Избранница Тьмы. Книга 1

– Что это? – только и смогла спросить, невольно сжимая пальцами сукно у подбородка, но казалось, мужчина видит меня сквозь него, таким хлёстким был его взгляд.

– Оставь нас, – велел он Лауре, даже не посмотрев в её сторону.

Женщина, опустив голову, незамедлительно подскочила, как ошпаренная, вылетела прочь. Похоже, не даром я чувствовала от него опасность. Маар ван Ремарт…

– Это твоя одежда. Мы и так задержались тут надолго, одевайся, нам пора уезжать.

Я бросила взгляд на одежду, а потом на Стража. Нет, я не смотрела ему в глаза, это было невозможно. Под его взглядом, таким резким, таким удушливым я чувствовала, как горло сжимается.

– Не вынуждай меня ждать, асса́ру, – облокотился он о столб, подпирающий потолок.

Что? Он хочет, чтобы я одевалась перед ним? Я сглотнула.

– Может, ты выйдешь?

Наверное, эта просьба была моей шибкой, потому что ван Ремарт в два шага пересёк комнату и сдёрнул меня со стола, подхватив падающую чашку и отбросив прочь.

– Запомни, асса́ру, здесь приказываю я. Если я сказал «одевайся», значит, ты одеваешься.

Грубая холодная кожа перчаток царапала, ван Ремарт не рассчитывал силу, стискивая мои плечи до хруста в лопатках. Я не поняла, в какой миг волна гнева накатила на меня от этой дерзости, не вписывающейся ни в какие рамки. Стиснула зубы, но так и не смогла взглянуть на него.

Он выпустил, и я едва удержалась, чтобы не упасть. Накидка с меня давно соскользнула, открыв мою наготу взгляду мужчины. Похоже, такое обращение считалось здесь за норму. Меня затрясло, я лихорадочно потянулась за одеждой, ощущая его голодный звериный взгляд на своём теле. Казалось, он сдирал с меня кожу лоскут за лоскутом, а я всё не могла справиться с выбором одежды – она вся для меня была незнакомого странного кроя, да ещё руки перестали слушаться, и я не могла ничего сообразить.

– Коварная асса́ру решила надо мной поиздеваться? – усмехнулся Маар, явно теряя терпение.

И он вновь шагнул ко мне, нависая, жёстко схватил, развернув к себе спиной, с силой вжимая в своё тело. Мои глаза округлились, кода я ощутила упирающийся мне в поясницу твёрдый бугор, такой огромный. И моя злость испарилась тут же, на смену ей пришёл страх и что-то ещё, немеющее у меня в животе.

– Я тоже могу издеваться… – прохрипел он, обжигая дыханием моё ухо и шею.

Его тяжёлая ладонь легла мне на живот и поползла вниз. Я всхлипнула, рванувшись из его хватки, но справиться с этими полутора центнерами мне определённо было не под силу. Его пальцы протиснулись меж бёдер, заставляя задохнуться и гореть от возмущения и стыда, такого жгучего, опаляющего. Свободной рукой он перехватил мне шею, надавила на клитор другой да так, что крупная дрожь забилась в моём теле от этого ощущения холодной кожи.

– Отпусти, прошу. Не надо.

Пальцы принялись тереться о лоно. Псих, просто псих. Его ласки усилились, и движения пальцев стали ритмичнее, я ощущала, как вздрагивает его плоть, и внутри меня происходило что-то невообразимо мне чуждое и одновременно знакомое, моё тело поддавалось его сильным рукам, сладкая мука разлилась по животу тяжёлым свинцом так, что колени подогнулись. Мне хотелось оттолкнуть его прочь. К горлу подкатывали волны жара и падали в низ живота, растекаясь по бёдрам. Я закусила губы, чтобы не застонать, с ужасом понимая, что хочу, чтобы эти пальцы оказались внутри меня.

– Раздвинь ноги, – потребовал он. Ни намёка на пощаду.

