Счастье по обмену

– Мы снова одна семья. Я поняла, я всегда любила только тебя. И я вернулась. Ты скучал, милый?

Она обнимала его одной рукой, а второй собственнически поглаживала по груди. Шеф молча встал и пересадил свою бывшую жену, с претензией на будущую, на свободный стул с другой стороны стола. Гаркнул ее детям, и они тоже пришли к столу усевшись рядом с мамой на свободные стулья.

– Рассказывай. – Безапелляционно потребовал шеф возвращаясь на свое место.

– Я опять застала его с очередной помощницей. Прямо на рабочем месте. Все, я больше так не могу. Я вернулась к тебе. Теперь навсегда.

– Ты можешь вернуться только к детям, не больше. Жить, если хочешь, можешь в моей городской квартире.

– Милый, о чем ты? Разве ты не любишь меня? Не скучал? Можешь опоздаешь сегодня на работу? Твоя кикимора помощница справиться и без тебя денек. А дети прогуляют и заодно ближе познакомятся со своими братьями. А мы вспомним как скучали друг без друга.

Она говорила мурча. Плавно подходя опять к шефу и терлась об него как кошка в загуле. Мои глаза наполнились слезами, я с огромным трудом сдерживалась. Он позволил ей тереться, позволил строить планы, позволил говорить обо мне так…

– Нет. Нет нас и ни ты ни я не скучали. Нет, дети не будут прогуливать выполняя роль няньки твоим детям. И нет, ты не останешься здесь. Ни ты, ни твои дети не будут жить со мной под одной крышей. Тебе напомнить, что ты была еще моей законной женой, когда сношалась со своим шефом и что вы зачали первенца еще тогда? Или напомнить, как ты ушла? Забрала свои вещи оставив без присмотра близнецов одних, когда им еще не было двух лет. Или как пыталась вернуться и выдать вашего сына за нашего?

– Милый, кто старое помянет, тому глаз вон! Я же знала, что твоя кикимора зайдет с проверкой. Ты же мне совсем не доверял, присылал ее каждые два часа меня контролировать.

– Я присылал свою помощницу, потому что наши дети были простужены, хапанув маг простуду по твоей же вине. И моя помощница, в отличии от тебя, их поила лекарствами и бульоном. А ты в это время развлекалась со своим шефом, будущим мужем и отцом своих детей.

Шеф был зол, по-настоящему. Он уже метал искры и злость огнем и кровью заливали его глаза. Я стала свидетелем очередной его семейной сцены скандала. Я видела, он сдерживается, из последних сил.

– Ну переспи, и ты с ней и мы будем квиты. Хотя нет, она такая страшная…

– Не смей! Не смей оскорблять Хильду. Не смей лезть в мою жизнь. Не смей лезть в жизни детей.

– Я твоя жена и мать этим детям, я буду лезть, уж прости. И жить я буду здесь. С детьми и с тобой. Мы семья.

– Мы никогда не были семьей. Ты с первых дней совместной жизни дала понять это мне и детям. Жить здесь ты и твои дети не будут. Если откажешься от городской квартиры сейчас, то к вечеру, вместе со своими детьми, останешься перед воротами академии, с другой стороны. Хранитель без моего личного разрешения тебе не позволит остаться, тебе это прекрасно известно.

– Ой, ли? Поплачусь твоей кикиморе, она выпишет временное разрешение. А уже завтра выпрошу у отца от министерства постоянное. Тебе не избавиться от меня, милый. Я все решила.

– Мама, – заговорил Нат, – у папы уже сеть отношения с

– Не смей спорить с матерью… э-э-э-э…

– Нашего сына зовут Натаниэль.

Злобно рыча выплюнул шеф.

– Я помню, как зовут наших детей! За кого ты меня принимаешь? Но эта дамочка тебе не пара. Вы кстати свободны. Я вернулась и нас все будет хорошо, а вам не стоит лезть в чужую семью. Создавайте свою.

