Найди меня под цветущей сакурой! Лола-2

– Так вы и есть ками из Дома со змеем?

Минутная пауза на осмысление того, что слухи о нас, оказывается, поползли уже далеко за пределы Юни, а затем мы просто рассказали ту версию, которая была преподнесена нашим ученикам и жителям города – что мы сбежали из своей страны из-за осуждения нашего брака, из-за пристального внимания спецслужб к нашим сверхъестественным силам.

– А как вы узнали, что вы – ками? Вы родились с этими силами? – спросил Ясихиро.

– Мы – да, – ответил Аигот и указал на гандхварвов и своего названного отца, – А моя жена ею стала после… тяжёлых испытаний.

– О-о! – восхитились японцы, – Должно быть, Алойя – сама показала себя достойной этой силы! Знаете, а ведь наш император происходит от самой ками Аматэрасу!

– Как это? – удивилась мама.

Переглянувшись, наши гости выпрямились, приняли торжественный вид и стали рассказывать по очереди, дополняя рассказ друг друга.

– Сейчас правит император Акихито. У нас не принято называть правителя по имени, его называют «тэнно хэйка», что означает «небесный», «божественный» правитель. Статус императора закреплён в конституции Японской империи в 1890 году. И с тех пор передаётся только по мужской линии.

– Шовинисты… – буркнула я тихо, а по связи с Аи и моими воинами передала своё возмущение. Вся троица дружно поведала мне, что я – их персональная властительница. А что показали… И так хотите? И… так… Скорее бы уехали гости! Я привяжу вас к кровати и буду долго пытать!

Японцы сделали вид, что не заметили моего гнева. Они рассказали, что первый из известных императоров был Дзимму. Он официально основал государство Японию. Якобы он был правнуком самой богини солнца, от неё ему и последующим потомкам достались королевские регалии: меч, бусы из звёздного минерала и зеркало.

Кстати, этот самый меч якобы до сих пор почивает на подставке в святилище императорской семьи. Интересно, это действительно так?

– Император отказался от статуса божественного правителя, оставив за собой лишь номинальную власть, – сказал в заключение Нобуюки, – Но для нас он всё равно тэнно хэйку!

После ужина мужчины ещё посидели в гостиной, поговорили. Аигот получил всё, что хотел: соглашение, заверения в будущей помощи, всяческие послабления, рабочую силу. Таким довольным я не видела его уже давно. Нам обещали поспособствовать даже получению пожизненных виз.

– Меня не будет всего две недели!

– Всего?! – вскрикнула я. Знаю, что можно говорить и мысленно, но я вся на эмоциях, мне можно.

– Тише… Прости, моя сладкая якшауни! Я привезу тебе подарок. И буду каждую ночь с тобой… в тебе…

Горячие, жадные губы мужа обласкали шею, я уже едва дышу. Он стаскивает моё платье, уверяя, что я и в мешке из-под картошки буду хороша, а эта тряпка заводила его весь вечер. Ох, врёшь ведь… Правда? Так беззащитна я была, так трогательна в нём! А сейчас так горяча? О, боже! Твоя власть надо мной… Его руки уже накрыли мою грудь, большие пальцы трут мои соски, а губы терзают мои, горящие от его жажды. Нет, не уходи!

– Я ненадолго… – смеется мой змей, и я ощущаю горячие губы и язык на своих вершинах, ахаю и цепляюсь за его волосы, прижимая к себе. Ближе, ещё, не останавливайся!

Встречаю серебристый блеск его глаз у своего живота и изумлённо замираю: медленно, чувственно, давая мне рассмотреть всё, он ласкает моё лоно. Аи… Ты даёшь аванс на то время, когда вернешься? Хорошо, милый! Я отпущу тебя-а-оу!

Сладкая пытка всё длилась и длилась, пока я не зарычала и не потащила его на себя. Тяжесть его тела, гладкость его кожи, он так близко, я ощущаю тебя всем существом… Каждое его движение, каждый толчок, все его ласки я впитаю и запомню. Ты в моём сердце, Аи! Я знаю… я в твоём…

В окно влетал шаловливый весенний ветерок, шевелил фиалковые шторы. Он остужал наши тела после нескольких часов единения. Аигот получил любимую ласку моих мужей, я насладилась его стонами, судорожными вздохами. Его руки то комкали простыни, то рвали мои волосы, он не стал просить меня ускорить темп, вместо этого по его нервам проходил ток – удовольствие от медленных ласковых касаний моего языка.

