Сюрпризы Лебяжьего озера

– Подтверждаю, успокойся, – не стал развивать тему Павел.

– Павел, мы, собственно, чего тебя ждали-то, – по очереди чокаясь с ним и Лёвой, сказал Магз. – Чтобы всем шестерым спортсменам одновременно начать егерей выбирать. Местные о нашей затее успели разузнать, ну и, кажется, каждый из них готов предложить свою кандидатуру. Это ведь очень неплохой заработок плюс нехилая индивидуальная раскрутка, сам понимаешь.

– А мне вот очень интересно, – обратился ко всем сидящим за столом Лёва. – Как вы себе представляете выбор егерей? Чисто визуально, построив два десятка человек в одну шеренгу, либо посредством анкетирования, либо прислушиваясь к сплетням…

– Легенда рыболовного спорта вообще мудрствовать не станет! – громко заявил Сфагнум. – Кто меня в бильярд обыграет, того и возьму егерем!

– Стоп, стоп, стоп! – поднял руку Стамбул. – Заповедник – место серьезное, опасное. А вдруг тебя какой-нибудь хлюпик натянет, который, кроме кия, больше ничего в руках держать не умеет? И как он сможет защитить мою шкуру, когда по жребию мне достанется?

– Но в первом-то туре он будет охранять только мою бесценную шкуру, – резонно заметил Сфагнум. – Вот и поглядим, хлюпиком этот егерь окажется или достойным всяческого уважения чуваком.

– А ты кием по шару-то попадешь? – с усмешкой поинтересовался Стамбул.

– Я? Да я старый, опытнейший бильярдист, можно сказать, легенда столичного бильярда. Спроси у Змея!

– Подтверждаю…

– А вот лично я себе егеря уже выбрал, – медленно вставая и устремив взор в сторону барной стойки, сказал Дмитрий Бокарев.

Остальные спортсмены вместе с Лёвой повернули голову туда же. Из десятка вращающихся стульев сейчас занят был только один, и на нем, держа в руке пенящуюся пивом кружку и о чем-то непринужденно беседуя с хозяином трактира, восседала изящная брюнетка, облаченная в егерский камуфляж и увешанная разнообразным поблескивающим оружием, словно новогодняя елка – игрушками.

– В таком случае, я тоже себе егеря присмотрел. – Тапир неожиданно для остальных сорвался с места и убежал в темноту зала.

Сфагнум, покачиваясь, направился в сторону бильярдной. Магз и Стамбул переглянулись, посмотрели на усердно жующего мясо Павла, на смакующего вино Лёву и, ничего не сказав, покинули стол.

– А ты чего не идешь? – поинтересовался Лёва у друга через пару минут.

– Есть хочу, – ответил тот, высматривая на большом блюде кусочек мяса поподжаристей, чтобы переложить его себе на тарелку.

– А пить?

– Тоже.

– Кхым… добрый вечер, уважаемые, – привлек внимание Лёвы и Павла остановившийся с противоположной стороны стола широкоплечий мужчина, облаченный, как и большинство в трактире, в камуфляжный комбинезон с широким ремнем, на котором висели кобура и тесак в чехле. – Присесть позволите?

Количество разнообразных шрамов на его лице так и хотелось посчитать. Они были на лбу, левой щеке, верхней губе, подбородке… на переносице выпирала приличных размеров шишка – еще одно следствие давнишней травмы. Руки он держал за спиной.

– Без проблем, уважаемый, – доброжелательно улыбнулся Павел. – Выпьете с нами?

– Почту за честь.

Оказалось, что в одной руке незнакомец держал бутылку дорогого коньяка, в другой – граненый стакан. И бутылку, и стакан он с серьезным выражением лица выставил на стол и так же подчеркнуто серьезно сказал:

– Моя фамилия Мельник. Друзья иногда кличут Старым Мельником. Друзьям я прощаю.

– Э-э… – открыл рот Лёва, но Мельник его перебил:

– Вам, уважаемые, представляться нет надобности. Я давний подписчик «Знатного рыболова», всегда читаю это замечательное печатное издание от первой строчки до последней.

Он ловко откупорил бутылку, плеснул коньяка в свой стакан и вопросительно посмотрел на журналистов. Те, поняв намек, придвинули к стакану свои стопки, которые Мельник тут же наполнил.

– Прошу покорно извинить меня за такую, нет, не наглость, а смелость, но в связи с рыбалкой у меня уже давно зародились два желания, две, можно сказать, мечты, – поведал он и, подняв стакан, вновь обратил на уважаемых вопросительный взгляд.