– нет нас! Никогда не было благодаря тебе. И никогда не будет. И ты сейчас свободна. Вон!

Шеф орал, а его бывшая заливалась смехом. Обнимала и висла на сопротивляющемся шефе. Но как-то по мне слабо сопротивляющемся. Она целовала его куда попадет, щека, плечо, рука, нос, везде где успевала. Он убирал ее руки, слегка отталкивал от себя и отодвигался сам. Но мне было мало этого. Он может быть жестким, может быть убедительным, непоколебимым. Но видимо не хочет, сомневается. Я устала наблюдать этот цирк. Слишком больно. Я налила себе воды из кувшина, выпила залпом и прочистив горло обратилась к шефу, нет, ко всем здесь сразу.

– У меня много работы. Надо успеть закончить до отъезда. Надеюсь вы помните о моей командировке по объектам, которые я курирую? Думаю, ближайшее время мы вряд ли увидимся, как минимум пару месяцев.

– Я думал навещать тебя порталами…

– У вас есть не решеные вопросы дома, семейные. Определитесь.

Я глубоко вздохнула не зная, что еще добавить к уже сказанному и увиденному. И ушла. Не прощаясь ни с кем. У кикиморы действительно много работы перед отъездом. Так много, что даже поплакать времени нет.

Вечером на пороге моего дома со мной прощались дети, все четверо. Шеф не пришел, я надеялась до последнего. Но к порталу пеня проводил Гердц, он помог с багажом. И я потерялась, растворилась в работе на целый месяц. И затерялась бы на дольше, если бы не получила приглашение на ужин от шефа. Впереди были выходные и через порталы я вернулась в родную академию. Нет, я прилетела к нему, моему мужчине. Мой домик… Там был погром и захват жилплощади. Лис убирала, Сердж и Сара готовили ужин, а близнецы освободили мою купальню, только узнав, что я приехала. Меня обнимали, целовали и пытались накормить. О шефе мы не говорили. Дети переселились вы мой дом. Не стоит быть гением чтобы понять, кто хозяйничает в доме семьи ректора. Но на ужин я все же пошла. Где-то глубоко в душе еще жила надежда. И ее надо или окончательно убить или дать ей возможность прорости.

На пороге сидели бесенята, дети Магды, пока еще бывшей жены шефа. Они открыли мне входную дверь провожая сочувственными взглядами. Дом утопал в цветах. Они были повсюду в вазах. На столе был накрыт ужин на двоих со свечами. На диване у камина разлегся кот Магды. Из купальни вылетел шеф. Абсолютно голый с мокрыми волосами с которых струйками стекала вода. Через плечо у него была перекинута женщина, его бывшая жена, наверное, не такая уж и бывшая, судя по ситуации. Она была одета в ярко красное шелковое платье, оно было мокрым и облепило ее бедра давая понять наблюдателям, белья там нет. Она заливисто и весело смеялась хлопая Верджа по заду подгоняя его. На глаза навернулись слезы, все стало видно хуже, сквозь пелену. Грудь сдавило в знакомой боли. Так разрывает сердце на сотни осколков, так уже было там, в том мире и вот теперь тут. Я сделала шаг назад не глядя и не поворачиваясь. Споткнулась опершись спиной о кресло, зацепила вазу с цветами, возможно не одну. Послышался звон, разбилась. На шум повернулся шеф. Злость, лютая злость силой льнула ко мне подавляя. Налитые кровью и пылающие огнем глаза встретились с моими.

– Что там любимы?

