Кошмар победы. Князья и воины

Думая о Чингисхане, бес забегал далеко вперед. Еще не совершились даже те события, которые довели русичей до той катастрофы, а если бы не грядущие омуты, то возможно и Чингисхан не смог бы решиться к этим землям двигаться.

Но он должен был увидеть, как это происходило тогда.

ГЛАВА 12 ВЕЛИКОКНЯЖЕСКИЙ СТОЛ

Внуки Мономаховы так суетились в те дни, будто великокняжеский стол был уже пуст, и оставалось только поскорее занять его.

А на самом деле все было совсем не так. Великим князем в Киеве был в те времена внук Олегов Святослав Всеволодович – самый старый из всех живших тогда князей. И было ему в то время около пятидесяти лет, как отмечал летописец. Надо сказать, что в те времена, когда смуты не прекращались, он прожил и продержался в Киеве очень долго. Мало кому из князей удавалось так долго прожить, и почти никому княжить, но он удержался.

Вот и суетились мальчики-князья, уверенные в том, что помрет он в любую минуту, и надо быть готовым первым захватить стол, который по праву тебе принадлежать никак не может.

Они знали, сколько бед и неожиданностей случается, когда вдруг умирал князь, и никого не оказывалось на землях его. Особенно великий князь. Особенно суетился Владимирский князь Всеволод, давно уже считавший себя великим князем, а город свой столицей земель русских, и Рюрик – верный его соратник и первый союзник.

Святослав, как было видно по прошлому, оказался самым удачливым из всех внуков князя Олега, который был старшим и провел 33 года в изгнании на пустом и унылом острове. Но и его жизнь и злоключения заслуживали отдельного большого повествования. Но, в конце концов, он смог оказаться на киевском столе, и считался Великим князем. Правда, победу его над младшими сыновьями, успевшими весь остальной мир захватить, нельзя было назвать триумфом. К тому времени, когда он стал великим князем, Киев давно уже не имел прежнего своего значения и никакой роли не играл.

Князь Святослав радовался происходящему недолго. Все в этом мире оказалось не так, как ему когда-то виделось в молодости его бурной. А потом он и вовсе позавидовал деду своему, оставшемуся где-то на острове, и забывшему о их существовании. Таивший обиду на весь мир, князь Олег и не представлял себе какой это великий дар – ни с кем, ни считаться, ни на кого не оглядываться. А с ним все было наоборот.

В Киеве все было нескладно. Бояре сохранили свою высокомерную строптивость, хотя в действительности ничего не значили. Взоры юных искателей высшей власти были направлены сюда, но им еще предстояло обмануться, как и ему когда-то. И как старшему ему приходилось следить за грызней братьев своих и примирять всех со всеми, что даже самому Богу их не удавалось никогда, а он был только человеком, усталым, измотанным, с болью и ужасом слушавшем доклад о каждом новом происшествии на обширных русских землях. И редко он мог из далекого своего Киева взглянуть и разглядеть, кто из них прав был, а кто виноват. Часто все оказывалось совсем не так, как виделось ему сначала.

Он лучше многих знал, насколько не прочна и незначительна власть великого князя, и какой обман, какая химера то, зачем они так упорно гоняются.

Но это была его тайна, и вместе с ним она уйдет в могилу. Князь оставался молчалив и угрюм. Никогда и ни с кем не бывал он откровенен.

И еще одно точно знал старый Святослав, сколько бы они не стонали и не умирали от чужого гнета, друг с другом они не объединятся никогда, и на общую борьбу не поднимутся. И если на миг и случится такое, то тут же раздерутся братья его и снова разбегутся в разные стороны по своим уделам. Он не знал, какая сила нужна для того, чтобы все было по-другому. И не верил он в то, что есть в мире такая сила.

Его не оставляли в покое печенеги и половцы разные. И заглядывал он и в ближние и в дальние пределы, и разобраться с ними никак невозможно было. А если бы по-настоящему они на Киев они обрушились, то не дозвался бы он братьев своих на помощь. С радостью будут смотреть они на его поражение, потому что для кого-то из них оно победой обернется. Не наделся Святослав и на бога. Он должен был оставаться с Христом, но душа его к старым богам тянулась неизменно. А потом позабыл он и о них, и совсем один в этом мире остался.