– Иди к чёрту…

Его палец резко и неожиданно вторгся в меня, упираясь в преграду, причиняя боль. Слёзы проступили на глазах.

– Мне больно! – всхлипнула я.

Сдавленный стон Стража прокатился по моей щеке, я ощутила горько-терпкий запах. Он убрал руку.

– Истана ещё ни с кем не была? – усмехнулся он противно, сдавливая горло сильнее, продолжая теребить клитор, вынуждая захлебнуться.

Но крепкие пальцы на моём горле не позволяли издать ни звука больше. И когда пик наслаждения вместе с зудящей болью и омерзением едва не опрокинул меня в бездну, он грубо толкнул меня вперёд, заставляя сжиматься от пульсирующего саднящего наслаждения, гуляющего по моему телу и сотрясающего его, но так и не достигнувшего выброса. И это было омерзительно гадко.

– Я надеюсь, ты проснулась и станешь теперь более собранной. Я жду тебя на улице, асса́ру.

Я схватилась за стол, зло глянула на него через растрёпанные волосы. Титан вышел, хлопнув дверью. А во мне столько было ненависти, сколько я не испытывала за всю свою жизнь.

Маар вышел, его трясло от острого, разрывающего на части желания. Эта маленькая лживая асса́ру оказалась ещё и девственна. Эта мысль пестрела перед глазами, как кровь, будоража и сбивая дыхание. Только злость не дала ему совершить то, чего так вожделело его тело. Но Маар не сдержался, асса́ру привяжет его к себе, а это не позволительно. Стражи Бездны не должны привязываться к женщинам. Да он и не способен на это, но об Истане он думает слишком долго… За это утро, пока они ездили к границе Излома в дозор, она не выходила из его головы. Это плохо. Скверно! Маленькая дрянь накидывает на него путы. И надо бы поставить ей клеймо, чтобы заковать её чары, но так не хотелось портить эту белую шёлковую кожу. В пути до Излома, во время которого они успели с отрядом подняться в горы, Маар всё думал о том, как она могла жить всё это время здесь, на краю Бездны, и скрывать свою сущность. Никто не знал, кто она на самом деле. Эта женщина, целительница из соседнего селения, ничего не знает об Истане. Она всё отрицала, какие бы Маар не задавал ей наводящие вопросы. Очень странно. И непонятно. Маар не любил неизвестность.

Женщина-целительница, едва Страж вышел из хижины, напряглась вся. Он ощущал её благоговение перед ним.

– Помоги ей одеться, – приказал он.

Та послушно кивнула, нырнула обратно в хижину.

Как назло, та старуха, с которой жила Истана, исчезла, и больше не у кого было спросить об асса́ру, но ведь должны же остаться где-то её родственники. Кем была ей эта старуха, с которой жила Истана, Маар ещё узнает, а пока ему нужно было срочно избавиться от этого сводящего с ума вожделения, иначе придётся туго, а ведь ещё длинный путь впереди. Он оглядел в белизне снега своих соратников, что толпились у костра, готовя еду. Ночь была тяжёлой, они уничтожили сотню порождений, пусть и многим из тварей удалось скрыться, но всё же воины заслужили отдых. Маар зацепился взглядом за повозку, на которой прибыла эта знахарка, взяв в помощь и свою дочь. Глупая женщина. Маар усмехнулся и прошёл к повозке. Но девушка оказалась хоть и молоденькой, да замужней, на шее поблёскивало свадебное ожерелье, и косы были спрятаны под меховую шапку. Она вздрогнула, когда Маар приблизился, ворочая на повозке меховые шкуры.

– Идём за мной, – приказал Страж.

Девушка, испугавшись его появления, оставила всё, прошла за ним послушно. Маар шагнул в хозяйские постройки. Сгорело не всё, часть зимних запасов осталась целой, только кому теперь нужно все то, чем полнились закрома, мешки и ящики? Растащат если не звери и грызуны, то соседние жители.

