Они с Эпсилон Эридана. Фантастическая повесть

Мы катили на луноходе по хорошо известному маршруту. Я вёл машину осторожно. Старался, чтобы её не сильно било на ухабах и неровностях. Берёг её ходовую часть. Машина, конечно, была надёжной. Но иногда, всё же, она ломалась. Здесь уже ничего не поделаешь. Все машины ломаются, потому что они из железа.

Мы двигались и тоскливо взирали на пепельно-серый, застывший ландшафт. Перед нами разворачивалась странная, непривычная для земного глаза, панорама.

Я, зевая, лениво заметил:

– Селенов, не правда ли забавно, что все предметы лунного ландшафта одинаково контрастны. И на переднем плане, и у самого горизонта.

Селенов со мной согласился:

– Действительно, забавно. Сколько раз смотрю, столько раз удивляюсь.

И тут мы, неожиданно, заговорили о живописи. На мысль о ней натолкнули виды безвоздушной среды. Селенов улыбнулся сквозь забрало гермошлёма.

– Молодцы художники Прото- и Раннего Ренессанса! Я восхищён ими. На Луне не были, но натуру без воздуха передавали отменно.

Мечтательно прищурил глаза.

– Особенно показательна в этом отношении картина художника Беноццо Гоццоли «Поклонение волхвов». Картина, в композиционном отношении, сложная, многофигурная. Изобилует подробностями. Каждая деталь написана тщательно, почти ювелирно. Изображение многоцветно. Причём, цвета сочетаются они друг с другом довольно гармонично. Уже хорошо чувствуется линейная перспектива.

Улыбнулся.

– Но у этого шедевра живописи есть маленький недостаток. С точки зрения современного человека, разумеется.

– Какой?

– На этой картине все детали прописаны одинаково контрастно, что на переднем плане, что в глубине её. Такое ощущение, что там отсутствует воздух. Или он есть, но абсолютно прозрачен.

Я, с лёгкой иронией, заметил ему в ответ.

– Всё правильно: они тогда ещё не умели изображать его.

Меня тоже потянуло в изобразительно искусство:

– Позже, Леонардо и Рафаэль, с лихвой, исправили этот недостаток.

Селенов шутливо возразил:

– Леонардо и Рафаэль? Подумаешь! Это у них всё от бедности воображения. Они гениально изображали то, что видели. А представить мир без воздуха и показать его на картине, это ещё как надо суметь!

И уже серьёзным тоном завершил свою мысль:

– Конечно же, я согласен с тобой. Мастерское использование ими эффектов воздушной перспективы – это выдающееся достижение в живописи!

Я дополнил его:

– Особенно показательна в этом отношении «Мона Лиза» Леонардо. Женщина запечатлена на фоне романтического пейзажа, где гениально изображена воздушная перспектива.

Мои губы невольно растянулись в улыбке.

– У него там избыток того самого воздуха, которого так не хватает в картине Беноццо Гоццоли!

Некоторое время помолчали, глядя на, навечно застывший, ландшафт ночного светила. Одни фракталы. Бесконечные холмики, да бугорки. Ничего интересного. И тут мой блуждающий взгляд наткнулся ещё на одно природное образование. Оно отдалённо напоминало, не то конус, не то пирамиду. Фрактал заинтриговал меня подозрительной правильностью своей формы. Я свернул с магистрального пути.

Селенов удивился.

– Ты куда?

Я указал рукой на странную форму.

– Видишь остроконечный фрактал?

– Ну и что?

Я улыбнулся.

– Он какой-то подозрительный. Давай подъедем к нему поближе?

Селенов нехотя согласился.

– Ладно, валяй.

Подъехали и не пожалели об этом. Вблизи странный фрактал выглядел, как невысокая, пятигранная пирамида. Материал, из которого она была сработана, явно отличался от лунных камней.

У Селенова загорелись глаза.

– Лунин, даю голову на отсечение, что это искусственная форма!

Я, тоже, ощутил необыкновенное воодушевление.

– Вот так новость! Вот так открытие! Ночной-Светилов, когда узнает, то потеряет дар речи!

– Интересно, кто её поставил?

Его вопрос поставил меня в тупик.

