда-то в его плечо.

– Эркин, я такая счастливая, Эркин.

Он осторожно обнял её за талию, просто, чтобы не стоять столбом, просто надо куда-то руки девать.

– Было так хорошо.

Лоб Жени тёрся о его плечо. И он медленно, словно вспоминая, плотнее обнял её.

– Только тебя не было, – вздохнула Женя и вдруг засмеялась. – Это ты ходил меня встречать, да? Спасибо, родной.

– Тебе вправду было хорошо там? – тихо спросил он.

– Ага, – совсем как Алиса вздохнула Женя и подняла голову, посмотрела ему в лицо.

Он был готов в любой момент отпустить её, но она всё не разжимала объятий, и лицо её становилось обычным, знакомым лицом Жени, а на губах ещё прежняя улыбка счастливой усталой женщины. Она потянулась к нему поцеловать, и он не нашёл в себе силы как-то уклониться от этого. А целовалась она по-прежнему, плотно прижимая губы к губам, так что ответить ей было легко.

Женя отпустила его первой.

– Сейчас переоденусь и покормлю тебя.

– Нет, – мотнул он головой, довольный, что обошлось этим, и Женя не обиделась. – Переодевайся и ложись спать. А я за работой пошёл. Я тут одной ещё вчера подрядился.

– Голодный пойдёшь?!

– Хлеба возьму, – отмахнулся он.

– Ну ладно, – согласилась Женя и виновато добавила. – Что-то я устала.

– От танцев устаёшь, – с понимающим сочувствием кивнул он.

На кухне он отрезал себе хлеба и, поглядев на небо, решил, что без куртки вполне обойдётся. Рубашку бы сменить? Ладно, Жене лишняя морока со стиркой, не работал же он в ней, не пропотела. И жуя на ходу, спустился по лестнице. Где старухин сарай? Ага, вон тот. Спит ещё, наверное. Ну что ж, подождём.

Когда Элма Маури выглянула в окно, он сидел на земле у её сарая, прислонясь к нему спиной, и не то дремал, не то просто грелся на утреннем солнце. Что ж он так рано пришёл? Или Джен его на рассвете выгоняет? Да нет, обычно он уходит позже. Джен была на Бале, так она, наверное, на эту ночь и вовсе не пустила его. Конечно же, так. Это безумие оставлять индейца на ночь с маленькой девочкой одних в пустом доме. А Бал на всю ночь. И хотя этот, похоже, из смирных, но доверять им – никому нельзя.

За этими мыслями она оделась, взяла ключ от сарая и вышла во двор. Он заметил её в пяти шагах и встал.

– Что так рано?

– Договаривались на утро, мэм, – спокойно ответил Эркин.

«Договаривались!» – Элма усмехнулась. Все-таки цветной остается цветным. Хоть в малости, а сгрубит. Не договорились, а наняли и приказали прийти! Но вслух она ничего не сказала и открыла сарай.

– Вот.

Эркин оглядел жалкую кучку тощих корявых чурбаков и кивнул.

– Хорошо, мэм. Будет сделано, мэм.

– И сколько? – подбоченилась Элма.

Эркин бросил на неё быстрый, еле заметный взгляд искоса и снова уставился на дрова, ожидая её цену.

– Две кредитки и ещё еда, – в последнюю секунду Элма решила прибавить еду, чтобы получше расспросить его.

– Хорошо, мэм, – кивнул Эркин.

Плата не шибко щедрая, но она в одном дворе с Женей. Возьмёшь с неё настоящую цену, так ещё подлость какую-нибудь устроит. Белым женщинам Эркин доверял ещё меньше, чем белым мужчинам. Да и дров не так уж много. Он вытащил из сарая чурбаки, нашёл в углу топор и взялся за работу.

Элму ждало разочарование. Нет, работал индеец споро, и самые корявые чурбаки разлетались у него со второго, много с третьего удара. Но работал он без остановок как заведённый. И расспросить его по-настоящему не удалось. То он отмалчивался, якобы не слыша вопроса за работой, то отделывался односложными ответами. Нет, не зря говорили, что с неграми иметь дело легче. Чёрному только разреши болтать, он сам всё тебе выложит. А индейцы – молчуны, скрытные, коварные. «Да, мэм», – а что он там таит, попробуй догадаться.