И в минуты отчаяния думал он так:

– Если и есть боги на небесах, то что толку от этого людям, если они о себе даже знать не дают. Много чего в этом мире есть, но толку никакого. На себя одного и можно рассчитывать.

Он часто мысленно обращался к предкам своим. И тут диву дивному давался. Он был одним из самых удачливых в своем роду, хотя это звучало чаще как бесова насмешка. Столько бед и горестей перенести пришлось. И не желал он Игорю Святославичу – первому из своих наследников такой доли. Хотя не верил он и в то, что Монамаховичи не прикончат его и не изгонят подальше, как деда их когда-то. И только в этом случае он будет счастливчиком, даже если и не поймет своего счастья и своей удачи. Этого острова ни свои ни чужие у него отнимать не станут – и это главное благо для него. А если жена его к нему придет, то и любовь с ним останется, а это самое главное для человека. Правда, до Святослава доходили слухи, что носится князь Игорь за дочкой любимой Ярослава Галицкого, что по его разумению было верхом глупости. Не стоит князю Игорю этого зверя будить. Он особенную злость на них таил, после того как Ольга, жена его и дочь Юрия покинула его, не выдержав его деспотизма и вероломства, и ославила на весь свет, не позволит он никому из своих родичей с ним породниться. И смотрит он в сторону венгров да ляхов, с ними союза желает. Они не так страшны, как братья. Но о чем думает Игорь, и какую беду он еще на голову свою ищет, сказать трудно.

Конечно, не всегда Святослав бывал так мрачен, порой на пирах оживал он и особенно гордился собой. И на самом деле, пройти такой путь и одному против своры Мономаховой оказаться – это дорогого стоило. Но как же дорого гордость ему доставалась, как невыносимо порой с ней оставаться. Но на смену гордости часто страх приходил, особенно когда он о союзе Рюрика и Всеволода слышал, о том, что все чаще к ним Роман Волынский примыкал. И какими бы они молодыми и разными не бывали, но куда ему против троицы сей, если они с ним на самом деле посчитаться захотят. И не хотелось ему позор от мальчишек перед самим уходом терпеть, ой как не хотелось. Много поражений бывало в жизни его и прежде, но куда от них деться.

Скоро дождаться братья его конца. И сразу после ухода его начнут они свои скверные игры. И пусть тогда поступают, как хотят. Но скоро его бояре и послы в разные уделы направленные, заговорили в один голос о том, что лопается у них терпение, и все активнее и яростнее становятся княжата.

– Рюрик собирает свое воинство, да не против половцев, куда ему с ними тягаться, а против Киева выступать собирается. Такова была неприятная для него правда, от которой никуда не деться.

Но он быстро с этим примирился. Всю жизнь со всем миром боровшийся, разве отступит он теперь, когда уже и терять нечего, кроме чести своей. Только она одна у него и осталась.

Святослав вынужден был готовиться к сражению

ГЛАВА 13 ГОНЦЫ В КИЕВЕ

Он ждал только последних новостей, и готов был сорваться с места по первому крику и зову. Но пока царило затишье. Рюрик либо передумал, что маловероятно, либо готовился к походу основательно. И придется ему голову сложить в позорном поединке с младенцем. Тот, кто хочет чего-то добиться, сражается всегда яростно и отчаянно. Так было всегда.

Но внимательно в те дни вглядывался князь в лица своих воинов, и понимал, что многие из них не испытывают никакого желания воевать. Если победит он – все останется, как и было, если же Рюрик. То еще и неизвестно, что тот предпринять захочет и чем бессмысленная победа для них обернуться может.

Еще большая тоска взяла князя Святослава, а ожидание страшно изматывало душу. Но может быть не в них, а в нем самом было дело. Он должен был отыскать такие доводы, чтобы все сомнения в душе развеялись.

Но где их было взять?

