Башни витаров
Полная версия
Башни витаров
текст
Оценить:
0
Читать онлайн
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Ты можешь уйти, – говорит узник полосатой белке.
Зверек качает круглой головой, украшенной ушками с кисточками, сворачивается клубком и засыпает, а несчастный отворачивается от окна.
Тимша, проникшийся состраданием, силился спросить у заключенного в башне, что за беда с ним случилась, однако неведомая сила подхватила его и понесла – юноша вновь полетел, будто птица.
И вот он оказался над Вторым холмом, высоком до такой степени, что дома, построенные на самой его вершине, кажется, служат опорой небесному своду. Тимша летит вначале над южным склоном, потом – над восточным. Склоны эти поросли высокими соснами, огромными грабами, зелеными елями – там видит Тимша лесорубов, что выбирают деревья для рубки. Далее Тимша несется к северной части холма, где обитают мастера, владеющие различными ремеслами. Деревни их с широкими улицами сползают с самой вершины и останавливаются у дороги, которая отделяет Второй холм от Бурой пустоши. Там, в ее каменоломнях и штольнях кипит работа: добыватели из недр вынимают руду, что потом перевозят на Второй холм, где искусные мастера превращают ее в ножи для охотников, украшения, посуду.
После путь Тимши продолжается вдоль западного склона, где, как и говорил волшебный дуб, паслись стада коз и овец. Тимша взмывает на невидимых крыльях над холмом – мелькают под ним черепичные крыши. Одна из них, не коричневая, как все остальные, а синяя, привлекает внимание юноши: покрывает она самый высокий дом, не дом даже, а маленький замок, причем в центре этой крыши – необыкновенный стеклянный купол.
«Чудеса!» – восхищенно перевел дух Тимша, а сон уже уносит его на юг, к Первому холму.
Первый холм хорошо знаком юноше: частенько он забредает туда, так как знает пару заветных троп, по которым гуляют хитрые лисы и толстые барсуки. Теперь видит Тимша с высоты полета веселых бобошек, что снуют в поисках еды меж сосен и елей, растущих вперемешку, енотов, полоскающих рыбу в маленьком лесном озерце, и даже ядовитую гику, что прыгает с ветки на ветку, вертя круглой головой. На пестрой полянке желтеют пчелиные домики, и бродят около них, надев сетки на головы, пчеловоды.
Не успев налюбоваться милой с детства картиной, Тимша чувствует: незримые крылья несут его дальше, к Межхолмью, что раскинулось между Первым и Четвертым холмами и представляет из себя изумрудно-зеленое море садов. Сам холм довольно пологий – расположились на нем деревни садоводов, утопающие в роскошной зелени. В Межхолмье, так же, как и на самом Четвертом холме, работают садоводы: обрезают ветки, высаживают молодые деревца, а летом и осенью собирают урожаи в огромные плетеные корзины. Удивительно, но даже во сне Тимша чувствует аромат яблок и спелых слив. С высоты юноша видит стройные ряды деревьев и кустов, виноградники, ползущие, как зеленые змейки, по равнине и поднимающиеся на холм.
А вот и Пятый холм, самый населенный. На Пятом холме расположен городок с яркими домиками, возле которых – грядки с овощами, цветники, и, конечно, клумбы с розовыми кустами. Тимша замечает: в каждом уголке холма происходит движение, ведь на Пятом холме живут огородники и фермеры – целый день для них проходит в заботах. В каждом небольшом огороде трудится семья: снуют мужчины и женщины в ярких одеждах между аккуратными грядками, поливая нежные ростки из огромных леек. Вот Тимша видит, как огородники устанавливают чучела на полях, скорее смешные, чем страшные, а некоторые, сидя на крылечках домов, плетут из камыша заборы, чтобы огородить посевы от кроликов и домашней птицы, что пасутся на изумрудно-зеленых склонах. Фермеры в высоких сапогах, с гибкими прутиками в руках важно осматривают свои маленькие стада. Кролики, белые и пушистые, цесарки, куры, индюки гуляют по лужайкам и щиплют травку, а утки и гуси плавают, как маленькие лодочки, в прозрачных прудах.