Все так же весело смеясь спросила Магда изворачиваясь на плече так, чтобы увидеть. Я потревожила их игры. Я сделала еще шаг назад, чуть в сторону обходя кресло. Поскользнулась на разлитой воде и цветах, упала на пол. Шеф сделал шаг ко мне. Я завизжала отрицательно мотая головой и пятясь назад не вставая. Осколки резали руки и ноги, больно впивались в них и попу. Плевать. Не хочу. Не могу. Не переживу вновь этих слов. Я помешала им, я поняла. Все, не хочу, не могу, не выдержу. Я не особо помню, как ушла, убежала, уползла. Ощутила себя разбитой, но живой в гостиной Гердца на его диване. Он что-то говорил, ласково, успокаивающе. И пинцетом вынимал осколки вазы из моих ладоней, локтей, колен, стоп и попы. Обрабатывал все. Напоил настойками после которых я уснула. Ночью сквозь сон слышала, как кто-то бился в дверь и ругался. Но сил и желания не было ни на что кроме сна. И я полностью погрузилась в царство Морфея. Сон, крепкий и здоровый – это все, что мне надо. Я больше не умру. Не из-за мужчины. Не из-за разбитого сердца. И не сейчас. Я просплюсь, а потом, потом, как говорят утро вечера мудренее.

Проснулась на умопомрачительные запахи еды. В свободных, домашних брюках и фартуке на голом торсе Гердц хозяйничал на кухне. На столе была свежая выпечка, яичница, штук пять разных соков, блинчики, разные джемы, яблоки и конфеты, много разных конфет.

– Ты просто идеальный мужчина. Тебе говорили?

– – Нет, но ты говори чаще, мне нравится. – Он искренне улыбался мне. Обнял крепко. Поцеловал в макушку. – Ты как, Хиль?

– нормально, наверное.

– Я дал тебе зелье и … чуть не угадал с дозировкой. Просто испугался за тебя. Ты проспала почти двое суток. – Тяжелый вздох мне в макушку. – Он искал тебя.

– Давай не будем о нем. Не сейчас. Нет. Никогда. Он шеф. И только.

– как скажешь. Тем более я сказал, что ты уехала следующим утром. А то повадились, то он, то его дети… Словом, я оказал тебе первую помощь, ты отоспалась, и сбежала пока я еще спал не говоря направления.

– Ты золото, Гердц.

А потом был завтрак. Мы ели, шутили. Гердц постоянно говорил. О Мире. О подготовке к свадьбе. О племянниках. О неудачливых студентах. Он говорил не умолкая до самой портальной арки. Ни о чем и обо всем. Просто заполняя пустоту, чтобы отвлечь. Только у арки посерьезнел.

– От свадьбы тебе не отделаться. Я отменю ее если тебя не будет рядом в такой момент. И вообще, Хиль, я рядом. А даже если нет, ты только позови. И еще, когда будешь в эльфийской академии, навести моих родителей, они ждут тебя.

Я улыбнулась и крепко обняла друга. Настоящего, лучшего друга. Работа поглотила меня. Нет, я растворилась в ней. Я ни о чем другом не думала, не позволяла себе ни о чем другом думать кроме работы. Шеф пытался связаться, но я игнорировала. И его и его детей. Не принимала сообщений через помощников. Не отвечала на вызов по магическому амулету. Каждые выходные, стабильно, он пытался перехватить меня лично. Но я меняла свои планы не предупреждая. Обещала остаться и уезжала еще в четверг оставляя записки с пояснениями. Говорила о планах поехать в одну академию. А ехала в другую. А на выходные всегда возвращалась к эльфам, в семью Гердца ставшую мне родной. Возвращалась тайно для остального мира. С Мирой мы сдружились и вместе еще и с младшей сестрой Гердца, довели портных и организаторов свадьбы до мигрени. Девичник назначили перед выходными за неделю до свадьбы. Мне по статусу, друга Гердца, нужно было быть и на мальчишнике. Поэтому в пятницу девичник, в субботу мальчишник. Только у эльфов все иначе. На девичник приходят все женщины из двух семей, и отцы брачующихся, дарят подарки невесте и напутствуют. А на мальчишник все мужчины и матери, и я как кровный друг. Так, как по законам эльфов мачеха Гердца считалась другом и любовницей его отца, на мальчишнике ее не ждали. Вот и получилось, что я шла и как друг и мать… В отместку мы с его сестрой устроили свой праздник прощания молодых с холостяцкой жизнью, закрытый, только по приглашениям маскарад. С морем алкоголя и танцами. Пару дней после этой вечеринки у меня болели ноги и голова и не только у меня. Поэтому на официальных и чинных вечерах все те немногие, кто был приглашен в вечер со среды на четверг на наш сабантуй, засыпали от пафосности происходящего. В день свадьбы портниха меня откровенно ненавидела, я исхудала, мыслимо, за работой я забывала есть. Так же, как и на выходных в хлопотах перед свадьбой. О моих побегах к эльфам, стало известно шефу кто-то из родни с языком без костей разболтал. Поэтому, когда Лис и Сердж заявились в разгар нашей закрытой вечеринки, и охрана их не пропускала. Я уже прилично пьяная их провела и напоила от души, отправив домой с головной болью и сбитыми ногами до мозолей. А потом, среди недели, приезжал и сам шеф. Сестренка Гердца рассказывала, что он угрожал требуя меня. И лишь после клятвы их родителей, что меня нет и не будет до самой свадьбы он успокоился. Но потом требовал назвать дату и время свадьбы. Но его выпроводили силой.

