Ускорник (сказка). Часть 1

Чёрный, как и предполагалось, сидел в палатке и обречённо ждал известий. Андрей опять не стал выдумывать и врать новому знакомому. Он в точности передал слова деда младшему сержанту. Настроение Витька после всего услышанного не улучшилось. Андрей старался изо всех сил успокоить товарища, но Витёк лишь становился более мрачным и безмолвным. У генеральского внука уже начали опускаться руки. От безысходности он задал ключевой вопрос, волновавший его лично:

– Поможешь сегодня позвонить ночью?

– А чё, опять с магарычом напряг? – злобно процедил сквозь зубы младший сержант.

– Да нет, если хочешь, пойдём сейчас вместе похаваем. И на вечер для помдежа тоже останется.

После этих слов злость на себя и зависть к московским небожителям захлестнула Виктора Петровича с новой силой. Ну почему одним всё, а другим даже одно место в элитном военном учебном заведении за счастье получить? Сам не зная почему, но вместо того, чтобы развернуться и уйти, как диктовали ему в данный момент все его чувства, Витёк, изобразив обречённый вид, согласился помочь со звонком. Андрей, удовлетворённый результатами переговоров, вернулся в свою роту. А Витёк опять поплёлся бродить по лагерю. Кто-то ужасно умный, сидящий то ли в душе, то ли в голове младшего сержанта, говорил ему: «Ты сделал первый шаг, злость и зависть должны быть профессиональными, а не любительскими – тогда они тебе помогут. Учись не отвечать на удары сразу, жди удобного момента».

Как любой совковый парень, Виктор Петрович никогда не читал Библию и не знал о том, что злость и зависть являются смертными грехами. После того как он краем глаза увидел, какая может быть жизнь за пределами Спас-Клепиков и той всеми забытой части где-то в бескрайних степях Украины, его природный пофигизм начал оставлять его.

Взяв бутылку «Пепси-колы» из сумки, доставленной всесильным дедом, в назначенный час Витёк с Андреем подошли к штабу. В субботний вечер звонить пришло почти пол-лагеря, но за бутылку «Пепси» и благодаря знакомствам Витька Андрей Михайлович попал в специальную быстро идущую очередь. После обзвона заранее отобранных перспективных кандидатур Андрея постигло жестокое разочарование: все они либо уехали из города, либо, сославшись на различные причины, отказались приехать завтра. Разочарование генеральского внука пределов не имело. Сексуально безбрежные воскресные горизонты были сужены, а лучше сказать, полностью исчезли.

– Короче, полный облом, – сказал Андрей, выходя из дверей штаба.

– Чего так? – пытаясь изобразить сострадание на лице, задал вопрос Чёрный. Внутри младшего сержанта всё ликовало: всё-таки не всё коту масленица, и у мажорных детишек бывают трудности в жизни.

– Да все тёлки обломались приехать, так что пошли с горя моё шампанское выпьем.

– А может, шампанское на завтра оставим? Ко мне Светка приедет, с ней на троих и выпьем.

– Не понял, какая Светка? Подруга из твоей де… э-э-э…

Андрей совершенно не помнил название населённого пункта, в котором родился и жил до призыва в вооружённые силы Виктор Петрович, но ему очень не хотелось повторения драки из-за какого-то населённого пункта, которого даже нет на карте мира. Витёк уловил смятение мажора и решил немного подыграть:

– Ну да, из моей деревни, доярка такая, знаешь, грудастая, с бидоном молока приедет, с творогом, с маслом коровьим, вот под то молоко с творогом твоё шампанское и оприходуем.

– Шампанское под молоко – зашибись. Сам бы точно не стал пить, но ради тебя готов попробовать. А если честно, что за фемина к тебе едет?

Витёк абсолютно честно, без всякой задней мысли рассказал новому другу про семью Селицких и про то, как в ту ночь после их драки пошёл в штаб звонить дяде Юре, но получилось поговорить только со Светкой.

– А подруга у неё есть? – задал нестареющий мужской вопрос Андрей.

– Не знаю.

– Позвони, попроси, чтобы подругу с собой взяла.

Подобная просьба вызвала у Витька приступ смущения. Он промычал что-то невнятное, но Андрей Михайлович не сдавался:

– Ну хочешь, я сам ей позвоню и раскручу на подругу?