Лёва и Павел последовали его примеру, со звоном сдвинули емкости, выдохнули, выпили и, уже закусывая, с удивлением обратили внимание на отразившуюся на лице Мельника радость.

– Одна моя мечта только что осуществилась, – сказал тот, вновь разливая коньяк. – Она была для меня важной, но вторая мечта – во сто крат важнее…

– Э-э-э…

– Поясняю! Первой моей мечтой было выпить со столь уважаемыми людьми, с чемпионами мира по спиннингу!!! – выкрикнул Мельник. И намного тише добавил: – То есть с вами. Ну а до осуществления второй мечты, боюсь, пока далековато…

– Интересно… – поднял брови Лёва.

– Я до жути, до дрожи в коленях мечтаю во время официальных соревнований по спиннингу обловить Павла Балашова, – сказал Мельник с азартом. – И чтобы не просто господину Балашову не повезло, а мне, наоборот, подфартило. Чтобы клев был отличный, и наловили бы все много, но у меня оказалось хотя бы на одну рыбку, всего на несколько граммов больше!

– Да, с этим действительно могут возникнуть проблемы. – Лёва толкнул приятеля локтем.

– Почему же. – Павел наконец отложил вилку, вытер салфеткой губы и взялся за кружку с пивом. – Господину Мельнику достаточно попасть в сборную какого-нибудь рыболовного клуба и принять участие в любом чемпионате, где будет выступать команда «Знатный рыболов».

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Лёва и подмигнул Мельнику: – Вот он всегда так скромничает. Мол, достаточно принять участие… А лично мне понадобилось почти три сезона, чтобы впервые обловить этого скромника. И знаете, что самое интересное? Знаете, в чем секрет нашего самого знатного рыболова? – почесал он за ухом и взял вновь наполненную коньяком стопку. – Давайте сначала выпьем, потом расскажу.

Они вновь чокнулись и выпили. После чего Лёва придвинул к себе большое блюдо с овощным салатом и начал его жадно поглощать. Павел с улыбкой наблюдал поверх пивной кружки за Мельником, на лице которого читалось нетерпение узнать некий секрет. Он и сам был немного заинтригован, что же на сей раз выдумает Лёва.

– Вся фишка в том, – наконец оторвался от салата главный редактор газеты «Знатный рыболов», – что этот вот хитрован, узнав о желании кого-либо его обловить, прилагает все усилия, чтобы этого не случилось. А, Змей? Я верно излагаю?

– Не слушайте его, Мельник, – сказал Павел.

– Слушайте, слушайте, – усмехнулся Лёва. – Говорю, потому что на собственной шкуре это испытал. Мы же с ним с первого дня знакомства крепко подружились, и я по дружбе признался, что мечтаю его сделать во время спиннинговых соревнований, так знаете, сколько раз он эту мечту обламывал? Вот займу я, скажем, десятое место, а Павел – пусть не призовое, но и не одиннадцатое, а именно девятое. Пусть другим проиграет, но сделает все, чтобы только меня вперед не пропустить…

– Но рано или поздно вы его все-таки… сделали?

– Ну, он же не заговоренный какой. Конечно, сделал. Но, как сейчас помню, произошло это на тех соревнованиях, когда нашлась парочка молодых да ранних умников, громогласно заявивших, что заткнут самого Павла Балашова за пояс. Это на одном из краснодарских лиманов было, который мы с ним посетили впервые, а те двое были из местных. Они потом все поверить не могли, как же господин Балашов умудрился им нос утереть. Ну а я, так сказать, под шумок впервые Павла и обловил.

– Случайно, – отозвался Павел.

– И здесь, мой вам совет, господин Мельник. Главное – с ним не спорить, главное – прикинуться неумехой, который ни на что не рассчитывает, тогда может повезти. Но вам, к сожалению, прикидываться уже поздно, вы своей мечтой с чемпионом мира поделились, и это стало глобальной ошибкой…

– Лёва, ты, как всегда, заливаешь, – сказал Павел. – Наливал бы лучше, а то мне еще егеря выбирать.

– Позвольте мне. – Мельник в очередной раз разлил коньяк и, когда они выпили, сказал: – Еще раз прошу покорно извинить не за наглость, а за смелость, но если вы ищете опытного егеря, предлагаю свою кандидатуру. О моей профессиональной пригодности можете поинтересоваться у того же Монокля, да вообще – у любого.

– Я не против, – тут же согласился Павел.

