Любить Дракона

– Моей внучке восемнадцать лет, она очень добрая девочка и унаследует мой чалет.

– Прекрасно, – ответил, улыбаясь в сорок три жемчужных зуба, продавец. – А в холодильник мы что положим?

– Так что я бы хотела сказать? Положим мы вот эти чудесные сырные закуски. Вы, кстати, какое вино предпочитаете?

– Сколько вам положить закусок?

– Вы бы хотели увидеть мою девочку? – сеньора достала небольшую замшевую книжечку, открыв ее, показала фото, на котором красовалась сбитенькая брюнетка с немного косящими глазками, но в целом – кровь с молоком.

– О-о-о! – вымолвил продавец. И добавил на весы еще полкило закусок.

– Боже, – прослезилась сеньора, – какой воспитанный мальчик, он понимает меня с полуслова!

Расплатившись, она достойно покинула место своего выступления, но, сделав два мелких шажочка, обернулась и сказала молодцу за прилавком:

– Я найду тебя в «Инстаграме»!

Продавец посмотрел на меня взглядом человека, который теперь видел в жизни все. Изобразив смешное понимание на лице, вставила свое слово:

– Она не теряет надежды никогда!

– Да-а-а! – рассмеялся он вместе со всей очередью.

Выйдя на воздух, я приостановилась на секунду, чтобы взглянуть на часы. Жаркий сухой воздух полуденного Аликанте сразу наполнил легкие и погнал быстрее в тень.

Я так и не научилась покидать рынок до солнечного всевластия. Все знают – вампирам солнце не слишком полезно.

Низкий с хрипотцой голос вывел меня из задумчивости:

– Вот вы! Да-да, я точно вижу, что вы – русская! Здравствуйте! Пожалуйста, помогите, погибаем, нас тут привезли и бросили на произвол судьбы. О боже, такое солнце, куда вам его столько?!

Две прилично пожилые дамы лишнего веса в ситцевых цветастых халатах несуразной длины – до середины икры, с пластиковыми пляжными сумками на согнутых руках, зонтом-мутантом от солнца наперевес в потрепанном чехле с бахромой и сложенным ржавым шезлонгом сверлили меня изможденными глазами. Одинаковые мужские короткие стрижки идеально подходили к тонким нарисованным бровям и пухленьким капризным губам цвета бордо. А складки на загривках предупреждали о бойцовском характере. Педикюра для них не существовало. У одной спиленные до основания ногти были покрыты йодом.

От дам чуть пахнуло перегаром.

Я улыбнулась:

– Чем вам помочь?

– Скажите, где море? Нас привезли и бросили!

– Море прямо по вот этой улице, – я махнула рукой, – и налево.

– Мы не найдем!

– Давайте я вам в телефоне проложу маршрут.

– Мы не умеем!

– Вон в том киоске продается карта города.

– Она дорогая. Нам не надо!

– Хорошо, я вас сейчас научу простой фразе: «Dуnde estб la playa de Postiguet?»

– Мы никогда это не выучим!

– У меня есть блокнот и ручка, я вам русскими буквами напишу: «Донде эста ла плайя дэ Постигет?»

– Мы не хотим! Вы что, ничего не понимаете?!

– Хотя бы интернет в ваших апартаментах есть?

– Толку-то… Мы им не пользуемся!

– Из принципа? Или личной неприязни? – раздражаясь, я вышла из зоны терпения.

– Не умеем! – хором гордо сказали соотечественницы и уставились на меня так, что подумалось, не снимают ли нас скрытой камерой. Показалось, что я им задолжала как минимум сопровождение по городу.

Еще раз слабо махнув в сторону моря рукою, попрощалась.

В спину прилетело ожидаемое:

– Ну, что я тебе говорила… Эти все, кто пооставалси, зазнавшиеся!

Перекинув зонт, как рыцарское копье на турнире, они двинулись вглубь рынка.

Обернувшись через плечо, одна из них крикнула мне:

– На том свете встретимся!

Шалунишка

Прежде чем продолжить еще не начатое повествование, напомню, что я – зеркало. Как и любое повидавшее виды стекло, люблю чудить и подглядывать. И сейчас постараюсь о-о-очень аккуратненько отразить…

Каждый понедельник и среду веду Капельку, мою младшую дочь, на английский и потом имею целый час свободного времени. Идти домой нет смысла, поэтому хожу, задабривая свой счетчик шагов. Я пишу о нем сейчас совсем шепотом, потому что Клара ужас как его невзлюбила и ревнует со всем размахом матросского танца «Яблочко». Она прозвала его «дурнев счетовод» и всячески оттачивает на нем сарказм.

«Счетовод» молчит, потому что отвлекаться от счета не прописано в программе.