После долгих препираний и споров Андрей всё-таки получил от полностью сконфуженного младшего сержанта заветный номер телефона и скрылся в штабе. Дозвонившись до Светки, генеральский внук правдиво представился другом Чернова, сказал, что Витёк хотел позвонить сам, но не смог, так как якобы стоит в наряде. И звонит Андрей лишь потому, что младший сержант уполномочил его передать, что приезжать в лагерь лучше после двенадцати дня и, чтобы его вызвать, надо обратиться к дежурному по КПП. Андрей Михайлович легко отпустил несколько комплиментов по поводу приятного голоса собеседницы, добавив, что если бы не дружба с товарищем младшим сержантом, которого он уважает не только за погоны с лычками, но и за душевную чуткость и отзывчивость, то он обязательно хотел бы поближе познакомиться с обладательницей сего голоса. Ну а раз это невозможно, то, возможно, у Светы есть подруга с не менее приятным голосом, которая может завтра составить ей компанию в дороге, а также подарить Андрею несколько часов приятного общения на лоне природы. Светка, как порядочная десятиклассница, не давая никаких надежд на положительный результат, тем не менее обещала посодействовать.

Десятиместные лагерные палатки, как и многие другие незаметные, но жизненно важные атрибуты Вооружённых сил Советского Союза отслужили свой век и ушли в забытьё. Мы все хорошо знаем автомат Калашникова, пистолеты Стечкина и Макарова, многие даже знают об авианесущих крейсерах, танках Т-56, Т-80 и других видах оружия, боевой техники и вооружения, созданных и изготовленных на секретных заводах Советского Союза. Но мало кто может что-то вспомнить о происхождении, принятии на вооружение, а также тактико-технических характеристиках брезентовой лагерной палатки на десять человек. Между тем в этих палатках проводили месяцы, а может быть, и годы полевых выходов, учений и боевых стрельб огромное количество солдат, курсантов и офицеров, которым довелось служить с конца сороковых по середину девяностых. Тот, кто хоть раз спал в этих палатках на земле или на настиле вместе с десятью-пятнадцатью такими же, как он сам, мучениками – никогда не забудет смрада и вони, которые могут испускать мужские тела в закрытом пространстве. Летом в таких палатках всегда было нестерпимо жарко, заснуть было невозможно из-за комаров и другой лесной, таёжной или степной нечисти. Осенью и зимой согреться и забыться тяжёлым сном можно было, только прижавшись друг к другу и наполнив воздух миазмами человеческого организма. Эти палатки постоянно протекали во время дождя, ветер продувал их насквозь. Неизвестно, почему и как это творение вредительской инженерной мысли было принято на вооружение и кто тот злой гений, который заставил мучиться поколения и поколения советских военнослужащих. Наши солдаты пережили многое, пережили и те палатки. Наверное, в том и состоит величие русского солдата, что он может преодолеть не только трудности, которые ему создают враги на поле брани, но и те тяготы и невзгоды, которые создаются для него соотечественниками. Есть и ещё одно предположение, согласно которому эту палатку создали специально для укрепления стойкости боевого духа советских военнослужащих. Если это так – то цель достигнута на сто процентов. Тот, кто прошёл школу выживания в этой палатке, никогда не испугается ни жары африканских пустынь, ни антарктических морозов, ни кислородного голодания в горах Тибета, ни тропических лесов Юго-Восточной Азии с их дождями, ползучими гадами и насекомыми. Почему наши учёные мужи, создавая лучшее в мире оружие, никогда не задумывались о том, в каком состоянии должен быть солдат, чтобы успешно и с наибольшей продуктивностью использовать вверенный ему АК, СВД, РПГ, ПТУР или боевую машину? Как солдат, измученный ночью, проведённой в том злосчастном брезентовом балагане, наутро пойдёт в атаку со всеми вышеупомянутыми шедеврами военно-инженерной мысли? Нет, он, конечно, пойдёт в атаку и наверняка победит противника, но для чего нужны эти муки, если можно просто взять на вооружение нормальную лагерную палатку? Наверное, мы ещё долго будем использовать принципы советских командиров времён Второй мировой войны: жалеть и беречь надо технику и вооружение. Солдата не жалей – бабы ещё нарожают.

Вот в эти самые палатки, каждый в свою, и поплелись спать приятели после многообещающих телефонных переговоров.

