Дельтаплан летит в никуда

Тагир Гильфанов

ДЕЛЬТАПЛАН

ЛЕТИТ

В НИКУДА

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.

Часть 1.

Глава 1.

"Меж нами памяти туман, ты как во сне…"

Часы на мониторе показывали 11 часов утра, а Андрей никак не мог настроиться на работу.

Послушав "Дельтаплан" в исполнении Леонтьева, он заварил себе крепкого кофе. Все-таки чего-то еще не хватало.

Он включил песню "Ветер Перемен" из кинофильма "Мэри Поппинс", потом "Тем, кто ложится спать…" группы "Кино" и постепенно настроился на рабочий лад.

Все это песни из 80-х годов. Андрей вспомнил свое детство, которое приходилось как раз на это время, и то влияние, которое оказывало телевидение на детей и взрослых.

Телевизор как будто синхронизировал людей. Он был настоящим другом для детей, показывая красивые сказки и мультфильмы, учащие добру. Потом были 90-е годы. Синхронизатор поменялся. Все подряд стали смотреть боевики, триллеры. Затем наступили двухтысячные годы: телевидение стало оказывать все меньшее влияние на людей и, в конце концов, перестало быть синхронизатором для более или менее думающих людей. Все необходимые фильмы и передачи можно было найти в интернете.

Чтобы заполнить "пустоту", Андрей стал играть в различные компьютерные игры. Потом, когда надоело, пробовал заниматься спортом: спортзал, лыжи, бассейн. Этого оказалось недостаточно. Тогда он стал смотреть фильмы в стиле "артхаус". Он не любил смотреть фильмы в одиночестве и всегда старался пригласить на просмотр еще кого-нибудь.

Работал Андрей программистом в крупной компании. Работа его заключалась в том, чтобы создавать и править шаблоны для всяких кассовых и бухгалтерских отчетов, а также программировать логику получения чисел для этих отчетов. Для руководства было очень важно, чтобы суммы были очень точные(до копейки), линии в таблицах идеально прямые, а ширина колонок точно подходила под порядок сумм. Таких как он программистов в отделе было десять человек. Ни с кем Андрей не состоял ни в дружеских, ни в приятельских отношениях, пока не появился новый молодой программист, которого звали Дима. Ничего общего с остальными у Андрея не было, так как его не интересовало обсуждение новых моделей телефонов и фильмов по мотивам "марвеловских" комиксов.

Дима же, в отличие от них, интересовался изобразительным искусством (сам иногда рисовал и неплохо), музыкой, а, главное, как и Андрей, любил художественные фильмы в стиле "артхаус".

Постепенно Андрей сдружился с Димой, однако поначалу смотрел на него немного "свысока". Дима только что устроился, и это было его первое место работы, а Андрей уже успел сменить несколько фирм и работал здесь около трех лет. Но вскоре лишнее "высокомерие" Андрея прошло и он, наконец, понял, что Дима – очень творческий и талантливый человек.

По характеру, Андрей и Дима были людьми абсолютно разными. Дима – доверчивым, ранимым и вспыльчивым романтиком, Андрей – подозрительным и малообщительным скептиком. Андрей был излишне зациклен на мелочах. И внешне друзья не были похожи: Андрей – высокий, чуть полноватый брюнет с карими (почти черными) глазами, Дима – худой, небольшого роста, с вьющейся светлой шевелюрой и голубыми глазами.

Чтобы хоть как-то скрасить "серые" рабочие недели, Андрей и Дима стали выбираться по пятницам в бары, пивнушки, летние кафе и тому подобные заведения. Сидя там, можно было понаблюдать за мимо проходящими красивыми девочками и поговорить "о жизни".

За кружкой пива можно было обсудить рабочие проблемы, а также новые идеи, которые чаще всего возникали у Димы.

Андрей был на хорошем счету у начальства, но после того, как он стал общаться с Димой, дотошность и кропотливость в работе стали ему изменять: он все больше стал чувствовать к ней отвращение. Один раз, в пятницу, начальник сильно нагрубил Андрею и тот весь день "держал" обиду и злобу в себе, чтобы вечером, наконец, можно было сеть где-нибудь и за кружкой пива с Димой все это "пережить".

