2053

2053

Ник Ришельё

© Ник Ришельё, 2023

ISBN 978-5-0050-5070-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1.

Щит и меч

I

Стою тихо, прислушиваюсь. Правой рукой в перчатке с прорезями для пальцев опираюсь на обломок стены. Шершавый мокрый бетон. Дождь только что кончился, светит ласковое весеннее солнце. Мысли невольно сбиваются на что-то теплое и спокойное, как воспоминания о детстве…

– Андрей, ты что, уснул?! – голос в наушнике, это Леха. Мысленно спускаясь на землю, бормочу какое-то проклятие, перекидываю автомат в правую руку и быстро перебегаю к следующему прикрытию. Леха пытается что-то сказать в эфир, но Борис его прерывает резко:

– Лечь, заткнуться!

Я быстро глянул на него – он лежит в пяти метрах от меня слева и напряженно смотрит сквозь прицел автомата куда-то вперед. Отлипаю от стены, ложусь, тоже всматриваюсь. Через пару секунд чувствую, что лег прямиком в лужу. Осознание этого обстоятельства и некоторых его последствий снова отвлекает меня от тренинга. И вдруг слышу треск автомата где-то впереди справа, легкое покалывание в плече, и уже на краю сознания скорее понимаю, чем вижу, как Борис бросает шок-гранату. Еще полсекунды – и мир погружается во мглу…

Полчаса спустя мы, уже принявшие прохладный душ и напялившие свою городскую одежду, не отягощенную бронежилетами и амуницией, сидим в закусочной центра Антитеррор, что на проспекте Мира. Мы – это я, мой закадычный друган Леха и наш инструктор Борис Львович. Сегодня нас только трое, остальные члены группы Омега, якобы обремененные домашними делами, клубятся где-нибудь по-над Кривоколенным переулком в модном ныне летающем клубе «Багатель». Не все еще в наше время сумели привыкнуть к тому, что навыки бойца-спецназовца могут пригодиться в любую минуту в любой точке планеты, особенно в таких крупных мегаполисах, как Москва. Вот и ходим мы на занятия по очереди – сегодня мы с Лехой, завтра Вано с Константином Юрьевичем, а послезавтра авось у Бориса Львовича возникнет неотложное дело, благодаря которому мы сможем честно не приходить на занятие.

Такая вот наша группа Омега. Кстати, это название нам дал с присущей ему иронией наш дорогой Наставник по антитеррористическому делу Борис Львович Власов. «До Альфы вам, – сказал он, – далековато, а вот Омега подойдет в самый раз». Но мы не обижаемся. Мы же понимаем – надо!

– Ну что, братцы, – прожевав чизбургер, объявляет нам Борис Львович, – просрали вы опять бой! Вот ты, Андрей, о чем ты там все время думал? Ведь говорено ж тебе было, сукину сыну, что в бою полсекунды отвлеченных размышлений могут сделать тебя трупом!

Мычу в ответ что-то невнятное, но Борис Львович уже переключился на Леху.

– А ты, Алексей, прости-клмн, болтун тот еще! Сто лет назад тебе бы язык отрезали за такие дела…

Он помолчал, допивая свой стакан космо-колы, и добавил:

– Однако, должен признать, засры вы зеленые, успехи у вас все же есть, но нужно будет продолжить тренинг в виртуальном пространстве, а через пару недель мы с вами снова выйдем в лес.

Словосочетание ``выйдем в лес»» у нас означает проверить свои боевые навыки в реальном мире с усыпляющими пульками, какими одно время, лет этак 20 назад, Мировой Конгресс пытался снабдить все войска планеты, дабы избежать кровопролития в локальных войнах. Разумеется, ничего у него не вышло, но идея обезвредить армию, не ослабляя ее эффективности, до сих пор витает где-то в умах власть имущих. Такой же пулькой 40 минут назад меня ``убил»» на тренинге кибер-противник.

