Стрелы в полете

Всю дорогу до центральной части города, стоя у окна на задней площадке троллейбуса, он прислушивался к себе. Вернее, к поселившемуся в нем неведомому зову. Зов не усиливался и не ослабевал, не то что во сне – там он постоянно нарастал и нарастал. И Сергей вновь засомневался в том, что источник этого зова находится где-то извне, а не является порождением его собственной психики. Однако менять свое принятое еще ночью решение он не собирался. Он знал, что не успокоится, пока не проверит, не убедится… Да и холодный пристальный взгляд невидимой луны, взгляд, который он постоянно ощущал, не позволял ему свернуть с выбранного пути.

«Кто выбрал для меня этот путь? – подумал он, и неприятный холодок пополз по спине. – Кто мне его подсказал?…»

Оставалось надеяться, что ответ на эти вопросы найдется там, на улице Гоголя, в квартире за серой железной дверью.

И еще он вспомнил древнюю идею насчет ограниченности свободы деяний человеческих. Тому то ли греческому, то ли римскому мудрецу представлялось, что человек подобен собаке, привязанной к повозке и бегущей за ней. Главное – не сопротивляться, не бросаться в другую сторону, а неуклонно следовать за повозкой. Она знает, куда ехать, где повернуть и когда остановиться.

Сергей рассчитывал и вовсе забраться в повозку, чтобы оттуда увидеть лежащий впереди путь…

Он вышел в центре, пересек сквер, преодолел поступью канатоходца два квартала по скользкому тротуару и оказался на улице Гоголя. Наискосок от него, на другой стороне дороги, за голыми долговязыми тополями, стоял дом из его сновидения. Сергей вновь прислушался к себе – зов звучал на одной и той же непрерывной уверенной ноте. Он перешел через дорогу и с бьющимся неровно сердцем вошел в обычный двор. Перекладины для выбивания ковров… Бельевые веревки… Мусорные контейнеры… Покосившиеся железные детские горки… Прикинув, в каком из подъездов должна находиться пятьдесят третья квартира, он направился к двери с криво выведенной белой краской цифрой «четыре». Худая рыжая кошка при его приближении испуганно метнулась с крыльца и юркнула в подвальное оконце – и во всем дворе не осталось больше никого. Это безлюдье вдруг встревожило Сергея, и он резко остановился от внезапной догадки, вспыхнувшей в голове подобно осветительной ракете: вечерний лихач и странный зов как-то связаны между собой, это звенья одной цепи! Угрожающей цепи, готовой захлестнуть его горло и задушить…

Ему стало жарко, а ноги превратились в две оплывающих на солнце свечи.

«Ловушка! Ловушка!» – торопливо застучало в мозгу.

Шум вползающего во двор мусоровоза привел его в чувство. Сергей в сердцах плюнул, выругал себя и решительно открыл заскрипевшую пружиной дверь подъезда.

В подъезде было тихо. Поднявшись на третий этаж, он сглотнул и привалился спиной к перилам. Серая железная дверь существовала не только в его сне. Вот она, эта одноглазая дверь с блестящими «пятеркой» и «тройкой». Цифры вдруг показались ему зловещими каббалистическими знаками.

Зов не умолкал.

Зачем-то осмотревшись, Сергей неуверенно подошел к двери, сделал глубокий вдох-выдох и нажал на кнопку звонка. Он не мог этого видеть, но знал, что холодный взгляд незримой луны на мгновение стал одобрительным. Потому что он поступил именно так, как и обязан был поступить.

За дверью довольно долго было тихо, и Соколов поднял руку, чтобы позвонить еще раз. Но так и не позвонил. Какое-то новое, прорезавшееся вдруг чутье подсказало ему, что его разглядывают в глазок. В тот же момент щелкнул замок – раз, и еще раз, – и дверь медленно приоткрылась. Сергея прошибла испарина, и он отступил на шаг, приготовившись к любым неожиданностям.