– Понятия не имею…

Селенов во все глаза смотрел на чеканную геометрическую форму, непонятно откуда взявшуюся в оцепенелом лунном ландшафте.

– Странно… как странно…

Я высказал предположение:

– Возможно, её установили наши строители, когда сооружали обсерваторию. Ведь больше некому.

Селенов удивлённо глянул в мою сторону и задал резонный вопрос:

– Зачем?

Если бы было можно добраться до собственного затылка, то я бы его задумчиво почесал.

– Кто их знает. Вероятно, это какой-то геодезический знак.

Селенов продолжал досаждать вопросами:

– Для чего они его здесь установили?

– Это вопрос к строителям обсерватории. Думаю, для привязки на местности. Хотя не понимаю, зачем это им нужно.

Мой собеседник не унимался.

– Тогда почему вокруг этого странного сооружения не видно следов его монтажа? Лунная поверхность совершенно не нарушена. Так в жизни не бывает.

Я присмотрелся к окрестностям пирамиды.

– Действительно, вокруг этой штуковины никто не топтался. Ничего не понимаю…

– Что ты думаешь по этому поводу?

Я предположил:

– По-видимому, её аккуратно опустили сверху.

Селенов иронично усмехнулся.

– С помощью вертолёта?

Иронию Селенова можно было понять. Эту форму, конечно, легко смонтировать с помощью вертолёта. Но беда в том, что на Луне отсутствует воздух. Лопастям винтокрылой машины не за что цепляться. А ракетную технику использовать для этой цели глупо. Это всё равно, что стрелять из пушки по воробьям.

Я начал фантазировать.

– Следов не видно потому, что эта форма, вероятно, была установлена телескопическими манипуляторами.

Селенов недоверчиво прищурил глаза.

– Манипуляторами, говоришь?

Я неуверенно подтвердил свою, не очень убедительную, версию:

– Да. С очень длинной стрелой вылета.

Мой визави покачал головой.

– Что-то сомневаюсь я. Зачем такие сложности, если можно было поступить гораздо проще. Подвезти её и поставить на место. Вот и всё. Больше ничего изобретать не надо.

Я раздражённо отреагировал:

– Если это работа не наших строителей, тогда чья?

Селенов напряжённо наморщил лоб.

– Вот это самое главное: узнать – чья это работа…

Я попытался отшутиться и ткнул пальцем в звёздное небо:

– Тогда остаётся предположить, что эту пирамидку смонтировали здесь гости оттуда.

Он саркастично усмехнулся.

– А с какой целью?

Я съязвил:

– Чтобы произвести геодезическую съёмку поверхности Луны. Для составления её подробной карты.

Селенов проворчал:

– Перестань ёрничать…

И тут меня осенило: а вдруг эту пирамиду, действительно, сработали те, кто прилетел со звёзд?

Я повернулся к своему другу.

– Послушай, Селенов, в этой истории, однозначно, что-то не чисто. Версия со строителями, в самом деле, сомнительна. Она работает с трудом. Они не могли не оставить следов. В какую сторону не крути, а пазлы не сходятся.

Моя сентенция озадачила Селенова.

Он задумчиво произнёс:

– Лунин, ты здесь прав. История и впрямь тёмная. С ней надо разбираться серьёзно…

Выступил с предложением:

– Давай спешимся и подойдём к этой пирамиде поближе. Поглядим, потрогаем её руками.

Я сделал встречное предложение:

– Давай. Но сначала, объедем эту штуковину вокруг. Рассмотрим её, как следует, издали. А уже после этого познакомимся с ней накоротке. Идёт?

Селенов согласился со мной:

– Валяй!

Я тронулся с места. Мы стали медленно двигаться вокруг странной формы, любуясь чеканной красотой её граней. Неожиданно, луноход тряхнуло, и он завалился набок…

Глава 3

Лунная дверь

Мы стали медленно двигаться вокруг странной пирамиды, любуясь чеканностью её формы. Неожиданно луноход тряхнуло, и он завалился набок.