– Минуточку! – поднял указательный палец Лёва. – Насколько я понял, вы заядлый рыболов и имеете опыт работы в заповеднике под названием «Кабанье урочище»?

– Охотничьи и рыболовные туры – мой конек. Но поверьте, я не ради заработка напрашиваюсь. Гораздо важнее своими глазами увидеть, как ловят лучшие из лучших. Тем более что находиться в заповеднике, особенно в определенных его секторах, действительно очень опасно. Эти секторы, конечно, будут для вас закрыты, но…

– А вот скажите, Старый Мельник…

– Лёва, я, кажется, тебя в менеджер-р-ры не нанимал. – Язык Павла слегка заплетался. – Чё докопался до человека!

– Паша, я, между прочим, собираюсь поставить нехилую денежку на твой выигрыш. Почему ты мне запрещаешь беспокоиться о моем приработке, о твоей безопасности и тому подобное?

– Все р-равно др-р-ружище Мельник будет со мной только в первый день. А дальше – неизвестно кто достанется.

– Первый день – самый важный. К тому же, если ты пригласишь Старого Мельника быть твоим первым егерем, я уверен, он не откажется рассказать нам о некоторых специфических особенностях заповедника?

– Понимаете… – Мельник слегка замялся. – У нас существует неписаный егерский кодекс…

– И это прекрасно. – Лёва вновь поднял указательный палец. – Я хоть и журналист, но не собираюсь вынюхивать чужие тайны. – Просто мне и вашему потенциальному подопечному почти ничего об этом самом Кабаньем урочище неизвестно. Только какие-то нелепые слухи. А это неправильно.

– Лёва, да ладно тебе. – Павел посмотрел на друга мутноватым взглядом. – Завтра будет ознакомительный день, и все станет яснее ясного.

– Наш егерский кодекс не только приветствует, но даже требует предварительного просвещения клиентов на предмет трудностей и опасностей, которые поджидают их в заповеднике, – сказал Мельник.

– А большего мы и не желаем, – заулыбался Лёва. – Только желаем просветиться не сухой инструкцией, а нормальными, дружескими советами. И не сегодня, а завтра, с утречка. Договорились?

– Конечно! – Мельник тоже расцвел в улыбке.

– Только еще один вопрос. – Лёва резко посерьезнел. – Присутствовал ли господин Старый Мельник в списке егерей, который составил господин Нешпаев Петр Васильевич?

– Нет, – с достоинством ответил егерь.

– А вот это мне нр-равится больше всего, – сказал Павел. – Наливаем, выпиваем и – по р-рукам?

– По рукам!!!

Как выяснилось чуть позже, просто ударить по рукам было недостаточно. Чтобы заявить выбранного егеря, требовалось подписать бумаги у хозяина трактира. Что Павел и сделал, даже не вчитываясь в какие-то там условия и обязательства каждой из сторон. Мельник, довольный таким исходом дела, пообещал завтра не опаздывать и ретировался.

– Не подведет моего друга этот человек, облагороженный таким количеством шрамов? – не преминул поинтересоваться у Монокля дотошный Лёва. – Я в плане того, что Ношпа-то его в свой список не включил…

– Старый Мельник – один из самых достойных егерей, – ответил Алексей Леонидович. – А с Ношпой они давно на ножах. Впрочем, как и половина из присутствующих.

– Я сто лет Ношпу знаю – человек сложный, – вставил Павел, и Моноколь бросил на него быстрый оценивающий взгляд.

– Примечательно, – сказал он, – что два ваших товарища выбрали егерей как раз из списка, который изначально подготовил Ношпа.

– Интересно было бы посмотреть…

– Без проблем.

Прежде чем придвинуть к Павлу открытый блокнот, Алексей Леонидович что-то в него вписал. Рыболов увидел короткий список: Стамбул – Прохор, Волгарь – Трида, Тапир – Гэдульдихт, Магз – Налим, Змей – Мельник, Сфагнум —…

– А что, нашего коротко стриженного друга до сих пор никто не смог обыграть в бильярд?

– Как раз наоборот, – усмехнулся Алексей Леонидович. – Господин Сфагнум слил первую же партию. Но тут же заявил, что не успел размяться, и потребовал, чтобы считали по двум победам из трех партий. Вторую он выиграл, но третью слил, после чего потребовал, чтобы считали по трем победам из пяти партий. По моим сведениям, сейчас счет два – два. Там на них нехилые ставки делают.

– Оч-чень интерресно!