– Ты снимаешь койку у мисс Джен?

– Да, мэм.

– И дорого? Много она с тебя берёт? Мисс Джен говорила, ты всю работу по дому за жильё делаешь. Это так?

– Да, мэм.

– И много работаешь?

– Да, мэм.

– Тебе тяжело, наверное. Но мисс Джен такая добрая, не думаю, чтобы она много требовала.

Карга старая, стерва белёсая, ну чего ты привязалась? Сдохну, не наймусь больше. Эркин поставил под топор последний чурбак, и она, наконец, убралась, пошлёпала за деньгами. Интересно, какую еду даст. Вот гадина, так ей всё и выложи, чтобы она дальше трепала. Со злости он так ударил о землю последним чурбаком, что поленья полетели во все стороны.

Вернувшись, Элма Маури нашла поленья уложенными, топор на прежнем месте, даже щепки собраны. Она протянула ему плату. Он аккуратно, не коснувшись её рук, взял деньги и сэндвич, спрятал деньги в нагрудный карман.

– И ещё вот, – Элма Маури протянула ему три сигареты.

– Спасибо, мэм, – поблагодарил Эркин, ничем не показав удивления: о сигаретах уговора не было.

– Это за то, что я тебе мешала работать, – усмехнулась Элма.

– Спасибо, мэм, – повторил Эркин.

На улице Эркин осмотрел сэндвич. Два толстых ломтя белого хлеба, внутри промазаны маслом и что-то ещё между ними заложено. Оу! Целый обед! Он вытащил носовой платок – Женя как ему сунула в первый раз в карман, так и лежит там, вот и пригодился – завернул сэндвич и положил в карман. На потом. И быстро пошёл, почти побежал к рынку. Упустишь утреннюю работу, потом майся весь день на мелочёвке.

Андрея он заметил издали. Да и трудно не заметить в черноголовой толпе у рабского торга светлую, отливающую серебром макушку. Толпа дружно и смачно над чем-то ржала. Не иначе Трепач о своих похождениях рассказывает. Ну, Трепач работать только языком и может. Ему за трёп и подкидывают кто жратвы, кто курева. И спит он с шакалами здесь же в рабском торге.

Эркин не спеша шёл к толпе встать так, чтоб ненароком увидеть лицо Андрея. Но Андрей, видно, выглядывал его, потому что заметил ещё на подходе. Лицо Андрея ещё смеялось над россказнями Трепача, но глаза стали настороженными. И Эркин понял: ему надо первым. Спальнику плохо, но шансов уцелеть больше. Если и узнают о его спальничестве, то он отобьётся, первый запал уже ушёл. А Андрею не отбиться, лагерника точно прирежут. И он может уйти, исчезнуть, у индейца номер – обычное дело. А Андрею не уйти, номер у белого – только у лагерника. Андрей больше зависит от него, чем он от Андрея. Сейчас. Из-за этого. И Эркин плавно, не меняя шага, подошёл и встал рядом с Андреем. И Андрей как ни в чём не бывало сказал.

– Тебя где носило? Я работу надыбал, а тебя нет.

– Отсыпался, – усмехнулся Эркин. – А что, опять за ночь… дом построить?

– Строить, – кивнул Андрей. – Но не за ночь, а как успеем.

– Тогда чего болтаемся?

Они выбрались из толпы и между рядами пошли к выходу. Всё было решено и понято. Слова и клятвы им не нужны, но… закрепить надо. На ходу Эркин достал из кармана свёрток, развернул платок и точным сильным движением разорвал сэндвич пополам. Андрей, так же не меняя шага, взял половину.

– Так что за работа? – Эркин дожевал свой кусок и вытер губы ладонью.

Андрей со своим управился ещё раньше.

– К магазину пристройку сделать.