Наконец, настал долгожданный момент, и, отхлебнув пива, Андрей сказал:

– Сегодня и на меня эта собака "нагавкала". Мол, мой последний отчет весь в "заусенцах". Видел я его отчеты, которые он делал, когда начальником еще не был, так у него даже линии в таблице разной толщины были.

– Забей! – ответил Дима. – Собаки на то и существуют, чтобы лаять. Меня больше интересует, куда мы идем? Неужели так и будем до пенсии эти отчеты клепать, а из всех радостей останутся только эти пятничные попойки? Сейчас нейросеть можно за час научить генерировать эти отчеты, а еще через час она гору этих отчетов выдаст, программисты в нашей конторе уже не нужны. Но если всех поувольняют, начальник отдела и директор все равно останутся, – пошутил он.

– А чем бы ты хотел заниматься?

– Заниматься творчеством, познавать мир. А самое главное – не думать только о себе. Если чем-то могу помочь людям, всегда пожалуйста. Вот нищим, например, всегда мелочь всю отдаю, что на транспорт приготовил, а иногда и покрупнее, и на душе легче становится.

– Так нищим деньги ты дашь, думаешь, лучше сделаешь? – парировал Андрей. – Они эти деньги все равно своему боссу отнесут – тому, кто их "крышует". А он сам, по сравнению с нами, как олигарх живет. Недавно видел, перед Пасхой, нищие около церковных ворот стояли и милостыню просили – так они за место у входа чуть не подрались: хромой мужик на костылях и баба какая-то. Хромой последними словами эту бабу материл на глазах у всех. Деньги эти, если они и получат, то тут же и пропьют. И чем больше дашь, тем быстрее "откинутся" от "боярышника" или палёной водки.

– Эх, как я хочу, чтобы люди по-другому стали думать. Не так, чтобы "отбывать время" на работе, а потом забываться боярышником, или как мы с тобой, пивом в баре. А так, чтобы жить каждую минуту, как последнюю. Если где-то работать, то чтобы кайф от работы ловить постоянно, если женщину любить – то так, чтобы утром еле живым из кровати выползать после бурной ночи.

– Эх, идеалист ты, идеалист! – качал головой и усмехался Андрей, хотя чем-то эти рассуждения Димы ему все больше нравились.

Глава 2.

Диме часто попадало от начальства за разные провинности, типа погрешности в определении сумм для отчета, из-за неправильно округленных копеек. За это он был несколько раз оштрафован (лишен части премии).

Зарплата у него была небольшой. Половину денег Дима отдавал маме, а половину тратил на всякую ерунду – книги, краски, а также цветы и кафе для девушек, в которых он безответно влюблялся.

Несмотря на прозу жизни, Дима не унывал и постоянно генерировал новые идеи, предлагая их внедрить в работе. Эти идеи нравились только Андрею. Начальство отмахивалось от Димы, другие отвечали ему насмешками или равнодушием.

В силу своего возраста, а может и характера, Дима очень болезненно это переживал и только с Андреем "отводил душу", рассказывая об очередной идее и мечтая о внедрении ее в жизнь.

Будучи еще школьником и веря в идеи "светлого" анархизма, который свергнет "прогнивший бюрократический" строй, Дима часто ездил на велосипеде с большим красным флагом, привязанным к рулю и динамиком на багажнике, откуда звучали песни Егора Летова и Цоя.

От серости и скуки он "спасался" тем, что влюблялся в разных девушек и писал им стихи. Стихи были слегка наивные, но, в то же время, очень искренние. Однако, ни одна девушка, которой посвящались стихи, так и не ответила "взаимностью" Диме.

Как всегда бывает, чем сильнее была влюбленность Димы, тем мучительнее он переживал «отказ» объекта своей любви. В это время всё блекло, исчезал вкус к жизни, давило одиночество. Наоборот, когда он влюблялся, вдруг «вспыхивали» все другие цвета, мир становился настолько ярким, что кружил голову. Ему как наркотик требовалось это ощущение. Тогда он остро чувствовал потребность рисовать, покупал кисти, краски и начинал «творить».

Результаты его художеств трудно передать словами, к какому стилю они относятся – тоже трудно сказать, но это были очень сочные, насыщенные картины, с преобладанием красного, синего и фиолетового цветов.

В своем романтическом порыве Дима даже пытался устраивать импровизированные выставки в подвале собственного дома, на которые звал, в основном, только друзей. Другие его «сверстники» тоже бывали на его «выставках», хотя Дима был им не очень рад. Приходили с бутылкой пива в руке и целью – «поржать» над его «рисунками».