Лагерный сбор встретил воскресное утро, как положено по уставу, командой «подъём». Потом было умывание, уборка территории, завтрак, ну и как полагается – свободное время. Увольнений, к сожалению, в учебном центре не было. Дождавшись полудня, Виктор Петрович и Андрей Михайлович двинули на КПП. Там уже было полно абитуриентов и их родителей. Немного подождав, они встретили там приехавших юных дам и, по заранее обдуманному плану, пригласили их пройти на тактический городок, который находился за спортивной площадкой.

Светлана сумела уговорить подругу Лену составить ей компанию в путешествии. Как выяснилось во время дружеской беседы, Лена училась со Светой в одном классе. Но по всему было видно, что подруга к своим годам весьма поднаторела в делах сердечных. По сравнению со Светкой она вела себя раскрепощённо, чувствовалось, что мужская компания ей привычна. Кроме того, девчонки притащили с собой съестные припасы. Зная наверняка, что до ужина, а возможно и до вечерней поверки, ребят не хватятся, компания расположилась в высокой траве между тактическим городком и забором учебного центра. После распития шампанского Андрей с Леной решили прогуляться вдоль забора. Виктор Петрович остался наедине со Светланой. Разговор не клеился.

– Как добрались? – прервал молчание младший сержант.

– Нормально, не считая того, что встали в воскресенье ни свет ни заря и попёрлись с сумками на край света. Сорок минут электрички в стоячем положении тоже радости не добавили.

– Могли бы не ехать, раз так всё трудно.

– Да нет, Вить, всё нормально, я сама на приключения напросилась. В городе правда скучно и делать нечего. Жаль, что у вас тут никакого водоёма нет, а то я купальник взяла – думала, раз у вас природа, то и искупаться есть где.

Витёк, никогда до этого не бывавший за территорией учебного центра, стал спешно вспоминать рассказы сослуживцев о водоёмах за забором лагеря. Ему вспомнился эпизод с отчислением группы гражданских абитуриентов, ушедших в самоход и добравшихся до территории Звёздного Городка56, находившегося неподалёку от учебного центра. Всё бы ничего, но эти парни зашли в местное кафе и потребовали пива в утренний час. Вызванная директором кафе, ошалевшим от подобной наглости непонятно откуда взявшихся подростков, охрана, состоявшая из сотрудников КГБ, загримированных под обычных милиционеров, препроводила любителей советского прохладительного алкогольного напитка к начальнику лагерного сбора ВКИМО. Решение было принято практически моментально. Несмотря на уговоры высокопоставленных родителей и отличные оценки, полученные на экзаменах, ребят следующим утром прилюдно, перед всеми построенными на плацу ротами абитуриентов заставили взять вещи и покинуть территорию лагеря.

Виктор Петрович также вспомнил рассказы своих друзей по роте о том, что там, за забором, со стороны палаточного городка, есть пруд, на котором отдыхает свердловская молодёжь. Рассказы эти не добавляли энтузиазма относительно посещения местного водоёма, так как всегда заканчивались выражениями типа: «Они совсем оборзели, за это и получили». Хотя, как правило, рассказывающие и сами были не в лучшем физическом состоянии, о чём свидетельствовали синяки и ссадины на различных участках их тел. В принципе, потасовка с местными не пугала Витька, жизнь в Спас-Клепиках изобиловала различными эксцессами, заканчивавшимися мордобоем. Беспокоила младшего сержанта возможность, во-первых, нарваться на патруль, который после случая в Звёздном Городке регулярно выходил на охоту за самоходчиками, и, во-вторых, получить различного вида гематомы и ссадины на лице после разборок с местными. Подобные боевые трофеи никоим образом не способствовали бы укреплению его репутации и не добавили бы преференций завтра на мандатной комиссии. Но ударить в грязь лицом перед молодой особой противоположного пола Витёк не мог. Да и чего теперь терять, если всё равно не судьба?

– Искупаться есть где, только как быть с Андрюхой и Леной?

– За них не беспокойся, у Ленки всегда всё в порядке. Мы с ней договорились: если разминёмся по каким-то причинам, то встречаемся на вашем КПП в 18:00.

Светлана хитро улыбалась.

– Ну тогда можно идти, только вот ещё одна проблема.