Пролетая над Пятым холмом, Тимша понимает, что справа, совсем рядом раскинулся город Дювон с его Разноцветным дворцом. Юноша поворачивает голову – и просыпается.
В крохотном окошке розовел рассвет – можно угадать очертания убогого убранства комнатушки, на которое смотрел пробудившийся зверолов, не понимая: где он и что произошло. Его ночное путешествие оказалось до того реальным, что Тимша, лежа на жесткой глиняной кровати, не спешил вскакивать, а размышлял о значении необыкновенного сна, продолжал восхищаться невероятной красотой холмов и грандиозным величием и Третьего холма, что поразил Тимшу своей таинственностью.
«Интересно, – думал зверолов, – выглядят ли холмы на самом деле так же, как во сне?»
Никогда такие удивительные сновидения не приходили к нему раньше, и оттого волнение и вопросы, на которые юноша не знал ответов, терзали его. Куда ушла красавица с Третьего холма, почему рухнул ее замок? Какой смысл в песне старого дуба? Что произошло с узником, и отчего окна его тюрьмы засыпаны землей? Кто эти девушки, беседовавшие с несчастным раньше, когда он был молод и красив? И зачем все это приснилось зверолову Тимше из Синего леса?!
Однако деятельная натура юноши взяла свое: сон – сном, а впереди его ждало удивительное приключение, потому, встряхнув вихрастой головой и прогнав остатки грез, а заодно и тревогу, Тимша улыбнулся новому дню.
Глава четвертая
в которой хозяин бегает, Синигир завтракает, злится, не доверяет новому знакомому, Тимша
восхищается, Мур рассказывает, а охотник
и зверолов оказываются в мрачном месте
– Просыпайся! Пора! – раздался звонкий голос, звучавший словно внутри головы охотника.
Синигир открыл глаза – оказывается, Тимша кричал ему прямо в ухо.
– Уф! – произнес зверолов с облегчением, – наконец проснулся! То ты со своими разговорами никак не уляжешься, а то тебя не добудишься.
В сером свете раннего утра Синигир различил: его спутник одет, а на лавке лежат холщовая торба и фляжка, приготовленные в дорогу.
– Вставай, я жду тебя внизу. Попрошу хозяина кое-какие припасы дать нам в дорогу.
С этими словами Тимша исчез за дверью.
Синигиру ничего ни оставалось, как встать и спуститься в залу харчевни, где совсем не оказалось ни одного посетителя.
Тимша удивился, когда Синигир, отозвал хозяина, распорядился о чем-то и скрылся за какой-то боковой дверью.
– Хозяин, а собери-ка нам в дорогу еды: хлеб и немного овощей, – попросил зверолов дородного и усатого хозяина, хлопотавшего у очага.
– Уже собираю, – отозвался тот, – только господин охотник велел положить печеных овощей, птицу, да еще кой-чего. Я предупредил: овощи в здешних краях недешевы. А господин охотник все одно велел готовить, да еще потребовал испечь пшеничных лепешек, и на завтрак подать сыр и молоко.
Хозяин умчался в кладовую, на ходу прикрикнув:
– Жена! Подложи углей в печь! Вода в бочке должна быть горячей!
Прибежала жена, полная и румяная, принялась ворочать кочергой в огромной печи. Толстяк – хозяин тем временем притащил пару огромных глиняных горшков, зажав их под мышками, и ложкой с длинной ручкой стал накладывать мед и наливать молоко, крича при этом:
– Жена! Постели скатерть и дай, как их, тьфу… салфетки! Дочка! Тащи-ка чашки из шкафа!
Жена, бросив кочергу, полетела, грозя смести все на своем пути, выполнять новый приказ. Печка пылала, дочь за дверью гремела посудой, явно не глиняной, сам хозяин, размахивая ножом и напевая, резал сыр, а удивление Тимши уже давно переросло в изумление и все продолжало расти! Юноша наблюдал за происходящим, утратив на время свою любознательность: он даже забыл спросить, куда же делся сам виновник суматохи, что он делает в комнате за маленькой дверкой.
Стол, за которым сидел Тимша, очень скоро накрыли скатертью, на нее поставлены чашки, не такие маленькие и красивые, как у Синигира дома, но и не такие грубые, как те кружки, какие украшали стол вчера.