В этот понедельник неспешно прогулялась в «Лидл», магазин еды и всякой всячины, и на обратном пути остановилась на светофоре у широкой улицы. У этого светофора есть маленькая хитрость: пешеходы должны сами нажимать на красную кнопку и ждать для себя зеленого сигнала. Но я все время про это забываю. В центре перекрестка красуется фонтан с живой скульптурой дракона. Да-да, настоящего дракона, обвитого породистым плющом, внутри бесконечно рассыпающихся мелких брызг.

Свежий ветер принес запах цветущих иудиных древ и свежескошенной травы.

И вот стою я на светофоре, стою… Долго стою, как вы уже поняли. А мимо идет крошечный… сказать больше – трогательный старичок. У него размер ноги меньше размера ножки моего маленького сына, горбик на спине обтянут белой рубашечкой в тонкую клеточку. Штанишки коротенькие, кожа прозрачная, каждую венку видно. И шляпа соломенная, залихватски заломленная с одного бока. И лицо такое… хитро-шаловливое. Хулиганистое, я бы даже сказала.

Старичок остановился около меня. Машин не было ни одной, но внезапно они двинулись сплошным потоком. А дедушка вдруг, недолго думая, крошечными шажками засеменил в самую гущу.

Все, конечно, остановились, пропуская хулиганишку, покачивая головами и посмеиваясь:

– Hombre! ¡No te apresures! Esperaremos! (Мужик, не спеши, мы подождем!)

Сзади раздался глубокий раздраженный вздох. Обернувшись, увидела спортивную велосипедистку непонятного возраста – мою ровесницу или чуть старше.

На русском, с аканьем, меня спросили:

– Вы что, не нажали кнопку?

– Нет. Простите… Я все время это забываю сделать!

– Забывает она… Столько времени потеряла!

– Я наблюдала за этим милым хулиганом, – показываю глазами на пешехода.

– Наглый, как все здешнее старичье! Как будто все им обязаны, вся жизнь в Испании для них!

Зажегся зеленый, и велосипедистка уехала с легкой пробуксовкой, а хулиганчик, он же «наглое старичье», приготовился переходить дорогу в обратную сторону, явно наслаждаясь процессом.

Подумалось, что ни фига у меня не получается отражать так, как всем бы понравилось.

Но раз уж все свои отражения я сдабриваю описаниями, то добавлю, что этим же днем видела, как одна женщина мыла светофор напротив моего дома.

Она оглянулась по сторонам, достала из аккуратной кожаной сумочки тряпочку-микрофибру, бутылочку с распылителем, поднялась на самые носочки, прыснула на выпуклые глаза светофора и быстро-быстро протерла их. После, не оглядываясь, ушла в сторону центра, а чистые глаза замигали часто-часто и переключились на зеленый свет.

Ло Морант

Розмарин после дождя сошел с ума, пахнет так, словно летит на Марс и никого не боится.

Северный русич силен привычками. Налетел шторм, разверзлось небо ливнями. Но лишь только не стало влаги, летящей вниз, тут же парк заполнила русская речь.

За пару кругов ко мне долетели обрывки фраз. Звонкий девичий голосок:

– Шишел-мышел-пернул-вышел… Тебе водить!

Двое серьезных мужчин с тяжелой походкой. Настолько плавной и весомой, что сразу хочется прыгнуть в кусты и замереть. Со вздохом:

– Не знаю, как теперь будем отмазываться…

Маленькая девочка в пушистой розовой кофточке, раскачиваясь на качельках:

– Бабушка, тебе холодно?

Бабушка с улыбкой:

– Холодно, внученька. У тебя-то кофточка теплая, а я налегке вышла.

– А тебе, бабулечка, моя кофточка мала. Ты хорошо кушала в детстве и выросла большая-пребольшая.

– Это так. А ты совсем плохо ела сегодня.

– Да, – со вздохом ответила девочка, – зато я дольше проношу эту кофточку.

Седина оттеняется круглыми деревянными серьгами, опускающимися до самых плеч. Невысокая мягкая дама, завернувшись в нежную шаль, совсем тихо шепчет в телефон:

– Как? Как я могу ее заставить переехать? Это же невозможно понять, даже прожив год. Только время сможет сменить цвет восприятия, радость от свершившегося… да-да-да, я понимаю, личный пример… Я стараюсь. Я сама недавно оставила свои страхи. Погода? А знаешь, именно сейчас счастье – дождь… Такой, как у нас всегда. А здесь раз в год… и я тебя… и я…

Наматываю круг за кругом. Тучи ушли, и небо сменило цвет на розовый закатный, кислая тонкая нотка в воздухе щекочет нос. Кто-то уже затопил камин. Не из-за холода, скорее для уюта и печеных зефирок. Влажные порывы ветра стряхивают град крупных капель на голову и лицо. Ты поднимаешь его вверх, зажмуриваясь от удовольствия. Прохлада только вступает в свои права и еще пьется до одури, до головокружения большими глотками.