– Чем я могу вам помочь? – спросила робко дочь целительницы, не смея поднимать взгляда.

Маар взял её за плечи, вынуждая посмотреть ему в глаза. Её очи были орехового тёплого цвета, напоминающие дубовые рощи, окаймлённые тёмными ресницами, словно сень прохладной тени. Вздёрнутый носик и маленькие губы придавали её чертам нежности. Член напрягся, когда он представил, как эти губки обхватят его ствол. Девушка и впрямь ничего не понимала, и Маар движением указал опуститься на колени, дёрнул тесьму, выпростав налившуюся сталью плоть. Девица отвела глаза, краснея густо, уголки губ смущённо дёрнулись в улыбке. Она не испугалась, напротив, смутилась сильно, хотя очень хотела рассмотреть его, потрогать.

– Я замужем, мэниер, – дрогнули её ресницы, но губы от возбуждения дрожали.

Маар видел, как в ней борются чувства: она хотела его испробовать, почувствовать вкус. Быть может, муж никогда не осмеливался на такое?

Он взял её за острый подбородок, повернул к себе, обхватил член, скользнул головкой в раскрывшиеся губы, такие гладкие. Ротик её был тёплый, маленький. Маар сорвал шапку с её головы, положив ладонь на затылок, задал нужный темп. Девушка послушно положила ладони на его бёдра, устраиваясь удобнее, заскользила вперёд-назад, снова вперёд. Она делала это неумело, слишком, и он, конечно, не мог войти в неё до упора, но невинность этого действа тоже возбуждала. Вперёд-назад, Маар ощутил, как в нём нарастает напряжение, как волны жара растекаются по телу лавой, отяжеляя его с головы до ступней, хотелось сорваться. Маар прикрыл глаза от удовольствия, толкаясь в её рот сначала медленно и плавно, а потом всё резче и порывистей. Девушка с охотой начала принимать его глубже. Она ощущала его возбуждение, ей это нравилось, она хотела доставить ему удовольствие, очень хотела, скользя губами по гладкому твёрдому члену, огромному для её ротика. Маар нырял в глубину, ощущая её язычок, но этого всё равно было мало. Перед глазами стояла обнажённая асса́ру, её белая грудь с розовыми, как вишнёвый первоцвет, сосками, её желанное узкое лоно, которое он хотел растянуть, заполнить собой. Её девственность нектаром растекалась по горлу, скапливалась в солнечном сплетении, опускаясь в пах. Затуманенный этим желанием, он уже не видел, как девушка начала задыхаться, как на глазах проступили блестящие слёзы. Он размеренно вдалбливался в её ротик, напрягая ягодицы, слыша её всхлипы. Она старалась изо всех сил, чтобы он кончил, она вожделела этого. Ощущая, как его едва не разрывает на части от подкатывающей волны блаженства, Маар обхватил её голову двумя руками, вошёл до упора, напрягаясь с силой, задерживая отяжелевшее, ставшее частым, дыхание, когда её губки коснулись его яиц, смыкаясь туго в плотное колечко. Он издал гортанный стон, тугая горячая струя заполнила горло девицы, желанная тяжёлая истома разлилась по телу, ослабляя стража. Излившись до последней капли, он резко выпустил девушку, позволяя той отдышаться. Она судорожно ловила воздух, глотая его семя, раскрасневшись, как варёный рак. Маар заправил штаны, вытащив две золотые монеты, бросил ей на подол – ему понравилось.

Он молча вышел, направляясь к своему отряду, а следом выбежала и девица. Её мать схватила дочь, тряхнула с силой, но та молчала, рьяно пытаясь высвободиться. Женщина только хмуро посмотрела в сторону удаляющегося стража. В следующий раз пусть думает, прежде чем брать молодую довольно милую дочку в отряд мужчин.