– Вить, не волнуйся, я Сашкины плавки взяла. На, иди в кусты, переоденься.

Виктор Петрович был восхищён и поражён предусмотрительностью этого создания. В отличие от всех знакомых девчонок, Светка не жеманничала, не рисовалась, не пыталась казаться старше и опытнее своих лет. Она вела себя естественно, словно знала младшего сержанта много лет.

– Ты и плавки взяла? – оторопело выдавил из себя Витёк.

– Я и плавки взяла, и поесть привезла, а сейчас я купаться хочу, пошли быстрее, – передразнила его Светка и пояснила: – Андрей, когда вчера звонил, сказал, что позагорать хочет, попросил плавки привезти. Но, видимо, сегодня ему не до загара.

Светлана опять хитровато улыбнулась. Витёк быстро сбегал в кусты и переоделся. Мысль о том, что плавки достались ему, а не московскому пижону, согрела душу. Надевать форму на плавки он не стал. В жаркий день за забором, в плавках и с девушкой он вполне мог сойти за местного дачника, благо волосы уже достаточно отрасли. Предстояло только решить вопрос с ботинками. К счастью, они вместе с рубашкой, брюками и остатками еды уместились в огромную Светкину спортивную сумку с эмблемой спортивного общества «Динамо». Свету немного насторожило нежелательное соседство вонючей военной формы и еды. Виктор Петрович сумел убедить свою спутницу, что в случае, если амбре от формы, ботинок и носков распространится на съестные припасы, он самолично обязуется всё съесть. Это предложение выглядело, в понимании периферийного пацана, достаточно галантным, несмотря на то что в подобном случае девушка останется голодной. «Есть или не есть» – в деревне, и уж тем более в армии – дело добровольное.

Дорога на пруд была недолгой. Там они сразу пошли к мостику, рядом с которым на траве лежало несколько загорающих. Витёк, рассмотрев их лица, с удовлетворением отметил, что все они были с абитуры и пришли на лежбище со своими подругами. Если начнётся потасовка с местными, то Витёк уже не один. Пока Чёрный разглядывал отдыхающих и искал место, где пристроиться на траве, Светка скинула с себя сарафан, разбежалась на мостике и порхнула в водоём. Проплыв под водой почти весь пруд, она вынырнула и профессиональным кролем поплыла обратно к мостику, на который выпрыгнула из воды, как дельфин на бортик бассейна.

– Ты где так плавать научилась? – оторопев, спросил Витёк, подавая своей даме полотенце.

Света улыбнулся в ответ.

– Где-где, какая разница где, научилась, и всё тут.

– Ну а всё-таки, отец научил?

– Не, отцу на плавание наплевать, его любимый спорт – это смотреть хоккей по телевизору. А вот мама нас с Сашкой в бассейн отвела, ещё когда мне восемь лет было. Сашка два года позанимался и в футболисты подался, а я вот до сих пор водоплавающая.

Виктор Петрович был слегка удивлён.

– И что, ты так до сих пор просто плаваешь?

– И плаваю тоже. Вообще-то, в последний год я синхронным плаванием увлеклась, а до этого плавала, в воду прыгала, даже в водное поло играла. Вообще, я воду очень люблю.

– У тебя, поди, и разряд какой-нибудь есть? – осторожно поинтересовался Виктор.

– Я КМС57 по прыжкам в воду, – спокойно ответила Светлана.

Витёк пригляделся к фигуре юной купальщицы и с удовлетворением заметил, что в ней и правда нет ничего лишнего. При первой встрече Светкина фигура показалась ему угловатой, детской и какой-то мальчишеской. Но сейчас он смотрел на неё совершенно другими глазами. Это была юная комсомолка, спортсменка и просто красавица. В общем, мечта любого парня эпохи развитого социализма. Чёрный не знал, как продолжить беседу, поэтому он молча поставил сумку на траву и стал выкладывать оставшуюся деликатесную пайку с запахом носков на газету. Светлана Юрьевна, в свою очередь, приняв горизонтальное положение на расстеленном полотенце, подставила своё юное тело мягким лучам подмосковного летнего солнца.

