Последняя Академия Элизабет Чарльстон

Правда, запоздало подумала, что почистить всю эту магохимическую утварь можно было бы и снаружи. Но решив, что это тоже могло оказаться опасным (мало ли что в этих мензурках раньше было), поняла – руками и водой с ершиком надежнее.

– Ну как? – спустя некоторое время спросила я, демонстрируя свою работу.

Колбища сияла и переливалась на свету. Красотища!

– Действительно отполировала, – мрачно выдавил мужчина. – Только это не колба, мисс Чарльстон, а реторта. Очень важно не путать такие понятия.

– Ой! – Решив, что он прав и в моем возрасте положено и самой знать подобные вещи, потупила взгляд и покаялась: – Простите, профессор. Я готова выучить все названия.

– Не нужно, – отмахнулся Фенир, все-таки приближаясь. – Мне эти склянки все равно не нужны. Я же не химик. Данное богатство досталось от предшественника. Еще вчера должны были вынести, но не успели.

– Ой! – Я издала еще один дурацкий звук, а про себя чертыхнулась. – Так все зря, что ли?

Настроение испортилось, а я ощущала себя круглой дурой. Надо же было так опростоволоситься.

– Почему зря?

Фенир пригнулся, придирчиво осмотрел реторту, потом ершик в моих руках, усмехнулся каким-то своим мыслям и снова, прихрамывая, вернулся к стулу, на котором сидел, когда я вошла, и только тогда озвучил решение:

– Считай, твоя кандидатура меня устроила. Завтра жду после занятий здесь. Поможешь с уборкой.

– Да, конечно, – возрадовались я своей, пусть и нелепой, но победе.

Хотя было бы чему радоваться. Меня взяли поломойкой. Меня! Леди Чарльстон. Отца бы удар хватил.

Но чего только не сделаешь, чтобы разобраться с видениями.

– Сейчас я могу идти? – уточнила, понимая вдруг, как сильно устала.

– Да, – сев за стол, отмахнулся Фенир, будто тут же меня забывая.

Я уже была у двери, когда магистр окликнул:

– Стой. Ну-ка, подойди сюда ближе.

Пришлось вернуться к самому столу и замереть.

– Что-то еще?

– Не совсем. Просто постой так. Дай-ка я тебя рассмотрю. – Фенир принялся пристально изучать меня взглядом.

Это было странно, но он будто медленно меня ощупывал. Захотелось сбежать куда подальше, потому что поведение профессора выглядело как минимум странным.

– М-да, – недовольно выдохнул он спустя некоторое время. – Не получается. Ладно, может, в следующий раз. Идите, Элизабет.

Он указал рукой в сторону выхода, на этот раз уже окончательно, а я так и не решилась спросить, что же у Фенира там не получается.

В любом случае профессор точно был психом. Самым натуральным, с нехилыми такими странностями. Поэтому, если когда-нибудь выяснится, что он каким-то образом действительно причастен к убийствам девушек, я не сильно удивлюсь.

С другой стороны, за себя, как ни странно, я совершенно не боялась. Жуткий дар, проявившийся во мне пять лет назад, не только предупреждал о чужих несчастьях, но и меня оберегал. Если бы рядом с Фениром было опасно, я бы чувствовала.

Остаток дня прошел без происшествий, а вот перед сном меня ждал сюрприз.

– Это правда? – гневно сверкая глазами, спросила Виктория, врываясь в нашу комнату и надвигаясь на меня с видом тарана, не ведающего преград на пути. – Ты будешь прислуживать Лапушке?!

Я прикрыла учебник по истории магии и покачала головой:

– Ничего подобного. Прислуживать Виктору Фениру меня не заставит никто и ничто.

– Да? А говорят иначе!

– И что говорят? – я усмехнулась. – Расскажешь?

Виктория нахмурилась, села на мою кровать и выдала без тени раскаяния:

– Мол, некая Элизабет Чарльстон, восстановившаяся в академии после долгих лет отсутствия, каким-то непостижимым образом заарканила Виктора! И он уже даже оформил тебя официально! Через ректорат записал в личные лаборантки! Короче, по слухам, ты – его любовница! Это невероятно! Как ты этого добилась?

Я отложила книгу, поняв, что читать сегодня больше не стану.

– Определись, пожалуйста, – попросила я, яростно блеснув глазами, – меня взяли прислуживать или в любовницы?

– Какая разница? – не поняла соседка.

– Огромная.