Недавно, на выставке молодых художников, Дима познакомился с красивой девушкой Анной и сразу влюбился в неё. Он рассказал ей о "выставках" в своем доме и пригласил на очередную, оставив девушке свой номер телефона. Через день Аня позвонила и сказала, что обязательно придет, но не одна, а со своим приятелем.

Дима был счастлив. Он решил сделать Анечке "сюрприз" – нарисовать её портрет, в надежде, что она оценит его "творчество" и, может быть, догадается о чувствах к ней.

В назначенное время, в подвале, появилась Аня со своим приятелем, которого представила Диме. Павел (так звали "приятеля") и Аня осмотрели все работы Димы и, наконец, подошли к "сюрпризу". На картине была изображена очень стройная и изящная девушка с утонченными чертами лица, обхватившая красивую вазу с букетом алых роз.

– Глянь, это прямо как ты на последней стадии анорексии. Я то знаю, что ты попышнее и ценю это, – сказав он и подмигнул то ли ей, то ли Диме, стоящему рядом.

У девушки такое "обидное" для Димы высказывание вызвало довольный смешок.

Трудно передать, что было у Димы на душе после этих слов.

Это, одновременно, и жуткая боль с горечью разочарования, и ощущение собственного ничтожества. Ясно было, что это не просто "приятель" для девушки. Увидев потемневшее Димино лицо, «приятель» решил немного смягчить и сказал панибратски:

– Э, Димон, извини, я же так, прикольнулся только, по-дружески. Ты внимание на нас не обращай, мы бы и над Пикассо так же поржали. Как говориться, «художника обидеть каждый может», но ты не обижайся, – с комическим пафосом произнес Павел. Пойдем лучше «пивка» попьем.

После такой оценки "сюрприза" алкоголь Диме был просто необходим. На машине Павла ребята доехали до ближайшего бара.

Павел видимо был "при деньгах", он заказал дорогое виски себе и пиво для Ани.

Дима отказался от угощения, заказав графин водки и салат из маринованных огурцов и помидоров в качестве закуски.

Когда принесли заказ, Павел поднял свою рюмку и иронично произнес:

– Ну давай выпьем за твое «творчество»!

Дима механически поднял рюмку с водкой и залпом ее опустошил.

Так выпив несколько рюмок, он осмелел и посмотрел внимательно на девушку. Он уже не видел "ореола" ангела, как он чувствовал до этого. Он видел обычную девушку с курносым носом и даже разглядел прыщи на ее щеке.

– Чем загрузился, Димон? – спросил его Павел, спустя некоторое время.

– Да вот думаю: «художник я или хрень собачья!», – сказал Дима, чем снова вызвал смех.

– Диме больше не наливать, – сказала девушка.

– А уже и нечего, – ответил Дима.

Действительно, принесенный графин был пуст.

Павел тоже допил свой виски, и было решено покинуть бар. Они расплатились и вышли на улицу.

– Травку курнуть хочешь? – спросил Павел у Димы, когда они вышли на улицу. – Пойдем, классная трава, у меня в машине есть.

Втроем они подошли к немного поддержанному, но неплохо выглядящему BMW Павла, приятель и девушка сели на переднее сиденье, а Дима позади.

Уверенным движением Павел достал три папиросы из пачки, спрятанной под водительским сиденьем, раздал их и прикурил.

Когда все сделали по две – три затяжки, Павел спросил у Димы: "Ну что, как, вставило немного?"

– Пока особо ничего не чувствую, – Дима еще раз затянулся, потом резко закашлял, выдавая свою неопытность.

– А меня еще как! – вдруг сказала Аня. – Я уже хочу вас обоих!

– Подожди чуток, "киска", – промурлыкал Павел. – Ну что, Димон, поласкаем девочку? Чур, я первый.

Дима не сразу расслышал и понял смысл слов. Когда понял, он вновь взглянул в лицо Павла. То ли под воздействием спиртного и травки, то ли от услышанного, тот стал казаться похожим то ли на черта со средневековых картин Босха, то ли на «Шрека», с вытянутой улыбкой до самых ушей, огромными редкими зубами и большим опухшим носом сине-оранжевого цвета.

Чувствуя приближающийся приступ рвоты, Дима выпрыгнул из машины и побежал к кустам. Освободившись, он тут же повернул от машины и пошел прочь быстрым шагом.