– Ты зайдёшь к Ване и Соне? – спросила я и подняла голову с его живота. Там горел алым пламенем трилистник Агни. Аигот, зная мою натуру, прикрыл бёдра простынкой. Ну да, я не смогу его отпустить, если он будет нагим… прекрасным, доступным. Ты ведь не хочешь спать? Нет, рассмеялся.

– Зайду. Я узнаю всё, а потом расскажу тебе, моя птичка.

– Я буду ждать. Аи… Мне немного тревожно.

– Это из-за моего отъезда? Я всегда с тобой, ты ведь знаешь!

Понежилась в его руках, ответила на горячий поцелуй. С радостью ощутила его руки на груди, животе и бёдрах. Эта наша мыслесвязь помогала и вселяла уверенность. В нём, во мне, что мы едины.

Утром он уехал. Я тоскливо вздыхала на пороге, поглаживая чешуйки на хвосте змея на двери замка. Мои небесные воины сейчас в тренировочном зале: с самого утра прибыли их ученики, даже те, кто временно к нам не ходил. Что они там задумали? Ещё раз посмотрела на дорогу, где скрылись две чёрные машины, и ушла в дом.

Мама с младшими уже накормили детей и усадили их на большой ковёр в гостиной. Я вошла, присела на уголок возле Кита. Кучерявая, черноволосая головка сына пахнет молоком. Мой котёнок! За ним за моей лаской потянулись и остальные дети. Алила вцепилась ладошками в мои волосы, Джая хвасталась оживлённой куклой, Амрит умостил синюю мордашку над медовой головой сестры.

– Ма! А ты отпустишь меня на соревнования? – лукаво улыбался он. Чёрные глазки-вишни блестели от возбуждения и затаенной надежды.

– Какое со… – начала было я, сын немного погрустнел, понимая, что я совершенно не в курсе.

– Никакое! – бодро заверил меня этот чертёнок и тут же унёс на плече Аджаю, изображая самолёт.

Я передала Кита в руки младшим, те улыбнулись мне так преданно и восхищённо, что я несколько опешила. Убедилась, что дети под пристальным присмотром мамы и главы, младших и даже одной из женщин-прислужниц, и пошла искать своих эльфов. Что это они там задумали такое? И почему я об этом ничего не знаю?

– Ещё раз! – сурово сказал мой медовый принц стоящим в шеренге ученикам. Те снова приняли боевую стойку, – Нападай!

Начался спарринг, короткие удары, подсечки, половина упала на татами. Ильяс учил троих учеников поединку на шестах. Длинные бамбуковые копья с глухим стуком сталкивались и летали, как живые, в ловких, сильных руках парней – мой муж их так натренировал, что движения были поразительно лёгкими и красивыми.

Пару десятков минут я просто любовалась мужчинами, их суровыми лицами, на которых пылал азарт боя, гордость за учеников, которые делали всё, чтобы не разочаровать учителей. Финальные поклоны гандхарвам, потом уже на выходе – мне, и наши гости покидают замок.

Ильяс и Арджун тут же встали по бокам от меня, горячие, мягкие губы обоих обласкали шею. Внутри плеснулась лава, обжигающим потоком пронеслась по венам, ударила в голову, оставив лишь желание быть одним целым с ними. Если бы не шест в руке Ильяса я бы так и забыла причину своего прихода сюда.

Не то чтобы я тут так уж редко появлялась, но смущать мальчиков своим видом я не хотела. Это сейчас они уже спокойно на меня реагируют, а раньше часто получали по шеям и пальцам от лукаво скалящихся сенсеев.

– А… ах, ещё… Арджун, Ильяс! В-вы… – выдыхала я в перерывах в поцелуях и ласках, – Соревнования… Что за?

– Амрит сказал? – сразу понял Джун. Виноватая улыбка сменилась понимающей, когда его рука накрыла мою грудь, и я повисла на нём всем телом.

