bannerbanner
Культ праха
Культ прахаполная версия

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
11 из 11

– Прости меня, брат, но я не могу, – ответил он Руди, который вопреки прошлым урокам взаимодействия с Уллиграссором продолжал чего-то ждать от прирождённого хитреца.

Проглотив горькое чувство обиды – единственное, что он мог ощутить, помимо боли, Руди смиренно закрыл глаза. Ему хотелось, чтобы его оставили в покое и мирном одиночестве, возможно, навсегда. Его ожидание, во благо для него же, разрушил Рарон.

Схватив одной рукой Уллиграссора за грудки, второй рукой Рарон искал у брата остатки солонины. Отрезав половину из найденного им кусочка, скромную добычу он насильно, очень напоминая в этом злобного Вугго, запихнул Руди в рот. Затем, возвращаясь к Уллиграссору, он произнёс:

– Не давай надежду, если не собираешься следовать своему же слову.

Уллиграссор не торопился ему отвечать. Немного подумав, он всё же осмелился отстоять свои убеждения:

– Я не обязан быть полезным кому бы то ни было. Нельзя быть полезными в принципе. Это вопиющее заблуждение, которое я не воспринимаю.

– Не желая быть полезным для других, – возмутился Силгур, – сам ты существуешь благодаря времени, стараниям и жертвам полезных для тебя людей, пользу которых ты охотно принимаешь и часто выпрашиваешь. Глупец, ты даже не понял – за что отец наказал тебя этой хворью. Так он пометил для всех твою жадность, не имеющую границ!

Руди не знал, о чём странники спорили дальше и какие взаимные доводы позволили им договориться. Проглотив кусочек солонины, от переполнения чувств и эмоций, он на время потерял сознание и очнулся свисающим на плече Силгура. Позади, рядом друг с другом, шли Уллиграссор и Рарон. Глядя на них, невозможно было поверить, что они вообще могли ссориться. «Значит, мне показалось», – подумал Руди про себя и смирился с тем, что надумал.

Им нужно было двигаться вперёд. Поселение Сирлебингов оказалось ближе, чем они думали. Вдали, но в обозримых пределах, виднелось то, что не могло возникнуть и остаться в пределах Лальдируфф, и это было прекрасно.


– В первый и последний раз я прошу, нет – я заставляю тебя быть для меня полезным!

Это был тот самый день, когда Руди обрёл ясность в единственном для него жизненно важном вопросе. Он окончательно разочаровал отца.

– Я должен знать, – едва сдерживая гнев, говорил Рудольф-старший, – что она успела собрать за то время, пока ты пребывал в праздности, позволяя «троянскому коню» вторгаться в наше семейное дело! Живо дай мне ключи от её квартиры, а завтра вечером отвези её куда угодно, хоть в ад, лишь бы она не совалась в свой чёртов дом!

Руди был окончательно раздавлен. Взывая к некогда всепрощающей и всепозволяющей любви отца, он повторял одно и то же:

– Там ничего нет!

– Для тебя вообще ничего нигде нет! – кричал отец, демонстративно протягивая к сыну открытую ладонь.

Руди послушно отдал ключи. Как и было ему велено, следующим вечером он отправился с Авророй в лесной домик, построенный по указанию Рудольфа-старшего сразу же после смерти его супруги, специально для своего единственного на тот момент сына, чтобы маленький Руди научился принципу – «теряя одно, получаешь другое».

Оставив на время все имеющиеся у них разочарования, беспокойство и ожидания, Руди и Аврора лежали в объятиях друг друга, безмолвно, не думая лишнего. Они застыли в покое, прислушиваясь к строгому переходу секундной стрелки настенных часов. Так же строго их жизнь переходила из одного сценария к другому. Им обоим нравился звук бесконечного времени. Тогда, вдали от разочарования, беспокойства и ожиданий отца, Руди почувствовал – он любит Аврору. Тогда, для желанного счастья ему не нужно было большего.

