Легенды Лазурной Юдоли. Принц Аглианта

И, у самого входа, он буквально врезался в одиноко стоявшего Эсгрибура, который был удивлен этому факту не меньше.

– Энтоэн? – воскликнул он.

Но Солон ничего не отвечал.

– Энтоэн, мальчик мой, как ты здесь? Да… Да где ты вообще пропадал?

– Милорд, мне некогда объяснять…

Солон запинался на каждом слоге, но Эсгрибур терпеливо его выслушивал.

– Я должен проникнуть в зал с пиром.

– Ну так иди, я тебе не мешаю…

– Вы не понимаете, – настаивал на своем Солон. – Все ещё живы?

– В каком смысле?

– Когда начнется пир, все умрут. Все до одного!

– О чем ты говоришь? Я не понимаю тебя.

– И не надо. За мной гонится стража. Вся стража замка

– Что?

Но Солон более не мог задерживаться. Полностью проигнорировав порыв Эсгрибура, он обощёл его и заскочил в зал, где его явно уже отчаялись ждать.

Шесть дубовых столов, стоящих последовательно, были завалены яствами и напитками. А весь пол был умощен теми самыми злополучными бочками, что предоставило ему видение в Зеркале.

– Стойте! – воскликнул он, что было мочи, но вряд ли кто-то его заметил среди этого шума.

Все были живы. Пока что. Но практически у каждого в руках был наполненный бокал с вином, а руки были подняты вверх. Они готовились выпить это. Выпить и умереть

– Стойте! – воскликнул он ещё раз, скинув злополучные шлем и зеркало на пол.

Шлем со звоном упал на пол, заставив многих содрогнуться и обернуться, а зеркало осталось невредимым, будто было выковано из металла.

– Принц, – зашептали некоторые, но никто и не думал оставлять вино в покое.

А за маленьким столом, стоящем перпендикулярно остальным шести, с полным бокалом красного в руке стоял Хигель Рейхель и яростно изъяснял какую-то речь о свободе, праве и мире. Знали бы эти гости, чья кровь на этих руках.

Но здесь не было самого герцога Рейхеля. Нигде.

– И я, и все мои родственники и друзья, скорбят об утрате такого ценного бойца, моего брата не по крови, а по оружию, сире Хаффнере Ларгбуре. Он погиб…

– Стой! – прямо в лицо воскликнул ему Солон, когда приблизился поближе.

Хигель нахмурил брови и стало понятно, насколько он ошарашен из-за того, чтоо видел. Того, кто смог обмануть его и сбежать.

– О, мой принц, – с наглядной любезностью произнёс он. – Мы оставили надежды ждать вас.

А Хигель боялся. Солон буквально видел страх в его глазах. Страх того, что Солон сейчас расскажет много нового о племяннике герцога – а кому больше поверит  это разноцветная толпа – не знал никто.

– Вино отравлено! – прокричал принц.

Улыбка исчезла с лица Хигеля.

– Ты смеешь обвинять меня в том, что я отравил вино? – спросил он. – Глупец, я и сам собирался его выпить.

– Не вас. Вино отравлено, но не вами.

– Что ты хочешь сказать? – презрительно спросил Хигель.

– Вам не понравится этот ответ. Но это вина вашего дяди.

Солон хотел дополнить всё это фразой "Которого вы хотели убить", но сейчас это было не слишком уместно.

– Как смеешь ты оскорблять его доброе имя?

– Не сейчас, Хигель. Разберемся потом.

Он повернулся к людям и громко произнес:

– Вино отравлено, господа!

Дверь открылась, и в неё грузно вошел Эсгрибур. Он не пил вина. Это значит, что он бы выжил. Он бы всё узнал. Он бы спасся, и спаслась бы надежда.

В народе поднялись волнения, а Солон наконец-то заметил того, кого долго искал глазами. Скверное лицо с одним-единственным оком смотрело на него из занавеса. Он скрывался за ширмой, словно следил за происходящим и контролировал его.

