– Ну вот за что? За что мне такое наказание? – громко, чтобы никто не усомнился в моем горе, кричала я, помахивая измятым клочком бумаги. Только что полученная работа мерцала самой дурной оценкой из всех существующих. Четверка насмешливо подпирала рожками заголовок моего ответа. – Ну как он мог? – Я пнула стену, но получилось скорее наоборот. – Уй…

Рядом, не вмешиваясь в процесс моего страдания, стояла наша честная компания. Хорошо им, они на боевку не пошли и от такой чести сбежали. А я… Ну что мне теперь делать? Если узнают свои (а эти зеленые не преминут сдать, как стеклотару), стыда не оберусь. А все он…

Всякое расположение к Альтару исчезло за стеной негодования, что воздвиг он сам, поставив мне четверку. Нет, я бы еще простила, если бы там пятерка сияла или горделиво высился кол. Да даже двойка – и та идеально гармонировала с моим кривым почерком. Тройка! Даже ее я бы сумела объяснить. Но четверка! Он нарывался. Нарывался и знал об этом.

Я припомнила ехидную улыбку мага, когда в конце пары он положил передо мной работу оценкой вниз. Знал, что ничего хорошего о себе не узнает, потому-то и скрылся в дверях, не дав никому даже слова вымолвить.

Не прощу! Вот как есть не прощу! Отомщу! А потом еще! И еще!..

Видимо, с кровожадностью я переборщила: даже опытные болотники дрогнули и отступили на шаг.

– Данька вышла на тропу войны, – хихикнула Кира и быстро смолкла, поймав мой взгляд. А я что? Я же поблагодарить за поддержку хотела. Единственный солидарный человек – и тот иномирец. Ой, а я… я же сама такая!

Глава 1

Учебно-методическая, или Как сдать

От сессии до сессии живут адепты весело,А сессия – авось и пронесет!

Нет в жизни студента ничего более определенного, чем сессия. Мы знаем, когда она настанет, знаем, что мы будет делать (страдать!), но не знаем одного: сдадим ли все экзамены. Это то самое, неопределенное, со страхом которого бедным адептам приходится существовать всю свою учебную жизнь. Обычным адептам.

Мы, болотники всех мастей и илистых слоев, являли собой завидное исключение, которое готовилось к предстоящим экзаменам, потирая ручки и проверяя вместительность карманов. Мануфактура имени Бодрой Жабки, зарегистрированная в торговой гильдии и получившая номер одна тысяча семьсот третий, изнывала от нетерпения. Наш гендиректор и идейный вдохновитель Трейс ходил по общаге, загадочно улыбаясь и показывая тайные знаки бледнеющим и худеющим однокурсникам. Сам болотник хорошел на глазах, точнее – на деньгах, которые текли к нему рекой, несмотря на все ухищрения деканата.

Оглядевшись, никто ли за ним не следит, что было больше показухой, чем реальным приемом обнаружения хвоста, болотник постучал в нашу комнату. О том, что именно у нас располагался основной цех подпольного шпорописания, знали все. Даже декан заходил с инспекцией, но ничего так и не нашел. Вита же не просто так звалась мудрейшей Бабой-ягой, с ее маскировочными чарами никто не мог поспорить. Разумеется, из тех, кто хотел. В том, что почтенная магистресса прикладного ядоделания в два счета нас расколет, не сомневался никто. Поэтому вот уже вторую неделю Трейс исправно ходил к ней на поклон и сообщал имена тех нанимателей, кто намеревался списывать.

Чего греха таить, даже мы собирались его сдавать. А потому, кроме чужих шпор, часами заседали с конспектами по ядоделанию. Этот предмет было решено сдавать здесь. Все же, по словам Виты, магистресса была куда добрее наших болотных преподавателей, при мысли о которых у меня начинали трястись поджилки.

– Пролазь! – крикнула, не оборачиваясь, Вита. Она сверяла свою «идеальную» шпору, по которой нам предстояло писать остальные, со своим же конспектом.

Трейс с трудом приоткрыл дверь и протиснулся в образовавшуюся щель. После упал прямо на пол.

– Чего так туго идет? – не поднимаясь, предпочитая пока подышать пылью и попялиться в потолок, поинтересовался он.

– Да были тут всякие, – отозвалась наша главная и шикнула на соратника: – Отвлекаешь!