№№№№№№

Гонцы не обманули Святослава, когда говорили, что Рюрик готовится к походу на Киев. Вот и брат его Святослав Черниговский во второй раз в его владениях появился. Но он ему каким-то чужим показался. Может, оттого, что слишком категорично заявил, что даст ему часть своей дружины, но сам не пойдет к нему в Киев. И когда великий князь хотел что-то возразить, он спокойно пояснил:

– В любом походе князь должен быть один. Это твой поход, ты и отправишься с ними, а если нас двое окажется, что это за сражение.

Конечно, он нашел прекрасную отговорку. Но что ему на это ответить? И понял тогда Рюрик, что на Всеволода он может, конечно, надеяться, только воевать придется ему самому. На каждый случай найдется какой-то довод, который поможет ему устраниться, оставаясь в тени. Ведь и с Киевом он себе все именно так все и мыслил. И это ему на руку будет. Ему надо было согласиться и еще за помощь союзника поблагодарить. Но Рюрик не стал рассыпаться в благодарностях.

«Он пойдет на Киев смело и уверенно, и заставит старика дрогнуть и подумать не о победах, а о душе своей. Говорят, что он не верит в бога и не собирается в монахи подстригаться, но ведь это можно и насильно сделать. А вот он, Рюрик, когда его час пробьет, непременно сам уйдет и не станет дожидаться, пока кому-то захочется его в монастырь отправить. Только вот поточнее бы этот час угадать, тогда все ладно будет.

Он был самовлюблен и запальчив. Это был его первый самостоятельный поход. И в него он вложит все силы и прыть свою немалую.

Он ни разу не подумал только о том, что этот поход может оказаться последним, если его убьют. Правда, во сне он несколько раз слышал странный глас, который напоминал ему, что он семь раз будет изгнан из города. И это только подтверждало тот факт, что не может он погибнуть в этом сражении. А раз не погибнет, то изгнания еще не обязательны.

Из всех пророчеств он помнил только то, что было ему самому выгодно, остальное отметал за ненадобностью.

№№№№№№

Попрощавшись с Рюриком, Всеволодом погрузился в раздумья. Он оставил там часть своей дружины (и не худшую часть). Но это его мало волновало. Чего-чего, а воинов у него всегда хватало. Ему оставалось только ждать, чем все это для Рюрика закончится. Ему нужен был Киев, сидеть в котором будет не Олегович, а Мономахович. Это было его прихотью, но в те дни ради этой прихоти он был на многое готов. Он знал, что у Рюрика есть все для победы, но по-разному может сложиться. Одна случайность, какая-то оплошность, и все обернется поражением.

Потому он и не собирался участвовать в сражении с князем, которого ни разу на поле битвы испытать не пришлось. Ничего не знал он о нем. Но собственное спокойствие было для него дороже.

Если будет победа, то хвалить станут Рюрика, его постараются не заметить, а если поражение, то о нем сразу вспомнят. Не нужно ему было этого. Но и в случае победы не забудут напомнить враги его лютые, что они на старого дядьку своего, как волки лютые напали. Недорого такая победа стоит. Потому он оставил Рюрика одного и решил за всем со стороны посмотреть. Но так у него почти всегда и выходило.

– Святослав уступит ему, – размышлял Всеволод, – зачем ему на старости лет связываться с ним и Киевом он вряд ли особенно дорожит. Он даже потом мстить не станет, потому что это уже не будет иметь никакого значения. Олеговича всегда проигрывают. А с этим не случилось до сих пор такого только потому, что они сами его пока оставили в покое до поры, до времени. Но теперь такое время кончилось, все будет по-другому.

У Всеволода было немало дел во Владимире, а он так много времени уделяет посторонним вещам и ведет сражение за призрачный Киев. Но надо побеспокоиться и о настоящей столице давно. Странная тревога не оставляла его души, не давала ему вздохнуть спокойно и свободно.

ГЛАВА 14 СЛУХИ И ДОМЫСЛЫ

Святослав убеждался, что если Рюрик и медлил, то отступать он не собирался. Он рвался вперед, и только какие-то посторонние силы его еще удерживали на месте.

