Кошмар победы. Князья и воины

ГЛАВА 25 РАДОСТНОЕ ИЗВЕСТИЕ

Это утро оказалось серым и облачным. Собирался дождь, и казалось, что лить он будет целую вечность. Хотелось заполучить какого-то толкователя снов или колдуна, который мог бы и Святославу и Рюрику поведать, что же это может значить, кому из них придется радоваться этим вечером. Впервые за неделю Рюрик отправился на строительство, полагая, что крепость ему пригодиться может, даже когда Святослава не будет в живых, если Игорь победит, и ему придется вновь воевать под стенами Киева. Как назло вспомнилось пророчество, о том, что из города этого его семь раз изгонять станут. Видно стоит уже начинать отсчет. Но куда за это время девалось его вдохновение, веселость, хорошее настроение. Разве таким он был еще недавно. И все из-за этого проклятого колдовского града. Он забыл о том, что Волхв жил в древнем Новгороде и к его Киеву никогда никакого отношения не имел. Все в душе его в те минуты перепуталось. Неизменной оставалась только злость.

№№№№№№

Миновало несколько дней, а им все еще ничего не было известно. Рюрик перехватывал всех Святославовых гонцов и приказал допросить их. И он понимал, как легко свихнуться от ожидания. Лучше горькая правда, только не неопределенность. Но где же победитель, из-за которого недавно так радовался великий князь. Если он проиграл, почему об этом ничего неизвестно? Но никто не мог ответить на самые главные его вопросы.

Святослав несколько раз посылал своих людей к Рюрику, решив, что там все известно, и только его посланники где-то затерялись и не хотели возвращаться. И он узнал о том, что и соперник его не находит себе места. И его час торжества еще не пришел, судя по всему. Но было понятно, что так не могло продолжаться долго.

Если он победил, отчего не радуется, если ему нужна помощь, отчего он не шлет гонцов. И было такое впечатление, что к этому времени он провалился сквозь землю. И махнув рукой, великий князь отменял все приемы, не знал, что ему делать дальше, как стоит поступить. Ничего не мог он делать в такие минуты.

А потом все случилось стремительно, словно прорвалась бурная река, и хлынув во все стороны, затопила этот мир.

Поражение, сокрушительное поражение, – вот какое известие пришло в Киев из Владимира, князь Всеволод подтвердил свое право считаться великим князем.. Обо всем случившемся он узнал первым, да и не могло быть по-другому.

Игорь, и брат его Всеволод, и Владимир – все захвачены в плен. От воинства его мало что осталось. Кончак торжествовал – никогда еще победа не казалась ему такой легкой и такой сокрушительной. А потом он рассказывал, как обманно они отступили и увлекли русичей вглубь своих рядов, повернув на ходу, разбили их. И никого не щадили. Они мстили Рюрику за прошлое свое поражение. Самому Игорю – за недавнюю победу. Все наперебой говорили только об этом. Едва выслушав гонцов, Святослав поседел и обессилел в один миг, постарел на несколько лет и пошел прочь, никому не отдав никаких распоряжений. Слуги говорили, что он держался за стенки и едва дошел до своих покоев. Потом свои и чужие стали говорить о том, что он умер. Но в тот момент такой радости Рюрику доставить он не мог. Он был еще жив, но не хотел никого видеть и ничего слышать не желал. А Рюрик в порыве торжества и не интересовался его здоровьем, он просто знал, что дни его сочтены. Он был пока победителем, но так ли все повернется, как ему этого хотелось, знать этого он никак не мог. Он уже готов был поверить в то, что князь Игорь вернется и с него за все спросится, и вдруг такая радость небывалая. Но это были пока напрасные хлопоты. Он останется навсегда в плену, в который сам себя навсегда вогнал, и некого будет за это винить.

Он раздавлен и сражен, и никогда не сможет справиться с таким поражением. И пожалел немного о случившемся. Ведь нет у него больше соперника. Да и никто не захотел бы оказаться на его месте. А сколько гордости и спеси было в его душе, казалось, что весь мир лежит у его ног.