Два его задних колеса, разом, куда-то провалились. Мы стукнулись лбами. Селенов чертыхнулся. Я включил передний привод. Луноход задрожал от напряжения и медленно подался вперёд. Сзади поднялось облако пыли, которое тут же стало, нехотя, оседать. Луноход выровнялся. Удивлённые происшествием, мы покинули салон. Неспешно прошлись вокруг машины. В двух шагах от кормы лунохода увидели небольшую полость странной формы. Один край её подозрительно напоминал прямой угол. Загадочная дыра в лунном грунте нас крайне удивила. Мы, на время, даже забыли о пирамиде.

В моих наушниках прозвучал изумлённый голос Селенова:

– Лунин, что бы всё это значило?

Я удивился не меньше его.

– Пустоты в лунном грунте… Невероятно!

Селенов поддержал меня.

– Действительно, странно. Откуда эта диковина здесь взялась? Ведь матушка-природа не терпит пустоты. Это постулат! Особенно на мёртвом небесном теле, где исключены всякие геологические процессы.

Покачал головой.

– Никогда бы не поверил, что такое чудо может иметь место, если бы не увидел сам!

Я подлил масла в огонь.

– Заметь, что это не просто чудо, а чудо с сюрпризом!

Селенов, в знак согласия, кивнул головой.

– Ты имеешь в виду прямой угол на краях дыры?

– Да.

– Я согласен с тобой. Интрига ещё та. Природа прямых углов делать, пока ещё, не научилась!

– А может это случайность? Я имею в виду прямой угол.

Он взволнованно ответил:

– Может. Хотя…

Я продолжил его фразу:

– Хотя, это может быть тонким намёком на… искусственное происхождение полости. Так?

– Так!

Он подытожил:

– Я не говорю уже о пирамиде! Сдаётся мне, что эти два объекта, каким-то образом, связаны друг с другом, раз они находятся рядом!

Меня, снова, накрыла волна вдохновения.

– А мы, сейчас, твою версию попробуем на зуб!

Мы подошли к краю расщелины. Я посветил внутрь. Ожидал, что яркий луч упрётся в неглубокое, неровное дно. Не тут, то было. К моему удивлению, луч пропал в темноте. Словно его и не было вовсе. Это явление нас крайне озадачило.

Селенов ошеломлённо пробормотал:

– Ну и фокус!

Обратился ко мне:

– Лунин, чем всё это можно объяснить?

Я выдвинул сразу две версии:

– Либо полость слишком глубока, и луч света не достигает её дна, либо свет полностью поглощается её стенками.

Селенов упёрся своим задумчивым взглядом в лунный провал.

– Получается что-то вроде «чёрной дыры»?

Я согласился с ним.

– Пожалуй. Отражательная способность поверхностей этой полости нулевая.

В моей голове беспорядочно зароились мысли, пытаясь осознать только что увиденное.

– Ты прав, Селенов. Размещение пирамиды рядом с этой полостью, скорее всего, не случайно. Они каким-то образом связаны между собой.

Мой товарищ только развёл руками.

– Ребус на ребусе!

Мы постояли с минуту в раздумье, не зная, что предпринять дальше.

И тут я снова вспомнил о странном «геодезическом» знаке.

– Селенов, мы с тобой хотели посмотреть ещё и пирамиду.

Он оторвал свой завороженный взгляд от чёрного проёма.

– Пожалуй.

Мы подошли к загадочной пирамидальной форме вплотную. Она была сделана из какого-то светлого, не известного нам, материала и внешне выглядела монолитом. И была такой гладкой, что не за что было зацепиться взгляду. Ни сучка, ни задоринки. Идеально плоские грани. Тонкие, безупречно ровные рёбра. Настоящее ювелирное изделие, только выполненное в крупном масштабе. Странная пирамида произвела на меня сильное впечатление. Я бросил взгляд на Селенова и увидел, что он испытывает аналогичные чувства.

Взволнованно спросил:

– Что скажешь?

Мой соратник был просто смят.

– Классно сработано!

Он попытался дотянуться рукой, как можно ближе, к вершине пирамиды и попробовал её наклонить. Форма не шелохнулась. Тогда он пустил в ход другую руку. Упёрся. Напрасный труд. Загадочное геометрическое тело стояло незыблемо.

Селенов растерянно посмотрел на меня.

– Помоги!

– Собираешься свалить?