Он не стал скрывать своих помыслов, а отправил гонца в Киев, приказал сообщить князю, что собирается идти на него войной. То ли вспомнил он о прославленном Святославе, всегда врагов своих предупреждавшем, то ли дерзость в сознании его была так велика, но не перед чем не собирался он останавливаться. А может быть, настолько не боялся он Святослава, что открывал свои карты и полагал, что град ему без сражения на блюдечке принесут. Но Святослав, внимательно выслушав посланника, только усмехнулся:

– Ну что же, передай князю своему, что если он собрался сражаться, то и я готов ему ответить тем же.

Посланник умчался прочь, а воины киевские не могли не заметить растерянности на лице его. И понимали они, что соперничество им обойдется и потому стали тихо переговариваться.

И они решили сказать князю, что не будут оборонять град, и самые отважные воеводы даже вперед выступили:

– Если против хазар или печенегов нечистых ты наш поведешь, живота своего не пожалеем, но с мальчишкой-родичем ты сам разберись, а завтра еще кому-нибудь захочется Киев твой захватить, и не дело это, княже. Его по-другому приструнить надо. И остальным показать, чтобы неповадно было.

Что мог на это Святослав ответить? Знал он, что правы они, точно знал и ничего возражать не стал. Но легко сказать наказать его, а кто это сделает? Если ничего не осталось, если тот только и рвется, все сметая на пути своем. Так уж повелось, что в разные времена многие споры только мечом и решались. А разве Ярослав Мудрый против отца своего не выступал. Вот и для Рюрика ничего в том противного быть не может.

Так думал он, и чем дальше шло время, тем больше силы его оставляли. И не знал он уже, как ему поступать и что делать дальше должно.

Ему казалось, что идет он по болоту, и все больше его ноги увязают. И идти некуда, куда не наступишь, земля проседает под ногами. И едва успеешь ногу переставить на кочку вроде крепкую, но она тут же уходит из-под ног.

– Великий князь только тогда и велик, когда он сможет защитить свои владения, произнес князь, обращаясь к своим воеводам. И хотя говорил он медленно, но понимали они, что он принял решение, от которого не отступится, и бесполезно было с ним об этом спорить.

Воеводы вывели своих воинов. Ему было известно их настроение, потому он говорил быстро и не собирался уговаривать их особенно. Они призваны служить ему, пусть поменьше рассуждают, и покажут, на что способны.

– Я знаю ваши недовольства, но так сложилось, что на наших землях не от своих, а от чужих защищаться приходится.

Лучше было бы, если бы я помер к этому времени, но пока я жив, и пока еще великий князь, вы пойдете в сражение вместе со мной, чтобы хоть какой-то порядок навести, не должен каждый, кому в голову взбредет войну вести и властелином себя объявлять. Только с помощью меча можно Рюрика на место поставить, другого объяснения он не понимает.

И хотя говорил он очень тихо, но что-то железное было в каждом слове его. И не стали воины больше ему перечить. Они понимали, что придется сражаться и стоять до конца.

Оставалась надежда на то, что появится знак какой-то, или он сам одумается, но если нет, пусть сам о себе позаботится, и никто не сможет помочь ему больше.

Святослав снова почувствовал силу и уверенность, словно не было долгих и мучительных раздумий. Оставался только этот путь и сражение. И он радовался тому, что можно вспомнить молодость и взять в руки оружие. Хотя ничто не смогло бы его утешить в те минуты. И все было не так, как хотелось. Святослав не знал Рюрика и старался думать о нем лучше, чем юный нахал того заслуживал.

№№№№№№

Святослав не знал Рюрика, даже лица его никак не мог припомнить. Затерялся он среди других княжичей в его памяти. Зато бес его в последнее время хорошо изучил и не собирался обманываться и в дураках оставаться. Его сила и была в том, что он умел давать героям справедливые и точные оценки.

– Он не перед чем не остановится, и угрызения совести ему не были никогда знакомы, потому надо готовиться в сражение серьезно. Но сделать это он собирался на свой лад.

Бес от нечего делать побывал в Киеве, послушал сначала речь Святослава, а потом в помыслы его затесался. И понимал, что этот воин, конечно, будет ему помощником, но кроме меча надо что-то еще веское придумать.

Потом понесся в поле чистое, на то место, где остановилась передохнуть дружина Рюрикова, усиленная еще и Всеволодовыми воинами.