Дима, едва сдерживая новые рвотные позыва, бросился напролом: через кусты, клумбы и детскую площадку около своего подъезда. Все ему казалось чужим, серым и враждебным. Едва добравшись до квартиры, он, не раздеваясь, упал на кровать. Сейчас ему ничего не хотелось, только забыться и даже умереть.

Глава 3.

У Андрея в это же время началась не самая лучшая "жизненная полоса". Но обо всем по порядку.

Начнем с того, что Андрей попал в больницу. Ночью разболелся и разбух живот, да так, что пришлось вызвать скорую помощь. Скорая отвезла его в дежурную городскую больницу, где анализы показали, что у него приступ острого панкреатита. Предстояло пролежать в больнице минимум две недели.

Боль быстро сняли, появилось свободное время. Несколько дней Андрей отсыпался, потом, немного осмотревшись, решил воспользоваться моментом и заняться своей "личной жизнью".

Андрей заметил, что одна из медсестер, дежуривших в отделении, где он лежал, была очень симпатичной. Высокая, стройная, с большими зелеными глазами – она ему очень понравилась. Маша, так звали девушку, безболезненно делала уколы и другие процедуры и всегда улыбалась Андрею.

Он искал возможность познакомиться с ней поближе, хотя уверенности у него не было. Андрей знал как её зовут, а она, конечно, знала и его имя, и фамилию.

И вот, наконец, наступил день выписки из больницы. Андрей раскошелился и собрал два пакета: один – для лечащего врача (пожилой женщины), другой – для Маши. В обоих были фрукты, конфеты, "Мартини", а в Машиной еще и цветы.

Поблагодарив врача, Андрей зашел в «сестринскую». Маша была одна, ее смена заканчивалась, и она наводила порядок, пересчитывая ампулы и медикаменты.

– Привет! – сказал Андрей. – Я выписываюсь сегодня. Вот хотел Вас поблагодарить, – и протянул ей пакет и цветы.

Маша смутилась, и на ее молодом личике появился "румянец".

Андрею удалось пригласить девушку на свидание и обменяться номерами телефонов.

При первой встрече Андрей узнал, что Маша параллельно с работой в больнице, учится заочно в университете на экономиста и сейчас испытывает сложности с выполнением двух курсовых работ.

Андрей вызвался ей помочь, стал периодически заходить к ней домой (она жила одна).

Потом он оставался у Маши, особенно в те дни, когда их выходные совпадали. Так завязался их роман.

Андрей оказался страстным, но очень ревнивым любовником. Давала ли Маша повод для ревности? Отчасти, да: она была очень кокетливой, и ей нравилось повышенное мужское внимание к своей персоне. Маша привыкла к свободе и никогда не согласовывала свои действия с Андреем. Изменяла ли она реально, или нет – он не знал, как говорится "свечку не держал", да и не важно это уже.

Постоянно, в квартире у Маши он находил какие-то мелочи, которые, по его мнению, могли указывать на возможную измену с ее стороны, пока его не было дома. Дело в том, что Маша работала посменно, а Андрей – с понедельника по пятницу.

Как-то Андрею приснился сон о том, что он пытается выбраться из старого подвала и его преследует полчище крыс. Подобрав какую-то кочергу, он отгоняет этих крыс, нанося сильные удары, и крысы на мгновенье отступают. Затем он снова слышит позади их противный писк и снова, оборачиваясь, размахивает кочергой. Проснулся он в страхе и поту и сразу стал искать в интернете расшифровку своего сна. Оказалось, крысы во сне означают предательство близких.

В общем, долго так продолжаться не могло, и Андрей с Машей расстались. Андрей довольно мучительно переживал расставание. В этот момент очень не хватало простого человеческого общения. Дима на связь не выходил, так как у него была сильная депрессия (он даже уволился с работы).

И тут Андрей вспомнил о дяде Мише.

Глава 4.

Андрей знал дядю Мишу с раннего детства, так как они жили в одном подъезде. Михаил в юности служил на атомной подводной лодке и, видимо, этот факт не позволил ему иметь собственных детей. Он щедро раздавал нерастраченную родительскую заботу другим: и взрослым, и детям. Ещё у дяди Миши был старый мотороллер "Муравей" с прицепом и он, иногда, разрешал детишкам садиться за руль и представлять себя водителем или даже "гонщиком".