– Этого не может быть, – пролепетал Хигель. – Ты должен доказать, что это не клевета.

– Именем Королевы я приказываю схватить его, – и он указал пальцем на стоящего вдали Кривую Крысу.

Хигель мгновенно устремил на него взгляд и пальцами приказал своим стражникам привести его сюда. Однако в глазах Хигеля всё ещё читалось презрение по отношению к принцу, а так же недоверие к остальным.

Утихли лютни, на которых играли приглашенные элитные барды из Акры, перестали гудеть танцующи карлики, оставался слышен только гул толпы гостей. Из которого ни слова невозможно было разобрать, но понятно было только одно – начиналось волнение.

– Кто вообще этот бродяга? – спросил Хигель. Солону показалось, что он топнул ногой.

– Я не знаю его имени, но отравителем является он. Только не по своей инициативе, а по приказу…

– Не хочу это слышать.

– Я твой принц, – неожиданно для себя проговорил Солон. – И мне выбирать, что тебе слушать.

Хигель в очередной раз недовольно взглянул на Солона, и уголок его губ зашевелился, чтобы сказать что-то нелицеприятное, но за мгновение до этого всё же остановился. На глазах у всех знатных лиц Королевства это вряд ли привело к чему-то хорошему.

– Мой лорд, – прохрипел Кривая Крыса, обратившись к Хигелю. После чего перевел взгляд своего глаза на Солона и ещё раз проговорил: – Мой лорд!

– Как он оказался здесь? – спросил Хигель. – Бродяга, ты тоже лорд?

Солон опередил Кривую Крысу:

– Он отравитель. А как оказался здесь – неизвестно.

Хигель на секунду задумался, а потом недоверчиво поднял свой прозрачный стакан с вином и понюхал его. Ещё на долю секунды помолчав, он наконец-то произнёс:

– Выпей из моего бокала, – и протянул вино Кривой Крысе.

– Милорд, я не пью вина, – проговорил он, но нотка тревоги в его голосе была более чем явной.

– Пей! – рявкнул Хигель, всё ещё продолжив держать стакан возле отравителя.

А что если Зеркало обмануло Солона и никакой этот Крыса не отравитель? И тем более  отравитель ли сам герцог Рейхель?

Но Кривой Крыса что-то знал. Солон ожидал, что сейчас он бросится бежать, сломя голову и спасая свою шкуру, по дороге ещё прирезав кого-нибудь, но вряд ли в этом был смысл. Далеко он не убежал бы.

Он осторожно взял в руки бокал Хигеля и настороженно принюхался к нему. Жизнь или смерть?

Хигель, не отрывая глаз, смотрел на него, после чего Кривая Крыса наконец-то сделал первый глоток. Или сделал вид, что сделал. Но суровый взгляд Хигеля выдавал то, что пить надо больше.

И Кривой Крыса выпил. Выпил всю емкость одним глотком, после чего дрожащим голосом сообщил:

– Хорошее было вино.

Хигель нехотя улыбнулся, а Солон молча наблюдал за происходящим. Они так и стояли, молча, пока не прошло несколько минут. Семь-восемь, не больше, обещанных двадцати не пролетело.

Глаз Кривой Крысы налился кровью, и он в исступлении упал на пол, держась посиневшей рукой за горло. Казалось бы, он хотел разорвать его напрочь, но мощи в ослабевших руках не хватало для этого. Конвульсии длились несколько секунд, после чего тело Кривой Крысы затихло. И более не подавало никаких признаков жизни.

Именно тогда всё и началось. Все, кто находился в зале, отлично поняли, что произошло. Раздался истошный стон, что-то разбилось об пол, и началась грандиозная паника. И стар и млад не могли найти себе покоя. Исключениями разве что являлись по-прежнему сухой Хигель и необычайно суровый Эсгрибур. Старый Волк стоял вдалеке от всех, но это не мешало ему трезво оценивать ситуацию.