– А кто же ещё? – спросил понятливо Ильяс и погладил мою попку. – Мы хотели сказать тебе, но решили не мешать вам со змеем, – ревнивый укус в шею, мой всхлип, – Ты правда сейчас хочешь знать?

Взмах руки, дверь и окна окутались алым туманом, а я схватила обоих за шелковые гривы, притянула к себе, посмотрела в их глаза, передав по связи, что кто-то обещал интересную игру в госпожу. Ответное сияние в медовых озёрах и в чернильно-чёрных.

Интересная какая конструкция эта стойка для клинков! К ней я привязала руки обоих. Голые торсы притягивали мои руки, глаза и язык с губами. Сидя верхом на Джуне, я мучила обоих ласковыми поцелуями, поглаживаниями, а также весьма недвусмысленными движениями бёдер. Огромная, желанная плоть мужа уже упиралась в меня, я стонала, прижималась к нему так плотно, но не сдавалась. Чтобы завести его ещё больше, наказать и помучить, я оголила ноги Ильяса, вытащив желанный свой подарок. Склонилась над ним, а потом накрыла губами. Судорожный вздох моего черного принца, а затем рык Джуна, и стойка ломается к чертям!

Необидный шлепок по попе, а затем мой медовый шепчет на ухо, что я плохая девочка, что буду наказана. О! Если это наказание… Быстрые, сильные, жесткие толчки, Арджун сжимает мои бёдра, я выгибаюсь, я так хочу… больше! Ещё больше-е-е а-а-а!!!Рука Арджуна легла на моё горло, он целует мою шею, ещё раз входит в меня, покусывая ухо, взрыкивает, а потом отпускает. Теперь я в руках Ильяса. Он также обеспечил мне муки…

Его руки, сильные, красивые, родные, любимые, легко, зная точно, где я люблю и как именно их ощущать, гладят всё моё тело, за ними идут его губы. Горячий язык выписывает круги на коже, оставляет пылающий след, я хватаюсь за его плечи, опасаясь пропасть, потеряться в этих ощущениях. Ну же! Возьми меня наконец!!!

– Слушаюсь, моя госпожа… – со смешком прошипел он и спустился рукою по моей ноге к лону. Ласковые касания, я уже не могу больше ждать! Миг одиночества сменяется желанным чувством наполненности, нежные, неспешные движения Ильяса сводят с ума.

Если и это не поможет… К чёрту стеснение! Я вцепилась ногтями в его бёдра, перемежая боль от царапин с ласковыми, благодарными поглаживаниями за ускоренный темп. Ильяс шипит от боли, а потом подхватывает меня под попу и притягивает к себе. Я задыхаюсь от безумного наслаждения, руки шарят за головой, не находя опоры, возвращаются к его шее и плечам. Я лихорадочно зарываюсь в его волосы, рву их так сильно, я уже почти… Подхватив мой крик, он безумно, на грани боли, входит в меня и изливается, давая ощутить миг единения.

– Алойя… – шепчет он и опускается на локти по бокам от меня, – Ты – моё счастье, моя жизнь…

– Или… Ты знаешь… – да. Благодаря моей эмпатии все трое знают, как сильно я их обожаю, что их ласки слаще всего на свете, а один взгляд в их глаза плавит меня как масло сковородка.

– Только не злись, ладно? – гибкое и такое прекрасное тело мужа уже одето в синюю футболку и серые спортивные штаны.

– Мы сами ничего не знали до вчерашнего дня, – сказал Арджун и запаковал меня в юкату, в которой я теперь иногда хожу по дому.

Гандхарвы рассказали, что один из учеников, Судзиро, передал им приглашение на международные соревнования по десяти видам единобортсв. Оказывается, наши смышленые ученики, зная, что такой стиль боя нигде не зарегистрирован, сами его и назвали – что-то вроде «Сильный ветер с гор» и подали заявку!

Теперь Ильяс и Арджун, как их наставники, вынуждены ехать с ними в Киото и представить свою «школу»!

– А я с кем останусь?! – я понимаю, что вы все со мной, сколько бы миль нас не разделяло, но это совсем не то, что ощущать вашу близость каждый день!