Он какое-то время шнырял между ними. Они упрямо двигались вперед и готовы были отличиться. Наверное, настроение князя передавалось невольно и воинам его. Они не собирались уступать ему в прыти, понимая, что соперник так себе, и много хлопот им от него не предвидится.

Конечно, бес не сможет их остановить, чтобы он для этого не сделал. Правда, если бы они провалились на месте все разом, только тогда они не двинулись бы дальше. Но это был не тот случай, и крайние меры для этого не годились.

Бес заметил, что Всеволода среди них не было, и попытался понять, что этот тип замышляет. Он наверняка хочет прибрать древний град и издалека править и там тоже, потому что Рюрик не способен сам дела вести, ему бы только на коне в ссоры рваться. Но в этом они друг друга прекрасно дополняют.

И бес задумался над другим, неужели они так дружно и дальше будут действовать и смогут победить?

№№№№№№

Князь Игорь, как и все остальные князья, слышал о странном этом походе против Киева, но особенного значения ему не придал. Святослав был удачлив и опытен. Он поставит наглеца на место, если будет такая необходимость. Но мало ли походом заканчивались ничем. И можно было особенно не бояться, что на этот раз все будет по-другому. Беспечности Игоря можно было подивиться, но бесу некогда было заниматься этим пока.

О том, что в тот миг, когда не станет Святослава, ему, Игорю придется столкнуться с Рюриком, он в те минуты не думал вовсе.

И пока Рюрик беспрепятственно прошел к самим стенам Киевским, и решимости его не поубавилось, он радовался тому, что Игорь не вышел к нему навстречу и не стал помогать Святославу. У него оставалась возможность победить. Но даже если бы тот появился тут, и это ничего не переменило бы, в этом грядущий властелин был вполне уверен. Все для него становилось вполне реальным. Он снова посылал в Киев своих гонцов с требованием выйти к нему. Он хотел видеть Великого князя. О мире он в те дни думать не собирался.

ГЛАВА 15 СХВАТКА

Рюрик ждал пока. Но долго он ждать не собирался. И было понятно, что если его противник станет медлить, то он сам отправится на этот град.

Он внимательно следил за своими дружинниками, потому что понимал, что его судьба остается в их руках. Они хранили спокойствие, хотя замешательство не исчезло с их лиц. И многие не понимали, с кем и против кого они собираются сражаться. Но юный нахал знал, что он будет диктовать свои условия и пошлет к черту всех, кто ему мешать станет.

Если он проиграет, то труднее будет на что-то решиться. Но он и думать не хотел о поражении.

За время своего похода на Киев образ Всеволода стал стираться в сознании его. И он стал думать о том, что только сам и один со всем справится.

Никогда прежде Рюрик не был так спокоен и беззаботен, как на этот раз. Он видел то того Рюрика – грозного викинга, когда-то вернувшегося на свои земли под Новгородом, то Святослава, идущего навстречу врагам своим, и все сметавшего со своего пути. Он был уверен в том, что гордые и грозные предки его никогда не оставят и всегда придут на помощь. Но не думал он о сопернике своем, родиче, никто не мог оставить его и повернуть назад.

Наконец он заметил (ему подтвердили дозорные), что Святослав вывел своих дружинников к нему навстречу.

Рюрик заволновался немного оттого, что грозный Великий князь, несмотря на все, что он о нем слышал, в седле выглядел довольно браво и вовсе не был похож на немощного старика. Вблизи все оказывается не так, как об этом говорят.

Он не дал своим воинам долго раздумывать, и тут же их повел вперед, чтобы они не успели опомниться. Он и так долго ждал, замешательство ему не было нужно.

Больше некогда было раздумывать о чувствах, с обеих сторон мечи были уже обнажены, и все началось само собой. Напрасно великий князь рассчитывал на какие-то неожиданности, готовые отвратить его от захватчиков.

Может, еще вчера и те и другие воины ходили в походы рядом и бились бок о бок, но нынче никто не собирался уступать. Киевляне – оттого, что свой город защищали, воины Рюрика вместе со своим князем получить его хотели. Святослав был даже удивлен тому напору, с которым его воины сражались. Его дружинники были старше и опытнее, и юнцы, посягнувшие на их покой, вызвали в душах море негодования, которое они больше не собирались скрывать.