– Я прошу вас успокоиться! – закричал он, но громкость его голоса поблекла в сравнении с толпой лордов.

Сухость Хигеля сменилась растерянностью. Он явно не знал, что делать, и куда деть самого себя. Лорды были спасены, но что делать дальше?

– Чьих рук это дело? – спросил Хигель у Солона.

– Вашего дяди, – с легким мандражом ответил ему тот. – Жаль, не успели вы его убить.

Хигель повернулся к Солону, и уже собирался было что-то ему сказать, но не успел.

Все шесть дверей, что были в зале, одновременно и с грохотом растворились и вторглись они. Похожие на людей, но имеющие в себе что-то дикарское, зверское. Что-то не людское. И их было много, и все вооружены каким-то необычным оружием.

Это означало конец. Это были не люди Акры или Королевы.

Глава 15. Мясорубка в Акре

I

Тишина покоилась несколько часов, и, возможно, уже наступил вечер. Гельфида не знала, сколько точно прошло времени – быть может, несколько секунд, а быть может, несколько суток. Счет времени потерял для неё смысл, как и потеряли смысл все мысли, и уже вскользь прокрадывалось скрытое безумие.

Геррер практически ничего не сказал за всё это время – Гельфида слышала только его непрекращающиеся тяжелые вздохи. Пожалуй, по ним можно было отмерять время, но Гельфида явно думала не об этом.

Она знала, что Герреру тяжелее, чем ей – в его теле торчал стальной нож, а ещё он был избит – не в пример ей. Она не могла пошевелиться, и это тоже было тяжело. Руки затекли, но она знала, что жива. По крайней мере, она знала, что кто-то позволяет ей жить. Жить ей и Герреру.

Ей хотелось ощутить боль Геррера так же, как и свою, но ничего не получилось. Может быть, она слегка погорячилась в том, что сказала Герреру некоторое время назад в пыльной камере? Нет, в таком сомневаться нельзя.

А затем раздался скрип двери и зажегся свет факела. Кто-то пришел по их душу. Кто-то, настроенный не очень дружелюбно.

– Просыпайтесь, ублюдки, – раздался хриплый нарачий голос.

Сзади послышались грузные шаги, и в помещение пробрались еще трое нараков, не менее отвратительных, чем первый.

– Плюнь себе в рожу, – едва ли не шепотом пробурчал Геррер, но нарак его услышал.

– Что ты сказал? – нарак приблизился и приложил ухо к Герреру.

– Не до тебя сейчас.

– А мне до тебя.

На этих словах нарак замахнулся, и у Гельфиды уже замерло сердце, но нарак всего лишь вытащил нож из туловища Геррера.

– Неплохая штучка, – нарак вожделенно осмотрел её. – Забрал бы себе, но она принадлежит лорду Гневу.

– Как и ты сам, – проговорил Геррер.

Из раны заструилась кровь – Гельфиде удалось это увидеть даже в тусклом свете факела. Но Геррер держался стойко – не издал и звука.

– Развязывайте их, – приказал нарак.

– Куда вы нас собираетесь вести? – осмелилась спросить Гельфида.

– Тебя, девчонка, никто не спрашивал, – прорычал нарак, пока остальные развязывали пленников.

– Гневу повезло, что его нет здесь, – сказал Геррер, когда его путы наконец-то развязали, – иначе я прихлопнул бы его прямо здесь.

– Взгляни на себя, – прохохотал нарак. – Ты настолько ослаб, что и себя-то нести не в силах. Девчонка, не хочешь понести своего дружка?

Гельфида ничего не ответила. Её безумно радовало то, что она наконец-то могла опустить руки и чего-нибудь почесать. Жаль только, что это всё мутнело на том фоне, что они всё ещё находятся в безвыходном положении.