– С Игорем покончено, – торжественно произнес он вечером, когда они впервые собрались в недостроенном еще зале его крепости. – Он не станет больше мешать нам. Жаль Всеволода, но я постараюсь с Кончаком о нем договориться. Он будет хорошим слугой, когда узнает, что старшего брата его больше нет. И вспомнит, что я звал его к себе еще до всего. Я все для него сделаю, – в запале пообещал он. И то, что победа была за ним, вдохновляла его невероятно. И они не собирался больше скрывать своей радости.

Святослав появился в гридне неожиданно, когда бояре уже не ждали его. Он поднял кубок вина:

– Нечего оплакивать Игоря, он еще жив и передайте Рюрику (он точно знал, что они все передадут) – Игорь еще жив, и не стоит его хоронить раньше времени.

Но как не храбрился Святослав, он не мог не понимать весь ужас происходящего. Святослав чувствовал себя все хуже. Игорь в плену и пока он жив, пока жив сам великий князь, нужно что-то предпринять как можно скорее. И он должен отправиться туда вместе со своим воинством. Если бы у него была хоть какая-то реальная власть. Если бы он мог сделать хоть что-то. Конечно, прежде всего, надо призвать Ярослава, надо обратиться к Глебу.

Он это сделает завтра на рассвете, они должны освободить его, – уговаривал себя он, но в глубине души понимал, что ничего такого на самом деле не будет. Если он не может оставить Киева и то немногое, что ему еще осталось тут, то Ярослав тем паче не оставит своего Галича вместе с его строптивыми боярами. Они будут сидеть в уделах своих, ни один, ни сдвинется с места.

Им хорошо известно о последних подвигах Рюрика, о Романе и Всеволоде они лучше, чем он осведомлены. Святослав готов был умереть от бессилия, но и это казалось в те минуты для него непозволительной роскошью.

Рюрик немного устыдился собственной радости, потому что это мог заменить бес или еще кто-то из его противников и непременно ему за это отплатит. Он не должен был показывать этого. Радость всегда ходит рядом с горем. Но он был так молод, так долго оставался в небытии, и так волновался, что никак не мог сдержаться. Все было не так просто, как ему хотелось. Он это хорошо понимал.

ГЛАВА 26 ГОРЕСТИ И РАДОСТИ

Глеб приехал в Киев неожиданно. Чего-чего, а такого не мог от него Святослав ждать.

– Что же делать станем? – спросил он, – Ольга извела меня, – когда я останавливал ее мужа, они оба и слышать не хотели об этом. А теперь я должен туда отправиться.

– Я не знаю, что нам предпринять.

– Ты же знаешь, как я люблю свою дочь, но Ярослав только смеется, кажется, он доволен не меньше твоего Рюрика.

Почти с яростью взглянул на него Святослав, и Глеб понял, что из-за Рюрика он еще мог шутить, а великий князь больше не понимал никаких шуток.

– Я готов был рвануться туда, но Кончак только и ждет нас. Игорь еще молод и горяч. Он с ним договаривался о союзе, о женитьбе князя Владимира. А я стар и не хочу последние дни проводить в плену. Мне не вынести такого позора, – рассеянно говорил Святослав, тем паче, что он меня ни о чем просить не собирался, слишком гордый.

Они долго молчали. Глеб понятия не имел, зачем ему тут появляться, скорее всего, для очистки совести, для того, чтобы сказать своим, что он пытался что-то сделать, но двинулся ли бы он, если бы кто-то из князей поднялся.

Вряд ли это случилось бы. И потому Ольга, когда его провожала, кажется, ничего от него не ждала больше. Только усмехнулась. Но разве могла она таких жертв от них требовать, разве смела она? Ведь он с самого начала хотел этого брака. Обдумав все хорошенько, он знал, что его дочь станет самым несчастным созданием, попрекать его станет. Он не был злым человеком, и принуждать ее не хотел. Когда в их уделе появился этот высокий красавец, когда рыдала она несколько дней и в монастырь собралась, прогнав всех своих женихов, он понял, что в чертовой это обители будет склеп и внуков ему не узреть больше никогда. А так, если даже с ним что-то случится, они ему внуков оставят. Расчет во всем оказался правильным. Да и не надо много ума век прожившему князю, чтобы узнать, чем могут прославиться дети тех, кто только и знал, что воевать и в изгнании оставаться. За всю свою долгую жизнь он так и не смог успокоиться.

Не надо было на это много ума. Все так и случилось.