В дверном проеме стоял плотный высокий парень в зеленом фирменном спортивном костюме. У парня было широкое скуластое лицо с коротким мясистым носом и рыжеватой щетиной на щеках и подбородке, крепкая шея и густые, слегка вьющиеся пегие волосы. Если к ним и прикасалась расческа, то явно не сегодня, а еще вчера вечером, перед сном. Из-под широких бровей настороженно смотрели на Сергея темные глаза. Одной рукой парень держался за невидимую Сергею внутреннюю ручку двери, а другой опирался на черную отполированную трость. Парень был похож на Иванушку из фильмов-сказок. Скользнув взглядом вниз, к ногам хозяина квартиры номер пятьдесят три, Сергей понял, что вычурная трость – не какая-то причуда, и не средство самообороны, а печальная необходимость. Под пестрым женским очень недешевым платком, обмотанным вокруг неестественно большой ступни парня, явно скрывался гипс. Кажется, это и была та странность, из того сна… Парень выглядел ровесником Сергея и был ему совершенно незнаком.

– Вы ко мне? – голос у парня оказался басовитым и густым. Смотрел он зa спину Сергею, на пустую лестничную площадку, и стискивал свою массивную трость с таким видом, словно собирался использовать ее именно в качестве дубинки.

Соколов смущенно пожал плечами, не зная, что ответить, – ситуация действительно складывалась преглупейшая. Не объяснять же этому травмированному, что он, Сергей, увидел его дверь во сне… Он растерянно взглянул в глаза парню – и вдруг понял, что ничего больше не звучит в глубине его сознания. Зов умолк.

Наверное, что-то такое отразилось на его лице, потому что парень, опираясь на трость, сделал шаг назад и открыл дверь пошире.

– Заходи. – И взгляд его сделался каким-то странным.

Соколов вошел в чужую прихожую, быстро осмотрелся и понял, что живут здесь люди с достатком. Это со вкусом и размахом оборудованное просторное помещение с тремя, не считая входной, дверями с толстыми матовыми волнистыми стеклами не шло ни в какое сравнение с «предбанником» квартиры Сергея.

Сзади дважды щелкнул замок. Соколов обернулся. Небритый хозяин квартиры пристально смотрел на него, навалившись на трость и держа на весу загипсованную ногу – утолщение угадывалось и под штаниной, доходя почти до колена. И новым своим чутьем Сергей понял, что между ними существует – несомненно, существует! – какая-то пока еще непонятная таинственная связь. Нет, не случайно, никак не случайно приснился ему этот сон!..

– Куртяк снимай, если желаешь, – предложил хозяин.

Сергей снял куртку, повесил ее на вешалку рядом с одиноким элегантным черным мужским пальто. Глянул в большое настенное зеркало в вычурной бронзовой оправе «под старину», провел рукой по волосам. Внутри у него, чуть не лопаясь, дрожали какие-то туго натянутые струны. Он надеялся, что разговор с хозяином квартиры снимет это напряжение, и всё получит свое объяснение – ведь должно же быть какое-то объяснение…

– Пойдем, кофейку хлебнем. – Парень заковылял к ближайшей двери, открыл ее. За ней обнаружился коридор, его стены были обтянуты приглушенно-зеленой, с легкими разводами тканью. – Ты ведь, по-моему, не от этих, – последняя фраза прозвучала скорее утвердительно, чем вопросительно.

– От каких «этих»? – не понял Сергей.

Вид у него, вероятно, был настолько недоуменным, что хозяин удовлетворенно покивал и сказал:

– Вот-вот, я так и подумал. Ты явно не от них.

– Кого вы имеете в виду?

– Давай на «ты», не люблю это выканье. Я имею в виду тех, которые мне вот это сделали, – пояснил парень, кивая на загипсованную ногу. – Ты совсем по другому делу, верно?

Сергей молча кивнул.

– Ну, пошли, разберемся.

Соколов почувствовал, что невидимый камень, удерживавший его у темного холодного дна, исчез, и можно без помех устремиться к поверхности, к воздуху и свету. Неведомые иероглифы вот-вот должны были превратиться в знакомые буквы, из которых сложатся слова, поясняющие суть происходящего.

