С шилом в заднице!..

– Однако ты должна дать нам время. На обдумывание. Ситуации.

– Договорились. Пары минут вам хватит?

– Нет! – это влез уже весьма агрессивно настроившийся Пол. – Тут больше пахнет двумя сутками! Ну, или хотя бы одними, но проведёнными вон на том шикарном и прогретом пляже! И песочек там какой-то… Э-э… Особо располагающий к размышлениям. И пальмы… С очень даже перспективными и аппетитными на вид орехами!

Мать на это только фыркнула. Но челнок подготовила. И даже плавки погладила. И дроида со спецклешнёй для сборов орехов им предоставила.

Но вот два дня умопомрачительно приятного безделья и подошли к концу.

Пол, если честно, всё больше купался, загорал, пил действительно превосходный на вкус сок орехов, похожих на кокосовые, да плавал с маской и ластами, собирая красивые кораллы, и охотясь с видеокамерой на экзотических и сказочно разноцветных и причудливых по форме небольших рыбок. Джо старался не отставать, но всё-таки иногда и думать. Поэтому когда Мать сказала, что запасов еды на «Каракатице» имеется только на три месяца, он и не подумал возражать на требование перестать сачковать, и высказать наконец предположения. И предложения.

Процесс ностальгически долгожданного возвращения в техногенные пенаты мирно стоявшего тут же, под сенью пальм все эти два дня, челнока, нарушил только всё тот же голубь, некстати влетевший в открывшийся для их входа люк.

Усевшись наконец со вздохом в кресло капитана, Джо сказал:

– Чего тут было особо думать. Ты, Мать, как всегда права: не больше, чем на пару секунд. Ну, или минут: если где и найдётся отгадка, так только на Станции. Которая наверняка имеется на местной Луне. Я ведь прав? Есть она там?

– Есть. И не одна. Только вот… Не знаю, понравится вам это, или нет, они несколько… Впрочем, лучше я вам просто покажу, что наснимали зонды!

На центральном экране возникли сменяющие друг друга изображения. Ну и ничем они, действительно, не порадовали.

Более капитально и добросовестно разбомблённых руин Джо ещё не видел. Разве что в связи с отсутствием водной и ветровой эрозии сохранились они не в пример лучше.

– Не может быть, чтоб ну прямо совсем всё погибло и разрушилось. Воздуха тут нет, следовательно хоть что-то должно остаться несгнившим, пусть прошли и века. В любом случае исследование именно Лунных Станций кажется мне более перспективным. Да и, если честно, единственно возможным. А кроме того, ненавижу я наши скафандры для глубоководных исследований. Внутри них воняет! Так что – полезем вон в то. Наиболее… э-э… Симпатичное. И хорошо сохранившееся. – Джо не постеснялся ткнуть пальцем.

– Должна отметить, что ничего там, в глубоководных скафандрах, на самом деле не воняет. А просто у кое-кого имеется стойкий рефлекс на неприятные воспоминания о некоем происшествии. – Джо не мог не усмехнуться про себя, хоть и весьма криво: действительно, ему однажды пришлось довольно долго жить, и справлять большую нужду прямо там, в скафандре-батискафе, когда его завалил обвал в подводной пещере, и Мать трое суток откапывала его, так, чтоб не повредить наружную оболочку его костюма. А приёмник для фекалий был рассчитан лишь на однократное использование! А мальчик он, как отметил Пол, к своему счастью оставшийся снаружи пещеры, и поэтому особенно склонный к «юмору», не маленький. И уж над этим неприятным происшествием напарничек не упустил случая поприкалываться вволю… И тогда, и после.

Воспоминания об этом действительно не грели. Хоть дезинфекцию и чистку Мать провела полную. И даже в сервис чёртов костюм сдавали. И бабки отвалили немалые… И даже в конце-концов продали этот, и купили другой скафандр.

Ну вот не мог Джо заставить своё подсознание поверить, что ничем не пахнет, и всё безопасно!.. Рефлекс! Пусть и безусловный. Неприятно.

Но – не смертельно. Что в такой работе, как у них, без сомнения – главное!

Как тысячу раз указывала им Мать – живы-то остались!

А сколько их ещё было, этих «случаев», или «приключений»! И не упомнить.