Лёва с Павлом, заплатив и приняв из рук хозяина трактира по высокой кружке пенистого пива, проследовали в бильярдную и не без труда протиснулись в первый ряд болельщиков, наблюдавших за игрой их приятеля. В Москве Павлу не раз доводилось сражаться со Сфагнумом в бильярд. Он никогда не был инициатором подобных дуэлей, да и с точки зрения финансов немного жаба душила. Обычно заводилой был Сфагнум, да и платил, как правило, он, хотя и Павлу, пусть редко, но тоже приходилось раскошеливаться.

Объективно Сфангнум был опытнее и сильнее, но Павлу часто везло. Здесь, судя по всему, легенде рыболовного спорта, а также и легенде столичного бильярда – так он сам себя называл, попался более достойный соперник. Сфагнум давно скинул пиджак, накрахмаленная рубашка была расстегнута почти до пояса, на лысой, то есть коротко стриженной голове блестели капли пота. Кажется, он вновь проигрывал. Но кому?!

Соперницей вальяжного бильярдиста оказалась невысокая, хрупкая, востроносая девчонка, которой можно было дать от семнадцати до двадцати пяти лет. Она, как и многие в трактире, была в егерском камуфляже, а на голове – надетая задом наперед бейсболка, из-под которой неряшливо топорщились пепельного цвета волосы.

– Не могу поверить, чтобы эта пигалица… – начал Лёва, но замолчал, глядя, как девушка, неторопливо прицелившись, с сухим щелчком вколотила шар в дальнюю от себя лузу.

Раздались возгласы разочарования, но больше – одобрения. Кто-то ринулся сделать очередную ставку. Тем временем еще один шар, на этот раз очень медленно, закатился в лузу, не коснувшись ее стенок.

– Если Сфагнум проиграет, она может стать одним из ваших егерей? – мрачно произнес Лёва.

– Я не пр-ротив, – откликнулся Павел. – Я вообще всегда р-ратовал за то, чтобы девушек в рыболовном спорте было больше…

Он вдруг почувствовал, как кто-то настойчиво тянет его за пояс назад. Сопротивляться не стал, посчитав главным не расплескать из кружки пиво. Когда оказался выдернутым из толпы болельщиков, обернулся и встретился с хмурым взглядом своей давней знакомой.

– Ниночка, у тебя такие р-р-роскошные волосы, – сорвалось у него с языка.

– Это парик, – тряхнула она головой. – Я возвращаюсь на базу. Ты остаешься или пойдем вместе?

– Вместе, – машинально ответил Павел.

– В таком случае – не отставай!

– Постой, а как же Лёва, а остальные?

– Лёва в три раза трезвее тебя, – сказала Нинель, вцепившись ему в рукав. – Он по сравнению с тобой в три раза меньше пива выдул. Доберется самостоятельно. А до остальных тебе разве есть дело?

– Ну-у-у… надо же как-то вместе…

– Так ты – вместе с ними или только со мной одной? – Глядя Павлу в глаза, она почти вплотную притянула его к себе.

– С тобой – одной, – ответил он, понимая, что сказать что-либо другое и тем более возражать у него не осталось сил.

Павел не запомнил, как покидал трактир, кажется, Нинель вытащила его на улицу буквально на своих плечах. Он взбодрился, глотнув свежего воздуха и еще оттого, что, спустившись с высокого крыльца, нос к носу столкнулся с Магзом.

Если Павла держала за руку суровая с виду Нинель, то самого известного питерского спиннингиста опекали две цветущие улыбками, неотличимые друг от друга китаянки или кореянки. Кто из рыболовов больше пьян, понять было сложно, но, открывший рот Павел так ничего и не сказал, зато Магз, многозначительно ему подмигнул и изрек:

– Змей, все нормально! – После чего подхватил под мышки и приподнял завизжавших, болтающих ногами азиаточек, развернулся с ними на сто восемьдесят градусов и был таков.

– Молодец, Магз! – запоздало крикнул вслед приятелю Павел.

– А ты? – жарко прошептала ему в самое ухо Нинель. – Ты на этот раз покажешь себя молодцом?

Глава 6

Сэмэн, Мельник, Нинель, Осока…

Смутное беспокойство заставило Петра Васильевича Нешпаева открыть глаза. За окном только-только забрезжил рассвет, а предстоящий день обещал быть тяжелым. Не мешало бы поспать еще часок-другой, но на втором этаже, судя по звукам, кто-то, кажется, наткнулся на стул, и сон у хозяина дома как рукой сняло.