Чтобы еще немного отдохнуть, тем более после еды, занялись обсуждением деталей прошедшего боя. Борис Львович, этот 50-летний коренастый ладно сложенный мужик с 30-летним опытом службы Родине и не менее чем 10-летним стажем командира роты, этакий ротмистр Чачу из любимого мною в детстве фантастического романа, обладает колоссальным басом, коим никогда не пренебрегает пользоваться в общественных местах. Так вот этот самый бас за последующие 15 минут сумел коротко и ясно объяснить нам с Лехой, какие мы растакие ногошлепы и словонедержащие тормоза, что, оказывается, в его время таких только минные поля разминировать посылали без миноискателя, но что все-таки дело не столь безнадежное, как это могло бы показаться нынешнему армейцу, не умеющему и автомат собрать за 30 секунд. А не безнадежно оно потому только, что нам ох как повезло, поскольку Наставником на тренингах Омеги является он, Борис Львович Власов! Все эти изысканные, но для нас уже привычные, установки сопровождались не менее изысканной бранью, сохранившейся на устах досточтимого Бориса Львовича еще с тех времен, когда армия всего мира строилась по образцу Сияющих Легионов Америки и из английского языка быстрее всего усваивалась именно такого рода лексика.

Леха пытается сказать что-то в свое оправдание, мол, Борис Львович, мы же только месяц учимся, у нас же, мол, образование совсем не соответствующее военному делу, но тут же прерван поднятым вверх указательным пальцем правой руки Наставника:

– Во-первых, никакой я вам не Борис Львович, а Борис, последний раз повторяю! Чем короче имя, тем быстрее обмен информацией там, – большой палец той же руки указал куда-то за спину, – Хм… Вообще-то, нам бы стоило подумать над специальными кличками, но это позже.

– А во-вторых? – не могу удержаться я.

– А во-вторых, нам пора прощаться до среды, черт бы вас подрал, бездельников.

За сим мы распрощались с Борисом Льво… то есть с Борисом, пообещав послезавтра на тренинге быть обязательно и, конечно-конечно, передать самые отборные пожелания в адрес Вано и Костика. Константина Юрьевича Борис называет Костиком, видимо, из тех же соображений, хотя Костик этот весь при регалиях и званиях недавно отмечал юбилей 60 лет.

– А может и впрямь пойти найти этих двоих оболтусов? – спрашиваю я Леху, когда мы выходим на улицу.

– Андрей, ты знаешь, влом мне, если честно, куда-то там переться. Мне бы сейчас развалиться в мягком массажном кресле перед визором и послушать болтливых коллег твоей очаровательной Ленки, – его улыбка на лице слегка наиграна, а глаза выдают некоторое расхождение слов с делом. Мне становится ясно, что Леху одолели очередные сюжетообразующие идеи, что он, Леха, не собирается сидеть перед визором и смотреть Новости, а хочет подключиться к своему любимому транслятору и попытаться написать очередную пустяковую повестушку.

Лехе 45 лет, он писатель. Пишет обо всем, что приходит в голову, разбрасывается, и видимо поэтому ему до сих пор не удалось создать еще что-либо достойное миллионных тиражей дисков, а пишет он преимущественно для одного и того же журнала, издающегося исключительно в киберпространстве. Тем не менее, некоторые его вещи производили на меня впечатление. Хотя, быть может, это особенности психики сетевика?

Сеть, она же киберпространство, она же по сути своей Интернет, как бы архаично не выглядело сейчас это официальное название, является тщательно продуманным виртуальным миром, в котором ни одно действие не совершается без соответствующих записей на серверах присутствия. Далеко не все на нашей планете любят ходить в киберпространство, но те, кто любит – делают это страстно, подолгу и не гнушаются тратить на это денег больше, чем, к примеру, на новый домашний интерьер.

В киберпространстве все равны и все равноответственны за свои деяния. Равны они, разумеется, перед программами-модераторами, следящими за порядком в Сети и действующими по инструкциям, за которые Сетевое сообщество голосовало в полном составе. Несколько лет назад все провайдеры Интернет были поставлены перед условием: либо при входе в Сеть все ваши клиенты в течение полугода обязаны голосовать за новые законы Сети, либо провайдер лишается лицензии, а любая фирма без бубонных лицензий Мирового Конгресса в нашем мире, как известно, чувствует себя, мягко говоря, некомфортно. Разбушевавшийся на планете террор не позволяет расслабляться контролирующим государственным органам.

В киберпространство принято ``ходить»», как в море или в космос. И Леха ходит туда регулярно, как и я, впрочем. Чтобы написать какое-то произведение, вернее, изложить свои мысли по какому-то поводу, достаточно войти в Сеть, надев себе на голову шлем ментоскопического транслятора. Эта штуковина позволяет считывать отчетливо сформированные мысленные образы, ну а Сеть, разумеется, дает возможность сохранить эти образы на твоем индивидуальном пространстве в Сети.