После шторма рассвет прекрасен. Хлопоты.

День свадьбы – хлопоты. Почти все в моем, нет в нашем проекте двух Хильд, старой и новой, завершено. За пару недель до начала учебного года пройдут вступительные тестирования по уровню магии и мне бегло надо будет посетить все школы. Но сейчас у меня первый день отпуска, как руководителя проекта и как директора школы при академии. И неделя отпуска как заместителя ректора, в связи со свадебным торжеством, в коим я принимаю непосредственное участие. Заявление я передала через Гердца, так как не желала встречаться с шефом. Все еще была не готова. Он перечитывал его несколько раз, ухмылялся, хихикал и хитро щурился, но молчал, мой друг выполнял условия, не говорить о нем, том, кто поселился в моем сердце и разбил его. Но все мысли прочь, сегодня свадьба моего лучшего, настоящего друга, кровного. Все женщины семьи Маэтонов с самого раннего утра проводили сегодня свое время в салоне красоты, и я была среди них. Нас натирали, мыли, массировали, душили ароматными маслами, натирали, мыли, массировали и так по кругу раз за разом. Два часа блаженства и издевательств в одном флаконе. Потом макияж, прически и одевания. Именно тогда все ужаснулись заметив, что как им показалось, мои черные лодочки на низком каблуке абсолютно не подходят ни к моему кремовому платью, ни к поводу торжества. Как по мне, лодочки, тем более черные, подходят ко всему без исключения. Я даже видела, как в моем родном городе их одевали под спортивные штаны. Но меня не слушали, вся эта толпа любящих и заботливых дам носилась со мной по центру торговых рядов расталкивая всех и пугая своим видом в поисках тех самых, самых лучших и прекрасных, для меня замечательной, туфелек. Видимо спешащих эльфов в платьях, с прическами и в боевом раскрасе в виде вечернего макияжа, еще не видел никто и вряд ли еще когда-либо увидит, поскольку все жались пропуская нас и с ужасом в глазах, провожали взглядами. А когда вернулись подправить макияж и прически, кстати, нашему растрепанному и запыхавшемуся внешнему виду ужаснулись все работники салона. Но молча кинулись исправлять последствия наших забегов по обувным лавкам. И те самые найдены все же были. Их разом одобрили все, белые, на не высокой шпильке с золотым рисунком туфельки, легкие и удобные. По возвращению в салон нам рассказали о прекрасном и решительно настроенном красавце мужчине, брюнете с явно демоническими предками, искавшем меня. Сомнений в личности ни у кого не возникло, но все промолчали увлекая и отвлекая меня разговорами о мелочах. Какая радость, мы разминулись.