Правда, на случай, если б они, как Джо много раз грозился, вышли на пенсию, то есть – отошли от дел, и засели за мемуары, все скрупулёзно зафиксированные факты об этих случаях надёжно хранились в недрах поистине необъятной памяти их центрального компьютера. Надёжно защищённые, и заблокированные от постороннего несанкционированного проникновения…

Поскольку всё-таки не все их действия, особенно в период «бурной молодости», можно было назвать законными. А, следовательно, и подлежащими публикации.

Мать, как обычно прекрасно понимающая, что упоминание о подводных работах вызвало у Джо очередной приступ клаустрофобии и нехороших ассоциаций, плюс гримасы на лице, смилостивилась:

– Не возражаю. Пристегнитесь, включаю движки.

До того, что осталось от Станции, долетели за сорок минут.

Вблизи, кстати, она оказалась гораздо больше, чем виделось на снимках. И Джо отлично понимал, в чём тут заковыка: Луна же! Не с чем сравнить. То есть – никаких привычных ориентиров для масштаба. Но то, что в длину череда отдельных куполов, кое-где соединявшихся в подобие сросшихся мыльных пузырей, достигала двухсот шагов, а в ширину – ста, не могло не впечатлить.

Пузыри, разумеется, были весьма основательно разрушены. Целого практически не осталось ни одного. Но «вон те, на северной окраине», (Джо не постеснялся в очередной раз указать пальцем!) представлялись более-менее целыми:

– Предлагаю, раз так, с них и начать. Дыры незначительны, и внутри могло уцелеть то, что не улетело наружу, когда произошла разгерметизация.

– Не возражаю. – Пол, как отметил себе Джо, иногда пытался перенять манеру Матери, когда она не старалась «поднять их настроение»: то есть, не «юморил», говорил по делу, и спокойно. Следовательно, напарник наверняка волнуется сильнее, чем хочет показать. Собственно, Джо и сам испытывал определённый трепет. Впрочем, как и всегда перед проникновением в чужой Мир. В дебри очередной Загадки. Тайны.

И иногда он даже подозревал, что именно эти, непередаваемые, и волнующие моменты, и заставляют их с Полом, наплевав на возможность уже весьма небедного существования на заслуженном отдыхе, всё лезть, и лезть вперёд! Искать, и перетряхивать знакомое и – куда чаще! – незнакомое пространство далёких галактик в поисках…

Чего?

Материальных благ, в виде наличности, хранящейся в банках нескольких планет, а так же в виде недвижимости, что они выручили за добытое и сбагренное через как официальные, так и «чёрные» рынки, имелось вполне достаточно. Хватило бы, вот именно, до конца дней. Так что Джо не обольщался. И иллюзиями не тешился.

Нет, не материальных благ они ищут. А вот именно – тайн. Загадок.

А вернее – Разгадок этих тайн. Выяснения секретов и перипетий чужих судеб. Не только отдельных существ – но и социумов. Да и целых планет! Благо, аналитических и дедуктивных способностей их Умницы для этого обычно хватает. Недаром же они поставили ей все эти продвинутые консоли, и оснастили лучшими Программами!..

Впрочем, незачем в восемьсот тридцать второй раз ломать себе голову над тем, что он давно осознал и понял. И понял прекрасно. И обсудил с напарником. И Матерью.

Как говаривал какой-то древний философ, «не так важна сама Истина, как её поиски!»

Проникнуть в первый намеченный купол удалось легко: прямо через довольно обширный пролом в его передней, а вернее – обращённой к ним, стенке. Высота потолка оказалась вполне приличной: метров восемь. Такой же, собственно, была и окружность шарообразного помещения. Проходя через пролом, Джо задержался: потрогал материал, из которого был не то – выдут, не то – отлит, купол. Толщина стены не поразила: дюймов десять. Значит, материал не слишком прочный. Следовательно – дешёвый. Экономия!..

– Мать! Это – бетон?

– Железобетон. Цемент привозной, гравий и песок – местные. И без мощной стальной сетки каркаса не продержалась бы и недели эта конструкция, когда внутрь пустили бы воздух. Но цемент в этом бетоне и правда – особый. С добавками. Что-то они придумали такое, чтоб застывал и в вакууме.

– Ух ты! Вот это да! – Пол, судя по бодрости в голосе, и правда обрадовался, – Ну-ка, напарничек, отбери на всякий случай образец! Может, удастся продать умникам из Массачусетского технологического! Или уж – воякам. А то, насколько знаю, до такого ещё даже они не додумались!