– Не заговаривай мне зубы, Лизбет! Одно другому не мешает! Скажи, что из этого правда?

– Ни то, ни другое. Я не служанка, а леди из рода Чарльстон! Что касается второго пункта – если я когда-нибудь захочу стать чьей-то любовницей, то точно не Фенира! Надеюсь, провидение меня убережет! На твоем Лапушке пробы ставить негде. Это отвратительно!

– На ком пробы?.. – переспросила Вики. – Ты в своем уме, Лизбет? Про мужчин так не говорят! Он просто… просто востребованный у женщин. Потому что красив, умен, силен и…

– И залапан сотнями женских рук, – кивнула я. – Он – как одежда с чужого плеча, ношенная множеством других женщин. Понимаешь? Пропитан их запахами, ничего своего для тебя или для меня у него не осталось!

Меня просто трясло от гнева.

– Вот ты ненормальная! – поразилась Виктория. – Может, и замуж пойдешь за чистого и невинного? Ты хоть представление имеешь, о чем говоришь, Лизбет? Так завестись из-за ерунды! Девственники, между нами, девочками, – еще хуже! Они будут смотреть на тебя и не понимать, что делать. Вот это – действительно отвратительно. Поверь! Рози Боун с моего факультета пробовала завести отношения с одним таким… Ох и смеху было, когда она рассказывала о его метаниях!

Из противоположного конца комнаты раздалось тихое презрительное фырканье. Оказывается, Хельга, так же как и я, прекратила читать учебник и внимательно слушала наш с Вики разговор.

– Если уж на ком-то и негде ставить пробы, то это на вашей Рози, – сказала она. – Вот уж точно прекрасная пара для Виктора Фенира. Они бы нашли чем развлечь друг друга, а потом Рози долго и со вкусом рассказывала бы каждую подробность в громкоговоритель.

– Вы посмотрите, кто заговорил! – вскинулась Виктория. – Тебе ли жаловаться? Хоть послушаешь, как у других людей отношения развиваются!

– Кого ты считаешь людьми?! Тех бездарей, что…

Я закатила глаза к потолку, устало вздохнула и навела на себя палец, проговаривая вполголоса заклинание временной глухоты.

Девушки махали руками, корчили рожи, мимо несколько раз пролетели подушки. Я отрешенно следила за всем этим со своей кровати и думала о том, что день грядущий мне готовит. Слух о том, что Фенир кого-то выделил среди студенток – это ерунда только в том случае, если именно тебя не записали в его любимицы. Теперь жди массы недовольных, требующих отстать от “принца” их грез.

С этими мыслями я и уснула, чтобы проснуться от ругани между соседками.

Сначала даже решила, что заклинание перестало действовать слишком быстро, но нет – оказалось, утром у Хельги и Виктории нашелся новый повод для споров.

Лапушка пропал!

– Верни! Верни его! Хуже будет! – кричала Вики.

– У меня его нет! Хоть обыщи, – отвечала Хельга, прыгая рядом со своими растениями и загораживая их собой. – Не тронь соптимусы! Убью!

– Это я тебя убью! И зелень твою в суп скрошу!

Я откинула одеяло и громко застонала, массируя виски. Затем решительно вскинула руки, потрясла пальцами для расслабления и… проговорила заклинание, указывая на скандалисток. Они замерли в весьма неудобных позах. Наступила благословенная тишина.

– Как же вы меня достали, – сказала, не представляя, как еще унять этих двоих, если не применить магию. – Простите, но у меня не было выбора. Придется вам минут десять постоять так, обдумывая все гадости про себя.

За то время, пока действовало заклинание, я сходила умыться, оделась, собралась и ушла, не чувствуя себя виноватой и не извиняясь.

В столовую входила, с интересом прислушиваясь к шепоту окружающих. Спустя несколько минут поняла очевидное – слухи про меня и профессора действительно расползлись, как заразная болезнь, а я снова стала местной знаменитостью. Впервые это случилось больше пяти лет назад, когда в пожаре погибли родители, и вот повторение… Теперь я прославилась с новой стороны. Прелесть. Спасибо Виктору Фениру.

Завтрак с трудом проваливался по пищеводу в желудок, а в голове то и дело проносились нехорошие мысли. Зачем я пошла к профессору вчера? Нужно было придумать иной план!