И трудно было понять, что там происходит. И сам он не мог долго бездействовать, и, обнажив меч свой, врубился в ряды сражавшихся. Где-то рядом, забыв обо всем, бился Рюрик. Но пока они не могли понять, чем это может закончиться.

Святослав в этой отчаянной драке заметил, что алый плащ Рюрика мелькал где-то далеко. И он не посмел к нему приблизиться. И понятно, что как бы все не закончилось нынче, они снова и снова будут подходить к Киеву, пока не получат его.

Стонали раненные и дико ржали кони. Поле было покрыто телами, рядом валялось оружие. Сколько раз он видел эту картину, но каждый раз она казалась ему новой, потому что происходило все на глазах, и озверелые крики умиравших, смерть своих и чужих, помноженная многократно, всегда вызывала в нем бурю негодования. Он хотел скорее остановиться и опомниться. Жаль, что такого желания не возникло у Рюрика. Видно было, что он не знал усталости, был могуч, как никогда прежде.

Великий князь оглянулся на стены града своего. Они были похожи в тот момент на огромный жертвенник. Именно этому граду, манившему многие века захватчиков, и были принесены бесчисленные жертвы, кровь лилась рекой, хотя ничего не было ясно и понятно. Он ли останется за стенами его или туда вернется Рюрик, какая разница, но у них отняли самое дорогое – жизнь. В земле какого князя лежать их мертвым телам, большого значения не имело.

– Мы будем сражаться до конца, – кричал Рюрик своим усталым воинам. Они видели его, слышали его голос, и не смели ослушаться, хотя никакого смысла в побоище, когда оставляли силы, больше не видели. И только этот грозный голос кидал их в пекло, и только те, кто спотыкались и падали, еще раненные или уже убитые (они еще не знали этого) только эти люди радовались тому, что можно не подчиняться и передохнуть немного.

Они снимали себя всякую вину и всякую ответственность за происходящее. Но в те минуты Святослав готов был отказаться от родства с ним. Никакие доводы не заставили бы его поверить в то, что этот юный наглец с горящими глазами приходится ему родственником и в его жилах течет кровь их общих предков.

Победа в неправом деле хуже поражения. И он поймет это, непременно поймет, жаль только, что не может об этом задуматься раньше. Это принесло ему больше пользы. Но что сделано, то сделано.

№№№№№№

Святослав приказал дружине своей уходить за врата Киевские. Он и сам еще не осознавал, как и почему пришло такое решение. И они, словно бы только этого и ждавшие, отступили к своему граду. Рюрик, готов был драться до последнего дыхание, и не мог поверить, что все решится так скоро. И пока он бросился за ними, врата уже захлопнулись. И они поспешно от них отшатнулись, когда на головы полетели камни и все, что могли собрать под ногами своими киевляне. Святослав не жалел об отступлении, он думал о тех десятках жизней, которые ему удалось спасти. Пусть попробует взять город приступом, пусть думает, что ему предпринять дальше, а дома и стены помогают. В этом была своя победа для великого князя, и он не скрывал торжества.

.Несмотря на исход сражения, город оставался за ним.

Рюрик остановился. Разгоряченный конь плясал под ним, не понимая, почему его остановили и заставили плясать на месте. Он готов был сражаться до конца в чистом поле и не собирался штурмовать Киев. И теперь понятия не имел о том, как ему поступить дальше. На раздумья и принятие решения совсем не оставалось времени.

ГЛАВА 16 ПРЕД ВРАТАМИ СТОЛИЦЫ

К тому времени подтянулись все его воины, какое-то время еще остававшиеся позади. И они спрашивали у воевод своих, каковы будут приказы и что им делать дальше?

Штурмовать Киевские ворота – безрассудство. Они были так крепки, что не хватит никаких сил, чтобы их разрушить.

Да и глупо было их ломать, чтобы построить новые, невозможно их древней столице без ворот оставаться. Они подвергали свои жизни страшной опасности, потому что не знали, что воины и киевляне им на головы обрушить могут.