И их снова куда-то повели. Гельфида ещё могла вполне спокойно себе идти, а вот Герреру было не так легко. Он кое-как волочился, и по сути его несли два нарака, в то время как он просто невпопад передвигал ноги.

На улице было немного посветлее, чем в темнице, но дело всё же двигалось к ночи. Гельфиду пугало то, что принесет эта самая злосчастная ночь. Скорее всего, смерть, но хотелось бы верить в лучшее.

– Длань святая, – на этом месте Гельфида уже не могла сдержать своих эмоций.

Площадь возле герцогского замка была охвачена огнем. Горело всё, раздавались дикие крики о помощи и чей-то дикий смех. И повсюду были они. Нараки, и теперь их было столько, сколько Гельфиде раньше видеть не доводилось. Даже в Академии Сёгмунда, даже в самых страшных своих снах.

Им никто не сопротивлялся – они просто делали всё, что хотели и всё, что могли. А вокруг стояли люди – их было ещё больше, чем нараков, и все они были сбиты в небольшие кучки, и окружала их суровая нарачья охрана.

Раздавался заунывный плач обычных женщин, прижимающих к себе своих детей, напуганные визги стариков, а так же передавались притупленные взгляды мужчин. Они знали, что это очень страшно, но насколько, понять ещё не могли.

А Гельфида знала. Вернее говоря, надеялась, что знала, а не только догадывалась.

А потом появился Гнев. Он был настолько устрашающим, что выделялся из толпы без какой-либо натуги. Его черный взгляд упивался и в Гельфиду, и в Геррера одновременно, и не было ничего страшнее это.

Теперь всё начнется.

– Акра! – воскликнул он, что было мочи.

Толпа утихла, но кое-где еще раздавался жалкий младенческий плач. Нараки не щадили даже младенцев, и именно это Гельфида считала за главный грех.

– Сотни лет, и даже не одно тысячелетие, вы не знали о нас, – с гордостью проговорил Гнев. – Вас заставили забыть о нас! О нас, о тех, кто населял вашу землю годы назад, кто правил ей и был ею любим. Вы лишили нас нашей обители, нашего дома, и всей надежды.

Он вскочил на помост, на котором обычно происходили представления бродячего цирка. Только вот теперь происходящее совсем не напоминало цирк. Или напоминало, но слишком реалистичный.

– Каждый из вас в глубине души понимал, что вечно так продолжаться не может. Что рано или поздно мы вернемся, и настанет великое правосудие. Кто я?

Однако в толпе царило молчание, и даже Геррер не осмелился сказать ничего.

– Я – Гнев! Я символ прошедшей эпохи, и я же символ начала новой! Новой! Той, которую мы будем ковать сами, и чему никто из вас не сможет помешать! Отбросьте всё, что вы знали до этого, то, о чём вы думали и то о чём мечтали. Среди вас больше нет титулов и чинов – теперь вы все равны! Там, внутри герцогского замка погибают те, кто раньше именовался лордами. А здесь, снаружи, посреди огня и смолы, погибаете вы, которые раньше были простым народом. Отбросами общества, его самыми низкими слоями! Теперь же и они отбросы! Теперь вы – один слой. Даже ваш король! И ваш принц. Это последний принц!

Луна, которую вы видите над головой почти каждый день, не является серебряным диском или полумесяцем. Вы, лицезрея на неё, не думаете, какую опасность она могла принести вам! А мы, находясь на ней, на почти безжизненной пустыне, каждый день смотрели на огромный диск вашей земли, вашего Родевиля, и мечтали только об одном – вернуться обратно! Вернуться, и доказать правоту, и доказать своё истинное право.

– Вы жестко и беспринципны! – осмелилась выкрикнуть Гельфида.