Глава 3

Я лежала и хватала ртом воздух. Он просто чудовище, маньяк! Куда меня занесло?! Мне остро захотелось вернуться назад, в парк, и пусть всё это окажется сном, страшным сном. Между бёдер жгло, и ощущение его пальцев внутри, наполненности всё ещё не проходило. Он всего лишь прикоснулся, не повредил меня, но как же больно. И что за имя, которым он меня называет постоянно? Что значит «асса́ру»?

Я, так и оставшись распластанной на столе, пошевелилась, решая, что лучше поторопиться, иначе он вернётся. Оглядела себя там, где он касался. Кожа краснела, будто от ссадин. Одно я поняла – этот мужчина в праве мной распоряжаться, как пожелает, и не у кого мне искать защиты и опоры. Я тут совершенно одна. Мысли бились, как волны о скалы, отчаянно и безысходно.

Дрожащими пальцами я потянулась за платьем. Длинное, тяжёлое, шерстяное, такое если носить весь день, устанешь быстро, но на улице зима, и нужно одеться как можно теплее. Я покрутила вещи, догадываясь, что под них нужно надеть что-то из приятной ткани, но они все были из грубой шерсти и сукна, никаких украшательств: ни рюшек, ни кружев – всё строго и сурово. О нижнем белье тут, видно, и думать не приходилось. Я бессильно опустила руки, рассмотрев очередное платье. Оно одно было оторочено мехом, кажется, куньим. Я любила практичную одежду, лёгкую и удобную, поэтому выбрать из имевшегося было сложно.

Дверь скрипнула, я мгновенно прижала платье к груди, прикрываясь. Но опасаться не следовало – вошла Лаура. Хмурая и какая-то задумчивая.

– Давайте помогу, – буркнула она, приближаясь.

Переворошив кучу, она быстро сделала выбор, разложив целых три платья. Сине-серое с длинными рукавами, бежевое кроя попроще и третье из льна, плотного, но светлого. Рядом легли двое просторных штанов и юбка из рогожи. И я поняла, что всё это мне придётся на себя надеть.

– Вы поедете верхом, потому эту юбку вам нужно повязать поверх всех платьев, – объяснила она.

Я не стала спорить, доверившись этой женщине полностью.

– Лаура, – обратилась я, когда женщина услужливо помогала мне облачаться. – Кто такие асса́ру? – спросила, надеясь, что это станет ключом к разгадке того, почему и как я здесь оказалась.

– А вы разве не знаете? – откровенно удивилась моя помощница.

– Слышала, – неуверенно заговорила я, облизав пересохшие губы. – Просто хотела понять…

Боже, что я говорю. Я отчаянно подбирала в мыслях слова, не зная, как теперь выкрутиться.

Лаура тяжело вздохнула, стягивая шнуровку на моей спине.

– Асса́ру – дочери Богини Ильнар, и этим всё сказано, – как-то грустно ответила она.

Кто такая Ильнар, видимо, тут известно даже детям, потому я оставила попытку дойти до истины. И вообще решила держать язык за зубами. Что бы ни происходило, мне не нужно выдавать своё происхождение. Достаточно того, что этот вулкан ван Ремарт домогался меня, надо сказать, очень непривычным для меня способом. И мне это вовсе не понравилось. Такой грубости, такого откровенного пренебрежения я никогда не встречала. Но видимо, здесь другие правила, другие ценности и нравы, здесь с женщиной явно не считаются, и плевать, что она при этом испытывает. Или… это относится только ко мне – асса́ру, дочери богини Ильнар?

