Рыцарь призрения. Том первый

Тавифу стали все чаще бить у колодца. Причем, если раньше это было просто развлечение, то теперь ей мстили за погибших от рук неверных. Абдул появлялся дома все реже и все время был зол. После его «ласок» Тавифа отходила все дольше, иногда день-два, вообще не выбираясь из хлева.

Халима успокоилась, муж постепенно терял интерес к замухрыжке. А в то, что ее мужа и таких же доблестных воинов, смогут победить, она просто не верила, пока Абдула не ранили.

При героическом отступлении ему прилетела пуля в филейную часть. От этого воин аллаха растерял часть духа и постоянно ныл. Халима как могла ухаживала за задницей мужчины и подносила гашиш в целях обезболивания.

В глазах воина потух огонь. Он уже начал хромая выходить на порог, но не спешил возвращаться на джихад. Для него внове была мысль, что его тоже могут убить. Нет, конечно, он мечтал умереть под черным знаменем, но когда-нибудь потом. Желательно старым и дряхлым. Пока вместо небесных гурий ему хватало двух жен и идиотки Тавифы. Так что браться за автомат Абдул не спешил. Хорошая взятка и он обосновался в городе, помощником сборщика налогов. Цифры его не любили и норовили сплестись в тугой невнятный комок, но в его задачу входило другое – сшибать деньгу с тех правоверных, которые еще не поняли всего счастья жизни в халифате. Для этого достаточно было обладать крепкими кулаками и святой уверенностью в собственной непогрешимости. Для подсчета у них был специалист из Германии.

Убравшись с передовой, Абдул повеселел. Конечно, грабежи – это весело, но тут была приличная по меркам халифата зарплата и боязливо опущенные глаза горожан, которые он принимал за уважение. Жизнь начала налаживаться. Сына аллах забрал, но у него подрастали еще двое. Кяфиры с их самолетами и танками были далеко, а семья близко. Абдула держал в Дейр-эз-Зоре страх, но он предпочитал думать, что это он остепенился.

Тавифа научилась носить воду в ведрах, что было достижением для разрушенного разума и все так же молчала. Абдул рассматривал новые американские автоматы, что должны были переправить на фронт в ближайшее время. Ему доверяли и сделали в его доме тайный склад. Рабыня споткнулась неслучайно, Самир, сын Абдула, швырнул палку ей под ноги, когда она проходила с кувшином мимо отца. Мальчонка часто так шутил, вызывая улыбку отца и Халимы.

В этот раз вода попала на оружие, и отец взбеленился. Разумеется, виновной стала Тавифа. Мужчина схватил винтовку за дуло и принялся прикладом избивать девочку. Ломались ребра и пальцы на руках, когда она пыталась прикрыть голову. Раз за разом она выкрикивала одно слово:

– Харигун! Пожар!

Взбешенный Абдул лупил ее и, скорее всего, забил бы ее насмерть, если бы на крик не прибежали соседи.

– Горишь! Горишь! – выкрикивали они и показывали пальцами на сарай с боеприпасами, откуда шел черный дым.

Благодаря аллаху пожар удалось потушить до того, как с детонировали патроны. Правда ветер перекинул пламя на соседние дома и выгорело полквартала, но это Абдулу было до лампочки. Стали искать виноватых и разбирательство длилось недолго. Едва живую Тавифу потащили в шариатский суд. Люди дичают на редкость быстро. Казалось бы, всего несколько лет назад, население города было образованно и вполне вменяемо. Да, некоторые, кажущиеся странными европейцам, особенности были. Но представить, что девятилетнюю девочку обвинят в колдовстве и приговорят к побиванию камнями? Люди дичают быстро. Тем более, что многие образованные люди сбежали от радостей жизни в халифате, а их место заняли дикие, безграмотные, жестокие лентяи, которым в жизни все должен был дать аллах, а не труд.

Халима ликовала. Она с каждым днем все больше чувствовала угрозу от девочки. Наглая рабыня слишком нравилась Абдулу. После того, как мужа перевели на «гражданскую» работу, необходимость подставлять вместо себя эту дурочку исчезла. Должна была исчезнуть и она сама.

Девочка не понимала происходящего, она вообще ничего не понимала. Ее мир рухнул много лет назад, оставив лишь осколки. Иногда, что-то большое приходило в ее истерзанную душу и говорило. Она не хотела, да и не могла противится этому огромному.