– Жестоки и беспринципны? – ухмыльнулся Гнев. – Изменнице хватило храбрости назвать нас так. А каким же был Ульга Захеде, изгнавший нас с этих земель? С земель, которые когда-то принадлежали не только вам, но и нам! Теперь приходит наше время единовластно владеть ими. Вы – люди, являетесь порождением порока, зла и хаоса. Если бы здесь не появились мы, постепенно вы истребили бы и всё остальное, что не похоже на вас. Где эльфы? Почему я не вижу среди вашей пестрой толпы ни единого эльфа? Они прячутся на западе, вдалеке от вашего порока, но виновны в наших бедах и они! Где суровый гномий народ? Где неуклюжие гоблины? Где углуки? Где темные подземные эльфы? Где? Вы держите их в рабстве, вы уничтожили в них душу. Теперь настал наш черед. И получите за это вы сполна. Хотите в рабство, как черные собратья эльфийской породы? Я гарантирую его вам! Но, скорее всего, вы получите смерть. Всего лишь смерть – глупую, но такую бесподобную. Не правда ли, что это честь – умереть одной смертью со своими лордами?

Гигантский костер уже догорал.

– Во сто крат преумножу я то, что преподнесли мне люди раньше. И отплачу добром за добро. Я справедлив, и это мой самый главный плюс. И самое большое горе для вас! И, перед тем, как предаться огню всем вам, я хочу, чтобы вы приветствовали вашего нового Владыку. Приветствовали, и преклонили колени перед ним!

Он махнул рукой в сторону, и на помосте образовалась белая вспышка, а когда свет её рассеялся, на этом месте стоял Владыка. Одетый в синий утонченный костюм и обладающий странным… Лицом. Белоснежное, как смерть, лицо, фиолетовые глаза, огромный шрам, разделяющий всё напополам. Оно было одновременно и притягивающим, и отталкивающим, но наделенное странным излучением, которое просто завораживало дух. Он не был столь ужасен, как Гнев, но был ещё страшнее. Страшнее своей неизведанностью.

– Я – Владыка Арсикс Троерукий, владыка нараков и Ардррима и теперь новоиспеченный Владыка Родевиля, – спокойно и размеренно произнёс он. – Я не буду ничего объяснять, мой Голос всё за меня объяснил.

– Страдание и боль, – дополнил Гнев. – Это всё, что мы привнесем сегодня. И так будет всегда.

И тогда раздался его дикий и оглушительный рёв. Казалось, что от него дрожали тлеющие стены и рушились перепонки в ушах у толпы. Однако уши Гельфиды оставались в порядке. Её всё ещё держали два вонючих нарака и она не преминула воспользоваться коварной мыслью замыслить выхватить у кого-то из них меч и перерезать глотки обоим, после чего добраться до Гнева и Арсикса и убить их, освободив весь город. Жаль, что держали её слишком сильно, и осуществить задуманный план было бы очень сложной задачей.

– Двое из тех, кто находится среди нас, совершили измену, – всё так же спокойно произнёс Арсикс, когда рёв Гнева успокоился.

– Они посягнули на наше желание взять то, что мы должны были получить по праву, – дополнил Гнев. – Они хотели нам помешать. Не правда ли, это очень плохо, друзья?

– Мы никакие не друзья вам, – процедила Гельфида, но в этот раз её полностью проигнорировали.

– Вы тоже не любите измены, жители Акры и всего людского Родевиля? – воскликнул Гнев. – Жёны изменяли вам? А мужья? Нараки не склонны к изменам! Не склонны к коварству и подлости. Они склонны только к одному. К тому же, к чему и я. К мести. Безжалостной, жестокой. Вендетта жестока, распространится на всех… Я устал от прелюдий, господа. Я хочу показать вам, что такое настоящая месть. Тащите их сюда!

Толчок в спину и Гельфиду с силой понесли в сторону помоста. К Герреру и сил применять не надо было – он волочился туда, куда его вели.

– Смерть в погребальном костре! – сказал Гнев. – Самая чистая смерть из всех возможных. Ибо смерть без крови не дает нам шанса видеть её. Не видеть ни крови изменников, ни их имен. Да свершится настоящая прелюдия!