Трейс благоразумно заткнулся, не желая выплачивать компенсацию пострадавшим, ежели Вита сейчас допустит ошибку. Потому, отдышавшись, он тихонько-тихонько пополз в мою сторону и (вот наглость!) попытался залезть на кровать.

– Ты грязный! – отпихивая его со своего жизненного пространства, воскликнула я, готовая до конца защищать чистоту кровати. Учитывая, что заправлять ее я не любила, грязный Трейс мог нанести ощутимый вред моим простыням. – Стирать отправлю!

Эти два банальных слова сотворили чудо. Стирать болотник не любил, и еженедельная стирка превращалась для него в настоящее испытание. Он ходил, стонал, подпирал углы, едва ли не плакал, пытаясь найти сердобольную девушку, которая освободит его от постирочной повинности.

Простой способ, известный всем ленивым, но состоятельным адептам, ему не подходил: расставаться со своим золотом болотник не желал, а потому… Огорчению его не было предела. Больше, чем стирать, Трейс не любил только стирать в одиночестве. А к тому времени, как он наконец собирался с духом, все уже заканчивали водно-мыльные процедуры и усталые возвращались в свои комнаты.

– Нехорошая девочка, – недовольно выдавил из себя Трейс, но вскоре утешился: предстоящая прибыль успокаивающе действовала на его натянутые нервы. – Плюс семь к шпорам по Дитмару…

– Еще семь? – удивилась Вита, откладывая в сторону конспект. – Он же все шпаргалки нейтрализует. Зачем только тратятся? Ничему их история не учит.

Заядлых списывальщиков история и правда ничему не научила. На памятной контрольной, устроенной Дитмаром в недалеком прошлом, карманы, чулки и даже парики пылали ярким синим пламенем справедливости, выдавая места с запретными письменами. Джейс с Трейсом только плечами пожимали: прятать шпоры – не их работа, а коль списывать не умеешь – стоит ли браться?

Тем не менее уже к следующей проверочной у наших дружелюбных стен вновь собирались желающие и шепотком просили поспособствовать. Жалость пришлось запихнуть подальше, ибо когда сердобольная я пыталась отговорить одного из бедняг, Трейс обнял меня за талию, приподнял над полом и утащил в комнату. Чтобы бизнес вести не мешала, как он выразился.

– А разве это плохо? – усмехнулся болотник. – Дитмар нам, кстати, уже рейтинг выставил. Так что можете вздохнуть спокойно.

– И сколько? – поинтересовалась Вита. Яды были единственным предметом, способным вдохновить ее на ночные бдения с конспектом.

– У тебя – пять! – поздравил кикимору парень. – Нам с братом четверки достались. А вот Кира плачет: не любит ее Дитмарчик, трояк выставил.

– А мне? – не услышав собственной оценки, напомнила о себе я.

– Сядь, – предупредил болотник, прежде чем говорить. И только когда я уселась, обняла подушку и, затаив дыхание, уставилась на Трейса, он снизошел: – Ты не сдаешь.

Наверное, в этот момент мои глаза и рот стали анимешными. Большими и широко раскрытыми. Вита присвистнула и одобрительно хлопнула меня по плечу.

– А почему? – Я не нашла ничего лучше, чем выдавить эти два невразумительных слова.

– А я почем знаю? Я рейтинг не составляю, – развел руками болотник и поведал: – У тебя последняя контрольная на пятерку, и там еще приписка какая-то была в его пометках. Я не разобрал, но сдавать тебе не придется.

– Странно это, – проговорила я, почесывая макушку. Зачесалась она как-то внезапно и остро: к чему бы это?

– И не говори, но представь, как тебе завидовать будут! Даже Вита сдает, а ты – нет!

– Угу, неисповедимы пути Дитмара, когда он рейтинг считает, – подтвердила протиснувшаяся к нам Кира. – Тоже видели?

– Что? – не поняли мы.

– Общий рейтинг. В холле у расписания и перед столовой повесили. Нам же практика предстоит, вот они и показывают примерно, что кому достанется и кто присматривать будет.