Кухня оказалась под стать прихожей – просторной, светлой, с разными бытовыми прибамбасами от западных фирм, знакомыми по ежедневным рекламным роликам. Правда, в бледно-голубой раковине лежала немытая посуда, а на разделочном столе, прямо на расписной доске для резки хлеба, красовалась большая причудливая пепельница, ассоциировавшаяся с работами Дали. В пепельнице хватало смятых окурков. И хоть форточка и была распахнута, в воздухе витал запах табака, напомнивший Сергею о тех дорогих сигаретах, которые курил вчера в кафе школьный друг Валерка Мартынов.

Соколов был усажен на низкий диван у низкого же стола. Диван дугообразно изгибался вдоль двух стен, за ним, в углу, стоял высокий, с лебединой шеей, торшер. Хозяин занялся приготовлением кофе, наотрез отказавшись от предложения Сергея оказать посильную помощь.

– Ты гость, понял? – пробасил он, усевшись на табурет перед пепельницей боком к Соколову и придвигая к себе кофеварку. – Когда я к тебе в гости приду, – он сделал ударение на этом «я», – тоже буду сидеть и в потолок поплевывать в ожидании угощения. Таков порядок, старик, не нами придуман, не нам его и нарушать. А мне и полезно, а то торчу целый день один, в видик пялюсь – сдохнуть можно cо скуки. Жена на фирме, за двоих сейчас крутится – за себя и за меня, – а я тут, как в танке. В больнице, правда, тоже тоска, да еще храпят, заразы, по ночам. Я и сам храплю, но себя-то ведь не слышишь! Вот так три дня промаялся и домой попросился – лежать-то и дома можно, согласен? Врач каждое утро приходит, перед своей работой. В семь ноль-ноль – как штык! А потом еще и днем проведывает. Сейчас за бабки врач к тебе хоть в Африку каждый день будет бегать, согласен? Хотел еще медсестру ко мне приставить, на целый день, – но это уж слишком круто будет. Я себя и сам обслужу. Хорошо бы и ее… обслужить… – парень коротко хохотнул, не прерывая процесс приготовления кофе. – Но у нас с женой насчет этого строго. Высокие договаривающиеся стороны подписали пакт о взаимном сохранении супружеской верности. В случае нарушения – расстрел на месте. – Парень глянул на Сергея и подмигнул ему. – Шучу, конечно.

– Я понял, – сказал Соколов.

– Да нет, не насчет расстрела. Насчет «обслужить» и вообще баб. Мы с Людмилкой живем дружно, душа в душу. Это я серьезно.

Сергей, подперев кулаками подбородок, слушал болтовню хозяина, который уже вытягивал из холодильника какие-то свертки и пакеты. Парень явно оттаял, но в его полушутливом тоне все-таки чувствовался оттенок наигранности. Кажется, его тоже что-то беспокоило. Что-то, кроме загипсованной ноги и таинственных «этих». Впрочем, насчет «этих» как раз все было понятно: разборки бизнесменов. Наезд. «Крыша» слегка придавила непокорного. Это, конечно, их дела, и богатые тоже плачут, потому что проблем у них гора-аздо больше, чем у бедных…

– Ну вот, дело сделано. – Парень налил кофе в изящные чашечки. – А теперь можешь и помочь. Перетаскивай все это на стол, а я сейчас колбаски накромсаю. Сыр у меня, правда, слегка подсох – ты уж извини.

– Да я, вообще-то, завтракал… – начал было Сергей, но хозяин тут же перебил его:

– А я с полвосьмого не хавал. Кисло как-то было. Так что поддержи компанию, старик.

У Сергея тоже стало кисло на душе: второй день подряд его кормили богатенькие и удачливые. Удачливые и богатенькие. А чем же он-то хуже? Ведь такой же человек, и вроде бы не дурак.

«Это тебе только кажется, что не дурак, – грустно усмехнулся он про себя. – Хватка не та… И завтракал ты всего лишь чашкой киселика, дорогой».

Наконец бутерброды были готовы, стол накрыт – и хозяин расположился на диване наискосок от Сергея, у другой стены.