Я сунула ноги, перемотанные лоскутом ткани, в сапоги, ступни утонули в меху. Надо же, по размеру. Хотя это же сапоги прошлой хозяйки тела. И так стало сразу ногам жарко, будто в духовку их опустила. Женщина подала мне верхнюю одежду, нечто похожее на тёплый сюртук, только мех был внутрь, а не наружу. Сверху я надела накидку, застегнув что-то наподобие заклёпки, кованной из железа. Похоже, красота тут была не на главном месте. Волосы Лаура заплела мне в косу как-то нарочито медленно – любовалась ими. Их я спрятала под меховую шапку, так сказать, от греха подальше. Мои волосы при жизни всегда были русые, хотя наличие роскошной блондинистой шевелюры меня нисколько не удивило, будто с рождения привыкла. И вообще я чувствовала себя в другом теле так, словно оно мне было каким-то родным, будто я всё это знала когда-то и теперь вернулась после долгого путешествия. Странное ощущение пробуждалось внутри, и мне оно не нравилось категорически. Мне нужно попасть домой. Но что самое худшее – это привыкание с каждым вздохом, с каждым стуком сердца. Моя работа, квартира, которую подарил мне отец, когда сам уехал жить за границу… Всё это безнадёжно ускользает туманным воспоминанием сквозь мои пальцы. Может быть, потому что меня там никто не ждёт? Ну, кроме друзей и работы, на которую я, видимо, не выйду в понедельник. Всё это было очень сложно воспринять.

Одевание оказалось для меня настоящим испытанием, даже спину покрыла испарина. Я старалась не думать, куда повезёт меня Маар ван Ремарт, и что теперь со мной будет. Пока я жива, и это главное. Может быть, я найду какие-то нити в другом месте. Истана жила тут, пусть и в захолустье, но выбиралась же куда-то ранее.

Я уныло оглядела чуть закоптелые потолки и тяжело вздохнула. Хотелось надеяться, что она была не какая-нибудь дикая отшельница.

– Зеркало бы, – проговорила я вслух, хотя мне было страшно на себя смотреть, в лицо той, которую я никогда не знала. Или знала?

Лаура улыбнулась снисходительно, будто я глупость сказала.

– Такой драгоценности в наших краях не бывает, – ответила она.

Я ещё покрутилась в хижине, чувствуя, как накатывает тошнота от того, что нужно выходить. Выходить в неизвестность и быть в поле внимания ван Ремарта. Даже дрожь по плечам прокатилась, когда я вспомнила его тёмные, горящие углями глаза. Взгляд хищника – голодный и обжигающий.

Собравшись с волей, втянув в себя воздух, я-таки шагнула к двери.

Я вышла из хижины, и сразу колючий мороз вгрызся мне в незащищённые от холода участки лица и рук. Обомлела от увиденный красоты. Место, открывшееся моим глазам, нельзя было описать никакими словами. Я будто на самой вершине Эвереста: снежные гряды тянулись на горизонте закаменелыми морскими волнами, верхушки пик вспыхивали малиново-розовыми шапками. Невероятно пронзительное, глубокое и такое кристально чистое небо раскинулось надо мной, оно явно было другим, непохожим на то небо из моего города – оно было живое настолько, что по спине к пояснице побежали сотни мурашек. Целый неизведанный мир. Ночью я не заметила этой красоты, да и не до того было.

Я жадно вдохнула, и голова закружилась от воздуха, чистого, прошибающего до самого нутра, даже лёгкие раскрылись, неистово поглощая его. Воздух был тоже другим, совершенно. Всё вокруг было другим: диким, хищным, не тронутым. Девственная целина раскинулась от края до края.

Пришла немного в себя от потрясения, и мой взгляд зацепился за отряд мужчин. Внутри дрогнуло всё, когда моим глазам предстали все как на подбор воины в доспехах, сверкающих в утренних лучах, как ледяные тотемы, в драгоценных мехах и при оружии. Нет, это точно не может случиться со мной. Я невольно сглотнула, облизывая разом пересохшие губы, вспоминая своих коллег, этих тощих доходяг. Невольно горько усмехнулась, насколько те по сравнению с этими атлантами хлипки. Оскудел ныне род людской, ничего не скажешь. Этих же статных гор мышц, красоты и власти бери и хоть в эротик-фильме снимай. Но не стоит поддаваться внешней оболочке, что они из себя представляют, мне уже «посчастливилось» испытать.