После шторма рассвет прекрасен. Свадьба.

Свадьба. Дружки у невесты – все не замужние женщины со стороны жениха. Дружки со стороны жениха, я смутно их помню, но они много пьют, еще больше танцуют и хорошо, очень хорошо танцуют. Но это позже, а сейчас, мы стоим у какого-то священного для эльфов дерева жизни, которые посадили, кстати, основатели общины – предки Гердца. От отростка, которым поделилось истинное дерево жизни, священное для всех эльфов этого мира. Под этим самым деревом выросшем огромным из отростка, во всем светло сером стоит эльф, видимо священник или что-то вроде, к своему сожалению я не интересовалась подробностями, а в памяти Хильды, о свадебных традициях вообще было пусто. И лицо у этого эльфа было из разряда: «что вы хотите, смертные». По левую руку от него стоит Гердц, счастливый до невозможности, кажется еще чуть шире улыбнется и лопнут щеки, а за ним дружки. Гердц в белой свободной рубашке, штанах и туфлях. Дружки в кремовом, как и подружки. Справа стою я и сестра жениха, мы тоже в кремовом, а я еще и в туфлях с приключениями. Играет музыка. Все утопает в цветах и их аромате. Напротив, нас стоят скамейки на которых сидят родственники и гости. А по зеленой тканевой дорожке, усыпанной лепестками цветов, мерно шагает невеста. И лицо ее светится счастьем, и улыбка не уступает Герца. Вся в белом, красавица, она, наверное, тоже не меньше нашего провела в пыточных салона красоты, подвергаясь втираниям, купаниям и массажам. Я хихикнула, представив эту мелочь в опытных руках мастеров. И даже туфли на высоченной шпильке не сделали ее большой, или я просто воспринимала ее как мелкую.

Именно в этот момент, с боем и криками: «я против свадьбы», «эта женщина моя», ворвался шеф. Точнее двери распахнулись, послышались крики, спиной вперед по зеленому ковру несколько метров пролетел эльф, распорядитель свадьбы, подпаленный и встрёпанный, а за ним и шеф. Глядя на меня, не замечая никого и ничего, он переступил через испуганного распорядителя, обогнул отодвигая Миру. Глаза, как обычно когда он злится, налиты кровью и огнем, с рук срывается огонь, не искры и не молнии, огонь. Ох, и зол же он сейчас, огонь – это плохо, очень плохо. Он резко поворачивается к Гердцу.

– Убью! Уничтожу! Не отдам! Она моя! Моя женщина! Мы любим друг друга. Тебе ясно, червяк? Я вызываю тебя на поединок!

Невеста не выдержала. Завизжала подбегая к жениху.

– Я его не люблю! Слышишь? Гердц! Я его даже не знаю! Я тебя люблю! И замуж только за тебя хочу! Гердц! Не слушай его, он сумасшедший.

Она поддалась истерике, страх все испортить вылился визгом и дорожками слез на щеках. А Гердц давился смехом разрываясь между желанием успокоить невесту и нагло рассмеяться, от души. Он переводил смеющийся взгляд с меня на шефа, с шефа на невесту и опять на меня. А вот мне смешно не было, совсем. Добегалась, дотянула…

– А вы кто? – С искреннем недоумением в голосе спросил мой шеф у Миры.

– Я невеста! – Взвизгнула Мира, а потом с тоном спасенного утопленника, полного надежды обратилась к своему без пяти минут мужу. – Видишь, он псих, сумасшедший. Он сам меня не знает. И я его не знаю, совсем-совсем не знаю, честно. Давай поженимся?

Она уже чуть ли не плакала теряя надежду на свое долго и счастливо. Гердц сжалился, молча обнял свою кнопку и совсем не целомудренно поцеловал. Ректор повернулся ко мне всем телом. Медленно. На выдохе. В глазах истаивала злость и с этим исчезал огонь и отливала кровь. Но взгляд, я сглотнула, этот взгляд обещал многое и сразу. Прервал наши гляделки эльф в сером, который в роли священника или кого-то там. Он скучающим голосом уточнил:

– Так, что со свадьбой?