Исполнение казни не откладывали – боялись, что кяфирка умрет раньше положенного. Тычками, кое-как заставили подняться на колени. Если бы Тавифа могла осознать происходящее, то увидела бы десятки злобных глаз, окружающих ее. Ее винили в смерти воинов, ее осуждали за неправильную веру, ее приговорили за их дремучий страх. На какое-то мгновение толпа замерла. Все-таки даже у безумных фанатиков где-то, в глубине души было осознание того, что это неправильно. Кто-то должен был взять ответственность – начать.

Девочка вдруг улыбнулась. Нежно, искренне, как может улыбаться только ребенок и произнесла свое последнее слово:

– Сарухын! Ракета!

Халима вдруг все поняла: дочь шайтана произносила разные слова, но смысл у него всегда был один и тот же – смерть. В ужасе она упала в пыль и прижала ладони к лицу.

Данные разведки подтвердились в последний момент. Пилот заложил вираж и нажал на кнопку пуска ракеты. Тайный склад боеприпасов был уничтожен в мгновение ока. Среди бородатых потрясающих автоматами воинов аллаха, пилот не мог разглядеть несколько женщин и скорчившуюся на земле девочку. Впрочем, его бы это не остановило. Война есть война и жертвы были неизбежны.

Тавифа закончила свое земное существование с улыбкой на лице, глядя прямо в расширенные от ужаса глаза Абдула. В ее взгляде не было ни безумия, ни страха, она свой ад, который не заслужила, прошла до конца. Абдул только начинал познавать вечность и вряд ли она ему понравится.

Хххх

Марена замолчала и вытащила руки из крови. Денис оторопело помотал головой.

– Какой ужас, – наконец произнес он – это правда?

– Я устала, – слабым голосом сказала Марена – помоги мне добраться до кровати.

Женщина постарела лет на пять, как показалось Денису. Он взял, невесть откуда появившееся одеяло и завернул в него подопечную. После чего подхватил ее на руки и понес вниз. Лестница не стала устраивать фокусы и стала короче. Словно чувствовала, сколько он сможет нести нормально, не слишком легкую хозяйку дома.

Марена заснула еще до того, как он уложил ее в старинную кровать и бережно укутал. Подумав, Денис сходил на кухню и принес стакан с водой, если она захочет пить. После чего отправился в столовую и, не включая свет, сидел еще несколько часов, размышляя о прошедшем дне. Самом странном из всех, что были в его жизни.

В нем боролись два желания. Сбежать и остаться. И вовсе не страх перед Кариной удерживал его от побега. История, которую ему рассказала Марена, не выходила у него из головы. Причем, не только сюжет, скорее, как она ее рассказывала. Словно женщина пережила это. Словно это она была маленькой безумной рабыней. От этого становилось жутко и неуютно.

Наконец, так ничего и не решив, Денис отправился спать. В его спальне, видимо снова дом позаботился, не было панцирной кровати, которые он не любил. Вполне приличный, а, главное, ровный диван. Хотя он думал, что не уснет, но вырубился едва его голова коснулась подушки.

                        Глава 6.

«Утро красит ярким светом, стены древнего Кремля…» Денис подскочил, как зомби у нетерпеливого колдуна. Еще ничего не соображающий, но уже готовый бежать или драться. Музыка раздавалась из допотопного радио под потолком.

– Очень смешно, – пробурчал Денис.

Впрочем, просыпаться под «Москву майскую» было куда приятнее, чем под завывания звездунов из соседней квартиры, в его родной общаге. Радио не ограничилось одной песней и решило преподать ему урок физического здоровья. Полный энтузиазма, хорошо поставленный мужской голос сообщил, что начинается утренняя гимнастика.

Денис хмыкнул, даже карикатурно присел пару раз, а потом пошел искать туалет. К счастью удобства были в доме, причем, вполне современные. Быстро отыскались также мыло, зубная паста и полотенца. В стакане на полочке, оказалась запечатанная зубная щетка и бритва. Приведя себя в порядок, Денис пошел разыскивать хозяйку дома. Судя по запаху выпечки, она встала гораздо раньше него.

Марена бодро сновала между кухней и столовой, накрывая завтрак. Выглядела она старше вчерашнего, лет на пятьдесят, но при этом вполне веселой и жизнерадостной.

– Привет! Ты уже проснулся? – спросила она, водружая на стол заманчиво пахнущий кофейник.

– Сложно не проснуться, – усмехнулся Денис – когда у тебя над ухом хор Александрова начинает петь.