Он покидал Киев на рассвете, так тяжело было на душе, что и не высказать. Еще до того он твердо решил, что как только Рюрик пойдет туда, его ноги там не будет. Он не собирался идти на поклон к наглому мальчишке.

№№№№№№№

Рюрик видел, как уезжал Глеб. Старик всегда казался ему слабым и подозрительным. А после того, как он дочку свою Всеволоду отдал и не смог слова веского сказать – тем более. Он знал, что если пойдет присоединиться к Киеву своему какие-то княжества, то его, особенно без Всеволода (а он его давно похоронил) будет самым первым.

И вот тогда он сделает наложницей эту гордячку Ольгу, которая сама посмела себе мужа выбирать. Жениться на ней – слишком большая роскошь, да еще после несчастного ее мужа. Но вот спать с ним она будет обязательно, потому что ему так хотелось. А он не привык себе ни в чем отказывать. И она еще узнает, что такое великий князь и настоящий мужчина.

– Хорошо, если бы он уговорил Святослава к половцам отправиться, – у Кончака остался бы целый выводок русских князей. Но это невозможно. Да и сам он вряд ли собрался бы и не повернул с половины дороги. А жаль.

Так презрительно думал он, глядя на удалявшегося князя со свитой его, и был уверен в том, что ничто на свете не сможет его успокоить и остановить.

Но считал он так напрасно, потому что голос беса его уже подстерегал.

– Герой, – усмехнулся тот, – ты истинный герой этого времени, – сплавить стариков Кончаку, и на их столы запрыгнуть много ума не надо. Как велика честь для завоевателя.

– Отстань от меня и не вмешивайся, – буркнул Рюрик, понимая, что тот за ним давненько наблюдает.

– А вот это уже не твое собачье дело, – усмехнулся бес, – и я делаю только то, что хочется мне самому.

Рюрик понял, что так с этим типом договориться можно до чего угодно, и если он захочет, то и половецкий плен его пошлет, глазом не моргнув.

– Это ты верно соображаешь, – усмехнулся он, – туда тебе и дорога, – а сколько народу этому порадуется, ты и представить себе не можешь. Только не хочу я из-за тебя руки марать и копыта бить, а потому ты останешься тут. У меня для тебя припасено и кое-что получше, – пообещал ему тут же нечистый.

Бес больше ничего не говорил, но буря каких-то странных и диких волнений возникла в душе Рюрика. И казалось, что она разрывалась на части. Откуда все это взялось? – спрашивал он себя, да еще в тот момент, когда ему этого меньше всего хотелось. И он, видя, как заставляет мучиться других, радовался от всей души. И не мог властвовать князь. Он бы многое согласился вытерпеть, если бы знал, что тот поможет ему, но он знал, что кроме угроз и каверз ничего не пройдет больше. Это казалось безнадежным.

– Радуешься? – вырвалось у беса, хотя от радости не оставалось уже и следа, и Рюрик почти не подавал признаков жизни. Думаешь, Игоря победил? Но ты, надеюсь, не забыл, что я с ним заодно всегда был, и своих друзей я не предаю никогда. Я тебе уже говорил, что поражение рядом с победой шагает. А пока нет тела, его не увидишь. Не радуйся особенно. Все, что делается, напрасно будет. Но чтобы досадить тебе, я все сделаю. А он мне и за то благодарен должен быть, потому что издеваться над тобой сплошное удовольствие.

И чем дольше он говорил, тем больше угроза звучало в голосе его. И ужас охватил Рюрика.

– Мне ни за что не одолеть его и не договориться с ним – это мое проклятие.

– Я сделаю все, чтобы тебе досадить, – звучало в ушах у Рюрика. И ему показалось, что ханской плетью его хлестнули в тот самый миг. Но может, это было что-то похуже плети. Но ощущение было таким ужасным, что человеческих сил не хватило бы, чтобы его передать. И он схватился за предплечье, за то место, где, как ему показалось, его и хлестнули. Он так зажмурился и искривился, что бес расхохотался, хотя до сих пор старался не шуметь и просто за ним наблюдать. Но сдержать смех было не в его силах. Он хохотал, да так громко, что если бы кто-то оказался поблизости, то наверняка бы услышал его в тот самый момент.