– Фью-ю! – присвистнул Эркин. – Ты чем думал, когда соглашался? Я ж не строил никогда.

– Я тоже, – огрызнулся Андрей. – Слушай. Пристройка – не дом. Камни там уже положены. Ставим на них коробку, крышу, пол и внутри всё. Материал весь есть. Только подогнать.

– Только! На этом только наломаемся столько… – и рассмеялся получившейся шутке.

Ухмыльнулся и Андрей.

– Не боись, – и вдруг: – В лагере первые двадцать лет тяжело, потом привыкнешь.

Эркин покосился на него и осторожно, словно пробуя шаткую ступеньку, попробовал поддержать шутку.

– А живёшь сколько?

– Больше десяти никто не протягивал, – серьёзно, но как-то безразлично ответил Андрей.

Они обошли Мейн-Стрит, зайдя к её домам со стороны задних садиков и дворов, и Андрей остановился у небольшого очень красивого и ухоженного садика с низкой каменной оградой и живой изгородью. Их, видимо, ждали. Хлопнула дверь, и миловидная мулатка в платье и переднике горничной подбежала к ним.

– Здравствуйте, – она дипломатично обошлась без обращения. – Заходите.

Калитки нет. Но ограда по колено – не препятствие. Андрей легко перепрыгнул через неё и сделал шутливый жест приветствия.

– Здравствуй, красавица. Вот и мы.

– Вижу, – рассмеялась мулатка. – Идите за мной.

Она подвела их к заднему крыльцу, где уже стояла румяная седая, старушка не старушка, так, чуть больше среднего возраста, белая дама. Леди – сразу определил Эркин.

– Здравствуйте, Эндрю. Это и есть, – серо-голубые глаза не зло, но очень внимательно скользнули по Эркину, – ваш… напарник? Очень приятно. Вы уже готовы к работе, не так ли?

Больше она на Эркина не смотрела, говорила только с Андреем, но Эркин понял, что был этим мгновенным взглядом изучен весьма основательно, что малейшая деталь его облика замечена, оценена и никогда не забудется. Да, для этой леди, похоже, двух одинаковых нет. Она всё видит. Эркин сочувственно подумал о горничной: угодить такой всевидящей нелегко. И им самим тоже придётся несладко.

Андрей рассказал точно. Им предстояло поставить дом. Простенький незамысловатый, но всё-таки дом. И начали они работу не спеша, как бы примериваясь. Андрей даже не балагурил, что уж совсем на него не походило.

И когда прибежала горничная с вестью о ленче, это оказалось для них полной неожиданностью. Эркин опустил на землю очередной брус и недоумённо уставился на мулатку.

– Чего-чего?

– Не чего, – передразнила она его, – а ленч. – И повернулась к Андрею. – Идите за мной.

Андрей вытер рукавом лоб и подмигнул Эркину, готовясь отпустить шутку, и тут мулатка сказала такое, что они замерли как громом пришибленные.

– А тебе, – она смотрела на Эркина, – я сюда сейчас принесу.

Эркин смотрел на неё, и до него как-то слишком медленно доходил смысл сказанного. Он повернулся к Андрею и не сразу узнал багровое, залитое румянцем стыда лицо друга. Андрей переложил из руки в руку топор, медленно поднял на Эркина глаза, и вдруг напряжённую тишину разорвало чудовищное, не слыханное ещё Эркином за всю его жизнь, невероятное ругательство. Мулатка ахнула и отшатнулась, отступила на шаг, замахала руками, будто обожглась. А Андрей спрыгнул с каменной кладки, на которой они крепили опорные брусья, и шагнул к ней. Она взвизгнула и побежала к дому. Андрей рванулся было следом, но Эркин остановил его за плечо.

– Оставь.

– Прощаешь?! – развернулся к нему Андрей.

– Кого? – пожал плечами Эркин. – Это она сама придумала?

Андрей перевёл дыхание, и лицо его стало жёстким, угловатым, будто все кости проступили из-под кожи.

– Собираемся. Пусть им, – он длинно выругался, – кто другой строит.