– Кисловато как-то было, – еще раз сказал он, отхлебнул кофе и взглянул на гостя. – А теперь вот нормально. Здесь нормально. – Он постучал согнутым пальцем по виску и уточнил: – В коробочке.

У Сергея пропала последняя тень сомнения. Он пришел именно туда, куда должен был прийти.

– У меня тоже, – сказал он. – Когда вы… ты мне дверь открыл.

Парень осторожно поставил чашку на стол, отложил бутерброд. Лицо его было серьезным и чуть озадаченным.

– Пожалуй, у меня тогда же… – Он протянул Сергею руку. – Давай знакомиться. Я так и думал, что ты не зря пришел. Юрий.

Сергей пожал крепкую ладонь:

– Сергей.

– Серега, значит. А я, вообще-то, Комар. С детства так называют. Потому что фамилия у меня Комаров.

– Крупный комар, – усмехнулся Соколов. – И голос самый что ни на есть комариный. Ну, а я постоянно был Серегой да Серым.

– Это ясно. Закон природы. Еще можно – Серж.

– На Сержа я не тяну, – вновь усмехнулся Соколов.

– А меня можешь Комаром называть.

Они кружили возле главного, словно бы не решаясь начать.

Юрий-Комар взял свою чашку, задумчиво покрутил в руках и опять поставил. Поднял голову.

– Ну, что, Серега, давай, рассказывай. Думаю, если бы не ты меня, то я бы тебя все равно нашел.

– Не знаю, с чего и начать, – неуверенно произнес Соколов. – Зыбко все как-то, непонятно, словно болото какое-то… В общем, уже с неделю, наверное, снится мне что-то такое…

Он, запинаясь и сбиваясь, рассказывал Юре о своих снах. О том, как услышал зов и проделал во сне путь к железной двери, а потом решил найти эту дверь, из-за которой кто-то беззвучно звал его, Сергея Соколова. Комар взял с подоконника пачку сигарет, закурил и внимательно слушал, пуская в потолок сизоватые струи дыма и то и дело крепко сжимая пальцами свой неказистый нос.

– Ясно, – сказал он, когда Сергей замолчал. Ткнул окурок в пепельницу и задумчиво захрустел печеньем. – Впрочем, ни хрена не ясно. – Он поставил вазочку с печеньем перед Сергеем. – Жуй. Когда жуешь, думается лучше, это я давно заметил. Закон природы. Понимаешь, старик, мне тоже что-то такое… Только я ведь на снотворном, она же болит, подлюка, – Комар осторожно погладил себя по бедру. – Проваливаешься, как в шахту – «Мама, не бросай меня в шахту!..ахту!..ахту!..» – да? Просыпаешься, словно из-под земли выдираешься. И помнишь – что-то было, много всякого виделось, а что именно?… Но вот ты сейчас сказал, как шел сюда во сне, – и у меня словно окошко в мозгах прочистилось. Знаешь, вроде как «дворниками» по грязному стеклу – хоп! И вновь видно дорогу. И там кто-то фарами тебе мигает и еще сигналит наподобие ментовской сирены, только потише. Вернее, сигналил, пока ты ко мне не пришел. Это я просто сейчас вспомнил. – Комар отодвинул чашку и хлебницу, положил руки на стол и подался к Сергею. – Ты ведь не говорил мне, где живешь, согласен?

– Да вроде бы нет, – неуверенно ответил Соколов.

– Не «вроде бы», а точно не говорил, старик! А я вот сейчас сирену эту вспомнил – а дудело-то у меня внутри тоже уже где-то с недельку, только я все на нервы списывал… Так вот, вспомнил я эту сирену – и картинка-то моя ночная и всплыла. За точность не ручаюсь, новостройки – они ведь везде одинаковы, согласен? – но, по-моему, виделась мне то ли Сосновка, там, за аэропортом, где новый микрорайон, то ли Южный. И, скорее, все-таки Южный. Ты ведь в Южном живешь, Серега?

– В Южном, – сдавленным голосом подтвердил Соколов.