– Ну, ты человек рабочий, – небрежно отмахнулась хозяйка – так что привык рано вставать.

– Это верно, – кивнул Денис, присаживаясь за стол – но провода от радио я все равно отсоединю.

– Бесполезно. Даже если ты выдерешь радио с потрохами, дом все равно его восстановит к утру, – засмеялась Марена – Так что привыкай. Скажи спасибо, что дому сейчас нравится советская музыка. Три года назад он врубал трэш-металл и очень громко.

Что-то изменилось в Марене, в доме, даже на улице за окном. Вместо довольно колючей женщины, которой навязали ненужного сопровождающего, она стала радушной хозяйкой. Причем, никакой фальши Денис не чувствовал. Такое впечатление, что он гостит у сельской тетки, пусть хитроватой, но при этом щедрой.

Стол ломился от еды: пирожки, блины, запеченная куриная грудка, миска сметаны. Чтобы все это съесть, потребовался бы десяток мужиков. Каждого блюда было вроде чуть-чуть, но в целом обычная картина для наших праздников, когда еды слишком много. Сам дом наполнился золотистым, спелым светом. Возможно от пожелтевшего за ночь клена под окнами, а может и от чего другого.

Денис пожал плечами и принялся за еду. Многие не понимают и осуждают привычки русских в еде и работе. Одни считают русских лентяями и обжорами, другие фанатиками в работе и аскетами. Ошибаются и те, и другие. Короткое, по европейским меркам лето, долгая зима, за столетия создала совершенно уникальный народ. Людям приходилось бездельничать, пока снег не сойдет, за то потом, наши предки выкладывались так, как не способен никто, лишь бы успеть собрать урожай. Тоже и с едой – необходимость работать на сверхвозможностях увеличивала потребление.

Объедаться Денис не хотел и сумел вовремя отодвинуть от себя блинчики с брусникой. Вместо этого он налил себе кофе и, спросив разрешения у хозяйки, закурил. Подарок Карины работал исправно и не дымил, но спрашивать подобное, было данью вежливости.

– Чем сегодня займемся? – благодушно спросил Денис.

Он уже наметил пару-тройку хозяйственных дел в доме. Становится бесполезным нахлебником, мужчина не хотел. Надо было починить стулья в доме, кое-где подтесать и поправить просевшие двери и рамы. Частный дом – не квартира, тут всегда найдется чем занять руки и голову. Мысленно Денис уже распределял дела – начинать следовало с осмотра имеющегося в доме инструмента. На какое-то мгновение он почти забыл, с кем имеет дело. Марена уселась напротив и пила кофе, забавно оттопыривая мизинчик.

– Дрель есть, – беззастенчиво подслушивала она его мысли – но ее покупали в семидесятых, так что новая не помешает. А что такое рашпиль?

– Крупный напильник для дерева, – автоматически ответил Денис и только после этого сообразил, что вслух ничего не говорил.

– Зайдешь в кладовку с инструментом, – Марена показала на неприметную дверь дальше по коридору – и сам посмотришь, чего именно не хватает. Но не сегодня.

– А сегодня у нас другие планы? – спросил Денис, гадая, чего же удумала ведьма.

– Точно! – рассмеялась женщина – Сегодня мы пойдем смотреть труп. Я давно не гуляла, а погода сегодня будет хорошая.

Денис промолчал. Он уже ничему не удивлялся. Ни странной цели для прогулки, ни твердокаменной уверенности подопечной в хорошей погоде.

– Мы его хоть не сами сделаем? – опасливо поинтересовался он – Упокойничка-то?

– Не трясись, – рассмеялась Марена – свежий нам не подходит.

– Да я и от несвежего не в восторге, – пробормотал Денис и потянулся за ветровкой.

Мужчина рассчитывал, что у него будет от получаса до полутора, пока Марена соберется. Однажды, еще будучи подростком, девочка собиралась на свидание с ним три часа. Надо ли говорить, что свидание было первым и последним. У ведьмы же все было не как у людей – уже через пять минут она стояла у входа и выразительно смотрела на вешалку. Денис не сразу сообразил, чего от него ждут, а потом подал даме пальто.

На улице обильная вологодская зелень уже кое-где перемежалась золотистыми вкраплениями. Никто не обращал особого внимания на пару. Марена взяла Дениса под руку, но при этом они не выглядели супругами. Скорее обеспеченная и интеллигентная тетушка и простоватый племянник. Устраивать бег с препятствиями, как Карина, женщина не собиралась и давешний пешеходный мост, они пересекли неторопливым, прогулочным шагом. Вряд ли кто-то слушал их разговор, хотя он вовсе не был обычным.