– Я ошибся, извините. – Пробубнил шеф, что его студенты неучи на экзамене. Мне показалось он даже смутился, но, наверное, показалось. Он быстро развернулся и ушел, быстрым, почти бегущим шагом.

– Как что? – Делано возмутился полу эльф – Невеста тут, жених тоже. Продолжаем или начинаем церемонию.

Дальше все было чинно, торжественно и без не предвиденных ситуаций. Кольца, обряд, клятвы. Передача невесты от рода отца в род мужа. И проявление свадебных узоров на руках у уже мужа и жены. С гостями, особенно с родными Гердца я боялась встретиться даже взглядом. Но они сами меня нашли, зажали в плотном кругу объятий и обещаний или слов, успокаивающих мое сошедшее сума сердце. Счастливые молодожены, постоянно держащиеся за руки. Пожелания, подарки. Танцы до рассвета. Шефа среди гостей не было. Сначала я боялась его увидеть. Потом надеялась. А потом расслабилась и наслаждалась праздником. Хотя червячок обиды засел, где-то глубоко внутри. Но дружки так хорошо танцуют, а вино такое вкусное и я просто наслаждалась. Следующий день мы встретили уже вечером. Да, я проснулась уже вечером в обнимку с Лираной. Молодожены укатили в одном лишь им известном направлении. Мы поужинали и смыв остатки праздника опять отправились спать. А на следующий день через порталы, я отправилась к морю догуливать отпуск. Я и старая Хильда еще никогда не были на море. Как истинная русская всей своей душой, даже в другом мире, я сгорела в первый же день. Заявилась вся красная, с волдырями на носу и ушах к целителям, чем довела бедолаг до истерики. Они смеялись долго, до слез.

После шторма рассвет прекрасен. Назад к будням. Счастливым?

На работе я появилась с ровным бронзовым загаром, счастливо отдохнувшая. С кучей сувениров. Что-то оставила себе. Что-то приготовила для детей шефа. Что-то коллегам. О нем я старалась не думать, усердно старалась, одергивая себя. Поэтому сувенира ему не привезла, из принципа, правда еще не решила какого. Мой дом в академгородке встретил меня тишиной, чистотой и пустотой. Даже в холодильном шкафу было пусто. От этого нахлынула тоска. Поэтому переодевшись я сразу отправилась на работу с сувениром для секретаря. Увидев меня она расплылась в улыбке, счастливой и настоящей, даже слезы с глаз смахнула.

– Какое счастье, вы вернулись! Без вас плохо, очень плохо. Ректор ходил злой, словно чистокровный демон, нет, словно сотня таких, страшный. На пересдаче студентов так мучал и изводил, что те сознание теряли, а один из окна выпрыгнул сбегая. Ректор ему шевелюру молнией подпалил. А еще один месяц, не меньше, от молний ректора сидеть не сможет. А магистры… – Она понизила голос косясь на дверь шефа. – Они с охраной ходят на вызов шефа. Честно-честно. Некоторые детей ректора с собой брали, но это им не помогло. И все о вас спрашивают. Многие угрожали уволиться, если вы не вернетесь. Только не ректору, а почему-то магистру Гердцу. А забыли такие, кто заявление напрямую в министерство писали, об увольнении, только их магистр Герк назад присылал и ректора ругал. А он его тоже молниями. А еще ректор с магистром Герцем ругались, сильно, даже два кресла спалили и в окно журнальный столик метнули, два студента к целителям отправились, столик зачарован был. И дверь разбили, когда с магических ругательств на кулачные бои перешли. А еще дочь магистра Гекла пыталась свои порядки тут навести. Так ректор вызвал ее отца, магистра Герка и они ее охране сдали. А духу хранителю запретили впускать ее под любым предлогом, даже в сопровождении кого-нибудь или с временным разрешением, без личной подписи самого ректора и магистра на официальном министерском бланке. И детей ее и кота. Духу грозили раз воплощением, когда она с эльфийской ведьмой с министерским разрешением все-таки вошла. А еще ректор нового магистра по боевой магии уволил. – Она хихикнула. – Ну как уволил, в окно выбросил. – Она указала пальчиком на окно в приемной за моей спиной. – Тот о вас спросил у ректора, а он его раз, и в окно. А в приказе написал, что он студентом ничему хорошему не научит, если так плохо реагирует на атаку, что в окна вылетает. Вот магистр Гердц, устоял и отпор дал. Это он о драке их, я рассказывала, с метанием столика и прочим.