– Та-ак… И что мы с этого имеем? – Юрий поскреб свою щетину, потом, не глядя, взял с тарелки кусок ветчины и принялся тщательно жевать, устремив взор куда-то вдаль. Прожевав, он вдумчиво сказал: – А ни хрена мы с этого не имеем. Мы, два незнакомых друг другу человека, зовем друг друга, причем делаем это совершенно бессознательно, да? – Он выжидающе посмотрел на Сергея, и тот кивнул. – То есть даже не я тебя зову, а мой мозг или там что-то еще, не знаю, и у тебя то же самое… А встретились – и понятия не имеем, зачем друг друга звали. Как тебе это, старик?

Сергей пожал плечами. Ему было досадно и как-то не по себе. Он-то думал, что при встрече все прояснится, а выходило так, что Юра знает не больше него, то есть – тоже ничего. Абсолютно ничего…

– И вообще, все это какой-то фантастикой отдает, – продолжал Комар. – Какими-то видиками. Как наши мозги уловили друг друга? У нас там что – приемники какие-нибудь стоят? Кто же это их туда засунул? Или мы с тобой телепаты? У тебя как насчет экстрасенсорных способностей? Ну, там телепатия, ясновидение… Никогда за собой ничего такого не замечал?

Сергей честно подумал и отрицательно покачал головой:

– Нет, ничего. И в лотерее ни разу не угадывал.

– У меня тоже ничего, – задумчиво сказал Комар. – Нет, тут что-то не так! – Он хлопнул по столу ладонью и вытащил из пачки новую сигарету. – А ну-ка, давай поподробнее о себе: кто ты, что ты… А потом я. Может, найдем какие-то пересечения? Ведь неспроста же все это, согласен, старик?

– Да уж, на какую-то случайность не похоже, – подтвердил Сергей. – Меня сюда тянуло вполне определенно. Другое дело – зачем? А насчет того, кто я и что я – пожалуйста.

Он начал рассказывать о себе. Юра слушал и курил, а когда прикончил сигарету, вновь принялся хрустеть печеньем, активизируя свой мыслительный процесс.

– Понятно, старик, – произнес он, когда Сергей замолчал. – Значит, работу ищешь… Взял бы я тебя к себе, только мне юристы не нужны – не тот профиль.

– Да я и не набиваюсь, – мрачно заметил Сергей и принялся намазывать на хлеб печеночный паштет – толстым-толстым слоем.

– Ладно, – сказал Комар. – Слушай теперь мою автобиографию. Родился в восьмидесятом и пошел в детский сад – в пятнадцатый, у ремзавода, знаешь? А оттуда прямиком в школу потопал, в четвертую, у парка Пушкина…

Чем дольше Сергей слушал Комара, тем больше убеждался, что пути их нигде раньше не пересекались: жили они в разных районах, и в школы ходили разные, и учились потом в разных вузах… Единственное, что было у них общего – это год рождения. Последние два года Юрий возглавлял частное предприятие, – и, судя по всему, на хлеб с маслом ему вполне хватало. И с паштетом тоже.

Но все эти сведения не давали ответов на вопросы: почему он подсознательно или бессознательно звал Сергея? Почему слышал такой же зов Сергея? Почему вообще с ними обоими происходило что-то непонятное?…

– В общем, в огороде бузина, – подытожил Юра, когда Сергей сказал, что не видит ни одной точки соприкосновения. – Может быть, какая-то информация содержится в наших снах, а, старик? Тех, что мы с тобой никак вспомнить не можем. А если под гипноз пойти? Под гипнозом все, что хочешь, вспоминается. Даже прошлые жизни.

– Гипноз… – протянул Сергей. – Гипноз… Я когда-то занимался этим, еще в школе. Книжки разные… Техника самогипноза, аутотренинг и всякое такое… Сосредоточьте взгляд на блестящем металлическом шарике… Сосредоточьте взгляд…

Что-то билось внутри, толкалось в преграждавшую выход дверь, и дверь поддавалась этим усилиям. Потому что вовсе не была заперта и только и ждала, когда же ее догадаются открыть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.