Эркин задумчиво кивнул. Андрей уже наклонился над своим ящиком собирать инструменты, когда к ним быстро подошла, почти подбежала хозяйка. За ней спешила мулатка с заплаканным лицом.

– Извините, произошла ошибка, – хозяйка говорила быстро, задыхаясь. – Это моя ошибка… я плохо объяснила… Вы не так поняли. Разумеется, вы вместе…

– Да, миледи, – Андрей настолько вежлив, что это звучит издевательством. – Глупая служанка всё перепутала, не так ли?

– Нет, – она вдруг улыбнулась неожиданно доброй ласковой улыбкой. – Это я не сообразила, что раз вы работаете вместе, напарники, то и есть будете вместе. Я вас очень прошу не бросать работу.

Андрей посмотрел на Эркина. Оскорбили его – ему и решать. Эркин угрюмо повёл плечами. Ему нужна работа, нужен заработок. Если из-за каждого оскорбления бросать работу, то гордо сдохнешь с голоду. Ему и не такое приходилось глотать, просто это случилось слишком неожиданно, просто… просто он как-то забыл, кто он. Но надо отвечать. Он поднял глаза на Андрея и ещё раз пожал плечами. Но Андрей понял и кивнул. Досадливо, несогласно, но… кивнул. И их поняли.

Хозяйка разулыбалась, стала ахать и восхищаться, сколько они успели сделать, чистотой и тщательностью их работы. Мулатка, улыбаясь сквозь слёзы, звала их идти побыстрее, а то всё остынет.

Убедившись, что конфликт улажен, Миллисент прошла в магазин к сестре. В магазине никого не было. Лилиан в ожидании покупателей раскладывала на витрине конфеты. Услышав шаги, она, не оборачиваясь, спросила.

– Ну, как?

– Всё в порядке, – Миллисент устало присела на выступ прилавка. – Признаться, я испугалась. Но индеец оказался разумным.

– Почему было не дать им уйти? – недоумённо пожала плечами Лилиан.

– Лилли! – умоляюще простонала Миллисент. – Здесь уйма причин. Белые строители обойдутся намного дороже. И вспомни, для чего мы затеяли эту пристройку. Кто из цветных пойдёт в магазин после такого скандала?

– Конечно, ты права, Милли, не сердись. Я потом схожу на них посмотреть, хорошо?

– Хорошо. Но ради бога, Лилли, будь осторожна.

– Ну, разумеется, Милли. Конечно, рядом с тобой я дурочка, но не настолько же. Но они действительно хорошо работают?

– Не знаю, Лилли. Во всяком случае, они очень стараются, это видно.

– Всё-таки это рискованно.

– Наш бизнес, – усмехнулась Миллисент, – был риском с самого начала. А разве русские поставки не риск?

– Но риск оправдался.

– Конечно, Лилли. Я надеюсь, оправдается и этот.

– Разумеется, оправдается. Успокойся, Милли. Ты их кормишь на кухне?

– Да. Бьюти им подаст.

Лилиан закончила украшать витрину и подошла к сестре.

– Да, вот о чём я подумала. Надо бы достать список русских праздников. И посылать в комендатуру поздравления.

– Ты умница, Лилли! И надо ещё узнать о специфических русских лакомствах.

– Конечно, Милли. Сейчас пойдёт мода на все русское.

Сёстры сидели рядом и слушали тишину в доме.

Ленч оказался вкусным и достаточно сытным. У Андрея разгладилось и помягчело лицо. Но мулатку он теперь в упор не замечал, разговаривая только с Эркином. Девушка тоже не старалась завести беседу, молча подавая на стол. По некоторым приметам Эркин догадался, что в доме есть ещё рабы, помимо мулатки, но в кухню никто не заходил, только пару раз приоткрылась внутренняя дверь, и мулатка еле заметным, но понятным Эркину жестом показывала, что занята.

Поев, они ушли на стройку.

– Ну, давай, – Андрей рывком перевёл дыхание, – до темноты опоры сделаем, завтра легче пойдёт.