Сколько лет они не встречались? Да уже года три-четыре.

Последний раз они столкнулись на улице. В тот день он хотел купить себе новые часы – стильный кварцевый хронограф. Все модели были настолько похожими друг на друга, что он не знал, что ему выбрать.

Он решил пока выбрать, какой ремешок должен быть у его часов. У одних моделей был силиконовый или резиновый ремешок, у других кожаный. Андрей стал их примерять, потом читать отзывы в интернете – какой ремешок более износостойкий.

Оказалось, что силиконовый, но внешне он не очень нравился Андрею.

Идя с переживаниями о ремешке по улице, он вдруг услышал "Здравствуй, Андрей", поднял голову и увидел дядю Мишу.

Дядя Миша сильно постарел, но улыбка у него осталась такой же светлой и доброй. Он рассказал, что жена его умерла, сам недавно вышел на пенсию, переехал в частный дом на окраине города и живет один. Поскольку пенсия совсем небольшая, ему пришлось устроиться сторожем на стройку, где он работал сутки через трое.

– А как ваш "Муравей", дядя Миша? – поинтересовался Андрей.

– А, Муравей… Недавно разобрал его. Жалко конечно, проходимая машинка была. И в лесу, и по полю, и через овраг – везде проезжал. Дрова привезти, стройматериалы какие. Но время берет свое. Поржавел, прогнил – и кузов и рама. Да и движок уже подустал, хотя он мне сейчас пригодится. Кузов тоже пригодился – выкопал яму и сделал песочницу рядом с соседним домом. У них там трое ребятишек маленьких.

– А мотор то вы куда приспособили?

– Понимаешь, решил я себе дельтаплан сделать. То есть, вначале хотел вертолет. Но на вертолет подъемной силы не хватит. А тут я каркас от старого дельтаплана недавно на свалке нашел. Вот и моторчик мой от "Муравья" пригодился. А хочешь, покажу тебе, что за "дирижабль" у меня получился? Правда, много чего еще доделать осталось.

У Андрея был выходной, время было, и он решил съездить в гости к дяде Мише.

У Миши был небольшой старенький дом и металлический гараж рядом.

Зайдя в гараж и включив тусклую лампу, Миша показал на сложенные крылья, небольшой металлический каркас с приваренным мотором от "Муравья", бензонасосом и маленьким бензобаком.

– Вся эта конструкция весит около 60 кг, хорошо что я легкий, всего 65 кг вешу, надеюсь потянет. А ты, кстати, сколько весишь?

Андрей тогда весил около 80 кг.

– И тебя думаю потянет. Главное, крылья покрепче сделать. Так что, если желание есть, можешь мне помочь, а как сделаем – оба летать будем.

Андрей увлекся этой идеей. Он взял отпуск на 2 недели и стал каждый день приезжать к дядя Мише.

С утра до вечера они работали, модернизируя конструкцию дельтаплана. Андрей испытывал огромное удовольствие от такой инженерно-конструкторской работы. Чертежей они не делали, только эскизы, изредка проставляя на них размеры.

И вот настал, наконец, тот день, когда дельтаплан был полностью готов.

Конструкция получилась тяжелой, но благо состояло в том, что дом Миши был на довольно высоком холме, с которого открывался красивый вид и вела прямая асфальтированная дорога, дававшая возможность стартовать.

Миша любил летать по утрам.

Идя на работу рано утром, Андрей завидовал ему, представляя, как тот сейчас взлетает на дельтаплане в лучах зари.

Андрей тоже пару раз летал. Но вскоре мотор у машины "сдох", но остались приятные воспоминания о совместной работе и дружеском общении.

Глава 5.

И вот уже прошло несколько лет после последней встречи с дядей Мишей.

Увлечение дельтапланом у Андрея быстро прошло, и он лишь изредка звонил Мише, узнавая, как дела и здоровье.

В очередной раз Андрей позвонил дяде Мише, но трубку никто не брал. На следующий день, в воскресенье, Андрей решил все-таки съездить к нему. Подойдя к его дому, он постучал в дверь, но никто не откликнулся. Тогда Андрей толкнул дверь, она оказалась незапертой.

– Кто там? – наконец, Андрей услышал из глубины слабый глухой голос Миши.

– Дядя Миша, это я, Андрей!