– А…

Практикой болотников было не удивить: мы заранее знали, что отправимся в любимый и родной Семиречинск. Кира, будучи официально принятой в наше братство шпорописателей, должна была поехать с нами. Единственное, что ускользало от нашего коллективного дара предвидения: кого из преподавателей отправят с нами. Каждый год кураторы менялись, и предсказать, кого сейчас нелегкая дернет с нами поехать, не смог даже городской оракул. Пришлось ему деньги возвращать: с Трейсом шутки плохи, а обтекаемые формулировки из ряда «уважаемый человек» или «известный вам субъект, пользующийся доверием деканата» никак не могли устроить притязательного болотного предпринимателя.

– И?..

Никто не стал произносить вслух волнительный вопрос, но Кира уже и без того понимала всю компанию с полуслова.

– Кураторов пока не распределили, но в этом году в списке есть Дитмар и его высочество, – насмешливо глядя почему-то на меня, сказала Кира.

– Лучше лосиный принц, чем ядовитый герцог, – тихонько, чтобы за дверью, если что, не услышали, вынес вердикт Трейс.

Вита хмыкнула, но от уточнений воздержалась. А вот мне стало интересно: чем Альтар заслужил одобрение нашего ушлого болотника, если его предпочли любимому мэтру? Спрашивать подобное было не с руки, и пришлось отложить свой интерес до лучших времен.

– Лучше – Январа, – высказала свое мнение Кира.

– С чего ты взяла? – Трейс решил, что стоять в проходе недостойно джентльмена, и уселся прямо на ковер. Ну и ладно, все равно предупредить, что на его черных брюках обязательно останутся белые следы, я не успела. А Вита… кикимора была на редкость простодушна сегодня: сам не заметил – сам и виноват.

– Она – женщина! – выложила свой главный аргумент Кира и присела на спинку кровати.

– Эй, не порти мне мебель, она и так на ладан дышит! – не сдержалась я, начиная подозревать заговор. Вот уж действительно: то Трейс норовит пододеяльник испортить, то Кира развалить всю конструкцию… Как есть заговор.

Кира готова была уже возразить, но Вита ее прервала:

– Приступаем, девочки. – Болотница протянула мне сверенную идеальную шпору и кивнула в сторону шкафа. – Трейс, останешься?

– Как-нибудь в другой раз, – припомнив, сколько у нас заказов на Дитмара, мгновенно среагировал болотник, исчезая за дверью. – Я после ужина зайду, – пообещал он от двери и шустро ускакал в город.

– Вот такие они непостоянные, эти мужчины, – заметила Вита, потянулась и первой шагнула в наш подпольный цех.

Во втором часу ночи жизнь кажется прекрасной, даже если ты пропустил ужин. Сладко обнимая ножку стула и чувствуя, как по щеке сползает холодная капля, ты понимаешь, что не так уж и ужасно провел день. Ведь если бы не утомительное переписывание одного и того же, ты никогда не познал бы великое наслаждение спать прямо на полу.

Судя по характерным звукам, не одну меня сморило в процессе подготовки товаров первой необходимости для адептов. Кое-как продрав глаза, я села и поправила на столе упавшую на бок чернильницу, молясь, чтобы жидкость, стекающая у меня по щеке, не имела ничего общего с содержимым склянки. Увы, удача в очередной раз была на стороне всяческого западло, и зеркало показало мне мой новый перманентный макияж.

Вот уж поистине карма: если не прическа, то само лицо являет образец стараний непризнанного гения тату-арта. Переступив через Киру, которой закономерно повезло больше и чернил на нее не хватило, я выбралась из нашего цеха и шагнула в комнату.

Часы уверенно показали четверть третьего и с неодобрением пискнули, как будто имели что-то против вымазавшихся по самое не хочу кикимор.

– Предатели! – хмыкнула я, зевая. Сон все же не хотел отступать, и для меня стало откровением, с чего это я вдруг вообще проснулась среди ночи, когда все остальные спокойно дрыхнут и проблем не знают.

Позевывая, но стараясь лишний раз не прикасаться к лицу, чтобы еще и руки раньше времени не испачкать, я подошла к окну.

Ничего сверхъестественного не происходило. Темно, как и положено в это время, звезды всякие на небе, луна полная и желтая, как цыпленок, холодно, раз уж наши иномирцы так ежатся. Еще бы им не зябко было: кто в чем выскочил! Пижама, шорты, ночнушка, полотенце на голове, кто в тапках, а кто и без. И чего это они слет ночнушников устроили? А если и захотели флешмобиться ночью, почему не позвали Киру? Обидится же, до сих пор с иномирской общиной не порвала: ходит к ним на тортик, шоколад иногда приносит.