Образы может писать каждый, но далеко не каждый обладает способностями выстроить из этих образов некое законченное произведение, повествующее читателю о тех или иных событиях. Те, у кого это получается, зовутся писателями. У большинства же из транслятора выходит, как это принято называть, калейдоскоп, абракадабра, белиберда. Но даже то, что написано писателем, воспринимается каждым слегка по-своему – здесь сказывается работа твоего собственного подсознания.

В свое время, году так примерно в 37-м группой ученых из Амстердама было доказано, что люди, ходящие в Сеть, обладают более сильным (точный процент не помню) воображением, чем те, кто ходить в Сеть не любит, а пользуется ею лишь как информаторием. Отсюда неминуемо следует, что сетевики такие вот ментоскопические произведения воспринимают более красочно и более по-своему.

Леха относится к тому типу писателей, которые чрезвычайно любят писать, но при этом не очень задумываются о смысле написанного. Порой его повестушки, как он сам их называет, выглядят очень впечатляюще, но лишь с художественной точки зрения, а не со смысловой. Я ему как-то сказал:

– Леха, тебе бы художником быть, боевики лепить или картины…

– Андрэ, – ответил он мне на французский манер, – этим занимается добрая дюжина процентов населения Земли, если не больше, а я не хочу быть ``одним из»», я хочу быть собой!

На это я лаконично заметил, что в таком случае быть Лехой – означает плодить бесчисленные повестушки, не имеющие хождения за пределами редакции сетевого издательства «Печатный станок». Леха не обиделся, он не обидчивый. Вместо этого он попытался объяснить, что «Печатный станок» для него – это лишь плацдарм для решающего наступления на умы сетевиков с его новым и гениальным романом, который уже вот-вот созреет. Сначала, говорил он, необходимо отточить перо (кто бы знал, что это означает! любит он какие-то старинные присказки), а уж затем поражать своим интеллектом соплеменников, к коим он причисляет и меня. Последнее, по его словам, означает, что великий писатель соплеменниками своими считает и малых сих, вроде меня, которые не способны отличить перо от шариковой ручки, а равно и повесть от романа, но зато регулярно участвуют в тусовках киберпространства.

Мирные беседы в таком вот стиле проходят у нас как правило в летающем клубе «Багатель», из которого по вечерам открывается прекрасный вид на Москву. Сегодня я направляюсь в этот клуб один, поскольку Леха остался дома мечтать над своим новым романом, а моя жена Ленка вынуждена была еще в обед улететь в Питер – там снова что-то подорвали, и это требовало немедленного присутствия журналистов ведущих СМИ.

Часа в 2 пополудни от Ленки пришло сообщение по нейрофону, который радостно пропищал у меня в мозгу и с моего мысленного согласия прочитал Ленкино сообщение: «„срочно улетаю в Питер, смотри репортаж вечером, целую, буду в полночь“». Это произошло, когда мы с Лехой переодевались для прохождения тренинга с Наставником Борисом. Помнится, я замешкался, а когда объяснил пришедшему за нами Борису в чем дело, услышал в ответ какое-то средневековое ругательство по поводу всех этих новых штучек. Скоро-де поссать не дадут без каких-нибудь контролирующих нейропьютеров.

Выхожу на станции метро «Чистые пруды» к улице Мясницкой, хотя нужно в сторону памятника Грибоедову – вечно я путаю эти выходы, на часах 8 вечера – самое время. Огибаю незамысловатое, постройки 20-х годов, сооружение входа в метрополитен, прохожу в глубь парка, и тут с неба, прямо над головой, спускается шлюпка клуба «Багатель». Захожу, сажусь в кресло, шлюпка с минуту ожидает посетителей, а потом взмывает вверх.