Возвращаясь обратно, он мучался тревогой, что Аврора почувствует неладное и не успокоится до тех пор, пока не нащупает правду либо что-то указывающее на правду. Он представлял ужас разрушения и бардак – последствия обыска, ведь ему было хорошо известно отношение Рудольфа-старшего к чужим вещам. То, что он увидел, осторожно переступая порог квартиры, поразило его куда сильнее, чем страшные ожидания и красочные фантазии предполагаемого бедствия.

Не было ни единого видимого признака, что в квартире кто-то был. Всё находилось на своих местах. Даже мелкие вещи, наспех разбросанные в неположенных для этого местах, лежали нетронутыми. Абсолютно ничто в пространстве вокруг не сместилось ни на дюйм. Аврора чувствовала себя в безопасности и мирно суетилась, вспомнив о массе незавершённых дел. Поездка в лесной домик вернула её в прежнее состояние беззаботной радости. Впервые за долгое время, был понятен смысл её слов. Опасность миновала их пару. Руди ощутил облегчение и с надеждой подумал: «Он ничего не нашёл».

Безжалостную правду о том, что отец нашёл искомое, Руди понял на похоронах Авроры. Глядя на реакцию её верных друзей и коллег, когда Рудольф-старший вошёл в церемониальный зал, невозможно было не заметить – его отца боялись, не решаясь даже смотреть в его сторону.

Рудольф-старший организовал для Авроры пышные похороны, вложив в пафосную церемонию прощания собственные деньги и душу. Сказочно красивая, словно живая, она лежала, под прелестным покровом благоухающих белых орхидей. За это было хорошо заплачено. Лучший в своём деле танатопрактик скрыл уродливые следы её смерти от любопытных глаз.

Подходя к гробу, люди шептались об одном и том же:

«Великолепная работа! Не подумал бы, что её разорвало».

«Интересно, голову пришили или как вообще это делается?..».

«Вот это да-а…».

«В это невозможно поверить, но она прекрасна».

«А что, если голову просто положили с надеждой, что и так обойдётся? Одно неловкое движение – и все мы станем свидетелями скандальчика с элементами шока. Обожаю чёрный юмор».

Заняв место родных, которых у Авроры не осталось, Рудольф-старший в окружении своей новой семьи, принимал слова соболезнования. Руди испытывал благодарность к отцу за неожиданно широкий, не присущий его натуре, жест. Тогда, в горе, смятении и тяжком осмыслении одномоментно навалившихся на него противоречивых чувств, он не догадался, что Рудольф-старший так же организовал смерть Авроры, а немного позднее – изощрённое глумление над её памятью при активном участии и личном вкладе в грязное дело её же друзей. Но какими бы ужасными не были люди, погубившие Аврору и осквернившие её память, главную и решающую роль в этой истории сыграл Руди.

Глава 23. Сирлебинги

Руди не мог поверить в реальность красоты, открывшейся перед его глазами. Глубоко в душе он ликовал. Давно позабытое ощущение тепла вернулось к нему и уже никуда не пропадало, спустя немалое количество времени с момента, когда он заставил себя смириться с тем, что этого обыкновенного дара нормальной жизни он никогда не получит. Тёплый, вечнозелёный край в центре суровых владений первородного холода, оказался даром необыкновенной реальности. Они отыскали место, где жили Сирлебинги. Торжество тепла жизни над холодом смерти поразило Силгура и Уллиграссора куда сильнее, ведь они никогда не видели ничего подобного. Взор Рарона был устремлён за пределы дивного поселения – с надеждой он смотрел на Чёрную скалу, которая напоминала маленькую горку и была совсем не чёрной.

– Чёрная скала перед нами, – сказал он, – это конец нашего пути.

– Даже не верится, – признался Силгур.

– Тогда не будем терять времени, – предложил Уллиграссор, – нам давно пора наведаться к Кёлькулле.

Силгур и Рарон одновременно ответили: «Нет!».