Я даже позавидовала однажды, когда она с пачкой писем от родни пришла. Но не идти же сдаваться властям, требуя права переписки? А то больно мне это тюрьму напоминает. Разве что размеры у Академии побольше, но для иномирцев, которых все еще большинство игнорирует, то еще удовольствие здесь быть. И как только согласились? Или тоже, чтобы отвязаться, как я тогда?

Любоваться на медленно коченеющих однокурсников было сомнительным удовольствием, да и чернила требовали к себе внимания, потому пришлось отчаливать от окошка и идти в ванную.

Еще раз порадовалась, что у нас комната дорогая, а то топать по коридору с этой мазней – засмеют и правы будут. Дверь открылась без скрипа, заставляя меня порадоваться хозяйственной соседке, и я принялась отмываться.

Макияж никогда не был моей сильной стороной, и совершенно логично предположить, что со средствами его снятия я была знакома только понаслышке. Но теоретически знаю – значит, должно получиться!

Поковырявшись в баночках-скляночках, я вознесла хвалу Январе, Дитмару и даже ужасному ботанику, чьи занятия теперь проходили мимо меня, что заставляли нюхать ингредиенты и учили, как это правильно делать. А то ядодел, как тот же сапер, ошибается только раз.

Обнаружив-таки любимейший гель Виты, которым она грим смывала, я рассудила, что чернила можно условно приравнять к прочей краске для лица. Вылила чуть-чуть геля на ладонь, выдохнула и принялась размазывать по лицу, предусмотрительно зажмурившись.

Чтобы я еще хоть раз так лопухнулась! Нет, чернила-таки сошли, пусть и доставило мне это измывательство пару пренеприятных минут, но гель подействовал. Только вот инструкцию я прочитать не удосужилась, думала, что все просто. Ага, просто. Если бы все так просто было, Вита бы не задерживалась на час в ванной, чтобы косметику снять!

Я брызнула водой себе на лицо, чтобы хоть как-то избавиться от сухости. Складывалось впечатление, что гель этот использовался не только для снятия макияжа, но и для снятия кожи. Наносишь и сдираешь скальп – быстро и без проблем. Но мне-то что с этим делать? Всю ночь под краном сидеть, чтобы постоянно вода была?

Пожалуй, это был бы самый разумный исход косметического приключения, но где наша не пропадала? Рассудив, что хуже уже не будет, я принялась шерудить по оставшимся склянкам. Ведь не может быть, чтобы не было антидота? Ведь ни один нормальный отравитель не будет держать в своем хозяйстве нечто, против чего у него нет противоядия!

Обнадежив себя таким образом, я продолжила поиски. Успех моему предприятию не предрекал никто. Даже я после двадцать седьмого флакончика отчаялась, но двадцать восьмой стал для меня поистине чудом.

С облегчением, которое добавило мне рвения, лицо было смазано, и пустыня начала отступать. Сначала оазисом стал нос, что доказывало его способность улавливать все изменения, после очухались щеки, и так постепенно стягивающая сухость схлынула.

Блаженно выдохнув и укрыв личико в полотенце, чтобы оно хоть немного согрелось после длительного свидания с холодной водой, я аки ниндзя отправилась досыпать в кроватку. Аки, ибо, стукнувшись об угол кровати, огласила всю округу криком, сорвавшим бы всю маскировку.

Сон не шел: то ли имел что-то против скрещенных на груди рук, то ли решил поддержать бодрствующих иномирцев, но даже подремать мне не удалось. Дальше закрытых глаз процесс не шел, и я решила позаниматься едва ли не самым древним ремеслом всех групп и сословий – подглядыванием.

Захотелось – сделала. Не мудрствуя лукаво я на цыпочках прокралась к окну. Слет иномирцев все еще продолжался и, судя по тому, как медленно брели вызванные из общей кучи адепты, будет продолжаться едва ли не до самого утра.

Приглядевшись внимательнее, я с уверенностью могла заявить, что внизу присутствовали не только иномирцы, но и наши дорогие и любимые преподаватели. Даже ректор почтил собрание своим присутствием и о чем-то разговаривал с… Я нахмурилась, не понимая, чего там забыл Альтар.

А наш лосиный принц действительно имелся чуть поодаль остальных и выглядел недовольно. Ректор что-то говорил ему, жестикулируя слишком нервно, как мне показалось, а маг, напротив, был равнодушен и, как мне показалось, тяготился происходящим. Как будто это долг привел его сюда.