– Нет. Только наклонить. Интересно глянуть на конструкцию основания. А если она окажется полой, то посмотреть на внутренности. Хотя, основание, скорее всего, будет таким же, как остальная пирамида. Гладким и монолитным.

Я присоединился к нему. Напряглись от всей души. Совместные наши усилия тоже оказались напрасными. Неуступчивая пирамида легко их проигнорировала.

Селенов огорчённо усмехнулся.

– Не поддаётся. Она там «проросла» в лунный грунт, что ли?

Я выпрямился:

– Селенов, она не хочет наклоняться. Давай оставим её в покое. Так будет лучше и для неё и для нас.

Отошёл в сторону.

– Боюсь, она творение чужого разума.

Селенов сделал шаг назад.

– Считаешь?

– С вероятностью, близкой к единице.

У Селенова округлились глаза.

– Не может быть!

– Землянам незачем её намертво замуровывать в лунный грунт. Нет в этом практической надобности. Достаточно поставить на поверхность и всё. Даже если она будет легче пёрышка, она никуда не денется. На Луне всегда стабильная погода. Здесь нет ни ветров, ни дождей.

Селенов оторопело пробормотал:

– Похоже, что ты прав…

Мы вознамерились было уже двигаться к своим антеннам-решёткам, как, вдруг, мне в голову пришла шальная мысль.

Я тут же обратился к своему коллеге:

– У меня предложение.

– Какое?

– Давай обследуем ещё и полость. Для полноты картины. Времени потратим немного. Антенны обслужить успеем. Как ты? Попробуем?

Селенов неуклюже махнул рукой:

– Хорошо.

Спросил:

– Кто полезет внутрь?

Я, без колебаний, ответил:

– Полезу я!

Добавил:

– Только фал нужен, как можно, длиннее. Гравитация небольшая. Авось не расшибусь. Главное, пролезть в отверстие, не повредив скафандра.

Сказано-сделано. Я осторожно протиснулся во чрево расщелины. К моему удивлению, полость расширялась к низу, вместо того, чтобы сужаться. Вскоре, я стал болтаться в пустоте, как сосиска.

Селенов, с беспокойством в голосе, спросил:

– Лунин, что там у тебя?

Я ответил:

– Болтаюсь в пустоте.

– Моё действие?

– Трави, понемногу, вниз!

Я медленно спускался всё глубже. Меня окружала антрацитовая чернота. Луч света активировал лишь, едва заметное, серебристое мерцание. Вскоре мои ноги коснулись твёрдой поверхности. Натяжение фала ослабло.

Сверху тревожно спросили:

– Фал ослаб. Лунин, ты не сорвался?

Я ответил, как можно, спокойнее:

– Всё в норме. Пята моя обрела твердь лунную.

Наверху успокоились.

– Если вздумаешь подняться, то дёрни фал, или дай команду на подъем.

– Принято.

Я осмотрелся. Меня окружала непроницаемая темнота. Плоскости стен и углы лунного интерьера едва-едва угадывались в лёгком, мерцающем посверкивании. Хотя, они в упор освещались ярким электрическим светом. Я определился с примерными физическими размерами подлунного сооружения. Оно выглядело не очень большим. Функциональное назначение инопланетного помещения для меня оставалось загадкой. Что это? Шлюз? Тамбур? Передняя? Вестибюль? Впрочем, всё это было гаданием на кофейной гуще…

Я методично обследовал загадочную полость световым лучом. Свет беспрепятственно скользил по поверхности стен странного сооружения. Поверхности, окружающие его со всех сторон, были идеально гладкими. Как у пирамиды. Причём, не было видно ни малейшего намёка на проёмы. Если, конечно, не считать дырки в потолке.

Наверху мой товарищ забеспокоился:

– Лунин, почему ты молчишь?

Я, по-прежнему, старался держать себя в руках, хотя меня начинал донимать мандраж.

– Ты не поверишь, но я нахожусь в полости, которая имеет не только искусственное происхождение! Здесь, внутри, всё фантастически технологично!

Наверху воцарилось молчание. Селенов, видно, переваривал полученную информацию. Потом, на всякий случай, переспросил:

– Всё-таки, инопланетяне? Ты не шутишь?

Я обиделся:

– Какие тут шутки! Вижу идеально ровные плоскости стен и идеально прямые углы!