Я не спешила к ним подходить, да и страшно, признаться, поэтому издали изучала пришельцев. Человек двадцать. Все вооружены, лошади паслись чуть в стороне, несколько довольно пузатых возов, видно с припасами, стояли вместе у построек. Я всё бегала взглядом, выискивая ван Ремарта. Если этот тиран имеет столь громкий титул да возглавляет целый отряд воинов, значит, имеет особое положение в окружении короля. Изучив некоторые детали, я поняла, что воины всё же имели некоторые отличия, красивые доспехи в готическом стиле имели всего двое, не считая Маара: Донат – воин, которого я уже видела, и ещё один мужчина значительно старше Доната. Тот статный блондин стоял у костра. А потом внутри меня всё замерло и покрылось инеем, когда мой взгляд наткнулся на него. Маар стоял спиной ко мне, чуть расставив ноги, с одной стороны казался расслабленным, но с другой каждый мускул шеи, плеч, спины и ног напряжён и туго напружинен – хищник, который никогда не спит, готовый в любой миг броситься в атаку. Он словно почуял мой взгляд, обернулся, а меня будто прострелило насквозь стрелами, дыхание исчезло из груди. Его недавние ласки вспыхнули на моём теле огнём, такие жгучие, причиняющие боль, невыносимые. По его взгляду я окончательно убедилась, что вовсе не вызываю в нём лестных чувств, что усугубляет моё положение в сто крат. Осознание того, что он бы мог с лёгкостью меня изнасиловать прямо в хижине – его мужское достоинство явно на это намекало – вызывало во мне подлинный страх. Но почему-то он не стал. Такой мужчина не будет поддаваться первому позыву, это я поняла отчётливо. Что же его сдерживает?

Вслед ему повернулись и остальные воины. Я вдруг вот так просто стала объектом всеобщего внимания целого отряда голодных до женских прелестей мужчин. Кажется, Маар упомянул, что они достаточно долго уже в пути… Присоединяться к ним мне категорически перехотелось. Я отвела взгляд, посмотрев в сторону небольшой повозки. Возле лошади стояла девушка. Надо же, не заметила сразу. Видно она приехала вместе с Лаурой, и по тому, как они были похожи, я поняла, что это её дочь.

Я, не раздумывая, направилась к ней, ощущая на себе обжигающий взгляд Маара. Он тугим сгустком падал в низ живота, не позволяя двигаться свободно. Девушка не совсем обрадовалась моему обществу. В глазах растерянность, бледная такая, словно ей нездоровится. Лучше бы и не тревожить её вовсе, но я не могу не воспользоваться любой возможностью узнать больше об этих людях.

– Куда этот отряд направляется? – сразу задала я главный вопрос, надеясь, что та может дать ответ.

– Так всем известно, – она погладила морду лошади, посматривая в сторону мужчин и как-то ещё сильнее побледнев. – В крепость Ортмор.

Ортмор… Название не предвещает ничего хорошего.

– Для чего?

– Приказ короля, – отмахнулась девица. – В Изломе найдена прореха, порождения слишком часто нападают на людей. Король отправил Стражей, и теперь мы будем под защитой.

Вот как, выходит, Стражи – это особые приспешники короля. И тут картинка в моей голове сложилась: этот горящий углями жар в глазах, эта бешеная энергетика – мужчина явно обладает сверхсилами, должно быть, какой-то магией.

«Да, Снежа, попала ты», – посочувствовала я в мыслях самой себе.

Но не время раскисать и жалеть себя, кем бы этот зверь ни был, пусть узнает, что я тоже не лыком шита. Девушка вдруг сжалась вся и как-то благоговейно посмотрела поверх моей головы. Тут же на меня обрушилась лавина жара – ван Ремарт стоял за моей спиной.