Из комнаты мне не удалось расслышать, о чем ведется беседа не только между руководством, но даже имен иномирцев, выкрикиваемых кем-то из секретарей. И, по-хорошему, мне следовало отправиться спать, раз уж не получилось всунуть нос куда не следует, но это никак не вязалось с поведением болотницы. Так что ничего не попишешь, но пришлось торопливо спускаться в холл и подглядывать оттуда.

Звук появился в самый неподходящий момент, и я больно стукнулась головой о подоконник.

– Уй. – Я быстро пригнулась и прикоснулась к пострадавшей части рукой, поглаживая. Воздаяние меня настигло: дурная голова получила по заслугам. Впрочем, от глупостей это ее не отвадило, и уже спустя несколько мгновений я открывала окно, стараясь не скрипеть.

Скрип все же получился, но то ли ближайший к окну маг был глуховат, то ли не пожелал отвлекаться, но на меня внимания не обратили. Интересно, а распространяется особый навык маскировки в кустах, который свойствен каждой болотнице, на городской ландшафт?

– Кира Зеленская! – громко зачитал секретарь. Высокий, сутулый, похожий на крысу молодой человек с куцым хвостиком на затылке и широкими бровями.

– Вычеркните из списка, Тайлос. Ее давно следовало исключить из ваших документов. Метку с девушки уже сняли. Прошение подписывал лично его величество, – прикрикнул на чтеца один из магов.

– Вот же ж, – недовольно буркнул себе под нос Крыс и перешел к следующему адепту.

– Джон Трейн.

Вперед вышел светловолосый юноша, едва не споткнулся о камень, но устоял. Фонарь осветил его лицо, и я сглотнула. Почему-то такими мне всегда зомби представлялись. С выцветшими лицами, без эмоций, взглядом в никуда и абсолютной покорностью. Мерзкое зрелище. Еще и Крыс этот стоит и смотрит, как будто на базаре.

– В наличии, – отметил секретарь, ставя галочку в своих бумагах. – По первичному распределению оборотни, но возможны и демоны. Магистр Бродсед, ваши рекомендации?

– Оборотни в приоритете, – отмахнулся от чиновника маг.

И так буднично это прозвучало, как будто он сорт печенья выбирал. Я задохнулась от возмущения и только поэтому промолчала.

– Следующий… – продолжал свое дело Тайлос, не подозревая, что нажил себе врага в моем лице. – Жан Летар.

Я прищурилась, и даже отвращение сменилось любопытством. Этот подвид рода человеческого никогда не относился к лучшим своим представителям и был некогда отставлен из ухажеров нашей Киры в весьма примечательных обстоятельствах.

– Демоны или нимфы? – Секретарь тоже явно подустал, но дело требовало собранности.

– Выбраковка, – внес коррективы ректор.

– Увести, – распорядился Тайлос. К Жану подошли двое гвардейцев и, подхватив того под локти, увели. – Минус третий. Еще брак имеется?

– На данном этапе – нет.

Ректор наконец отошел от Альтара. И мне бы вздохнуть с облегчением в знак солидарности, но вместо этого пришлось еще лучше хорониться под окном. Такого ректора я опасалась. Он не шел ни в какое сравнение с нашим добрым Бродседом, которого те же иномирцы называли Хоттабычем. Нынешний Бродсед подавлял.

Альтар, прищурившись, следил за начальником, позволяя себе недовольство, что было, в общем-то, неудивительно. Не знаю почему, но я верила, что уж ему не доставляет никакого удовольствия стоять здесь и смотреть на эту дележку. И с куда большей радостью он бы пошел готовить ночной ужин.

Желудок противно заныл, напоминая о нашем несостоявшемся ужине. Вот уж странный орган! То его кормишь, а он не хочет, то, напротив, не хочет, а после ка-а-ак отомстит!

От окна пришлось немного отползти, чтобы случайно не выдать себя очередным воем голодающего желудка. Погладив животик и пообещав, что я его непременно покормлю в ближайшее время (хотя достать еду в общаге в третьем часу ночи – это слишком смелые мечты), я высунулась из укрытия.

Ничего нового не происходило: рынок иномирцев продолжал работать на площадке перед общежитием, смущая всех добропорядочных граждан. Те, кто спал, добропорядочностью едва ли отличались, а потому верно предположить, что из всей общаги таким недугом страдала только я. Или наслаждалась?