На высоте примерно 33 этажей шлюпка швартуется, и через десяток секунд я вхожу в клуб. В модных нынче летающих над городом клубах интерьер встречается самый разнообразный, но такой диковинный, как здесь, – редко. Я не очень хорошо разбираюсь в стилях, интерьерах и истории, но по-моему «Багатель» выполнен в викторианском стиле, времен той самой старой доброй Англии полуторавековой давности, которая была описана в романах Конан-Дойля. Впрочем, ходят слухи, что клуб скоро собирается приобрести новейшую систему «Майкрософт Интерьер 3.11», позволяющую прямо на глазах у зачарованных посетителей клуба менять все внутреннее убранство. Ну что ж, будет лишний повод повеселиться…

Ищу глазами свободное место и попутно осматриваюсь в поисках Вано и Константина Юрьевича. Свободный столик разыскался довольно-таки быстро для этого клуба, а вот своих приятелей по антитеррористическому тренингу мне заметить не удалось. Неужто и впрямь они оба каким-то чудом оказались втянутыми в домашние дела? Что-то меняется в этом мире…

Подхожу, сажусь за столик. Вся мебель в клубе выглядит так, будто ей лет 200 минимум – массивное дерево навроде дуба или бука, покрытое лаком, бархат, на столиках дорогая расшитая золотом скатерть, на окнах тяжелые атласные шторы, в углах и под потолком покоятся тяжеленные на вид канделябры с электрическими свечами. Но стоит подумать о том, сколько же весит все это дорогое убранство, и сколько же в таком случае нужно платить фирме за то, чтобы удержать весь этот вес в воздухе, как закрадывается крамольное подозрение, что все эти декорации – не более чем хорошая современная подделка! Когда-то мне доводилось монтировать управляющие микросхемы в такую мебель. На вид это были поделки сталинских времен – потертая натуральная черная кожа, светлое дерево с крапинками и даже алюминиевая бирка со штампом на задней стороне спинки стула. Ни дать ни взять – музейный экспонат. На поверку же оказалось, что сделаны они из специальных композитных материалов, по прочности не уступающих стали, а вместо тканей – обыкновенное плано, которое выпускают уже лет 20 в промышленных масштабах по всей планете и которое обладает замечательным свойством – умеет затягивать мелкие царапины. Кроме того, мебель из таких материалов очень легкая и позволяет монтировать управляющие микросхемы во всякие ее элементы – подлокотники, ножки, спинки и т.п…

Улыбаясь себе в усы, я с полсекунды внимательно смотрю на мягкий зеленый свет, исходящий от (якобы) изумрудных вкраплений на скатерти – устанавливаю мысленный контакт с компьютером клуба. Передо мной возникает в воздухе электронное меню, делаю заказ. Есть мне не хочется, поэтому выбираю что попроще – пиво «Гималайское». Говорят, что его готовят на высоте 8000 метров над уровнем моря, мол, чистейшая технология и все такое. Врут, конечно… Все в этом мире врут, как это ни прискорбно. Я чувствую, что меня тянет на философские мысли, и с наслаждением представляю, о чем бы сегодня стоило поразмышлять за бокалом хорошего (хоть и не лучшего) пива.

Прямо передо мной метрах в 10 сидят за столиком две девушки, одетые далеко не в викторианском стиле. Одна из них поминутно смотрит на часы – то ли ждет кого-то, то ли торопится на свидание. Вторая ей что-то рассказывает, а вернее было бы сказать – тараторит, наверняка, что-нибудь о своих новых босоножках или нахальном начальнике, делающем ей в рабочее время недвусмысленные намеки. Как там у поэта сказано?.. «Не приставал бы он к тебе, когда б ты повод не давала!» О, точно, это про нее… Чуть подальше сидит за столом в одиночестве немолодой, но и не старый еще мужчина лет 50 – 60, одетый в классическом стиле – светлая рубашка, темные брюки. Тоже пьет пиво и поглядывает по сторонам. «Интересно, – думаю, – я его здесь раньше не видел, надо запомнить лицо на всякий случай». Вмонтированный в мозг микрокомпьютер сохранил образ… Люблю я все эти новомодные приспособления – интеллектуальные имплантанты. Но пока я – один из немногих, кто это любит. Большинство по старинке не пускают технику в свой организм.

Ленивый взгляд мой скользит дальше, но тут на мое плечо ложится чья-то легкая рука, я стремительно начинаю перебирать в голове варианты – чья же это рука, явно женская, может быть здесь в такой ранний час – и, обернувшись, вижу мою Ленку. Она стоит в своем коротеньком блестящем платьице из плано, довольная и слегка утомленная – как после работы, которая нравится. Впрочем, так оно и есть – Ленке нравится ее работа.