– Прости! Но ты ведь не хочешь, чтобы мы подвели ребят? – серьёзно спросил Арджун, обнимая меня и плавя медовой сладостью очей.

Я вздохнула печально и уверила, что не хочу, конечно. Вопросы чести я считаю первоочередными, как бы там ни было. Приятно согрело изнутри уважение моих мужчин: я как жена была сговорчива и неконфликтна. Оба уверили меня, что я чудо. Это вы чуда! Оба! Мои…

– Когда вы уедете?

– Послезавтра.

– Не дуйся… – улыбка Ильяса выбила из меня дух, – Или дуйся… Сегодня ночью ты снова будешь в моих руках… Твои крики и стоны так заводят…

Нескоро ещё мы дошли до родителей. К обеду где-то. Мама с главой после рассказа Джуна переглянулись как-то виновато, наводя меня на нехорошие подозрения.

– Что? – не выдержала я.

– Мы… – начала было мама, потом смутилась, подхватила с пола Алилу, поцеловала её в лобик, погладила косички, поправив на них алые бантики. Я всё ждала и ждала, показывая, что не слезу, пока не вызнаю все подробности. А то вздумали вдруг от меня какие-то секреты заводить!

– Моя якшауни хочет сказать тебе, дочь, что мы планируем отбыть на Источники в субботу! – огорошил меня Соломон Санай. И тем, что дочерью назвал, и тем, что суббота была аккурат послезавтра!

– Я останусь совсем одна? Только я, дети и младшие?

– Милая! – огорчилась мама. Я тут же устыдилась своего эгоизма. Они с главой помолвлены уже три года, но жениться пока не хотели, чтобы не беспокоить нас, ведь на такое событие съедутся множественные гости из разных краёв света.

– Прости… Так на сколько вы…

– На неделю, милая. Мы будем на связи, ты не беспокойся! Я понимаю, что ты не оставалась одна уже много лет, и теперь тебе не по себе, – мама пересела с Алилой ко мне. Я обняла их обоих, поцеловала маму в щёку, дочку в беленькую шейку. Она засмеялась от щекотки и завертелась. Моя прелесть…

Арджун и Ильяс тоже едут на неделю в другой город, другую префектуру, то есть округ. Никишима – сан уверил, что присмотрит за домом и мной тоже. Ну да, присмотрит как же! Он сам уже засыпает где ни попадя! Приходится укрывать его пледом то на диване, то на татами в комнате для гостей. Нет, он ещё бодр и полон сил, ведь наши божественные эманации с сыном позволяют людям рядом с нами долго быть молодыми, здоровыми, но он сам несколько расслабился. Как он сказал, что раньше он то мёл двор, то ходил в Юни, чтобы помолиться у святилища Инари. Теперь же молиться можно было непосредственно дома, у алтаря в своей комнате, а двор сам собою очищался от листьев ежедневно.

– Хорошо! – мужественно загнала я своё беспокойство куда подальше, улыбнулась ободряюще всей своей семье, – Я жду от вас сувениры и угощение!

В Японии все привозят друг другу именно кулинарные подарки. Это могут быть и кондитерские изделия, и мороженное со вкусом васаби, это может быть необычный соус. Разумеется, мои близкие привезут шоколад, ведь я его люблю. Дети получат каких – нибудь зверят, будут долго ими сражаться, а потом расплавят просто в воздухе и слепят что-то знакомое – Марки, например. Однажды они сделали его скульптуру в саду. Так Никишима – сан долго гладил голубой лёд, замаскированный под живого любимца, потом только Амрит сжалился и сказал правду. Посмеялись тогда все.

Суббота наступила внезапно. Как ни цеплялась я за руки любимых, как не висела на их могучих шеях, не желая отпускать от себя, но потухшие глаза учеников, понимающих, что моя воля может сломить сопротивление учителей, отрезвили и заставили собрать своё достоинство в кучку. Я выпрямилась, вскинула подбородок, сжала губы сурово. Потом у меня дрогнул уголок губ – оба гандхарва уверили мысленно, что такой я их вообще невероятно возбуждаю.