– Ага! – Рядом с моим подносом опустился другой. Напротив села Виктория. – Ловко ты нас! Думаешь, я обиделась? Вот и нет. Хотя при случае отомщу, тут уж не обижайся, такова моя ведьмовская суть. Чего грустишь, Лизбет?

Я устало посмотрела на пышущую оптимизмом соседку.

– Есть причины.

– У тебя есть? Да брось! Вот у меня!.. Кстати, Лизи, – Виктория перешла на шепот, – ты не представляешь, что произошло. – Она чуть пригнула голову и, округлив глаза, сообщила: – Мой Лапушка пропал ночью. Собственно, поэтому мы и ругались с Хиткович!

– Я его не брала, – решила сказать сразу.

– Угу. Я на тебя и не подумала! – кивнула Вики. – А мисс Травоведение давно на него покушалась! Понятия не имею, как она все провернула, но даром ей это не пройдет. И знаешь, обидней всего, что я не заметила, как она его назад подложила! Теперь Хиткович называет меня ненормальной. Говорит, я сама уронила Лапушку под кровать, а потом на нее налетела.

– Не понимаю. Так кукла нашлась?

– Да, мой ненаглядный уже на месте, – Вики поджала губы, покачала головой, – но это было жутко. Проснуться и не найти его. Клянусь, я трижды смотрела под кроватью! А уж сколько раз под одеяло заглянула – не сосчитать. Ну и… Само собой, решила, что это Хиткович. Ты все слышала.

– Так он лежал под кроватью? – усмехнулась я.

– Не нужно так говорить, – Виктория стукнула открытой ладонью по столу. – Я ведь сказала – его там не было. Она подложила его после! Чтобы… чтобы свести меня с ума! И у меня есть доказательство! У Лапушки пропали сапоги.

– Что, прости? – я закашлялась.

Виктория постучала меня по спине и повторила шепотом:

– Сапожки. Помнишь, такие кожаные? Я сама их ему сшила. И теперь они испарились. Куклу-то она мне подложила, а обувь потеряла!

Кивнув, я продолжила жевать кашу.

– Не веришь? – Соседка загрустила. – Зря! На их факультете… этом биологическом… знаешь какие штуки делают? Они растения дрессируют, как животных! Так что, когда у тебя что-то пропадет, сразу смотри на ее соплименуса!

Отодвинув от себя поднос, я уточнила:

– И где кукла сейчас?

– Спит, – отозвалась Виктория. – А куда мне его было девать? Создала вокруг защитный кокон и ушла на учебу. Не носить же Лапушку с собой?..

– А может, он у тебя сам ходит? – в шутку предположила я. – Как растения Хельги. Тогда его можно было бы признать нечистью, и ты таки получишь свою Гномелевскую премию.

– Смеешься надо мной? – взвилась Виктория. – Что ж, я докажу! Она обязательно снова посягнет на мой проект, но я буду готова! Вот увидишь! И вообще, пора на занятия, а то опоздаем!

Глава 5

Три следующих урока прошли как во сне.

Я бесконечно думала о странной кукле, символизирующей собой Виктора Фенира, о соседках, постоянно цепляющих друг друга, о тьме, преследующей профессора, и о рыжей девушке, спешившей на свидание к клиенту…

В голове царил сумбур. В довершение всего то и дело возникал один и тот же вопрос: куда пропали кожаные сапожки с Лапушки?!

Новые видения меня не посещали, предчувствие шептало, будто вскоре случится нечто плохое, и, как пик неприятностей, снова настал час занятий по магическим существам.

Девушки смотрели на меня, словно голодные волки на проходящего мимо зайца. Парни не скрывали презрения, но хотя бы вслух говорить гадости не осмеливались. А вот магистр Розмар молчать не стала, она сочла своим долгом подчеркнуть негативное отношение к моей связи с Фениром. Прямо магистр, разумеется, ничего не говорила, но намекнула весьма прозрачно:

– Поблажек я не делаю никому, запомните! Ни сватам, ни друзьям, ни тем, кто близок к ректору и его семье. Сдавать зачет будете все вместе по одним и тем же правилам!

И так она на меня в тот миг смотрела, что я мысленно взвыла. Похоже, отныне история магии должна была стать моим любимым предметом…

Мне думалось, что худшее в тот день уже случилось, когда в аудиторию вошел Виктор Фенир, громко заявляя:

– Приветствую! Не будем тратить время зря. Сегодня вспомним тварей, о которых ходит больше всего слухов среди простого народа. Записывайте: мерроу, дохинай и банши!