– Приветик, Дрю! – говорит она, и я сразу же понимаю, что поездка ее явно удалась, материал отсняли, причем быстро, настроение у нее великолепное. Дрю – это сокращение от Эндрю. Когда-то мы с ней баловались с сокращениями наших имен, в результате чего пропорционально нашему воображению она стала Ленкой, а я – Дрю. Впрочем, друзья называют меня чаще всего по-русски.

– Привет, – говорю, – как поездка? – ответ я уже предполагаю заранее. Вообще, мне Ленка однажды сказала, что я из тех людей, кто предпочитает заранее просчитать все вопросы и ответы, но ``ей-ей!»», на меня смешно смотреть, когда я попадаю в непродуманную заранее ситуацию. Ленка присаживается рядом и тоже заказывает себе пиво, на это уходит секунд 10.

– Замечательно! В Питере сегодня солнечная погода, очень тепло, но не жарко, как у нас тут. Место очередного подрыва – ресторан «Кристалл Палас» на Невском, ну ты знаешь его. Жертв, слава богу, нет, современные террористы все чаще прибегают к методам, уничтожающим не людей, а технику, благо ее теперь куда больше чем людей. И тем не менее, ресторанчик, видимо, закроется надолго, – она задумчиво смотрит на свои красивые руки.

– То есть ты хочешь сказать, что теперь террор направлен против техники? А смысл?

– А смысл в том, что без техники мы все в каменном веке окажемся и людской ресурс при этом сохраним. Ты же должен помнить «Ультиматум бин Ладена» 15-го года, в котором он призвал всех своих сподвижников покончить с западной цивилизацией и направить все усилия на истребление плодов этой самой цивилизации.

– Ну да, по визору говорили, что потом долго ходили слухи, мол, и не бин Ладен никакой этот ультиматум сочинил, а было все это подстроено ЦРУ с тем, чтобы ``отвести меч террора от людей»». Так, кажется, там было сказано.

– А кто их разберет! Правду мы все равно узнаем нескоро, такие архивы открывают не раньше, чем через 100 лет. Как твоя тренировка? – Ленка улыбнулась, на ее щеках образовались такие милые ямочки.

– Ротмистр Чачу в очередной раз устроил нам испытание в лесу, после чего мы с Лехой были обруганы, оплеваны, названы болтунами и тормозами, – тут Ленка улыбнулась еще шире, а ее красивые немножко лисьи глаза сделались подозрительно хитрыми, – а в конце он нас даже чуток похвалил, – Ленкины брови выгнулись дугой, выражая удивление.

– Так, болтуном был, разумеется твой Леха, а на тормоза мы не будем показывать пальцем, – смеется Ленка. – Но вот за что он вас, оболтусов, похвалил? Это для меня загадка!

– Да и для меня, честно тебе скажу, прелесть моя. Может быть, наш успех заключался в том, что киберы укокошили нас не в первую, а во вторую минуту боя? – улыбаюсь в ответ Ленке. – Впрочем, мы, кажется, полчаса там мотались по лесу.

– О-о! Прогресс на лицо! Хотелось бы еще узнать, как эти ваши навыки работают на практике. Хотя… – она чуть погрустнела, – лучше не узнавать этого. Мы не чокаясь пригубили свои бокалы с пивом и некоторое время молча потягивали древнеегипетский напиток…

– Лен, слушай, а почему то послание бин Ладена ультиматумом-то называют?

– А потому, мой дорогой, что почаще надо вылезать из своих научных статей и хоть немного времени уделять политическим сводкам, – она назидательно погрозила мне указательным пальчиком. – А дело в том, что в том ультиматуме была опубликована прямая и явная угроза, мол, либо вы, то есть мир техногенной цивилизации, прекращаете производство всяких машин и киберов и убираетесь восвояси с исконно арабских территорий, либо мы сами решим за вас эту проблему, уничтожая такие объекты, как атомные станции, корабли, подводные лодки и т. п. Примечательно, что к исконно арабским территориям покойный бин Ладен относил весь континент Евразия, а также плодородную часть Африки и всю Океанию. В свое время он мечтал всю эту территорию сделать единой арабской страной, живущей по законам шариата.

– М-да… – промычал я, попивая свое пиво, а Ленка продолжила:

– Интересно, что сей ультиматум начал на практике работать лишь десять лет назад, когда население планеты уже существенно поубавилось, а техники стало столько, что взрывай – не хочу. А вообще в ужас придти можно, если подумать, какой был бы наш мир, если бы планы великого террориста осуществились.