– Лёгкой дороги, мои дорогие!

Ученики подпрыгнули и шмыгнули по машинам, обрадовавшись, что на этих соревнованиях им таки быть. Арджун бряцал железками в багажнике, Ильяс приматывал шесты на крышу. А мама с якшасом виновато прошмыгнули к серебристой машине главы. Я закатила глаза к небу. Неужели я так их пугаю? Амрит коснулся моей руки, я с улыбкой взяла его ладошку в свою. Ты всегда меня понимаешь, правда, милый?

– Да, я знаю, что ты рада за них. И тебе стыдно за то, что они так боятся твоего гнева.

– Амри… – выдохнула я и погладила его кудри. Густые, мягкие, антрацитово-черные. Наверное, если бы у меня и Энки был сын, то у него тоже такие же были бы. Тьфу ты! Не накликать бы…

Дверцы машин захлопнулись, последние гудки нам, и они скрылись за холмами.

– Скоро ты перестанешь грустить! – лукаво улыбался мой маленький бог. Я выгнула бровь, показывая, что вся внимание, – Папы…

– А вот и мы! – выдохнул мне в шею наглый синий любитель спящих дев!!!!!!

– Ты такая грустная, моя звёздочка! Хочешь, мы сделаем тебя счастливой? – мурлыкал мартовским котом Вишну на другое ухо. Я покраснела от злости, рванула руку у Шивы, чтобы треснуть наглую синюю морду, но наткнулась на взгляд Амри, полный страдания. Он хотел, чтобы его отец, то есть отцы, жили мирно с его мамой. Только ради тебя, милый!

– Вы оставили миры, чтобы скрасить моё одиночество? – собрав всё своё терпение, я ответила абсолютно спокойно. Жадные губы и руки на своём теле я будто не замечала вовсе.

– Амри нам сказал, что ты волнуешься…

Амри, значит. Сын получил полный осуждения взгляд, но понял, что я уже не сержусь, подлетел к моему лицу, расцеловал в щёки и со счастливым смехом убежал в дом.

– Мы ненадолго, – уверил меня Шива, – Мы хотели бы остаться на пару месяцев…

– Ощутить твоё тепло… – выдохнул в мои губы Вишну, ласково и как-то несмело коснулся своими устами моих.

– Но для этого мы вынуждены взять силу сына. Поэтому уйдём завтра на рассвете.

Счастье теперь такое полное! Кажется, я их огорчила таким отношением. Но они меня также огорчают! Мы прошли в дом, боги обласкали моих детей, удивляясь тому, какие они ладные, красивые и талантливые. «Славно потрудились!» – сказали они, а потом рассмеялись, глядя на мои широко распахнутые глаза.

– Мы дали вам силу, помнишь? – конечно, я помню! Восстановив моё здоровье после рождения Амри, оба ненасытно любили меня пару часов, то возводя в ранг богини, то опуская едва не дворовой девки. Мои стоны, крики, моя злая страсть и обида на них жгли нас троих в медленном огне.

– Помню… Спасибо! – всё же поблагодарила я. Радость моих мужей стоила всего, что пришлось пройти на пути к нашему счастью.

– Скоро ты будешь ещё больше благодарна нам, сладость моя…

Я не обратила внимания на слова Шивы. Возможно он имеет в виду, что этой ночью они доставят мне неземное удовольствие? А что? В то, что оба уйдут, не вкусив моего молодого тела, я не верю. Уже сейчас оба так близко, что между нами нет ни одного миллиметра свободного расстояния. Их руки касались волос, рук, ног, плеч, они обжигали сквозь одежду, я ощущала их на коже, в своей сути, их сила соединяла нас, не глядя на согласие-несогласие, на людские, божеские законы. Обоим было плевать на тех, кого они оставили в Алаке, сейчас они признавались, что я в их жизни заняла центральное место. Я и Амрит.

– Разве… – начала я и сглотнула от пристального, напряжённого взгляда Вишну, – Другая не могла бы…

Родить Амри, хотела сказать я.

– Нет. Мы знаем точно, – ответил на мой невысказанный вопрос Шива.

– Ты нас ненавидишь? – прямой вопрос от такого непрямого парня как Вишну.