Хозяин, жена и дочь по очереди носили тарелки с едой и расставляли перед звероловом.
– Мы все это не съедим, – робко запротестовал Тимша, обретя, наконец, дар речи.
– Ну да, скажите тоже! Когда господин Синигир в прошлый раз останавливался у нас, он…
– Отец! Нести рыбу? – закричала тонким голосом дочка из-за печки.
Хозяин взмахнул полотенцем и скрылся.
– Как?! Еще и рыбу? – всплеснул руками зверолов.
Его, конечно, никто не услышал – беготня продолжалась.
Тут распахнулась маленькая дверца, и Синигир, в черных кожаных штанах и белоснежной рубахе с широкими рукавами, в клубах пара, словно в облаке тумана, появился на пороге. Застегивая рубаху, он весело помахал хозяину, который принялся усердно кланяться.
– Ну, зверолов, позавтракаем и в путь? – присев за стол и с аппетитом принимаясь за еду, спросил охотник у пораженного юноши.
Выглядел Синигир абсолютно здоровым, уплетал лепешки с медом, весело потряхивая мокрыми длинными золотыми кудрями.
– Спасибо тебе, зверолов, – говорил он, осушив чашку с молоком и тут же наполняя ее снова, – ты за одну ночь поставил меня на ноги. Хоть, признаюсь, твой отвар – порядочная гадость.
Охотник сиял радостью выздоровления, а еще, совсем чуть-чуть, удовольствием от ошеломленного вида зверолова, который смотрел на Синигира во все глаза, забыв о грусти, что после вчерашнего сна все утро не оставляла его.
Но продолжалось изумление юноши недолго: скоро Тимша пришел в себя, взял лепешку и, не сразу решив, с чего начать спрашивать, поинтересовался:
– Скажи, а не удобнее ли выпить сразу одну большую кружку, чем наливать по одной маленькой чашки три раза?
– Тебе все чашки покоя не дают? Вот приедем в Дювон, увидишь.
– Что увижу? – насторожился зверолов, уже забыв о том, что собирался посмеяться над привычками Синигира.
Зверек качает круглой головой, украшенной ушками с кисточками, сворачивается клубком и засыпает, а несчастный отворачивается от окна.
Тимша, проникшийся состраданием, силился спросить у заключенного в башне, что за беда с ним случилась, однако неведомая сила подхватила его и понесла – юноша вновь полетел, будто птица.
И вот он оказался над Вторым холмом, высоком до такой степени, что дома, построенные на самой его вершине, кажется, служат опорой небесному своду. Тимша летит вначале над южным склоном, потом – над восточным. Склоны эти поросли высокими соснами, огромными грабами, зелеными елями – там видит Тимша лесорубов, что выбирают деревья для рубки. Далее Тимша несется к северной части холма, где обитают мастера, владеющие различными ремеслами. Деревни их с широкими улицами сползают с самой вершины и останавливаются у дороги, которая отделяет Второй холм от Бурой пустоши. Там, в ее каменоломнях и штольнях кипит работа: добыватели из недр вынимают руду, что потом перевозят на Второй холм, где искусные мастера превращают ее в ножи для охотников, украшения, посуду.
После путь Тимши продолжается вдоль западного склона, где, как и говорил волшебный дуб, паслись стада коз и овец. Тимша взмывает на невидимых крыльях над холмом – мелькают под ним черепичные крыши. Одна из них, не коричневая, как все остальные, а синяя, привлекает внимание юноши: покрывает она самый высокий дом, не дом даже, а маленький замок, причем в центре этой крыши – необыкновенный стеклянный купол.
«Чудеса!» – восхищенно перевел дух Тимша, а сон уже уносит его на юг, к Первому холму.
Первый холм хорошо знаком юноше: частенько он забредает туда, так как знает пару заветных троп, по которым гуляют хитрые лисы и толстые барсуки. Теперь видит Тимша с высоты полета веселых бобошек, что снуют в поисках еды меж сосен и елей, растущих вперемешку, енотов, полоскающих рыбу в маленьком лесном озерце, и даже ядовитую гику, что прыгает с ветки на ветку, вертя круглой головой. На пестрой полянке желтеют пчелиные домики, и бродят около них, надев сетки на головы, пчеловоды.