– Ты в бога веришь? – спросила Марена.

       Денис скривился. Ему с головой хватало Свидетелей Ахуромазды, которые задолбали этим вопросом половину населения.

– Честно? – переспросил парень.

– Ну разумеется, – удивилась Марена.

– Если честно, – вздохнул Денис – то я надеюсь, что его нет.

       Марена молчала, но парень чувствовал, что она ждет более подробного ответа. Разговаривать с верующими Денис не любил. С одной стороны, они были очень обидчивы, если попробовать не восхититься их божеством. Но стоило с ними согласится, как они начинали тянуть его в свои церкви и секты. Мужчина глянул на спутницу, она беззаботно шагала рядом и иронично смотрела на него. Не с тем превосходством, которое отличает фанатиков, мол, я-то избранный-верующий, в рай попаду, а ты – грешная мразь. Нет, Марену забавляла его попытка быть толерантным. Дениса это немного злило, и он решил сказать прямо:

– Мир полон злобы и несправедливости. Все друг друга жрут и останавливаться не собираются. Если это естественный отбор, то ничего не попишешь, такие уж мы есть. Но если сверху на это смотрит бородатый дядька и благодушно кивает, когда матери забивают детей, когда пьяные мужья калечат любимых жен, когда малолетки, сбившиеся в стаи, из развлечения лупят бездомных… В голове не укладывается, как на это все можно смотреть и нихрена не делать.

– Но, – возразила Марена – есть ведь и другое: любовь молодых, нежность матерей, благородство защитников.

– Конечно есть. Потому легче верить в эволюцию. Что мы, потихоньку, едва-едва начинаем выбираться из животной жестокости.

       Они замолчали. Денис проклинал свой длинный язык, ведь сколько раз он давал себе зарок никогда не спорить с верующими. Исподволь он посматривал на спутницу, ожидая, когда она разразится гневной проповедью. Но он ошибся. Марена наслаждалась прогулкой, впитывая прохладный, свежий ветер и с почти детским любопытством поглядывала по сторонам.

       Наконец она нашла то, что искала и потащила Дениса за рукав. Вейпер-бар «Борода мертвого хипстера», был одной из десятков точек, где модная молодежь пыталась начать бизнес. В проектах это были лишь начальные этапы для целых финансовых империй, на практике – арендованный подвал и куча выплат по кредитам.

       Внутри было душно от ароматизаторов и прочей дряни, которую заливают вейперы в свои электронные сигареты. Приглушенный свет скрывал пятна на арендованной, старой мебели. Только барная стойка и стеклянный стеллаж за ней были освещены ярко. Бармен с зеркальцем в руках поправлял свою прическу, коряво, как трансвеститы, пытаясь подражать движениям женщин. Впрочем, делал он это неосознанно. Ему очень хотелось выглядеть модно и красиво. Входной колокольчик звякнул, и он быстро спрятал зеркальце, сурово сдвинув брови, как и положено брутальному мужику.

       С огромным трудом, а вылететь с работы ему не улыбалось, он подавил брезгливое выражение на лице. Если женщина выглядела прилично, хотя и старомодно одетой, то мужчина был бомжем или работягой, особой разницы бармен не видел. Ничего, решил бармен, они сейчас покрутятся и уйдут.

– Пирожков у нас нет, – надменно заявил он Денису, когда тот подошел к стойке.

– Чем тогда народ кормите, чипсами что ли? – удивился Денис – Впрочем, мы не голодные. Сделайте две чашки черного кофе.

– Эспрессо или американо?

– Черный, без молока, – Денис привык называть вещи немодно, но понятно.

       Бармен фальшиво улыбнулся и повернулся к кофе-машине. Денис уселся рядом с Мареной и недоуменно спросил:

– Мы же вроде труп собирались смотреть?

– А чем тебе не труп? – Марена показала на бармена – В погоне за модой, душа отмерла, осталась оболочка.

       Денис вздохнул. Придется терпеть метафоры, притчи и проповеди, так обычно общаются верующие, которые считают себя умнее остальных. Впрочем, об этом в их договоре с Кариной не было и слова.