Я вопросительно посмотрел на нее, чтобы она продолжала говорить. Мне очень нравится, когда она рассказывает что-то, пусть даже мне это давно и хорошо известно.

– Ты же знаешь, я в аспирантуре изучала арабский мир, каким он был на рубеже 20—21 веков… Если это не наш каменный век, то тогда не знаю даже, какое слово тут применить. В Библии, если ты помнишь, описывается мир 2000 лет назад, эти нищие иудеи, пекущие в ямах лепешки невесть из чего, да пьющие вино по вечерам в качестве развлечения. А теперь представь, что в тот мир время от времени сваливаются предметы современной цивилизации, и бедные дикие иудеи, не умеющие ими пользоваться, находят им какие-то сверхъестественные применения. Впрочем, оружием любого времени дикарь овладеет довольно быстро, как это ни печально.

– А вот позвольте поставить вам запятую, – я начинаю умничать, – в современном оружии есть масса предохранителей на сей счет. Это я тебе как член группы Омега говорю, – я гордо выпячиваю нижнюю губу. – Например, оружие слушается только своего единственного хозяина, определяя его по генетическому коду – проба берется мгновенно с поверхности кожи пальца. Этим, кстати, объясняются наши перчатки с дырками для пальцев. Кроме того, оружие снабжено искусственным интеллектом, который время от времени, конечно же, не в условиях боя – на то он и интеллект, чтобы отличать ситуации, – проводит коротенький тест, позволяющий отличить человека современной, как ты говоришь, западной цивилизации от всех прочих человеков.

– Ха, и что это за тест? – Ленка смеется, но видно, что ее заинтересовали эти подробности.

– Ну, во-первых, тест каждый раз новый, сколько их там в памяти напихано, понятия не имею, это секретная информация. А во-вторых, вопросы могут быть от самых простых типа «Где находится Канзас?» до самых сложных, например, э-э-э-э… «Приведите нетривиальный пример решения уравнения телепортационных флуктуаций». – жду ее реакции.

– О-го-го! Это что же получается – мне оружия не дадут? – говорит Ленка с ироническим сожалением. Я доволен ее реакцией и выдаю заготовленный ответ.

– А вот и нет! Компьютер в автомате обычно настраивается в ходе опросов на тот или иной тип высшего образования у своего пользователя. Тебе он будет задавать преимущественно гуманитарные вопросы по теме журналистики. А вот необразованного дикаря он распознает довольно быстро и тут же самоликвидируется.

– А дикарь при этом не ликвидируется?

– Все может быть… – делаю многозначительную паузу, – Шучу! Конечно, нет! Он так и останется при своем.

– Надо же, как прогресс шагает вперед, не уследишь за всем!

– А это потому, моя дорогая, – передразниваю ее, – что нужно хоть иногда вылезать из своих интервью и всяких там виртуальных и прочих жутко политизированных издательств и почитывать научно-популярную литературу. С тех пор, как заработал первый термоядерный реактор 7 лет назад, промышленности стало все легче внедрять новые технологии – энергии-то завались! Правда, стоит эта энергия пока что все равно немерено… – я обрываю себя на полуфразе, заметив, что Ленка не слушает меня.

– Как всегда, ты отыгрался, – замечает Ленка, надув губки и потупив взгляд. Впрочем, уже через несколько секунд ее посещает какая-то идея, и она, опять радостная, поднимает свой бокал с остатками пива и говорит:

– А давай-ка завалимся дома на диванчик, да нагленько так пробездельничаем весь вечер!

– А давай! – говорю я, чокаемся с Ленкой бокалами и осушаем их. Тут же выплывает ненавязчивое слабо мерцающее голубым светом табло в воздухе, на нем текст: «с ваших счетов снято по 10 долларов». М-да, неделю назад это пиво стоило 9 баксов, какого черта! Ленка, впрочем, не обращает внимания на это сообщение и спрашивает:

– А совесть не замучает?

– Э…?

– Не обращай внимания, цены сейчас везде поднялись слегка… – она словно читает мои мысли. – Я спрашиваю, совесть не замучает тебя, если ты всю вечерину пробездельничаешь и не напишешь ни одного интеграла в своем компьютере?