– Насчёт продать мысль в целом здравая. – Джо, поколупав пальцами, несколько неуклюжими в скафандре, но от этого не менее сильными, отломил с края дыры небольшой обломок, и засунул в контейнер, а тот – в карман на бедре. Про себя же подумал, что случись им, как десятки раз бывало, обнаружить, что именно это, будь то бетон, или новый дефолиант, вызывающий рак или ещё какие болячки, или смертоносный искусственно выведенный вирус, и погубило местную Цивилизацию, продать не удастся. Как нельзя будет рассказывать и о самой планете, породившей свой Апокалипсис.

Во избежание.

Поскольку дурные примеры заразительны.

А первое, и главное, о чём должен всегда думать самодеятельный разведчик-искатель, так это – о безопасности родной планеты. И всех людей. Как бы банально, занудно, и напыщенно это не звучало.

Случались уже прецеденты! Правда, к счастью, не с их экипажем… И – без фатальных и глобальных последствий! Ну вот не удаётся предусмотреть всех опасностей, что содержат в себе добытые на чужих мирах артефакты, или технологии, или даже животные. Не говоря уж о растениях – одних только новых наркотиков из понавезённых сотен видов флоры выделено более пятидесяти! Именно поэтому специалисты из ККБ – комитета космической безопасности! – бдительности никогда не теряют. (Ещё бы! За такие-то зарплаты! Которые, случись что, и выплачивать-то будет некому!)

Пол, забравшийся в это время внутрь, и успевший обшарить внутреннее пространство своим мощным налобным фонарём, прокомментировал:

– Думаю, не ошибусь, если скажу, что лаборатория вполне обычная. Занималась, насколько могу судить, получением и изучением новых сплавов. Металлов.

Джо и сам уже заметил несколько маленьких печей, похожих на сильно уменьшенные мартеновские, груду тиглей, и массу цилиндрических заготовок, отсвечивающих стальным блеском, и наваленных в трёх, если их можно так назвать, углах. Плюс станки для резки, пилки, сварки и токарной обработки металлических деталей вдоль всех стен:

– Да, похоже. Хотя не понимаю, что такого особо уникального могло получиться при просто пониженной силе тяжести. Разве что они впускали сюда вакуум. А вернее – выкачивали воздух. Вон, кстати, и шлюз.

– Ага, точно. А-ай! Вот ведь …! Блинн… Но, может, мы не пойдём в другие купола, а полезем сразу внутрь? А то я как раз нашёл весьма перспективный люк в полу.

Справедливости ради нужно отметить, что не столько Пол нашёл люк, сколько – люк нашёл его: напарник Джо попросту споткнулся о крышку квадратной формы, на пару дюймов выступающую из бетонного, и ничем не прикрытого, пола.

– Молодец, что нашёл. И хорошо, что стекло у наших шлемов небьющееся. А то следующий такой «найденный» люк мог бы оказаться и последним.

Пол, не успевший упасть во весь рост только потому, что сила тяжести на спутнике была не более двадцати процентов от обычной, нервно усмехнулся:

– Хватит ворчать. На моём месте мог бы быть и ты!

– Не мог бы. Потому что обычно я смотрю под ноги, а не по сторонам, разинув рот и считая местных ворон. Особенно стараюсь быть осторожным в незнакомом помещении.

– Зануда …ренов. Задолбал своими банальностями. Ну как с тобой бороться?

– Не надо со мной бороться. Надо меня слушаться. И Мать, кстати, тоже. Она-то плохого не посоветует. Кстати, о советах. Мать, можно нам люк открыть? В-смысле, мы никакого воздуха оттуда не выпустим? А то вдруг там сохранился кто… Живой?

– Отвечаю на первый вопрос: «проникать» можно смело. Воздуха тут ни в одном помещении нет. И на второй: тоже нет. Никого живого на Станции не осталось.

Только трупы.

– Что?! Вот уж приободрила! Мы что же?! Забрались в могильник?!

– А ты чего ждал? Чтоб те, кто разбомбили эту Станцию, ещё и прибрали за собой? То есть – убрали обломки и грязь, всё аккуратно расставили по местам, и трупы врагов повывезли, и где-то там предали, как положено, земле?

– Ну… Нет.

– Ну так и хватит делать вид, что ты шокирован. Видели мы и трупы. Много раз.

– Да, видеть-то мы видели… Только уж больно… Неприятно всё это!