– Марена, – стараясь говорить ровно и без тени агрессии в голосе, начал Денис – я понимаю, что ты верующая, но я не хочу и не буду становится адептом твоей веры. Без обид, я не верю ни в черта, ни в бога… Ни в живых мертвецов. Пацан просто пытается вырваться из трясины дна жизни так, как может. Получается у него хреново, тут я соглашусь, но он пытается.

       Марена холодно, Денис почувствовал рождающийся в животе страх, посмотрела на парня. В этом взгляде было очень мало человеческого.

– Пока сам не увидишь не поверишь? – спросила Марена, улыбаясь одними губами.

– А что тут видеть? – ответил Денис – Обычный паренек, который считает, что шмотье и прическа, помогут ему приблизится к элите. Ну полизывает у знакомых богачей интересные места и активно презирает тех, кто таких «высот» не достиг. В любом случае, какое нам до него дело?

       Женщина наклонилась к Денису и быстро, как кошка, хлопнула его по лбу. Как в прошлый раз, когда она вылечила его лицо, боли не было, но зрение поплыло. Марена почти не изменилась, а вот окружающий мир потек и поплыл. Вейп-бар превратился в какую-то помойку, где по стенам текла отвратная жижа. Столы стали липкими, а из грязных диванов торчал измочаленный поролон. К запаху жидкостей для ароматизаторов прибавился ощутимый душок тухлятины. В чашке кофе, который к счастью Денис так и не попробовал, барахтались черви. Парня чуть не стошнило.

       Бармен обернулся. Белоснежную накрахмаленную рубашку пропитали пятна крови, гноя и фармальдегида. Вот теперь Денис был согласен с тем, что перед ним труп. Серо-коричневая кожа мертвеца обтягивала кости, обнажая гниющие десны и крепкие желтые зубы. Один глаз вытек и оттуда сочился гной. Другой помутнел и навсегда уставился в потолок, как он видит, чтобы ходить, Денис не понимал. Впрочем, его это меньше всего заботило.

       Это наваждение, повторял Денис сам себе, пытаясь не заорать от ужаса и омерзения. Бармен протирал стаканы под пиво, больше размазывая грязь, чем очищая. Грязные, длинные, изломанные ногти отвратительно скрипели по стеклу. Отложив грязное полотенце труп взял огромный вейп и от души затянулся. Задержал дыхание и дым повалил изо всех отверстий тела: ушей, пустой глазницы, даже, из-за стойки было невидно, но оттуда повалили клубы дыма, из задницы. Он задумчиво курил, или как называют это вейперы, «парил», пока не увидел перекошенное от страха лицо Дениса. Мертвец перевел взгляд на улыбающуюся Марену.

– Ведьма, – то ли спросил, то ли подтвердил он.

       Марена весело кивнула, продолжая попивать мерзкий кофеечек.

– Тебе тут что, – взъярился бармен – зоопарк? Зомби-цирк с шапито?! Приволокла ученика показать нежить?

– Что уже в штаны наложил, герой? – уже обращаясь к Денису рявкнул зомби.

– За языком следи, дохляк, – буркнул уязвленный Денис.

       Труп придал туповато-агрессивное выражение лицу, протянул руки к Денису и завыл:

– Мозги! Мозги!

       Как ни странно, но именно это убедило Дениса в двух вещах: во-первых, происходящее реально, во всяком случае, как все, что происходило с ним за последние два дня; а во-вторых сейчас он в полной безопасности, зомбяк только пугает его.

       Бармен понял, что ожидаемого эффекта не произвел и снова схватился за вейп, окутывая себя облаками пара. Несколько секунд все молчали. Наконец зомби не выдержал и отшвырнул электронную сигарету.

– Ну, чего? Уходите! Вам тут не рады! – он показал костлявым, подгнившим пальцем на дверь.

– Пожалуй, – неторопливо ответила Марена – мы подождем Диззи.

– Ааа… – протянул бармен, брезгливо поморщившись там, где лицо еще слушалось его – вы к нашей бессмертной лидерше. Ждите, хрен с вами.

       Бармен потерял к ним вообще какой бы то ни было интерес и принялся наводить порядок. Насколько это возможно, если основным источником грязи являлся он сам. Денис смотрел на Марену, та была расслаблена и безмятежна. Женщина отставила чашку, но в ней осталась лишь кофейная гуща, видимо она наколдовала себе приличный кофе.

– Ладно, – улыбнулась она – вижу тебя так и распирает от вопросов. Постараюсь ответить.