– Нет, – я встала с дивана и отошла к окну. Прохлада весеннего полудня остудила горящие щёки, – Но… Вы женаты! А значит… чужие!

– Смотри… – сильная ладонь Шивы поднялась на уровень моих глаз. На ней маленьким солнцем сверкало кольцо.

– Кулеба прислал? Мне? – засияла я. Колечко было в форме змея, в пасти он держал большой белый шарик. В шарике мерцали… галактики! – Какая красота!

– Нравится? – Вишну довольно улыбался, но странное напряжение в его глазах мне не нравилось, – Это подарок.

– От кого? – подозрительно отодвинулась я от божественной ладони.

Шива повернул голову к брату, сурово глянул на него, от чего Вишну сразу же сбросил маску балагура. Оба впились в меня своими чёрными глазищами.

– Это то, что мы должны тебе, Алойя! Это твоя судьба, твоя награда за наш обман. Да, мы знаем, что ты до сих пор не простила нас!

Я отвернулась и скрыла злые слёзы. Да! Я всё ещё не простила вас! За Лакшми, за боль от кары Кали, за вашу силу, что гнёт к земле, за то, что брутально наставили рога моим мужьям! Да за всё! Но у тебя есть Амри! Есть Алила, Аджая и маленький Кит! Я призналась себе, что злость уступает… огромной благодарности, удивлению, что оба бога-отца так почтительны со мной, что плюют на своих гадюк и приходят, жертвуя колоссальными силами, чтобы увидеть меня и сына. Хотя могли бы – я знаю! – забрать его в Алаку, и только его и видели!

– Вы… уже одарили меня сверх меры, Шива, – кивнула я на детей.

– Ты не представляешь, как я рад это слышать! – выдохнул он и прижал мою руку к своей щеке.

– Луна коварна, помни… – шептал Шива, глядя в мои глаза.

– Не всегда предают, предавая… – подхватил эстафету непонятных пророчеств Вишну.

– Ладно, ладно! – я отодвинула их от себя, а то уже сидела на подоконнике, притиснутая сильными телами с однозначными намерениями, – Я всё поняла! Идём к детям!

Оба удивили меня покорностью. Мы мирно играли то в куклы, то в прятки. Да они даже лошадками побыли! Я давилась от смеха, наблюдая дивную картину: оба бога, накинув на спины красные накидки с дивана, изображали бравых жеребцов и возили детей на себе добрых полчаса.

Мой смех облетел весь замок, наверно. В глазах обоих я видела неподдельную радость и… счастье? Ласково поцеловав напоследок девочек и Кита, боги стали опрашивать единственного свидетеля моей жизни, то есть Амрита.

Сын взахлёб делился своими маленькими радостями: тренировки с гандхварвами, полёты с сестрами и братом, рыбалка с Никишимой -саном, кулинария с мамой, с бабушкой, изучение языков, путешествия по галактикам с помощью Взора. Я поражённо внимала сыну. А почему мне не говорил? Боялся за меня? Что стану беспокоиться? Правильно боялся! А ну как пропадёшь там со своими взорами?

– Алойя! – смех богов бархатом и неслабой ментальной волной удовольствия прошёлся по организму. Оба напомнили в очередной раз глупой вороне, что не ей тягаться с ними. Им по такой туче лет, что я младенец по сравнению с ними. Обида полоснула сердце. Что за? Мне так важно их мнение?!

– Прекрати, махатма! Ты – наша супруга, ты мать нашего сына…

– Суп… М-м-м!!! – возмущённо, – Ум-ум-м-м… – расслабленно и со всё возрастающим желанием. Умеют же они меня так отвлечь, что забываю обо всём.

– Да! Не сомневайся больше в нас. Кали ушла в миры по Небесному мосту, Лакшми, когда вернётся… я поговорю с нею сам. Я так виноват перед тобой! Никогда так не страшился я: битвы и смерть не пугали так, как твоя возможная гибель, – каялся Вишну и ласкал моё лицо своими ладонями, – Пески времени показали твою боль, звезда моя… Никому не позволю сделать тебе больно!