Подумать над этим вечным вопросом мне не удалось по причине столь приятной, сколь и ужасной. Отвлекшись от созерцания Альтара и переключившись на внутренние ощущения, я пропустила появление первого в опасной близости от собственной головушки и стукнулась затылком об чью-то слишком твердую ногу.

– Да сколько ж… – Договорить мне не дали, плотно зажав рот ладонью, чтобы не выдавала нашего укрытия и вообще была помолчаливей.

– Не стоило приходить сюда, – шепотом, не убирая ладони и давая мне в полной мере проникнуться ароматом нового мыла, попенял Альтар.

– У-у-у-у. – А что еще я могла сказать в свою защиту с зажатым ртом? Конечно, был вариант с покусанием противной ладони, но опыт подсказывал, что за выдержанные невзгоды мне воздастся, а значит, незачем прибегать к зубной артиллерии.

– Идем, медленно и тихо. И ты мне объяснишь, почему не в кровати.

Маг помог мне подняться, оторвался-таки от моего лица и быстро повел куда-то в глубь коридора. Будучи натурой любопытной и облазив весь этаж, я могла поручиться, что идем мы в подсобку: лучшего места, чтобы пережидать вражий гнев, в общаге еще не изобрели.

Отперев дверцу каким-то заковыристым заклятием, которому болотные предпочитали простую шпильку, Альтар толкнул меня в эту маленькую стерильную комнату без каких-либо следов пыли или тем более грязи, зашел следом и запер дверь изнутри. И вот что теперь делать? Я же без булавки! А подручными средствами… Мозг принялся хаотично вспоминать, чем еще можно поковырять в замке, чтобы выбраться.

– Данька, – начал нравоучение прекрасный преподаватель боевой магии, который так любил эти самые нравоучения, что сбегал с поля брани первым, оставляя честь разбираться со смутьянами деканату. Нет, не от трусости, а скорее чтобы в пылу не вышло чего случайно. Хотя… мне было сложно представить, чтобы после воспитательной встречи с Альтаром кто-то, как в нашей сказке, превратился в лягушку. – Почему ты сидела в холле у окна?

– Там вид лучше, – пожала я плечиками и зябко передернулась. Почему-то в подсобке было куда холоднее. Или там, у окошка, адреналин грел?

Мужчина хмыкнул и взял меня за руку.

– Совсем замерзла, – зачем-то отметил он и притянул ближе к себе.

– Эй, так не… – хотела я встрять с осуждением его поведения, но перемещение в теплую и знакомую квартиру выбило все желание спорить. Ибо желудок, который лучше всех остальных органов стимулировал мыслительные функции, знал, что здесь его КОРМЯТ.

– …не что? – заинтересовался Альтар, отступая на шаг, стягивая ботинки и унося их в прихожую.

– …нельзя было сделать сразу? – нашлась я.

Мне снимать было, в общем-то, нечего. Тапочки – они на то и тапочки, что в помещении не снимаются.

– Нельзя, – покачал головой маг и прошел в заповедное место – кухню. – Магистр тщательно следит за всеми магическими колебаниями. А потому переход от окна вызвал бы ненужные вопросы.

– А из подсобки нет? – фыркнула я.

– То, что ты называешь «подсобкой», – полностью изолированный карман в пространстве, – терпеливо пояснил Альтар, набирая в чайник воды.

– А зачем его изолировать? – не поняла я.

– Чтобы ничего, что не должно выйти за его пределы, не появилось на территории Академии. Некоторые чары затухают только со временем, а что могут устроить адепты… – Преподаватель почему-то с намеком взглянул на меня. Я обиженно отвернулась к окну: нечего старое вспоминать. Ну перепутала немного заклинание, но кто же знал! Да и потом, я тоже пострадала! Искупаться в грязевом болоте пришлось не только ему! – И чтобы остатки заклятий самоуничтожились, все, что принимало участие в устранении, отправляют в этот карман.

– Понятно, – протянула я, перебираясь поближе и внимательно следя, как Альтар режет мясо.

– Так почему ты подглядывала? – не дал забыться неприятной теме маг.

– А почему ты стоял и ничего не делал?! – возмутилась я.

1 2 3...5 >

На страницу:

Перейти

1 из 5