В тот миг он старался ни о чем думать, чтобы не выдавать себя, понимая, как это опасно. Но потом не выдержал:

«Он ненавидит, меня ненавидит. Но что я ему сделал, чем обольстил его проклятый Игорь, как смеет он меня так ненавидеть? Почему так яростно мне мешает.

Но в том-то и была беда, что бес смел все. И никто не остановил бы его, по крайней мере, по просьбе Рюрика. И надо было как-то смириться с этим.

Бес на самом деле убрался прочь, решив, что пока с него хватит, а потом еще будет время.

«Ты перехитрить себя можешь, Святославу голову заморочить у тебя мозгов хватит, – рассуждал он, – но со мной ты напрасно связываешься, ничего у тебя не получится, – говорил он и своими рассуждениями оставался доволен.

– Ты не победишь Игоря никогда, потому что победить, это не значит одержать только одну победу. Это значит, что я от него отступлюсь, но такого никогда не случится.

ЧАСТЬ 2 ПЛЕННЫЕ ДУШИ

ГЛАВА 1 В КИЕВЕ И ОКРЕСТ

С той самой минуты, когда состоялась последняя стычка с бесом. Рюрик почувствовал себя пленным. Ничто не могло его порадовать больше. Он понимал, что был победителем и волен отправиться куда угодно, но он будет оставаться под Киевскими стенами и ждать того часа, когда помрет его соперник, когда он получит известие о гибели Игоря. Это было почти невозможно. И только тогда он сможет что-то предпринять. Он с самого начала совершил ошибку, потому что действовать нужно было решительнее, а коли завоевал город сей, выходит в него, никого и ничего не ждать, не церемониться со Святославом. И бес неспроста над ним потешается, так будет и дальше, так всегда будет.

Бес хитер и несговорчив. Он сделает то, что обещал и обольщать, и задабривать его надо было раньше, а не теперь, когда он ему кучу всего наобещал, наговорил гадостей. И он не пойдет на попятную ни за что. Хотя, возможно и тогда было уже поздно.

Но если это так, почему тогда он держит Игоря в плену, почему он допустил этот плен.

И тогда он понял, что тут одно из двух, или он не так могущественен, как говорит, но это было мало похоже на правду. Ничего третьего он придумать не мог и страдал невероятно, напрасно ломая себе голову.

И Всеволод молчал, как рыба в воде, но дикая волна страха уже схлынула, не было больше этого жуткого ощущения. Рюрик, наконец, взял себя в руки и решил, что не все потеряно. Его просто стараются запугать. Он понял, что если бес и может что-то, то не так много, как могло показаться с самого начала. Он же может обмануть весь мир. И хорошо, что он мог рассуждать при этом вполне здраво. И все казалось не так тяжко и не так страшно.

Может, я и ввязался в странную игру, – сам себя ободрил он, но это даже интересно, это замечательно, я смогу все, я справлюсь с этим, и никто не запретит мне подняться выше собственной головы. А раз бес мне угрожает, то видно и я чего-то еще стою.

И он скакал на коне своем с высоко поднятой головой, и не было силы в мире, которая могла разозлить и обидеть его.

– Он силен, – говорил Рюрик, – но пусть он попробует меня уничтожить, только не дождется, чтобы я проиграл, никогда не дождется он этого, – думал Рюрик, глядя на свою крепость, которую уже почти достроили его люди. Вот так и во всем, он построил первую крепость, а дальше все будет так же прочно и надежно, и никто не заставит его сдвинуться с места, ни Игорь, только и сумевший в плен сдаться, ни кто-то иной. Он станет великим князем. И мысли эти могли вдохновить на любой подвиг и на любое злодейство.

И теперь князь дивился тому, что совсем недавно он мог так раскиснуть, и почти упасть из седла. Так не похоже было все это на него самого теперь.

Недолго будет забавляться бес, – самодовольно произнес он, – я покажу ему еще, что такое великий князь. Он узнает об этом и останется мной доволен.

Святослав в то время хранил гробовое молчание. Он точно знал, что нет на земле такой силы, которая может спасти его и как-то помочь.