Эркин кивнул и поднял брус.

– Заноси.

Сладко пахло свежим деревом и тёплой весенней землёй. Они уже втянулись в работу, когда пришла мулатка и встала рядом. Они пробовали не обращать на неё внимания, но она не уходила. И Андрей, ещё резко, отрывисто, но начал разговор.

– Ну, чего вылупилась?

– Я… – она вздохнула. – Я не хотела вас обидеть…

– Это хозяйка тебя прислала извиняться? – усмехнулся Эркин.

– Вот ещё! – дёрнула она плечом. – Что я, сама не понимаю! А хозяйка… Вот ты ругаешься, – посмотрела она на Андрея. – А они, знаешь, какие добрые!

– Их много что ли? – Эркин не любил рабскую привычку говорить о хозяйке или хозяине за глаза «они» и не упускал случая поиздеваться над такими, и за глаза послушными.

– Ну да, – мулатка заулыбалась. – Они сёстры. С вами мисси Милли говорила, а мисси Лилли в магазине.

– Везёт нам на сестёр, – улыбнулся Эркин.

– Сравнил! – Андрей ещё хранил остатки гнева, но это было уже напускное. Он посмотрел на мулатку, улыбнулся и уже по-другому спросил. – И чем они торгуют, красавица?

– А ты откуда мое имя знаешь? – ответила она вопросом.

После обеденного инцидента она явно причислила его к цветным и болтала с ним по-свойски.

– Чего? – не понял Андрей.

– Ну, меня так зовут, Бьюти.

– Подходит, – одобрили они в два голоса.

Она польщённо заулыбалась и даже кокетливо стрельнула глазами. Но неопределенно, ни к кому особо не обращаясь. И вдруг исчезла.

– Добрая хозяйка идёт, – шёпотом прокомментировал Эркин, и Андрей тихо засмеялся в ответ.

Но пришли обе хозяйки. Повосхищались их работой. Эркин пропустил их восторги мимо ушей, Андрей, правда, вступил в разговор, но тоже достаточно сдержанно.

– Ну вот, – Эркин вбил последний гвоздь и выпрямился. – Ты как?

– Готов, – откликнулся Андрей и обернулся к все ещё стоящим здесь хозяйкам. – На сегодня всё, леди.

– Да-да, конечно, – защебетали они, но он их перебил.

– Мы завтра с утра пораньше придем.

– Хорошо, – Миллисент спокойно, как о само собой разумеющемся, сказала. – С нас завтрак и ленч. Так?

Андрей переглянулся с Эркином и кивнул. Конечно, раз они работают целый день, то кормить их должны дважды. Андрей собрал инструменты, и они ушли.

Из центрального квартала они постарались выбраться побыстрее. Вечер только начинался, и маячить здесь, рискуя нарваться на свору, было попросту глупо.

– Заплатят в конце? – решил уточнить Эркин.

– Да. По сделанному. – Андрей внимательно посмотрел на него. – Перекрутишься?

– Не проблема, – отмахнулся Эркин. – А ты?

– Я за неделю плачу, – охотно ответил Андрей. – Как раз с больничного стеллажа и рассчитался.

– Вперёд платишь?

– Да. И без работы. Только деньгами, – похвастался Андрей. – Дорого, правда. А ты как?

– Я с работой, – пожал плечами Эркин.

– Можно и так, – согласился Андрей. – Это уж как сможешь.

Эркин кивнул.

– Завтра тогда прямо сюда, так?

– Так, – кивнул Андрей. – Чтоб засветло начать. Бывай?

– Бывай.

К дому Эркин подошёл уже в темноте. В окнах горели огни. По военной привычке многие на ночь задёргивали плотные шторы, но уже не так тщательно, и узкие щели казались очень яркими. Эркин нашёл взглядом окна Жени. Не щель, а целая полоса. И виден силуэт стирающей женщины. Надо будет задёрнуть. Усталость придавливала плечи. Как всегда, она настигала его на лестнице, но стоило ему сбросить сапоги, ставшие по тёплому времени слишком тяжёлыми, умыться под внимательным взглядом Алисы и сесть за стол… ну, за едой он никогда не спал.