– Прежде, чем мы предстанем перед взором Хранительницы, нам необходимо почтить своим вниманием Сирлебингов, – добавил Силгур.

Визит в своё тихое поселение ужасно выглядевших незнакомцев, Сирлебинги приняли совершенно равнодушно. Каждый из них лишь вскользь одаривал странников сиюминутным вниманием, не отрываясь от собственного дела. На первый взгляд Сирлебинги существовали сознательно. В их взгляде и поступках не прослеживалось ни намёка на то, что этих простых людей поразила общая мания. Скромный повседневный уклад имел вполне понятный смысл – они не выживали, а просто жили. Не пытаясь найти большего, Сирлебинги без труда добывали необходимое. Не желая несбыточного, они получали всё, что требовалось для безмятежной жизни.

Руди не мог отделаться от впечатления, что Сирлебинги поразительно напоминали ему бедных людей, встреченных им во время прежней, нормальной, жизни. Тогда он называл их «плевками цивилизации». Сын своего отца, Руди был убеждён, что бедность налипает заскорузлой грязью на человека, допустившего с собой такое, и эту грязь уже невозможно будет смыть. Сирлебинги, как и те бедные люди, были чище его помыслов, а уж тем более помыслов и поступков почитаемого им отца.

Делом всей жизни Сирлебингов стало масштабное созидание, которое не несло ни малейшей пользы, однако тихие простаки создавали нечто прекрасное, хотя не это было главным – они занимали себя, тем самым, каждый из них сохранял свой хрупкий рассудок. В дни отдыха они не выходили за вечнозелёные пределы собственного поселения, отдавая имеющееся у них время и остаток сил на укрепление, облагораживание и в редких случаях восстановление скромных жилищ. Их маленькие домики терпели урон от окружающей среды чаще, чем жилища Гунгов, Маргалонов и Визгов. В иные дни и часы, они уходили за пропитанием, сырьём и всем необходимым для повседневной жизни, а иногда отправлялись за чем-то редким, не нужным им, но очень желанным. Всё необходимое и желанное ждало Сирлебингов там, где они хотели это найти. Они знали, что получают дары от того, кто существует над ними, в благодарность за их бесконечный созидательный труд. Сей труд заключался в искусном ваянии фигур и узоров на Чёрной скале. Поколения за поколением, Сирлебинги высекали летопись нелёгкой жизни на просторах Лальдируфф, и благодаря их усилиям, глядя на Чёрную скалу, каждый мог найти ответ на свой вопрос.

Впервые попробовав тёплую пищу, разогретую в горячем источнике, странники почувствовали недомогание. Сначала это сильно напугало их, но затем они поняли каково это – ощущать расслабление тела и успокоение разума. Каждый из Сирлебингов выразил своё желание приютить их. Дети Альель были безоговорочно ими приняты и почитаемы, как уважаемые гости. Странники, наконец, обрели долгожданный покой.

– Страшно подумать, что вы им устроите, – признался Руди, тихо обращаясь к Силгуру.

– Ничего, – ещё тише ответил Силгур, – мы не будем злоупотреблять гостеприимством этих прекрасных людей.

– Разве так можно?

– Мы должны оставить всё как есть. Это тот случай, когда мудрость и верное решение кроются в позиции невмешательства. Сирлебинги сами обрели то, чего не дали им наши старшие братья-Гаргонты. Они действительно такие, какими мы их видим, и они лучше нас.

Последнее удивительное событие произошло в час, когда странники прощались с Сирлебингами. В поселении появился Гальягуд. На его одеждах, руках, лице была засохшая кровь Вуррна. Безумные глаза его устремлялись в сторону Чёрной скалы. Не глядя под ноги, он падал и агрессивно отбивался от Сирлебингов, желающих ему помочь. Упорно двигаясь к цели, Гальягуд прошёл мимо братьев, даже не заметив их. Его целью была встреча с Кёлькуллой. Он хотел сказать ей свою правду и вынести Отцу справедливый, по его убеждению, приговор.