Сначала я испугалась, потом хихикала тихо, прячась за чашкой с чаем, а потом смеялась открыто. На мой сувенир эта отважная девчонка порывисто обняла меня и долго не отпускала. Пока я не пообещала, что не уеду больше на так долго.

– Как же все-таки хорошо, что вы вернулись. Ректор просил вас сразу зайти к нему и без возражений. Только он сейчас там не один. Там эта, ведьма эльфийская из министерства.

Да, шеф у женщин нарасхват. Я тяжело вздохнула не зная, чего ждать. Да, он заявился на свадьбу Гердца, много чего наговорил, но это было в порыве эмоций и сказано было не мне. Да и встреч он больше не искал. В кабинет вошла смело и не стучась, хотя внутри все рвало и сжималось от страха и ожидания. Он сидел на своем рабочем месте. Его темные волосы едва касались плеч, руки еще помнят шелк этих волос. Черная рубашка обтягивала тело норовя разойтись по швам. Такое желанное тело, уже знакомое. Я сглотнула ком воспоминаний и встретилась с ним глазами. Как же я скучала по этим черным омутам.

– Верджинальд, ваша помощница имеет дерную привычку входить без стука.

Ах, точно, еще одна охотница. Шеф встал с кресла и тот с шумом отодвинулся. По волосам соскользнули искры. Зол. Он не отрываясь смотрел на меня.

– Вон! – Шеф рычал. И он гонит меня.

Плечи сами собой опустились. Внутри разлилось отчаянье с разочарованием. На негнущихся ногах я развернулась к двери у которой все еще стояла.

– Стоять! – Так же рыча скомандовал шеф. – Ты вон! – Я непонимающе уставилась на шефа в секунды обернувшись. Он по-прежнему смотрел на меня не отрываясь. – Наглая, лживая, беспринципная, подстилка. Пошла вон, ведьма. О твоем навязчивом поведении, злоупотреблении положением, регулярных и не профессиональных визитах я в письменном виде сообщу в министерство. – Шеф говорил рыча и шел, медленно, шаг за шагом сокращая расстояние между нами. Он словно зверь на охоте приближался к своей добычи. – А сейчас беги п! –Толи ведьме, толи мне сказал шеф, но сказал таким тоном, что мы обе поняли, настигнет, каждую по-своему, настигнет и растерзает. – И никогда, слышишь, никогда не смей так говорить о моей женщине, вообще не смей о ней говорить.

Последние слова он говорил стоя совсем рядом, обжигая своим дыханием. Рассматривая меня плотоядно, раздевая и ощупывая. Потом одним резким движением сжал меня по-медвежьи, до хруста костей и боли в объятьях и глубоко дыша, кажется даже мурча или рыча, поцеловал. Жадно, бескомпромиссно и победно. Я отозвалась дрожью и подалась навстречу. Не сразу и с огромным трудом он оторвался от меня. Мы были одни все еще на пороге его кабинета, нет не одни, просто не было никого и ничего, только он и я.

– Как отдохнула? – Заботливо, но при этом тяжело дыша поинтересовался шеф. – Учти, это последний твой отдых без меня.