Не успев налюбоваться милой с детства картиной, Тимша чувствует: незримые крылья несут его дальше, к Межхолмью, что раскинулось между Первым и Четвертым холмами и представляет из себя изумрудно-зеленое море садов. Сам холм довольно пологий – расположились на нем деревни садоводов, утопающие в роскошной зелени. В Межхолмье, так же, как и на самом Четвертом холме, работают садоводы: обрезают ветки, высаживают молодые деревца, а летом и осенью собирают урожаи в огромные плетеные корзины. Удивительно, но даже во сне Тимша чувствует аромат яблок и спелых слив. С высоты юноша видит стройные ряды деревьев и кустов, виноградники, ползущие, как зеленые змейки, по равнине и поднимающиеся на холм.
А вот и Пятый холм, самый населенный. На Пятом холме расположен городок с яркими домиками, возле которых – грядки с овощами, цветники, и, конечно, клумбы с розовыми кустами. Тимша замечает: в каждом уголке холма происходит движение, ведь на Пятом холме живут огородники и фермеры – целый день для них проходит в заботах. В каждом небольшом огороде трудится семья: снуют мужчины и женщины в ярких одеждах между аккуратными грядками, поливая нежные ростки из огромных леек. Вот Тимша видит, как огородники устанавливают чучела на полях, скорее смешные, чем страшные, а некоторые, сидя на крылечках домов, плетут из камыша заборы, чтобы огородить посевы от кроликов и домашней птицы, что пасутся на изумрудно-зеленых склонах. Фермеры в высоких сапогах, с гибкими прутиками в руках важно осматривают свои маленькие стада. Кролики, белые и пушистые, цесарки, куры, индюки гуляют по лужайкам и щиплют травку, а утки и гуси плавают, как маленькие лодочки, в прозрачных прудах.
Пролетая над Пятым холмом, Тимша понимает, что справа, совсем рядом раскинулся город Дювон с его Разноцветным дворцом. Юноша поворачивает голову – и просыпается.
В крохотном окошке розовел рассвет – можно угадать очертания убогого убранства комнатушки, на которое смотрел пробудившийся зверолов, не понимая: где он и что произошло. Его ночное путешествие оказалось до того реальным, что Тимша, лежа на жесткой глиняной кровати, не спешил вскакивать, а размышлял о значении необыкновенного сна, продолжал восхищаться невероятной красотой холмов и грандиозным величием и Третьего холма, что поразил Тимшу своей таинственностью.
«Интересно, – думал зверолов, – выглядят ли холмы на самом деле так же, как во сне?»
Никогда такие удивительные сновидения не приходили к нему раньше, и оттого волнение и вопросы, на которые юноша не знал ответов, терзали его. Куда ушла красавица с Третьего холма, почему рухнул ее замок? Какой смысл в песне старого дуба? Что произошло с узником, и отчего окна его тюрьмы засыпаны землей? Кто эти девушки, беседовавшие с несчастным раньше, когда он был молод и красив? И зачем все это приснилось зверолову Тимше из Синего леса?!
Однако деятельная натура юноши взяла свое: сон – сном, а впереди его ждало удивительное приключение, потому, встряхнув вихрастой головой и прогнав остатки грез, а заодно и тревогу, Тимша улыбнулся новому дню.
Глава четвертая
в которой хозяин бегает, Синигир завтракает, злится, не доверяет новому знакомому, Тимша
восхищается, Мур рассказывает, а охотник
и зверолов оказываются в мрачном месте
– Просыпайся! Пора! – раздался звонкий голос, звучавший словно внутри головы охотника.
Синигир открыл глаза – оказывается, Тимша кричал ему прямо в ухо.
– Уф! – произнес зверолов с облегчением, – наконец проснулся! То ты со своими разговорами никак не уляжешься, а то тебя не добудишься.
В сером свете раннего утра Синигир различил: его спутник одет, а на лавке лежат холщовая торба и фляжка, приготовленные в дорогу.