Рарон пошёл за ним, но держался от Гальягуда на расстоянии. Силгур не рвался за братьями. Немного подождав, чтобы Гальягуд и Рарон ушли совсем далеко, и сказав Сирлебингам последние слова благодарности, он похлопал Руди по плечу и радостно произнёс: «Пора». Затем он посмотрел на Уллиграссора и понял, что тот не пойдёт с ними дальше.

– Я остаюсь, – сказал Уллиграссор, – так велит мне моё существо. Не знаю, какой он – наш дом, да и не хочу больше представлять, предполагать, надеяться и ожидать. Мне хорошо здесь, и это место может стать моим домом, если я того захочу. И я хочу этого!

Не тая друг на друга обиды, братья навсегда расстались для того, чтобы каждый из них обрёл своё счастливое завершение многовекового испытания. Они были слишком разными – им не требовалось одно и тоже. Силгур и Уллиграссор получили то, чего желали. Руди получил то, от чего он не мог отказаться.

Глава 24. Взор Кёлькуллы

– И кто додумался белую скалу назвать Чёрной? И почему все поддержали это? – возмущался Руди.

Силгур молчал. С тревогой он смотрел вдаль. Им предстояло столкнуться с тем, чего он больше всего боялся. У подножия Чёрной скалы, с вонзённым кинжалом в спине, лежал мёртвый Гальягуд.

Силгур не нуждался в истине. Не останавливая Рарона и не следуя за ним, он знал, чем закончится их последний путь. Он знал и был вынужден принять это.

Со слезами на глазах, Силгур вытащил из тела брата кинжал и оттащил Гальягуда к тому месту Чёрной скалы, где была высечена история их с братьями появления на землях Лальдируфф. Своё вечное пристанище Гальягуд обрёл в могиле, у ног огромной фигуры Великого Духа Альель.

Глубоко под Чёрной скалой их ждал Рарон. В тёмной пещере, он стоял у небольшой ледовой стены, держа в руках массивные каменные пики. Одну из них он молча отдал Силгуру. Не сговариваясь, они принялись аккуратно высекать лёд.

Руди наблюдал за происходящим как заворожённый. Вскоре усилия странников для него обрели смысл. В толще льда скрывалось подлинное чудо. Из долгого холодного заточения они освободили прекрасный лик Кёлькуллы. С усилием открыв свои глаза, первым она увидела Руди. Столкнувшись с её суровым взором, Руди напрягся. Очевидно, она знала о нём всё.

– Долго же вы сюда добирались, – грозно молвила Кёлькулла, – простой и короткий путь для вас оказался невозможным всего лишь из-за того, что вы сразу же доверились первому ложному впечатлению. Признаёте ли вы те многовековые мытарства, как искупление собственной ошибки?

– Признаём, – ответил Силгур.

– Чего же ты хочешь взамен, мудрый сын Великого Духа?

– Покоя и забвения. Не забытья, которым меня сманивал Мигурнок, а простого, но вечного забвения. Я хочу исчезнуть. Ещё больше хочу, чтобы исчезло всё, о чём я ведаю, словно этого вовсе не было, нет, и не будет.

– А чего хочешь ты, Великий Дух Альель? – спросила Кёлькулла, обращая свой взор к Рарону.

– Желаю, чтобы Силгур обрёл покой и забвение, – ответил он.

– Тогда мне остаётся узнать, чего хочет маленький человек, – спросила Кёлькулла, обращаясь не к Руди, а к Великому Духу.

– Он желает для себя лёгкой смерти, – ответил Альель, и он был прав.

Кёлькулла зловеще захохотала. Вместе с ней смеялись Силгур и Альель.

– Можно ли даровать лёгкую смерть тому, кто уже мёртв? Я отвечу – нет. Тому, кто умер в муках, лёгкая смерть не суждена.


КОНЕЦ

На страницу:
11 из 11