Гельфида поняла, куда их ведут. Туда, куда не хотелось больше всего. Она уже практически была морально готова и к плахе, и к виселице, но костер… Явно не то, что входило в её планы. И пусть объявляют сколько угодно чистейшей смертью.

Толпа что-то заревела, но это был не рев радости, а скорее рев обреченности. И не потому, что им было так жаль Геррера и Гельфиду, а потому как их судьба была не лучше.

Гнев ещё раз упился взглядом в Гельфиду и уже практически свёл её сума. Арсикс же был более безмятежен. Всё же Гельфиде казалось, что он не получал удовольствия от жестокости и чужой боли. Он был не кровожаден. Но кровь принёс именно он.

– Огонь! – закричал Гнев и возвел руки к небесам.

Два нарака уже несли факелы, а те, что вели Гельфиду и Герреру уже достали веревки, чтобы привязать их к столбам.

Вот он. Конец. Скоро конец.

Когда уже не оставалось надежды, из ниоткуда прилетела стрела, пронзив шею того нарака, что вел Геррера. Меткий выстрел срубил его, а следующий и второго. Затем упали и те двое, что вели Гельфиду.

Она мгновенно вырвалась и вытащила из ножен одного из нараков тяжеленный меч и встала в стойку. Отчего-то она думала, что следующая стрела придется в неё.

Но она пришлась в Гнева, который, однако, с легкостью уклонился от неё.

С ещё целых, негорящих крыш, стали спрыгивать люди в бело-красных одеяниях и с капюшонами. Почти беззвучно, но Гельфида отлично поняла, кто это. Геррер, похоже, тоже. И были они людьми лишь наполовину.

Слепых Охотников было совсем немало, возможно, даже около сотни, и этой сотни хватило, чтобы начать бой. Гельфида кинулась на Гнева, но тот словно исчез и мгновенно переместился в сторону от помоста. Он замешался в толпе, и Гельфида поняла, что его не достать.

– Ненавижу, – прошептал Арсикс и тоже куда-то делся.

Меч был очень тяжел для Гельфиды, но был лучше голых рук. И она бы кинулась в бой, если бы сзади неё не появился самый знакомый полуэльф.

– Клай? – удивилась Гельфида.

– Черт бы побрал тебя, полуэльф, – проревел Геррер. – Почему так поздно?

– Времени хватило, чтобы спасти ваши шкуры. Раз уж вы сами не смогли.

– Дай и мне меч, – сказал Геррер Гельфиде.

– Не вздумай, – ответил Клай. – Они убьют тебя сразу. Не зря же я вытаскивал тебя.

Бой продолжался. Даже не бой, а целая битва.

– Зря, потому что мы ничего не решили со Сферой Вечности и Хранителем.

– Я знаю. Рой!

Из ниоткуда появился и второй полуэльф.

– Отведи Геррера и Гельфиду в укрытие. В безопасное место, – сказал Клай.

– А ты? – удивился Рой.

– Я иду резать нараков.

– Но я тоже хочу принять бой.

– Нет! Там очень опасно, и я не могу позволить тебе погибнуть так, брат.

И, приподняв меч, он убежал.

II

Что ему ещё оставалось? Он не мог защитить тех, кто находился в зале, но попытаться должны бойцы Акры, и, возможно, его собственные. Эсгрибур тоже многое может, и в нём Солон был абсолютно уверен. Лишь бы не погиб человек, который стал ему так дорог в последнее время. И не случилось бы ничего с другим человеком, который был ему не менее дорог – с Миленой.

Солону удалось вырваться оттуда, из этого сущего ада. Никто не посчитал, что он принц, ведь он был облачен в доспехи, потому и был не столь заметин. Возможно, потом посчитают, что он дезертировал, но он бежал с полным осознанием того, что отправляется спасать тех, чьим Защитником номинально является.