– Вставай, я жду тебя внизу. Попрошу хозяина кое-какие припасы дать нам в дорогу.
С этими словами Тимша исчез за дверью.
Синигиру ничего ни оставалось, как встать и спуститься в залу харчевни, где совсем не оказалось ни одного посетителя.
Тимша удивился, когда Синигир, отозвал хозяина, распорядился о чем-то и скрылся за какой-то боковой дверью.
– Хозяин, а собери-ка нам в дорогу еды: хлеб и немного овощей, – попросил зверолов дородного и усатого хозяина, хлопотавшего у очага.
– Уже собираю, – отозвался тот, – только господин охотник велел положить печеных овощей, птицу, да еще кой-чего. Я предупредил: овощи в здешних краях недешевы. А господин охотник все одно велел готовить, да еще потребовал испечь пшеничных лепешек, и на завтрак подать сыр и молоко.
Хозяин умчался в кладовую, на ходу прикрикнув:
– Жена! Подложи углей в печь! Вода в бочке должна быть горячей!
Прибежала жена, полная и румяная, принялась ворочать кочергой в огромной печи. Толстяк – хозяин тем временем притащил пару огромных глиняных горшков, зажав их под мышками, и ложкой с длинной ручкой стал накладывать мед и наливать молоко, крича при этом:
– Жена! Постели скатерть и дай, как их, тьфу… салфетки! Дочка! Тащи-ка чашки из шкафа!
Жена, бросив кочергу, полетела, грозя смести все на своем пути, выполнять новый приказ. Печка пылала, дочь за дверью гремела посудой, явно не глиняной, сам хозяин, размахивая ножом и напевая, резал сыр, а удивление Тимши уже давно переросло в изумление и все продолжало расти! Юноша наблюдал за происходящим, утратив на время свою любознательность: он даже забыл спросить, куда же делся сам виновник суматохи, что он делает в комнате за маленькой дверкой.
Стол, за которым сидел Тимша, очень скоро накрыли скатертью, на нее поставлены чашки, не такие маленькие и красивые, как у Синигира дома, но и не такие грубые, как те кружки, какие украшали стол вчера.
Хозяин, жена и дочь по очереди носили тарелки с едой и расставляли перед звероловом.
– Мы все это не съедим, – робко запротестовал Тимша, обретя, наконец, дар речи.
– Ну да, скажите тоже! Когда господин Синигир в прошлый раз останавливался у нас, он…
– Отец! Нести рыбу? – закричала тонким голосом дочка из-за печки.
Хозяин взмахнул полотенцем и скрылся.
– Как?! Еще и рыбу? – всплеснул руками зверолов.
Его, конечно, никто не услышал – беготня продолжалась.
Тут распахнулась маленькая дверца, и Синигир, в черных кожаных штанах и белоснежной рубахе с широкими рукавами, в клубах пара, словно в облаке тумана, появился на пороге. Застегивая рубаху, он весело помахал хозяину, который принялся усердно кланяться.
– Ну, зверолов, позавтракаем и в путь? – присев за стол и с аппетитом принимаясь за еду, спросил охотник у пораженного юноши.
Выглядел Синигир абсолютно здоровым, уплетал лепешки с медом, весело потряхивая мокрыми длинными золотыми кудрями.
– Спасибо тебе, зверолов, – говорил он, осушив чашку с молоком и тут же наполняя ее снова, – ты за одну ночь поставил меня на ноги. Хоть, признаюсь, твой отвар – порядочная гадость.
Охотник сиял радостью выздоровления, а еще, совсем чуть-чуть, удовольствием от ошеломленного вида зверолова, который смотрел на Синигира во все глаза, забыв о грусти, что после вчерашнего сна все утро не оставляла его.
Но продолжалось изумление юноши недолго: скоро Тимша пришел в себя, взял лепешку и, не сразу решив, с чего начать спрашивать, поинтересовался:
– Скажи, а не удобнее ли выпить сразу одну большую кружку, чем наливать по одной маленькой чашки три раза?
– Тебе все чашки покоя не дают? Вот приедем в Дювон, увидишь.
– Что увижу? – насторожился зверолов, уже забыв о том, что собирался посмеяться над привычками Синигира.