На последнем слове меня чуть не парализовало от страха. Как? Зачем? Почему именно банши?..

Острое, почти болезненное чувство ужаса проникло в грудную клетку. Стало тяжело дышать. Неужели Фенир раскрыл меня?!

– Мерроу – это русалки, – те временем отвечала блондинка с первого ряда. Я же дрожала от страха, боясь выдать себя даже дыханием. – Они очень красивы и часто не прочь завести роман с обычными мужчинами.

– Обычными? – уточнил Фенир.

– Очень красивыми и сильно одаренными, – поправилась девушка. – Если мерроу беременеет, то потом выносит младенца на берег, призывая любовника и отдавая ему чадо, чтобы он рос среди людей. У таких детей часто есть чешуя на теле и перепонки между пальцами рук и ног. В остальном они не слишком отличаются…

– Иными словами, они могут жить и в воде, и на суше, – раздраженно перебил ее Фенир. – Да-да-да. И это вы называете не сильными отличиями? Новый вид существ – вот кто эти дети по факту! А что с мужчинами-мерроу?

– Если русалки-женщины очень красивы, то их мужчины уродливы. У них зеленые лица, поросячьи глаза и красные пятачки вместо носов…

– И тем не менее, они не выходят на сушу, чтоб искать близости с обычными женщинами. – Виктор покачал головой. – Нет. Только мерроу женского пола стараются распространить среди нас своих потомков! Сейчас их мало, потому как Серые Пастыри внимательно следят за популяцией этого нового опасного вида, но и нам с вами необходимо быть начеку! Читайте дома параграф три. И подготовьте доклады о самых известных смесках-мерроу. Вы, вы и вы! Дальше… банши!

Сразу три руки взметнулись вверх. И одна из них рядом со мной.

– Ты! – будто издеваясь, Фенир ткнул в шатена, сидящего слева.

Тот вскочил, оправил рубашку и принялся рассказывать все, что узнал из учебной литературы или услышал от кого-то еще…

– Банши! Призрачная темноволосая женщина, плачущая по тому, кто скоро умрет. Она – предвестница беды. Если кто-то слышит плач банши – он нежилец!

– Так уж и нежилец. – Фенир дернул узел галстука, чуть потянул вниз, слегка распуская его. – Банши может плакать годами по смертельно больному человеку. И что же делать всем тем, кто слышит ее все эти годы? Повеситься?

– Э-э… – промычал мой сосед растерянно.

– Садитесь! Ответ в корне неверный. Еще варианты?!

Я опустила глаза, уставившись на крепко сцепленные в замок пальцы.

– Нет желающих? Все убеждены, что банши – это кричащий призрак? Что ж, я не удивлен, ведь в учебной литературе о них почти ничего не написано. А стоило бы написать, и побольше! Будем восполнять пробелы. Итак, сколько веков назад видели последнюю чистокровную банши?

– Три века! – снова подал голос мой сосед.

– Верно. Хоть это вы знаете. – Фенир подошел к окну, распахнул его настежь, впуская в аудиторию свежий воздух. – Три века назад многие из них беспрепятственно перемещались между нашим миром и изнанкой, свободно пересекая грань. Они частенько являлись к тем, кого считали достойными, и кричали под их окнами. Романтика, а? Почти серенада!

Мой сосед подхалимски засмеялся.

– За предупреждение о скорой смерти, – продолжал Фенир, – родовитые маги дорого платили, стараясь избежать несчастья. Кому-то это удавалось, кому-то нет… А некоторые пошли дальше! Они заводили интрижки с банши. Что? Неожиданно? Не такие уж и призрачные были эти женщины. Более того! От таких интрижек стали рождаться дети. Банши, как и марроу, приносили потомство в наш мир, сдавая на руки заботливым папашкам или их родственникам. Так появились смески… Снова новый вид нечисти!

– Нечисти? – прервал профессора парень со второго ряда. – Почему вы их так называете? Если бы смески от банши и человека имели способности, то Серые Пастыри вряд ли оставляли бы им жизнь.

– Разумный довод, – усмехнулся профессор, – но не забывайте, что мы говорим о магах из древних сильных родов! Попробуй отними у такого ребенка! Нет, малышей не отдавали Пастырям, ссылаясь на то, что у них нет способностей матери… Их растили, холили и лелеяли, пряча от возможных обидчиков. В итоге Магистраруму – так на тот момент назывался Высший Магический Совет – надоели подобные союзы, и они запретили вход банши в наш мир. Под страхом казни.