Аликанте хорош тем, что любой циклон, проносясь по всей Европе, затихает тут, теряя пыл, легким дождичком завершает свое земное существование. Как будто вся его сила уходит в ненасытную песчаную почву и возвращается наутро буйным цветением всего, что может расцвести за ночь.

Plaza de Toros

Абсолютно плоская женщина в таком же плоском обтягивающем терракотовом трикотажном платье шла мимо. Никаких выпуклостей, платье-карандаш, и сама женщина – стройный карандаш. Шлепанцы на тонкой негнущейся подошве оранжевого цвета. Я мысленно окрестила его «пыльным апельсином».

– А вот и нет, – воспротивились шлепанцы, похожие на утонченные таблички-туппумы терракотового цвета со сливочным оттенком.

Женщина с короткой черной стрижкой остановилась напротив меня, озираясь и явно поджидая кого-то с прямой спиной и слегка сжатыми губами. Я невольно засмотрелась на нее. Выпуклости двух маленьких грудей были одинаковы по размеру с выступающими тазовыми косточками.

Чем же она питается?.. Наверное, угрями, лакрицей и багетами. Всем, что длинное и ровное.

Женщина, заметив взгляд, несколько виновато улыбнулась, смущая меня. Затем обратилась с вопросом:

– Скажите, это Пласа-де-Торрос?

– Да, это она. Но у вас деловое свидание или романтическое?

– А это важно?

– Конечно. Там, где мы сейчас с вами, обычно проходят деловые встречи. Люди сразу идут пить кофе во-о-он в то кафе с изумительной выпечкой. А через дорогу – тоже Пласа-де-Торрос. Но! Там фонтан и статуи быков в полный их бычий размер. Пока рассматриваешь подробно все выступающие детали…

Она захихикала вместе со мной и придвинулась ближе.

– …Так вот, пока рассматриваешь, то приходишь в будораженье… в состояние легкого возбуждения, если хотите. Тонкий прием местных ухажеров, ищущих быстрой добычи.

– Да? – спросила женщина-карандаш. – А я вот что подумала… Все равно мой деловой партнер задерживается. Пойду-ка я как следует рассмотрю быков. Да… Что-то я давно быков не рассматривала. Что скажете?

– Я скажу, что рассматривать быков обязательно нужно. Лишнее будораженье еще никому не повредило. А потом кофейку.

– А багеты там есть? – неожиданно спросила дама, подмигнув мне.

Опешив, выкрикнула ей вслед:

– Есть! Багеты там, конечно, есть! И угри… там обязательно должны быть угри!..

Случай на бульваре

Пробегая по утреннему бульвару, получила чудесную картину в свою коллекцию. Настырный молодой бульдог с мощной грудью и кривыми передними лапами тащил куда-то со всей непомерной силой крупного пузатого мужчину.

Мужчина, так же криво переставляя ноги, семенил за псом и громко кричал в телефон:

– Si, si, si! Entiendo? Entiendo. (Да, да, да! Понимаю? Понимаю.) – Немного снизив тон: – Ох, бля, еще б понять, что там ты говоришь… – И снова громко: – Si, si! Esperar! Esperar! Llamar mi amigo! (Да, да! Ждать! Ждать! Звонить моему другу.) Одну минуту, por favor!

Набрал что-то в телефоне:

– Леха! Бля, да где тебя носит?! Тут послушай, чего от меня хотят… Ой, отвалился… Что? Что я ему сказал? «Entiendo». Ага, что я все понял. Ох ты ж… Да как же это… Погоди, не вешай трубку, я его перенаберу – послушай, может, там важное что…

Городские сказки

Пуговкины сказки

В одном приморском красивом городе, там, где всегда светит солнце, цветут сумасшедшие цветы и много симпатичных полицейских, жила-была самая обычная волшебница. Вернее, она пока сама не знала, что волшебница, поэтому вела очень тихую и размеренную жизнь.

Все началось в самый обычный и ничем не примечательный день, когда волшебница, проходя мимо самой обычной помойки, заметила, что кто-то выбросил старые вещи. На одной из них поблескивала интересная пуговица. Она была выпуклая, гладкая и немного с блестками внутри. Как будто кусочек далекой планеты прилетел через весь космос и теперь призывно подмигивал.

Надо бы мне вам сказать раньше, но мы же только начали разговор… Так вот, наша волшебница немного шила для собственного удовольствия и была очень предусмотрительной персоной. В ее сумке всегда лежали вещи самой первой необходимости. Например, наперсток, нитки, иголка, крошечные ножнички и печенька.