Нешпаев бесшумно поднялся с кровати и подошел к двери. Он редко селил приезжих в офисном здании, где, помимо прихожей, гостиной и его апартаментов, включая личный кабинет, кухню и спальню – на первом этаже, на втором имелись три комнаты для гостей и большой холл. Вчера, будучи в немалом подпитии, Нешпаев отошел от правил и предложил остаться ночевать у себя главного судью предстоящих соревнований Станислава Пашкевича и журналиста Константина Какуева. Почему-то в такую рань кому-то из них не спалось.

Приоткрыв дверь, Нешпаев узнал спускающегося по лестнице журналиста, полностью одетого, с кофром на плече и штативом в руках. Беспокойство прошло, появилось любопытство – куда Какуев собрался в такую рань?

Судя по всему, тот не ставил целью остаться незамеченным, просто не хотел никого будить. Нешпаев собрался было его окликнуть, но в это время журналиста что-то насторожило, и вместо того, чтобы идти по коридору к выходу, он повернул в сторону кухни. Нешпаев бесшумно последовал за ним. Не исключено, что гостю захотелось с утра пораньше промочить горло, и он собрался заглянуть в хозяйский холодильник…

Все оказалось гораздо хуже. Дверь на кухню была открыта, и там, сквозь крохотную щель в дощатом полу, бил в потолок тонкий луч. Нешпаев застыл с поднятой ногой. Свет в подполе загорался автоматически, при открывании люка, и также автоматически гас, когда люк закрывали. Ничего особо ценного в подполе не хранилось – обычные запасы консервов и спиртного, разве что в немалом количестве. Другое дело, что там было кое-что зарыто. Даже не кое-что, а кое-кто…

Петра Васильевича даже передернуло от мелькнувшей догадки, что произошло в его подполе. Между тем Какуев, словно был у себя дома, сдвинул лежавший на полу разноцветный матерчатый коврик, прикрывавший люк, взялся за металлическое кольцо и, потянув его, открыл вход вниз. Свет в подполе зажегся. Какуев отложил штатив на пол и стал спускаться по короткой лестнице. При других обстоятельствах Нешпаев не упустил бы возможности подшутить над излишне любопытным журналистом: чуть выждав, захлопнул бы и запер на задвижку крышку люка, после чего отключил бы в подполе свет – пусть Какуев за свое чрезмерное любопытство некоторое время покукует в темноте замкнутого пространства. Но сейчас был не тот случай.

Приблизившись к прямоугольному отверстию в полу, Нешпаев осторожно заглянул вниз. Журналист успел сделать пару шагов и остановился, так что теперь Нешпаеву были видны только его ноги. Какуев стоял на хорошо утрамбованном песчаном полу, из которого, словно из продырявленного гвоздями брезента, сразу в нескольких местах выбивались тонкие лучики, светившие строго вверх параллельно друг другу.

Напрасно же он туда спустился, подумал Нешпаев и тут увидел, как рядом с правым ботинком Какуева из песка выбился еще один лучик, и вместе с ним – перламутровый, абсолютно вещественный сгусток. После чего лучик, как и все остальные лучи, ударил вертикально в потолок, а сгусток скользнул вверх по каблуку и дальше – под джинсы журналиста.

Нога Константина Какуева дернулась, словно от удара электрическим током, при этом журналист не проронил ни звука, а Петру Васильевичу, чтобы не закричать, пришлось зажать себе рот единственной рукой. Он сразу и о многом догадался, но прекрасно понимал, что ничем не сможет помочь гостю, сунувшему нос не в свои дела. Между тем Какуев начал подниматься по лестнице, и Нешпаев поспешно ретировался, прижавшись спиной к стене за шкафом.

Какуев его не заметил – особо не торопясь, вылез из подпола, опустил на место крышку люка, прикрыл его ковриком, поднял штатив и покинул кухню. Судя по звукам, журналист поспешил прочь из дома, в предрассветные сумерки последнего летнего месяца, но Нешпаеву было уже не важно, куда тот пойдет и что станет делать. В подполе творилось что-то сверхъестественное, и разобраться с этим надо было прежде всего и важнее всего.

Как с этим сверхъестественным следовало разбираться, он не знал, поэтому действовал по наитию. Для начала вернулся в спальню и оделся в привычный камуфляж, только вместо треккинговых ботинок обул забродные сапоги, чтобы никакой сгусток не смог проникнуть под штанину. Затем вытащил из шкафа пятилитровую канистру, полную чистого спирта и, ничуть не усомнившись в правильности своего решения, перелил ее содержимое в обыкновенную садовую лейку. Ну а потом открыл люк в подпол.