– Всё верно. Приятного мало. Но как ещё прикажешь искать ответы, если не лезть со своими дотошными носами во все доступные и недоступные места?

– Э-э…

– Вот именно. Поэтому отойди-ка: я попробую вырезать чёртов замок.

Замок и правда, на усилия уже запыхавшегося от натуги Джо никак реагировать не желал, и пришлось поступить традиционно: просто вырезать его круговым движением ручного плазменного излучателя. После чего люк удалось наконец открыть. Толщина крышки поразила даже повидавшего виды Джо: дюймов семь!

– Ого! А тут, на глубине фута, и второй есть!

– Ну, думаю, этот будет потоньше. И замок должен быть не заперт…

Однако предположения Джо не оправдались: и вырезать очередной замок пришлось, и крышка оказалась всего на пару дюймов тоньше.

– Вон оно в чём дело. – Джо фыркнул, – всё это хозяйство открывается – вернее, открывалось! – изнутри. Стало быть, защищало от проникновения посторонних.

– Несколько вольная интерпретация. Просто это – аварийный выход.

– А-а… Спасибо, Мать. Да, это, конечно, ближе к истине. А то от возни с чёртовым резаком у меня уже совсем заклинило способность нормально соображать.

– Ха! Можно подумать, она у тебя была.

Джо гордо проигнорировал подколку напарника, задумчиво рассматривая внутренность представшего перед ними полутораметрового в диаметре колодца.

– Чёрт! – Пол, помогший отвалить массивную крышку, при виде уходящей вниз серой шероховатой трубы проворчал совсем уж сердито, – Похоже, прятали-то тут… Что-то ну очень плохое… И опасное. Уж больно глубоко даже для чёртовой Луны…

– Можешь не стараться. Отговорить меня от проникновения в недра катакомб не удастся. Хотя я, конечно, предпочёл бы путь попроще.

– Да без проблем. Под куполом номер шесть, в самой середине Станции, есть и нормальная лестница. С пролётами. Откинь планшет. – Джо поспешил так и сделать. Мать как обычно синими голографическими контурами обозначила карту-схему проходов и тоннелей под наземными строениями Станции, – Но вам же приспичило начать именно с крайнего! Потому что он, якобы «разрушен меньше всех»!

Джо тяжко вздохнул. Вид сравнительно привычного пути по вполне «стандартным» лестничным пролётам казался, разумеется, предпочтительней… Но они – уже здесь. Как говорится в древней поговорке – «используй то, что под рукой, и не ищи себе другое». Но всё равно вид вертикального колодца, дно которого терялось где-то в темноте даже в свете их мощных рефлекторов, заставил почесать затылок – а вернее, треснуться, как обычно, перчаткой о затылочную часть шлема.

– Ну почему, почему все существа, мнящие себя разумными, предпочитают свои секреты, да и бренные тела, прятать как можно глубже под поверхностью будь то планет, или спутников?!

Джо не видел смысла в ответе, поскольку этот вопрос они обсуждали десятки раз – почти на каждой планете, которую прежде населяли такие «зарывшиеся». Но не молчать же. Все проблемы космонавтов как раз и происходят от нежелания «общаться», и раздражения от «тупизны» или «закомплексованности» напарничка:

– Потому, что если б они парили в воздухе, подобно тем чёртовым дирижаблям-медузам-физалиям, что мы встретили на Каннопусе-четыре, давно бы попередохли. Ну, или попадали наземь. Ну, или их кто-нибудь посшибал бы. Поэтому лезть, как я уже говорил, надо. Хорошо хоть скобы есть. Мать! Сколько там до дна?

– Триста ярдов. Ну, чего застыли, как надувшиеся индюки перед самкой во время брачного сезона? Вы же упрямые и настырные? И как обычно проигнорируете лёгкие пути, предлагаемые заботливой Мамочкой? Всё равно же полезете? – на каждое замечание Джо только вздыхал. Пол на этот раз предпочёл промолчать. Мать фыркнула:

– Ну так и лезьте! Нечего зря на «любование» да на бессмысленный трёп кислород тратить!

То, что это – действительно аварийный выход, стало понятно, когда спустились, и совместными усилиями отодвинули не запертую, но чертовски плохо поворачивавшуюся на своих петлях массивную броневую дверь.