– Заходи, обувь можешь не снимать. Ко мне все так заходят.

Андрей зашел в дом, прошел через запыленные прихожую и зал и оказался в маленькой комнатке, где на кровати лежал дядя Миша.

В комнате было темно и душно(пахло лекарствами). Андрей включил свет и не узнал своего друга – настолько плохо он выглядел. Дядя Миша сильно похудел, лицо его было желто-серого цвета. Из разговора Андрей узнал, что дядя Миша уже несколько лет болеет раком, и, похоже, болезнь перешла в последнюю стадию. Вначале он скрывал от всех этот диагноз, но сейчас, когда дела были особенно плохими, скрывать не было смысла.

Андрей, глядя на друга, испытывал сильное чувство вины перед ним: он совсем забыл старого Мишу, а вспомнил лишь тогда, когда самому захотелось "излить душу".

Однако сейчас было видно, что Мише самому очень нужно было высказаться, что-то его сильно тревожило, и Андрей превратился в "слушателя":

"Почти все поступки в жизни делаются ради удовлетворения своих желаний. Есть желание помочь кому-то, пока его не удовлетворишь, будешь чувствовать себя "несчастным". Получается, что и добро для других делается только ради удовольствия.

Другое дело – пример кого-то святого, отшельника, который отрешается от всех, пытаясь найти истину. Но таких единицы.

Вот что, я решил. Написал я завещание, что дом и участок после моей смерти переходит к тебе."

– Почему мне? – удивился Андрей

– Во-первых, больше некому. А так, сдохну, будет хоть кому меня вспоминать.

Андрею было одновременно и тяжело и радостно от этих слов, но он не показал этого.

– Запомни, – продолжал Миша, – жить можно только здесь и сейчас – другой жизни не будет. Так что радуйся, пока есть возможность, путешествуй, влюбляйся. Меняй жизнь, пока молод и здоров, если она тебе не нравится. Иначе смысла нет – только проешь её и "спустишь" все в унитаз. И останешься, как я – с дельтапланом в сарае, домом и счетом в сбербанке, но никому не нужный.

– Ты знаешь, что такое ряд Фибоначчи? – неожиданно спросил Миша

– Когда-то слышал, но сейчас не помню.

Андрею показалось, что дядя Миша стал бредить. Внезапно он заговорил, как какой-то проповедник:

"Снег, лед и вода – это кровь Земли. Кровь кормит Землю, а если она мешает людям, образуя лужи, то значит, земля насытилась кровью. Или земля мертва уже в этом месте и не может уже питаться. Тогда могут случаться наводнения или даже потопы. Бог всегда нас может наказать и часто это делает..

Когда добрые люди с нами говорят, то это бог с нами говорит, когда злые – то дьявол.

Как я различаю: когда мне хочется дальше слушать, я не испытываю неловкости, отвращения или агрессии – значит бог. Иногда чувствую, будто крылья на спине расти начинают.

Когда же хочется заткнуть человека, или вот телевизор выключить, на фиг, или вообще выкинуть его в окно – точно дьявол вещает. Не могу я больше его смотреть, постоянно такое чувство возникает, какой канал не включи.

Иногда дьявол может и ласково вещать, да так, что и интерес появляется, и слушать азартно. Но за душу не берет, а вместо крыльев, как будто муравьи щекочут внутри. Это тоже дьявол.

Бог и дьявол ходят недалеко друг от друга и всегда рядом с человеком.

Почему человек из животных чаще держит в доме кошку или собаку, а не кролика, какого, например?

Да потому что хищнику – ближе хищник.

С кошкой, даже когда играешь, любишь вызывать у нее оскал, чтобы она кусала. Оскал хищника или дьявола – как хочешь называй.

Но и в кошке есть добро – она любит своего хозяина, приносит ему радость…"

В этот момент, кошка прыгнула Мише на живот, он стал ее гладить и она замурлыкала.

"В кошке тоже дьявол и бог существуют, хотя может быть на уровне инстинктов, или как там у вас программистов говорится "заложенной программы". А может и она знает, где добро, а где зло."

Дядя Миша сильно закашлял. Потом продолжил с большим трудом:

"Ты думаешь, из-за чего я сейчас кашляю и болею – муравьев наелся с лишком. Тебе, пока не поздно, говорю: не глотай муравьев этих дьявольских, чтобы они твою душу не изъели потом.