Остановившись на предпоследней ступеньке, он начал поливать утрамбованный песчаный пол, из которого били вверх тонкие лучики. Кажется, он все делал правильно; во всяком случае, как только струйки спирта окропляли продырявленный лучами песочек, те моментально гасли, словно слабенькие огоньки пламени под мощными напорами воды, бьющей из брандспойта. Ношпа не экономил, щедро поливая спиртом каждый сантиметр песчаного пола, и, даже когда лейка опустела и все лучи были «погашены», открыл еще одну пятилитровую канистру и уже без всякой лейки поливал и поливал сырой пол, после чего открыл третью канистру и не успокоился до тех пор, пока и она не опустела, а под ногами не захлюпало от сырости…

Как правило, сколько бы накануне ни выпил спиртного Павел Балашов, в каких бы пропорциях не намешал разные напитки: водку, коньяк, вино, виски, пиво… следующим утром, на удивление собутыльникам, он выглядел свежим как огурец. Но только при двух сопутствующих условиях: если, выпивая, закусывал, и если ночью удавалось поспать хотя бы три с половиной, а лучше – четыре часа. Другой разговор, что уже днем, когда заканчивался тур соревнований или просто утренняя рыбалка, Павел превращался в выжатый лимон, и ему ничего так не требовалось, как парочка часов спокойного сна. После которого, кстати, он вновь начинал колобродить и обычно вырубался далеко за полночь.

Знающие его люди удивлялись такой выносливости организма, сам же Павел не придавал этому значения. Единственное, из-за чего страдал, так это от провалов в памяти. Она, то есть память, конечно же, восстанавливалась. Особенно если ему по дружбе рассказывали: с кем он умудрился поспорить, с кем скорешиться, с кем и о чем договориться. Но бывало, что и собутыльники ничего вспомнить не могли.

Проснувшись на этот раз и лежа с закрытыми глазами, Павел мучительно пытался восстановить цепочку вчерашних событий, но пока, помимо беседы с бывшим лодочником Евдокимычем, все остальное вспоминалось смутно.

Послышались торопливые шаги, Павел сел на кровати и, зевая, принялся протирать глаза. Дверь в его комнату распахнулась, Лёва переступил порог и, глядя на друга, почесал себя за ухом.

– Павлик, ты все проспал!

– А сколько сейчас времени?

– Время тут ни при чем. Новость есть!

– Надеюсь, нормальная?

– Это с какой стороны посмотреть. – Лёва плюхнулся в кресло, на спинке которого небрежно висела одежда приятеля. – Константин Какуев умер.

– Врешь.

– Когда я тебе врал?!

– А… – отмахнулся Павел, и тут до него дошло. – Неужто в самом деле копыта отбросил?

– Ну да! Здесь вот какое дело! Я сегодня специально пораньше проснулся, чтобы, так сказать, в лучах восходящего солнца запечатлеть рыболовную базу и ее окрестности. Пришел на речку, смотрю – наш «обожаемый» конкурент уже в раскладном стульчике на берегу расположился, штатив перед собой установил. Я ему молча кивнул и в сторонку отошел, чтобы ракурс получше выбрать. Потом на Какуева оглянулся – как сидел, так и сидит, голова на грудь свешена, фотик – на коленях. Подошел и сразу все понял. Да ты сам можешь посмотреть. – Лёва достал из сумки цифровой фотоаппарат.

– Не хочу я на мертвеца смотреть. Меня от самого вида Какуева и при жизни воротило.

– Короче, вызвал я полицию, те, в свою очередь, вызвали медиков. Приехали очень быстро, видимо, им здесь частенько приходится факты смерти констатировать.

– И какова причина смерти? – Павел встал, вытащил из-за спины Лёвы свои джинсы с футболкой и начал одеваться.

– Причина пока не установлена. Визуально – никаких ран не обнаружено. Может – сердце гикнулось. В общем, медики тело господина Какуева увезли, будут разбираться.

– И какой теперь расклад с соревнованиями?

– Надеюсь, все пойдет по плану. Разве что сегодня график сдвинется. Потому что и меня, и всех спортсменов будут вызывать, как потенциальных свидетелей.

– Тебя – понимаю. – Павел заглянул под кровать в поисках кроссовок. – А остальные тут при чем?

– В окошко выгляни – и все поймешь. Берег реки – как на ладони. Из других домов – то же самое видно. Понятно?