Женя, увидев его, улыбнулась, и, хотя с ходу начала выговаривать, что он ушёл в грязной рубашке, ему этого приветствия было достаточно.

– Мойся и иди ужинать. А рубашку давай сюда, замочу.

Он отдал ей рубашку, но в комнату не пошёл. Из белой леди, нарядной и… и немного чужой, она уже стала прежней… Золушкой.

– Ты чего? – подняла на него глаза Женя. – Иди, поешь.

– Я не голоден, – ответил он. – Женя… мы нашли большую работу. Заплатят хорошо, но когда кончим. Это несколько дней. Сейчас у меня только вот… две кредитки. А завтра я буду только на той работе, – Эркин перевёл дыхание и осторожно спросил. – Это ничего?

– Конечно, ничего, – засмеялась Женя. – Работай спокойно. А я сегодня спала до полудня. Вот, только сейчас взялась. А ты почему сигареты не взял? Ну, поменять.

– Забыл, – Эркин сел на корточки перед плитой, заглянул в топку. – Подложить?

– Не надо. Я уже заканчиваю. Ну, ужинать не хочешь, так чаю попьёшь? С куклами.

– Попью, – улыбнулся он. – А почему ты говоришь ужинать? Ведь это обед.

Женя сначала не поняла, а потом рассмеялась.

– Я же русская, Эркин. У нас обедают днём. А вечером ужинают.

– А ленч?

– Нет, ленча нет. Есть полдник, ну между обедом и ужином.

– А как это, – Эркин секунду помедлил перед вопросом. – Как это по-русски?

И старательно повторил за Женей русские слова.

Женя и раньше замечала, как он ловит в её речи русские слова, старается догадаться об их смысле, повторяет, пробует вплетать в свою речь. Но открыто спросил впервые.

Эркин подправил поленья в топке и подошёл к окну. Тщательно расправил плотную тёмную штору.

– Зачем? – удивилась Женя. – Война же кончилась.

– Чтобы с улицы не видели, – сразу ответил он.

Женя медленно выпрямилась, стряхнула с рук воду. Он стоял у окна спиной к ней, глядя в тёмно-синюю ткань, будто что-то мог там увидеть. Женя подошла к нему и обняла его сзади, ткнулась лбом ему между лопаток.

– Ох, Эркин, Эркин.

– Я… я что-то не так сказал? – тихо спросил он.

– Нет, всё так. Всё так, – повторила Женя, чувствуя, что сейчас заплачет.

И разжав объятия, даже как-то оттолкнувшись от него, сказала уже совсем другим тоном.

– Чайник закипел. Пошли чай пить, потом закончу.

За чаем Женя опять завела разговор о сигаретах. Алисе дали их пересчитать, и результат заставил Эркина даже присвистнуть. Набралось изрядно.

– Вот и выменяешь себе штаны, – решила Женя.

– Эти же крепкие, – недоумённо вскинул он на неё глаза.

– Будешь их каждый день таскать, заносишь, – возразила Женя. – И стирать их пора. Голым в город пойдёшь, что ли?! Рубашки ты же меняешь, мне и стирать легко, – выдвинула она решающий, как предполагала, аргумент. – А с ними возни на полдня.

– Сам постираю, – буркнул он. – За ночь высохнут.

– Не дури. Не штаны, так ботинки сменяй. А сапоги до зимы оставь.

– На ботинки не хватит, – решительно возразил он.

– Тогда штаны, – голос Жени исключал варианты.

К полному удовольствию Алисы, Эркин скорчил самую почтительную гримасу.

– Да, мэм, слушаюсь, мэм.

– То-то, – рассмеялась Женя.

– Закончим работу, поменяю, – уже серьезно сказал Эркин, – раньше я на рынок не попаду.

– А что за работа? – поинтересовалась Женя.

– Пристройка к магазину.

– Да-а? Это на Мейн-Стрит?