– Значит, сейчас банши просто не существуют, – подытожил мой неуемный сосед.

– Вы идиот? – моментально отреагировал Виктор Фенир. – Как это не существуют, если они наплодили смесков перед исчезновением? Действительно считаете, что ни один из детей не унаследовал дар? Ха! Еще как наследовали! Но это скрывалось родственниками за очень большие деньги. И до сих пор подобное – не редкость. Банши среди нас, и все они подлежат немедленному уничтожению в случае разоблачения!

В аудитории повисла звенящая тишина.

– Но зачем их убивать? – тихо спросил кто-то из-за моей спины. – Если они могут помочь. Чувствуют смерть – и сразу кричат. Кто предупрежден – тот вооружен.

– Вот оно! – Фенир ткнул пальцем в говорившего. – Как твое имя?

– Рихард Лойс.

– Сегодня ты заработал “отлично”! Очень хороший вопрос, который я уже и не ждал от вас услышать! Зачем убивать милых женщин, которые просто пытаются предупредить о смерти? Затем, что их крик в нашем мире слышит вся нечистая братия там, на изнанке! И грань трещит по швам тем сильнее, чем сильнее кричит банши. Нужен пример для понимания? Я приведу! Вы не найдете его в учебниках, но можете мне поверить, так все и было… У одной матери заболел единственный сын. Сильно заболел, неизлечимо. И она умирала вместе с ним, не в силах терпеть душевную боль. Она сидела у его кровати и стонала, выла, как раненый зверь. А потом, когда мальчика охватила лихорадка, мать перешла на крик. Она так кричала, что грань треснула, открывая уродливую изнанку этого мира! Целый город оказался в эпицентре ее крика…

– Хольмудский разлом… – шепнул кто-то впереди, уже догадавшись, о каком происшествии рассказывает профессор. – Он ведь был там, среди провалившихся!

– Выжили только пятеро, – Фенир говорил, глядя куда-то перед собой, но не видя аудиторию. Его взгляд помутнел, а спина чуть согнулась. – Остальные погибли. Ведь время на изнанке течет по-другому, и помощь пришла слишком поздно…

Справа чуть впереди меня кто-то поднял руку.

– Да? – опомнился профессор.

– Но ведь раньше банши кричали и разломов не было? – робко уточнила блондинистая девушка. – Почему же в том случае так получилось?

– Потому что женщина испытала настоящее горе. Эмоциональное потрясение, – терпеливо принялся отвечать профессор. – Если бы умер неизвестный ей мальчик, она не чувствовала бы того же. Мы не настолько скорбим о других людях, как о близких, ведь так? Существовал также случай, когда банши – совсем молодая девушка – путешествовала с родителями на поезде и почувствовала беду с массовыми смертями. Она кричала особенно сильно, и ее с семьей высадили с поезда, а позже, через несколько миль, вагоны перевернулись – сошли с рельс в неизвестность. Часть обломков поезда так и не нашли. Скорее всего, они до сих пор в параллельном мире. Как итог: не только авария, но и разлом грани.

– Каков же тогда выход? – спросила та же девушка.

– Услышите их – тащите ко мне. Я разберусь! – оскалившись, сказал Фенир.

Меня передернуло от перспективы.

– Разве вы Пастырь, чтобы разбираться? – вдруг спросила рыжая девушка с первого ряда. – Только они решают, кого казнить, а кого миловать. Вдруг смеска банши не эмоциональна? И может контролировать свои способности?

– Что за вздор? – Фенир нахмурился, мотнул головой. – Понабирают романтично настроенных дур на факультет… Не бывает смесков банши, способных себя контролировать!

– Откуда вы знаете? – не унималась рыжая.

– Из практики общения с ними! – припечатал профессор. – Я бывал в Обители Пастырей и видел, как там пытались помочь нескольким девушкам. Все закончилось казнями. В сказках о банши не бывает сладких концов, как в женских романчиках! Запомните это, а лучше запишите и читайте каждую ночь перед сном!

Я тихонько вздохнула и дрожащей рукой записала: “Банши – опасны”.

– Ну и дохинай! Кто расскажет о них? – снова заговорил профессор.

– Духи предков, вызванные для мести! – ответила девушка с задних рядов.

А я снова захотела стать глухой хоть на время. И слепой. И не рождаться на этот свет вовсе. Нечисть, смеска… Тварь. Так он меня называл и другим советовал.