– Гос-споди помилуй! Прости, что помянул всуе… – Пол буквально позеленел, да Джо и сам еле удержал позывы к рвоте при виде открывшегося в маленьком тамбуре, в котором они оказались, зрелища.

Тела в одежде и тела в скафандрах буквально лежали друг на друге вперемежку, словно сбежать из подземелий стремились в равной степени поспешно и те, кто одел, и те, кто так и остался в белых халатах, и защитных костюмов явно не успел нацепить. Ну, или им этого ценного обмундирования просто не досталось.

Лица, что за забралами шлемов, что те, что остались открыты, искажали ужасные гримасы – не иначе люди предчувствовали, или уж попросту – чувствовали приближение смерти! От зрелища остекленевших и тусклых, но выпученных глаз, и перекошенных отверстий ртов, вокруг которых тоненькой корочкой запеклась кровь, буквально мурашки шли по коже, и сводило словно спазмом низ живота.

Разумеется, в отсутствии воздуха все тела без скафандров оказались иссушены до такой степени, что, казалось, лишь тонкий слой кожи остался на костях черепа и скелета, мышцы исчезли, а вся жидкость из тел испарилась. Хотя практически так же выглядели и те, кто находился в скафандрах. И то, что перед смертью им всем пришлось пережить дикие муки, сомнения не вызывало.

– Как глупо… Они же не могли не понимать, что снаружи – купол разрушен. Чего ж лезли-то?

Джо, ощущавший себя так, словно напился помоев, хмуро глянул на напарника. Он действительно такой балбес, или удачно прикидывается:

– Мать! Они что – и правда пытались вылезти?

– Нет. Вылезать было, насколько я могу судить, уже поздно. Просто здесь как раз проходил их последний рубеж обороны.

– Да-а?! А… – Полу пришлось сглотнуть, – От кого?

– Правильней будет спросить – от чего.

– Вот как. И от чего же?

– Предположить могу. Но вы же не любите, когда вероятность моих гипотез ниже пятидесяти процентов?

– Ну… Не любим.

– Тогда дождитесь более обоснованных высказываний. На базе более подробных исследований. Для чего пройдите внутрь, и донесите наконец микропа до местного харда.

Чтоб пройти, пришлось всё равно разворошить баррикаду из тел, чтоб просто не лезть напролом по трупам, что, как обозначил Пол, «Было бы свинством даже с нашей стороны!» Джо только вздохнул: всё верно. Мёртвых нужно уважать. Ругаться, бить морды, стрелять, и делать прочие гадости нужно только живым. Особенно – агрессивным и злобным.

Тела пришлось вынести и за пределы тамбура: в длинный и неосвещённый коридор, подходивший к аварийному выходу. Вдоль его стен они их и разложили. Пол сказал:

– Не знаю, можно ли молиться за их души. Потому что вероятней всего они, как это обычно и бывает в таких вот местах, планировали и делали всякие козни против остального местного человечества! Не иначе, очередная секретная лаборатория военных.

– Да уж. Вероятность этого я могу вычислить не хуже Матери: девяносто девять и девять процента.

– Я бы даже поправила: девяносто девять и девятьсот девяносто девять.

– Блинн… Опять уделала она тебя!

Джо не нашёл нужным ответить на очередную подколку, вместо этого спросил:

– Мать! Есть ли смысл осматривать вот те… И те клетушки по сторонам?

– Смотря на что вы рассчитываете. Если на то, чтоб найти ответы на главные вопросы, то лучше вам направиться сразу сюда. – на откинутом вновь на предплечье скафандра Джо планшете снова возникла синяя схема, – В основной исследовательский блок.

Путь по весьма обширным и запутанным лабиринтам подземных уровней Станции с таким «провожатым» много времени не занял: пять минут, и они на месте!

– Вот чёрт!

– Не поминай лишний раз этого гада. Я так понимаю, у нас и без него всё обстоит достаточно …реново.

– Да, пожалуй. Ну, спорим на пять центов, что это и есть Главный Какашка?

– А чего тут спорить. Раз сидит в гордом одиночестве, за мощной стеклянной перегородкой, да ещё и улыбаясь, а вернее – скалясь, словно сделал не гадость, от которой здесь, и на планете все повымерли почище, чем динозавры на Земле, а облагодетельствовал это самое человечество, значит, точно – успел вытворить, чего хотел. – Джо покачал головой, – Мать?