       Это было очень мягко сказано. Вся жизнь Дениса совершала кульбиты и плясала как безумная в последние дни. Вопросов было столько, что голова пухла. В таких случаях надо делать записи, иначе первой выскакивает какая-то фигня. Так и случилось:

– А зачем он курит? – спросил Денис – Он же мертвый, нахрен ему курить?

– Он коптится, – усмехнулась Марена – Нежити тяжело сохранять тела. В холоде они замерзают и превращаются в мороженные полуфабрикаты, а в тепле протухают. Вот они и коптят себя, чтобы не гнить. Некоторые формалиновые ванны принимают. Случаев как с Диззи очень мало.

– А что у нее за случай? – Дениса разбирало любопытство.

– Ее бальзамировали Лунные Девы Лангедока, – ответила Марена – впрочем, сейчас сам увидишь.

       Колокольчик над дверью звякнул и в подвал зашла Диззи в сопровождении двух охранников. Охрана ей нужна была, как телеге пятое колесо, но статус требовал. У Дениса отвисла челюсть, когда он увидел лидера Вологодской нежити. Если бы среди зомби проводили конкурс красоты – Диззи уверенно завоевала победу.

Глава 7.

Видимо готскую моду придумали голубоватые дизайнеры Европы, глядя на Диззи. Вот только, в отличии от малолеток, перемазавшихся белилами и использующими черную губную помаду, ей это шло. Да еще и как. Каждое движение стройного тела в черном платье было исполнено грации и утонченной ловкости. Многочисленные серебряные цепочки с крестами, звездами и другими оккультными знаками, мелодично позвякивали. Это показывало две вещи, отметил для себя Денис, зомби не боятся серебра, а крест воспринимают как украшение и не более того.

Антрацитовые прямые волосы небрежно рассыпались по плечам, лишь диадема не позволяла им падать на лицо. Тонкие, можно сказать истощенные черты лица были настолько симметричными и совершенными, что Диззи казалась произведением влюбленного художника, нежели когда-то родившимся существом. Конечно, присутствовали фиолетовые губы и ногти, Денис не знал, был ли это макияжили нормальный для мертвеца цвет. Глаза, едва-едва тронутые помутнением роговицы, казались двумя огромными черными прорубями с ледяной водой.

Диззи была прекрасна и при этом вызывала у Дениса крайнюю степень отвращения. Какая-то часть его души жаждала королеву мертвецов и от этого омерзение только увеличивалось. Диззи протянула руку, довольно высоко, для поцелуя. Мужчина едва уговорил себя пожать холодную плоть. Заставить себя коснуться губами мертвой кожи, он так и не смог.

– Это твой новенький? – спросила Диззи у Марены.

Марена кивнула. Королева мертвецов щелкнула пальцами, и бармен примчался с подносом, уставленным кофе и десертами. С виду все было свежее и нормальное, но Денис, памятуя о поданной ранее чашке, не прикоснулся ни к чему. Это не укрылось от глаз Диззи.

– Ты что, брезгуешь нашим угощением? – с угрозой в голосе спросила она.

Денис пожал плечами и кивнул.

– Может быть, ты считаешь нас существами второго сорта из-за того, что мы маловато живые? – Диззи нахмурилась, а ее охранники, широкоплечие зомби, видимо бывшие борцы, боксеры или штангисты, подошли ближе.

– Тебе ответить правдиво или красиво? – Денис почти не испугался.

Сначала, когда он увидел истинное обличие бармена, то чуть не испачкал штаны. Но потом пытливый взгляд уловил вполне обыденные вещи: бармен лебезил перед начальством, охранники, видимо и при жизни не отличавшиеся интеллектом, были тупыми качками, а сама королева нежити его попросту дразнила.

– Хам, – обиделась Диззи и надула губы.

– Извини, – Денис смутился – не хотел обидеть. Просто я привык, что мертвые ведут менее активное посмертие.

– Все равно ты чурбак и наглец, – Диззи решила обижаться как можно дольше – вообще не думаешь о чувствах окружающих.

– Диззи, завязывай! – встряла в диалог Марена – Может вас еще зомбоамериканцами называть, чтобы совсем политкорректно?

– Поцелует – прощу! – заявила Диззи.

Королева нежити потянулась через стол, изящная, соблазнительная и мертвая, чтобы поцеловать Дениса. Мужчина отшатнулся, когда представил, что касается мертвой, гниющей плоти губами. Как бы она не выглядела, он не мог отделаться от ощущения, что там, за красивыми губами копошатся черви или еще что похуже. Диззи расхохоталась, довольная его страхом и уселась на место.