Кто эти твари, что ворвались в зал? Почему они все так не похожи на людей? Это не эльфы, не гномы и даже не гоблины – Солон представлял, как те выглядели. Быть может, нараки или углуки? О таком Солону приходилось слышать из старых сказок, но он знал, что и те, и те, были истреблены половину тысячелетия назад. Ульга Захеде и углуки истребили нараков, а затем Отряды Свободы в Последней Войне Аламонта истребили и нараков.

Наверх. Солон должен был бежать наверх. И делать это как можно быстрее, так как знал, что его тоже ищут. И вполне могут поймать и убить, и тогда уже Солон никому помочь не сможет.

Найти покои Рейхеля. Единственный смысл жизни для него в данный момент. Найти, а там он уже разберется.

Казалось, что сотни лестничных пролетов пролетели, прежде чем Солону наконец-то удалось найти их. Они были закрыты, и никаких звуков оттуда не издавалось. Это значило, что если Рейхель и был там, то один.

Солон тихо отворил дверь, но она всё же чуть скрипнула. Судя по всему, Рейхель ничего не услышал, так как даже не обернулся и вообще никак не среагировал на это.

Он сидел спиной к Солону, один, за столом и смотрел на то, что не давало покоя и самому Солону. Он видел эту штуку в садах Академии, и там называли её Сферой Вечности, Юдолью Света, Сокровищем Лазурной Юдоли и Оберегающим Жизнь.

Сфера полностью зачаровала Рейхеля, и тот даже не двигался. Солону поначалу показалось, что старик вообще умер, но на самом деле всё было не так.

Он знал, что придется это сделать. Сделать то, что никогда раньше он не делал, и явно не рассчитывал, что когда-то сделает. Это не обещало быть легкой работой, но Солон достал кинжал, который спер в суматохе у мертвого Кривого Крысы. У столь искусного отравителя и нож, стало быть, должен быть отравлен.

Солон знал, что хочет Рейхель. Уничтожить маленький голубой шарик на Сфере, а так как сделать это может сам Солон или его убийца, приходилось действовать как можно осторожнее. Одно неверное движение и Солон окажется мертв, и тогда уже Рейхель будет волен делать со Сферой всё, что ему заблагорассудится.

Момент. Он всё близится, и Солон понимал, что, скорее всего, нож у него вывалится из рук и он ничего не сможет сделать. Рохля. Он должен сделать это. Должен спасти всех.

Силы были собраны  кулак, но раздался дверь и в покои ворвались, что заставило вздрогнуть и Рейхеля. У двери стоял Хигель с мечом в руке. Его парадный зеленый наряд был сильно запачкан темной бурой кровью, но его это явно совсем не беспокоило. Беспокоило его кое-что другое.

– Что там происходит? – со злостью рявкнул он, но Солон не успел ему ответить.

– Добыча сама пришла в мои руки, – прохрипел Рейхель и натужно улыбнулся.

– Добыча? – удивился Хигель.

– Я всё знаю, Рейхель! – воскликнул Солон. – И только что Хигель помешал мне убить тебя!

– Ты бы не смог, – ухмыльнулся Рейхель. – Сопляк, который не способен ни на что. Ты… Ты даже не принц. Я бы мог назвать тебе твоё имя, но умрешь ты принцем, раз уж так долго мы тебя искали.

– Что происходит? – грозно ещё раз спросил Хигель.

– Зря ты пришёл, Хигель, – умиротворенно произнес Рейхель. – Добыча пришла ко мне, да ещё и с хвостом. Какой счастье, что хвост можно отрезать.

– Почему ты хотел убить моего дядю, Тарта тебя побери! – воскликнул Хигель.

– Его мотивы правильны. Он очень хочет спасти вас всех, но увы… Увы, вы уже проиграли.

– Ты подослал тех чудовищ с оружием убить нас? Ты подлил яд в вино? – спросил Хигель.