– Вероятность этого более девяноста семи с половиной процентов. Но пока не войдёте к нему, за перегородку, и не выпустите микропа вон в тот системный блок, а ещё лучше – не перелистаете вон тот дневник, что лежит у него под рукой, вопросы остаются.

– Ладно. Попробуем. Только вот…

– Да?

– Не нравится мне то, как выглядели трупы там, в тамбуре. Наверняка здесь не просто боевые бациллы или бешенные вирусы. Все куда хуже.

– И – что?

– Ты уверена, что нашей санобработки будет достаточно, чтоб мы не… Повторили судьбы местных придурков?

– Вообще-то спрашивать об этом нужно было несколько ранее. До того, как начали вырезать дырки в люках в полу. Но – да. Уверена. Разве что кому-то из вас придёт в голову умная мысль снять скафандр повышенной защиты, и подышать местным вакуумом. Чтоб проникнуться колоритом.

– Ну, тогда ладно. – Джо вздохнул, – Попробуем.

На то, чтоб вырезать его любимым портативным плазменным резаком в пятидюймовом бронебойном и особо прочном стекле, отделяющем помещение с «какашкой» от остального пространства Станции, отверстие для входа, ушло минуты три – никакое стекло не может адекватно сопротивляться десяткам тысяч любимого Кельвина.

Джо сразу прошёл к компу, стоявшему в задней части круглой обширной камеры, на самом обычном деревянном рабочем столе, и опустил на него правую руку. Микроп вылез из своей каморки на предплечьи сам. И юркнул в щель для вентиляции системного блока. Джо знал, что больше делать ему, вроде, ничего не надо: великолепный аналитик, оставшийся в безопасности на орбите там, в «Чёрной каракатице», всё взломает, расшифрует, и прочтёт так, как не сделает этого ни один эксперт-человек. Медлительный. Ограниченный. Подверженный предрассудкам и стереотипам мышления. Закомплексованный.

Смертный.

Пол всё это время стоял, словно зачарованный, перед умершим, так и сидевшим в своём кресле, повернувшись лицом к центральному проходу, откуда они притопали. Стоял, подпирая кулаком подбородок, и как бы думал. Ну, или во-всяком случае, молчал. Джо подошёл и встал рядом. Впрочем, особо много интересного он в оскалившемся трупе в стандартном белом халате не высмотрел:

– Ну? Чего замер? Ждёшь, пока он тебе этот чёртов дневник сам отдаст?

– Н-нет… Но… Неправильно как-то всё это. Не должен он смотреть вот так.

– А почему – нет? Может, он убеждённый пацифист, отягощённый нравственными терзаниями, и угрызениями заедающей совести? Или раскаялся в последний момент, осознав, какую угрозу… – Джо прервал «пафосную» и тоже произнесённую десятки раз «речугу», поспешив перейти сразу к «выводам», – И предпочёл традиционный метод борьбы с гнусными работодателями-нанимателями, которые требовали от него и его команды создания чего-то супер-сверх-убийственного. И из морально-этических соображений выпустил эту хрень тут, на Станции. Чтоб уж никому не повадно было её – туда, вниз, на ничего не подозревавших несчастных…

– Слушай, перестань! В твоих устах это звучит и кощунственно и цинично – может, всё было совсем не так?!

– Ну, если не так – я просто извинюсь. Перед этим парнем, и перед тобой. Но… Мать?

– Пока не очень успешно. Многие платы погорели – вернее, их намеренно сожгли! – а подложки разрушились. Придётся подождать, пока я – ну, точнее, микроп с имеющимися на борту средствами! – восстановит, что подлежит восстановлению. Однако есть вариант и проще: достаньте-ка из-под его руки этот, как вы выражаетесь, «чёртов дневник!». Да пролистайте. На вид в нём не так уж много страниц.

Пол, на которого сразу взглянул Джо, поджав губы, покачал головой. Джо, вздохнув, приблизился на разделявшие их с трупом три шага, и аккуратно приподнял рукой буквально на долю дюйма, застывшую, и похожую, скорее, на клешню какого-нибудь краба, иссохшую руку мертвеца. После этого не менее аккуратно вынул из-под неё самую обычную тетрадь в картонной обложке. На лицевой стороне красовались несколько неуместные в таком контексте весёленькие цветочки. Джо, ощущавший, несмотря на ироничную показушно-бравадную речь, стыд и омерзение, медленно отпятился, буркнув «извини, приятель». И прошёл снова к рабочему столу.