Ненормальный! Такой же недалекий, как эти псы, Пастыри… Им лишь бы казнить всех, кто отличается от нормы, и плевать на то, что жизнь мы любим не меньше, а может, и больше, чем они сами.

Прикрыв глаза, я задумалась… Проявись мой дар (или проклятье – это как посмотреть) чуть раньше, быть может, я бы смогла спасти родителей из пожара – предупредить их заранее. Даже ценой своей жизни – согласилась бы.

Но увы.

Все было так запутанно, странно… Я долго мучилась виной, не в силах принять себя с новыми способностями именно по этому поводу. Не понимала, почему все видения и кошмары пришли, лишь когда я осталась одна, не в силах что-то изменить для близких.

Ни у моей матери, ни тем более у отца ничего подобного в талантах не было, оставалось только догадываться, где и когда в нашем роду затесались банши.

Поначалу лекари считали, что мое поведение, кошмары и стоны ночами – норма, последствия стресса. А потом… Потом один из них предположил неладное и поделился со мной своими опасениями. Я искренне посмеялась ему в лицо. Я – банши?! Леди из рода Чарльстон – нечисть? Лекарь смутился и ушел. А я просто решила убедиться… Нашла старинный фолиант с информацией по обитателям грани в домашней библиотеке и сопоставила факты.

Понимая всю опасность сложившегося положения, вскоре я сбежала из страны – пока не стало слишком поздно.

Несколько раз я пыталась начать все заново: снимала квартиры, поступала на учебу в другие университеты… Но каждый раз приходилось бежать: гонимая страхом разоблачения, я отдалялась все дальше от дома.

Первые несколько лет было жутко. В каждом незнакомце мне чудился Серый Пастырь, пришедший по мою голову. Потому пришлось оставить идею о нормальной жизни. Лишь позже я научилась существовать иначе: путешествовала под придуманными именами, от которых со временем приходилось избавляться. Каждый раз, когда окружающие начинали смотреть на меня слишком косо и о чем-то догадываться, я собирала чемодан и… умирала. Новый некролог в местной газете знаменовал новую жизнь для меня.

Потому что девушка, снимающая комнату и живущая одиноко, привлекает внимание, а если она еще и кричит ночами, будто полоумная, то это подозрительно вдвойне. И никому не объяснить, что в этом ненормальном даре нет моей вины – скорее наоборот: я была бы счастлива стать полезной, предупреждать людей о грядущей беде, но кто будет слушать банши?..

– Итак, записываем домашнее задание, – выдернул меня из мыслей голос Фенира. – К следующему занятию всем составить эссе минимум на тысячу слов об одном из видов нечисти на выбор: мерроу, дохинай или банши. На сегодня все свободны.

Прозвенел спасительный звонок. Меня вместе с потоком других студентов вынесло в коридор, и ноги даже сами повели в сторону крыла общежития, но я запоздало вспомнила, что мне сегодня предстоит еще одна встреча с профессором.

– Что ж, помою полы, – бормотала я себе под нос. – И сразу обратно.

Подойдя к дверям лаборатории, я сразу поняла: что-то изменилось. Присмотревшись, заметила – табличку заменили. “Посторонним вход запрещен, – гласила она, – опасный уровень магического поля”.

Я нахмурилась. Что еще за уровень такой? И почему вчера все было нормально?

Потянувшись к ручке, я толкнула незапертую дверь внутрь и не успела даже сделать шага внутрь, как раздался давящий на уши вой сирен.

Инстинктивно захотелось либо упасть на пол и слиться с плиткой, либо бежать, сверкая подметками.

Все прекратилось так же резко, как и началось.

– Вы что, читать надписи не умеете? – раздался гневный голос Фенира где-то рядом. – Что вы здесь делаете?!

Профессор стоял в двух метрах от меня, недовольно взирая на мою сжавшуюся тушку. На нем был испачканный кровью фартук, а в руках огромный тесак…

Это был нехороший, очень нехороший знак.

– Вы же сами вчера сказали мне прийти, – пискнула я, отступая на шаг.

– А-а-а, – уже куда более мягко протянул он. – Это вы, мисс Чарльстон? Забыл поставить на вас допуск, проходите.

Я немного постояла на месте, соображая, правда ли он меня не узнал или издевается? Однако делать было нечего, пришлось все же войти в лабораторию, осторожно прикрывая за собой дверь.