И так страшно прозвучали эти слова, что я даже вздрогнула. Сейчас это был гнев во плоти, это была кара, суровая и безжалостная. Но его ладони ласкали мои щёки, спустились на волосы, он прижал меня к себе, будто я его желанное дитя, глупое, но любимое. Сейчас только я смогла поверить… что они дорожат мною.

– Мне не нужен этот статус, Вишну. Мне достаточно вашей помощи, что вы дали мне Амрита, – уверяла я их.

– Если ты нас отвергнешь… Значит, мы столь ненавистны тебе…

– Н-нет… я не… ты специально, да? – нет. Шива серьёзно глядит из-под широких бровей-стрел. Вишну тоже застыл у моего левого плеча. Парни… Ну зачем всё усложнять? – Зачем?

Вечер закончился тем, что я уложила малышню, спела им две колыбельные. Мне показалось, или боги наслаждались концертом? Алила уже сопит тихо, Джая морщит носик и не отпускает мой палец, Кит обнял Амри и уже мирно спит. Амри то открывает, то закрывает глаза. Ну да, кто же из детей спит, когда взрослые так жаждут остаться одни?

– Мы присмотрим за ними! – пообещали прислужницы, и я успокоенная ушла из детской в свою комнату.

– Если ты скажешь нет, мы больше не придём. Амрит сам нас найдёт, когда станет ходить по мирам, – сказал Шива. Он сел в кресло, скрестил на груди две пары рук. На лбу снова появился пугающий глаз с ярким светом внутри. Изящный, стройный, женственный, он тем не менее излучал силу и мощь.

Вишну стоял напротив картины с якшаси, обернулся и кинул на меня странный взгляд. Я не знала, что делать, что сказать. Сейчас, уже по прошествии пяти с лишним лет, моя обида несколько улеглась, сгладилась, ведь наша семья такая крепкая, без ревности, без обид. Мы понимаем друг друга, принимаем всё, что составляет нашу суть. Но что будет, когда я соглашусь на это? Этим двоим что? Уйдут себе в Алаку или в другие миры, а я стану с беспокойством думать, где они, что делают?

– Я не знаю… Я странно себя чувствую с вами. Будто стоит мне сказать то, чего вы так добиваетесь, и вас точно ветром сдует! – прошла к столику и вытащила шкатулку, – Энки написал, что не забыл меня. Ему я также что-то должна?

– Если бы в тебе не было того, что дало нам надежду, мы не стали бы…

– Вы… знаете? – я покраснела и отвернулась. Ну конечно они знают! Чтобы всесильные боги и не поняли, не высмотрели во мне…

– Скажи…

Да! Вы оба меня волнуете! Довольны? Ваши руки, охватывающие ласками всё тело, ваши голоса, вы шепчете, но будто кричит сам мир… что я ваша, что я дарю вам Вселенную, дарю счастье, силу и желание жить снова. Я чем-то буду обязана?

– Только этим…

Мягкий, длинноворсный ковёр, укрывающий пол моей комнаты, стал нашим ложем. В мои глаза смотрела бездна из глаз Шивы, спина была обласкана Вишной. Решив дать согласие на союз с ними, я впускаю обоих в свой круг, в свою жизнь. Мою нежность, мою ласку и страсть оба встретили жадно, радостно. Вишну дышал прерывисто, всё всматривался в мои глаза, ожидая отказа. Иди ко мне! Полюбовалась на сильное тело, нагое и уже готовое к любви, коснулась его естества. Снова миры и вселенные, снова он пьет моё дыхание, шепчет на языке богов, во мне бушует океан силы, отданной мне любовником-сотворителем миров. Уложил меня на себя, сзади прижался Шива. Горячие уста обожгли плечо. Да, я жду вас… а-ах! Обоих… Я схожу с ума, я теряюсь, я парю над этим миром, над домом, над полом. Нежные, такие неспешные движения, они заставляют выгибаться и молить продолжить эту пытку. Я кричу, молю, я грожу карой, если сейчас, в этот миг оба не наполнят меня… С грозными рыками они кусают меня: Шива за плечо, Вишну мою руку, которой я вцепилась в его волосы, оба рвутся в меня, всё сильнее, все быстрее.