Я невольно отступила. Мужчина положил на повозку два железных шипа, на которые были нанизаны ломти жаренного на углях мяса, исходившего паром.

– Ешь, скоро мы отправляемся в путь, следующий привал будет нескоро, – прозвучал его грудной до режущей стали голос, не выражающий ничего.

– Я не хочу, – поджала я губы.

Он бросил на меня строгий угрожающий взгляд, будто ножом полоснул.

– Если ты не поешь, я накажу тебя, и ты знаешь, как…

Я судорожно сглотнула, вспоминая его недавнее покушение, и зло скрипнула зубами. Девушка же, напротив, из снежного идола превратилась вдруг в зарумянившийся пирог. Маар, не отрывая от меня взгляда, сжал челюсти так, что желваки дёрнулись на скулах, поросших тёмной трёхдневной щетиной, а у меня толкнулось что-то изнутри при виде этого титана, неумолимо жёсткого, сурового и беспощадного. Сумеречно-чёрные колдовские глаза под такими же чёрными росчерками бровей на белом фоне буравили насквозь, я поняла, что вовсе перестала дышать. Дочка Лауры совсем притихла, отводя смущённо глаза от Стража. Ремарт развернулся и пошёл прочь, не оставляя мне никакого выбора. А я медленно и неумолимо иду ко дну – я проиграла, опять. Познать бы свои силы, что сокрыты в этом теле.

Я тряхнула головой, понимая, что это всё похоже на безумие, наваждение, дурман – это всё для меня слишком невероятно!

Сладкий запах, исходящий от мяса, перебил во мне все мысли. Я глянула на принесённую Стражем еду, и пустое нутро тут же отозвалось урчанием. Я в самом деле страшно хотела есть. Взяла шип, втянула аромат. Обжигая губы, отщипнула зубами. Жёсткое, но такое сочное. Невообразимо сладкая мякоть растаяла на языке.

«Да это же лосятина», – тут же поняла я, однажды пробовавшая её в ресторане, только это в сотню раз было вкуснее. Я попробовала ещё и ещё, предложив и дочке Лауры, глянула в сторону отряда, и ком встал в горле. Маар смотрел, и даже издали его ухмылка сверкала ослепительней снега горных вершин, отражая абсолютную власть надо мной. Будь он неладен.

Глава 4

Маар отказался от еды. После того, как он кончил в ротик той девицы, ему не хотелось забивать свой желудок. Ко всему он чувствовал асса́ру, которая была сейчас за его спиной, и ему требовалось больше силы, чтобы отгородиться от неё. Но как бы ни ставил защиту, тугая истома разливалась внизу живота, когда он вспоминал её голое тело, идеальное совершенное тело, абсолютно чистое, не тронутое никем. Эта мысль пьянила его голову крепче навреимского эля, разбивая в дребезги любые преграды, что он выстраивал перед собой. Как ей удалось оставаться целой и нетронутой всё это время? Ему нравилась мысль о том, что она невинна, нравилось, что она сохранила себя. Или он ошибся? Но эта тугая щель, что так крепко обхватила его пальцы даже сквозь перчатку, не пуская глубже внутрь, говорила об обратном. Он мог бы окончательно проверить это прямо сейчас, развернуть спиной, поставить девушку на четвереньки и взять, насадив на себя, иметь её, как ему того хотелось, сколько и куда хотелось. Эта асса́ру, появившаяся неизвестно откуда, явно была непростой, и с ней ему нужно быть осторожней. Ко всему не покидало ощущение, что она насмехается над ним, водит за нос. Но он не будет спешить, теперь она от него никуда не денется, он остро чувствует её запах и может определить место её пребывания. Аромат асса́ру сладостью оседал на языке и будоражил, вынуждая внутреннего исга́ра рычать и рвать зубами плоть. Во льду её глаз, под которым толщи стылой чистой воды, не читалось ничего, кроме холода и пустоты – это не давало ему покоя.