Как ни странно, северные девушки мечтают быть чёрными, а девушки в Китае, ЮВА и Африке мечтают побелеть, для чего постоянно пользуются всевозможными отбеливающими кремами. Нашим красавицам невдомёк, что загар делает их тело менее привлекательным для азиатских и африканских мужчин. И наоборот, азиатско-африканские леди никогда не позволяют себе распластаться на пляже, подставив своё и без того тёмное тело под палящие лучи тропического или субтропического солнца. Вид белокожей дамы, загорающей под солнцем, вызывает у темнокожей красавицы улыбку, а иногда и откровенные насмешки.

Но Светка была обычным московским подростком и хотела быть, как все девчонки, просто красивой. Она лежала на спине с закрытыми глазами и пыталась понять, зачем всё-таки она приехала за тридевять земель, нагруженная продуктами, к абсолютно незнакомому парню. На самом деле, у неё была неплохая альтернатива – поехать с девчонками на реку в Серебряный Бор. Там наверняка к ним привязались бы какие-нибудь парни, беседа пошла бы на уровне «кто умнее, кто круче, кто кого знает». Результатом этой беседы был бы вечерний поход в кино с обжиманиями и поцелуями. Короче, всё по известной программе. Светка не была ханжой в плане интимных отношений, но ей очень не нравились словесные соревнования и взаимные подколки с противоположным полом её возраста. Она часто бывала в компаниях вместе со своим братом и поэтому хорошо понимала разницу между парнями её возраста и ребятами постарше. Ребята из Сашкиной компании, в отличие от её сверстников, не пытались выглядеть старше и умнее, они разговаривали между собой о своём и зачастую не замечали Светку. С ними было интересно. Проблема заключалась в том, что ребят постарше она не интересовала как девушка, они принимали её лишь как сеструху своего кореша, которую лучше везде брать с собой, чтобы она не оставалась без присмотра.

Приехав к Чёрному, она поняла, что между ним и парнями из компании брата есть существенная разница. Она часто замечала, что Виктор как бы ощупывает её тело своим мужским взглядом и одновременно стесняется её. Светка чувствовала, что Витёк как-то зажат. Возможно, он ещё и стеснялся своей провинциальности. С другой стороны, это давало Светке шанс чувствовать себя увереннее в его обществе. Юной комсомолке нравился простой периферийный парень, который не пытается блистать остроумием, не стесняется задавать глупые вопросы и класть давно не стиранную форму в её спортивную сумку. С ним было спокойно и комфортно. Юная леди решила, что всё-таки поездка была не напрасной и, возможно, она даст ещё один шанс новому знакомому встретиться с ней. Единственное, о чём не подозревала юная чаровница – так это о том, что мужчине любого возраста ни в коем случае нельзя давать понять, что женщина может быть круче и успешнее его. Не надо было Светлане Юрьевне рассказывать Витьку о своих спортивных достижениях.

В СССР ИНОСТРАННЫЙ ЯЗЫК ВЫБИРАЕТ ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО, А НЕ НАОБОРОТ!

В понедельник утром в учебном центре ВКИМО начала работу мандатная комиссия. Ей предстояло определить дальнейшую судьбу абитуриентов, успешно сдавших вступительные экзамены, распределить их по факультетам, группам и языкам. Тем, кто не выдержал вступительных испытаний, но не получил двоек, предстояло также предстать перед комиссией для получения официального уведомления об отказе в приёме на курс обучения. Мандатная комиссия расположилась в здании лагерной столовой. Возглавлял её, как и полагалось, начальник военного института генерал-полковник Танкиев Михаил Тимофеевич. Курсанты – старшины рот привели свои подразделения к столовой в назначенное время. В помещение абитуриенты заходили по одному и представали пред ясны очи судьбоносных мужей – членов мандатной комиссии. После того как комиссия определяла, будет ли данный индивид учиться во ВКИМО и какой язык ему достанется, индивид покидал здание столовой и самостоятельно возвращался в палаточный городок. Там новоиспечённых курсантов уже ожидали начальники курсов. Тем, кто не смог пройти вступительные испытания, предлагалось пройти в штаб лагеря для получения документов.

Полковник Лесков пребывал в отличном настроении. На целых две недели ему удалось вырваться из пыльной и душной летней Москвы. Он сидел за деревянным столом на свежем воздухе возле бывшей каптёрки бывшей «западной» роты гражданской молодёжи и вместе с прапорщиком Макаровым ожидал прибытия только что набранных курсантов – слушателей ускоренного курса.