Он боялся того, что Игорь не вернется никогда, но еще больше он боялся его возвращения. Если вдруг он возвратится, если такое окажется возможным, что тогда делать и как ему быть, что говорить. Двойственное чувство не давало ему жить спокойно. Так хотелось ему, чтобы он не дожил до того самого дня, когда ему придется взглянуть в глаза князю Игорю. Но сердце подсказывало князю, что Игорь останется жив и вернется еще в бытность его, и в этом была какая-то высшая справедливость. Но почему он должен терпеть такие муки. Ему хотелось покинуть этот жуткий мир как можно скорее.

Он замирал от ужаса и страшно мучился от собственного бессилия.

Но откуда в его душе вдруг появилась вера? Святослав призвал колдуна, у которого был ход в волшебный лес и попросил, чтобы тот, кто может это сделать, принес жертвы богам их предков.

– Не жалей для них ничего, можешь требовать от моих слуг все, что тебе для этого необходимо, – говорил задумчиво князь, – они должны вернуть Игоря и всех русичей, кто из них пока еще жив.

Он все время хотел отправить своих послов к Кончаку, но помня о недавних событиях, о своей победе, понимал, что делать это вряд ли стоит. С богами было проще обо всем договориться, чем с врагами, да еще тобой же и побежденными.

Но по праву великого князя он не мог оставить Игоря, как бы к нему не относился лично сам. И Перун поможет ему, ведь он же воин и воином навсегда останется.

№№№№№№№

Бес не мог не присутствовать рядом с князем в такой важный момент. Он впервые пристально посмотрел на Святослава, и был нимало удивлен. Впервые он смог как-то его заинтересовать. В тот момент, на закате своей жизни, когда Владимир, перепуганный насмерть, о чужом боге задумался, и на свои земли его насильно поволок, этот подумал о старых богах и попытался у них защиты искать – в этом шаге было что-то оригинальное. Если бы он обратил на него внимание раньше, то все было бы по-другому, и они добились бы более значительных успехов. Но время было безвозвратно упущено, и не мог он вернуть его, даже для него это было непосильной задачей.

Да и не стоило углубляться в прошлое, что-то там выискивать, когда и в настоящем было так много работы. Но он знал и другое. Перун уже заметил все, что происходило и обязательно станет расспрашивать о Святославе. Но ему, надо это признать, мало, что о нем было известно. И надо было показать Громовержцу, почему он совсем не обращал на него свой взор. Но ведь знал же всегда бес, что хотя Святослав и именуется великим князем, от него мало что зависит, нет у него никакой власти. Все это звучало довольно убедительно, только понимал он, что это не совсем так. И покидая Святослава, бес понимал, что даже такому проницательному типу, как он известно, далеко не все.

ГЛАВА 2 ПЕРЕД ПРЫЖКОМ

Наконец появился вестник Всеволода и пригласил Рюрика к себе. Он прибыл тогда, когда будущий властелин не ждал его больше, и решил, что Владимирский князь разочаровался в этом союзе и навсегда от него отказался. Но надо было срочно отправляться к нему и получить новые указания, что само по себе было и неожиданно, и немного странно. Но и к этому Рюрик был готов.

– Я ввязался в странную игру, – размышлял он, покачиваясь в седле.

От страхов перед бесом да еще после нового появления Всеволода не оставалось больше и следа. Но было странное чувство, будто он что-то потерял или потеряет в ближайшее время, хотя понятия не имел о том, что это будет такое. Многого из происходящего он не знал, и знать не мог. О чем думает его соперник, что случится после того, когда все мало-мальски значимые земли будут принадлежать им троим? А трое – это не слишком много? А если кому-то из них захочется убрать другого?

Так часто бывало и раньше. Потому он и должен сделать это прежде, чем Всеволод на такое решится. Романа он из таких злодейств исключил, потому что и представить себе не мог, что тот может отдать кому-то такое приказание. Если не он убьет, то убьют его. И как не был беззаботен и весел Рюрик. Но в то дни он стал иным, значительно серьезнее и мужественнее. И так просто даже Всеволоду свою жизнь отдавать не собирался.

Он и на самом деле включился в странную игру, ставкой в которой могла оказаться жизнь.