В отличие от западного и восточного факультетов, курсантам-ускорникам после поступления отводилось лишь две недели на лагеря, после чего их в спешном порядке отправляли на Волочаевскую, 3/4 для интенсивных занятий языком. Всего за один год из бывших школьников, кадетов и солдат строчной службы предстояло сделать полевых переводчиков, готовых к выполнению служебных обязанностей за рубежами нашей Родины на фронтах холодной войны.

За те две недели, отведённые на лагерный сбор ускоренного курса, необходимо было обучить гражданскую молодёжь строевым приёмам для принятия присяги. Кроме того, всем ускорникам надо было пройти краткий курс тактики, БТВ, инженерной и огневой подготовки. Работы предстояло много, но Лесков любил свою работу и всегда был рад знакомству с новым личным составом. Он сидел за столом, рассматривая уже готовый список своего курса. Последние изменения в этом списке были сделаны начальником западного факультета сегодня утром. В кхмерскую группу одиннадцатым слушателем был дописан курсант Маркин. На справедливый вопрос начальника курса: «А зачем мне ещё Маркин?» – начальник факультета ответил:

– Не забывайтесь, товарищ полковник. Маркин – такой же курсант из числа гражданской молодёжи, как и все остальные на вашем курсе. Вам всё ясно?

– Так точно, товарищ генерал-майор.

Юрий Владимирович прекрасно знал, кто такой Маркин. Он лишь хотел уточнить, что это именно тот самый внук великого Сёмина. Генерал подтвердил его опасения.

– Товарищ старший прапорщик, как у нас дела с обмундированием и всем остальным довольствием?

– Всё в порядке, товарищ полковник, сейчас с первыми курсантами пойдём на склад и всё получим.

– Саш, а ты уверен, что мы успеем получить всё по размерам и так далее?

– Юрий Владимирович, я, конечно, уверен, но аттестатов по размерам у меня нет, так что сами понимаете, что единственная гарантия – это моё личное знакомство с начальником склада.

– Понял, давай так: ты сейчас дуй на склад к своему знакомому и раскладывай там всё что нужно по размерам. Всех вновь прибывших буду записывать, распределять по палаткам и отправлять к тебе. А ты уж там рули, всё получай как положено. Хотя нет, я себе одного писаря оставлю и сержанта какого-нибудь, а то не дело целому полковнику молодёжью рулить. Да, сразу приглядывай себе каптёра.

– Есть приглядывать каптёра! А можно двух каптёров, чтобы они, если что, потом в увольнение в разные дни ходили?

Александр Иванович Макаров был и мудрым прапором, и службу свою он знал от и до. Никто толком не помнил, как, когда и откуда он попал служить в военный институт и сколько ему лет. Но он был единственным старшим прапорщиком оного заведения, который носил десантные парашютики в петлицах и фуражку с голубым околышем. Всем остальным прапорщикам и офицерам предписывалось носить общевойсковую форму, вне зависимости от того, из каких родов войск и видов вооружённых сил они попали в Лефортово. Александр Иванович любил и был не дурак выпить, но всегда знал меру и никогда не залетал. Его курсы были всегда одеты по размеру, и несмотря на тотальный дефицит эпохи развитого социализма, портянки курсанты получали каждую неделю не стиранные, а новые. Курсанты тоже платили своему старшине взаимностью и всегда везли ему из заграничных командировок сувениры и подарки. В общем, Макарыч был строгим, но справедливым, на хорошем счету у командования и отцом родным для курсантов. Он был обычным профессиональным военным, если только такой термин был применим в отношении советского прапорщика начала восьмидесятых.

– Макарыч, всё, давай, я тебя понял.

Александр Иванович хитро улыбнулся и направился к складу. Сильно поредевший после вступительных экзаменов строй военнослужащих стоял перед столовой. Очкастый сержант – учащийся третьего курса восточного факультета – монотонно зачитывал очерёдность прохождения мандатной комиссии. Строй внимал каждому слову, а точнее, каждой названной фамилии. После Чакина и Черепанова Виктор Петрович услышал свою фамилию. Это означало, что его допустили до мандатной комиссии, тревоги и волнения начали отступать. А может, тот полковник специально сделал так, чтобы Витьку целый генерал-полковник, начальник мандатной комиссии объявил о том, что младший сержант Чернов не принят во ВКИМО? Может, рано радоваться?