Вся его беда в том и состояла, что его интересовала только внешняя сторона дела. И с блеском он мог многого не разглядеть. И это стало бы настоящим кошмаром для него. А жизнь с ее простыми радостями отступала все дальше и дальше. О случайных встречах со случайными женщинами он вспоминал, как о даре божьем, ему недоступном, на которых вовсе не оставалось времени. И надо было забыть о том, что он так молод и так силен. Иначе он лишит себя одной из самых прекрасных легенд, легенды о любви. И не будут они рассказывать сказку о прекрасном великом князе и какой-нибудь русалке. О реальной княжне он не особенно думал, за ней далеко надо было отправляться. И пусть эта девица умрет в ожидании его. Собственная жена в расчет не шла. Это было совсем иное, да и не хотел он от нее такой истории – возлюбленная должна быть молода и прекрасна. Ни одного из этих качеств по разумению Рюрика у нее не было.

№№№№№№

Пока Рюрик мчался во Владимир к Всеволоду, бес перенесся в половецкий стан к Кончаку и Игорю. Он понимал, что только он один может справиться с тем, что предстояло сделать – освободить Игоря, тогда он и сможет осуществить свою угрозу. А если он пообещал, то вылезет из кожи, но все обязательно исполнит. Да и было это не так уж и трудно. Правда, сам Игорь мог заартачиться или Кончак задумать недоброе. Но опоздать ему никак нельзя было. Вот и летел он, не разбирая дороги, хотел поскорее все происходившее в свои руки взять. Подарков, да еще таких дарить он Рюрику не собирался.

Трудно представить себе было бесу, что пережил русский князь за то время, пока после поражения в плену оставался, о чем теперь он думает, чего хочет. Но с ним, при бесовой хитрости справиться все-таки легче будет. Совсем другое дело – Кончак, с ним наверняка повозиться придется. Он не знал его натуру, но по блеску в глазах видел, насколько он хитер и коварен был. Для беса он оставался чужаком, и не понимал он, как устроены его мозги.

С высоты птичьего полета оглядывал он половецкий стан и быстро все разглядел. Местечко хан выбрал довольно укромное. И не составляло труда вместе с Игорем обойти все его караулы и выбраться отсюда подальше. Видно половцы были уверенны в собственной несокрушимости и слабости русичей, так, что об охране совсем не заботились. Но разве нужно быть бесом, чтобы провести их.

Хотя он остановил себя – это не славяне, ловушки могли оказаться иного свойства, так, что и бесу из них не выбраться. Тогда придется попотеть, и все копыта обломать можно было легко.

Игорь сидел в дорогом шатре. И он казался слишком угрюмым, хотя по-прежнему был красив. Чело его было омрачено думой, все, что было за стенами шатра, его не могло больше интересовать. Но бес не собирался потакать ему в его грустных.

– С трудом до тебя добрался, – с ходу сообщил он, и не моргнув глазом лгал и притворялся уставшим, – устроился ты тут однако очень даже хорошо. На тебе та же княжеская багряница и охранников тут не особенно много.

– А что меня охранять, если я дал слово хану, что убегать не стану, он знает, что может мне верить.

Бес расхохотался, за время дороги он забыл, что дело имеет не с Рюриком и не с Всеволодом. Хотя и у них, наверное, есть какие-то свои правила, только он в них не вникал. Но у Игоря, как и в старые добрые времена, все просто.

– Значит, ты тут торчать будешь до самого смертного часа? – поинтересовался бес.

– А куда и зачем мне уходить? Дружины моей больше нет, там и без меня наследников полно, от моих владений за это время ничего не осталось больше.

– Конечно, тут спокойнее, – не выдержал бес, а ведь ему хотелось сохранить спокойствие и не кипятиться. – Олег на острове своем прохлаждался, а ты тут под охраной половецкого хана от своих хоронишься.

Он все больше заводился и понимал, что успокоиться не сможет рядом с такими властелинами, какие ему в последнее время достались.

Игорь молчал. Он знал, что рано или поздно этот тип появится, чтобы искушать его. Но он решил ударить по самому больному:

– А Ярославне ты в свое время слово не давал? – поинтересовался бес, – а она верно ждет тебя и с места не двинулась, хотя я бы на ее месте давно в Галич сбежал от такого князя.

Игорь поднял на него свои прекрасные очи, полные печали.

– Не смей мне о том напоминать.

На лице его появилась гримаса страшной муки. Он страдал. И хотя бес имел смутное представление, что это такое, но готов был отступиться и ему посочувствовать, хотя завелся и остановиться не мог.