Итак, она некоторое время смотрела на пуговицу. Затем поспешно достала ножнички из своей сумки, оглянувшись, не смотрит ли кто на нее, отстригла пуговицу и положила в кармашек сумки.

Эта пуговка положила начало ее коллекции. Волшебница стала посещать блошиные рынки в поисках интересных пуговиц и, хотя еще не представляла, для чего они все могут послужить, страстно собирать их. Самые разные по форме и характеру, они тихо лежали в отделениях большой деревянной коробки, которую волшебница заказала у смешного маленького бородатого столяра. И он, к слову сказать, сработал на славу, обив мягким бархатом шкатулку внутри и отшлифовав снаружи. Он не стал покрывать темное тяжелое дерево лаком, позволив ему дышать и менять цвет со временем.

* * *

Рождению чуда всегда предшествует некое незаметное, но очень важное событие. Знак, который и знаком можно было бы не считать, но все же невозможно не заметить, и впоследствии всегда становится понятным, что это и есть самый что ни на есть пусковой механизм для начала важного и значимого.

Волшебница решила прогуляться по вечернему городу. Она выбрала удобные замшевые туфли и перчатки, затем ровно одну минуту смотрела на себя в зеркало, а после, взяв сумку, вышла на воздух, который, напомню, был морским, теплым и свежим, ведь волшебница жила в маленьком приморском городке.

Она шла вдоль пестрой набережной, любуясь спокойным видом моря, как вдруг увидела девушку, которая одиноко плакала, закрыв лицо руками. Девушка сидела на скамейке, и плечи ее трогательно вздрагивали. Волшебница почувствовала непреодолимое влечение помочь плачущей, чувствуя тепло и силу внутри, в своем сердце.

Она никогда раньше не делала подобного, но все же, сделав глубокий вдох, подошла и, слегка кашлянув, сказала:

– Милая девушка, не стоит плакать из-за мужчины с отстраненным высокомерным лицом и расчетливым сердцем. Скорее всего… он был неудачно женат и прочел много неправильных книг. Он совершенно бесполезен в домашнем хозяйстве и не хочет слышать подле себя детский смех.

Девушка изумленно подняла свои заплаканные глаза и тихо спросила:

– А вы откуда все это знаете? Я даже подруге не говорила…

– Я и сама не знаю, откуда знаю, но мне бы очень хотелось вам помочь. Вы позволите?

Не давая девушке опомниться, волшебница достала нитку с иголкой, надела на нос очки, порывшись немного в сумке, вынула из самого маленького кармашка ту самую космическую пуговицу и почти молниеносно, но при этом прочно и аккуратно, пришила ее к внутренней части воротника куртки девушки.

– Это зачем? – спросила, оторопев, девушка.

– На удачу, дорогая.

Волшебница продолжила свою прогулку, а девушке расхотелось плакать. Она решила вернуться домой к маме. Подходя к дому, девушка заметила, что мать моет окно, помогла ей закончить уборку, а потом они вместе приготовили простой, но вкусный ужин. После они улеглись в свои кровати, уснув счастливыми.

Может, конечно, пуговица была и ни при чем, но именно с этого самого момента жизнь девушки повернулась в нужную сторону.

* * *

Волшебница уже и не помнила про тот случай, но внезапно почувствовала непреодолимое желание пришить пуговицу соседу по лестничной клетке. Ему бы подошла маленькая кокетливая пуговка с четырьмя отверстиями, но волшебница постеснялась проявлять инициативу, все-таки мужчина не был близким другом, просто соседом.

Ветер носил по декабрьским улочкам обрывки бумаги и листья, кружа над прохожими, резко обрывая неровный танец у подножья горы Бенакантиль. В этом ворохе волшебница нашла именно такую пуговку, которая бы подошла соседу. Набравшись смелости, поздно вечером она выглянула во внутренний дворик. На разнокалиберных веревках в патио сушилось соседское белье, в том числе пиджак соседа. Волшебница украдкой пришила пуговку к обратной стороне лацкана и скрылась в своей квартире, тяжело дыша от волнения.

Буквально на следующий день, когда пиджак соседа высох и тот его надел, последовала целая череда необычных событий. Например, машина не завелась, и ему пришлось бежать на автобус. Раньше, за рулем, он любил представлять, что встретит свою женщину для счастья, и придумывал ей разные образы. А в толчее утреннего транспорта и в окружении новых и не всегда приятных запахов он раздражался.

Автобус качнуло на повороте, и мужчина еле удержал равновесие – в отличие от милой женщины невысокого роста в странном коричневом пиджаке с пуговицами в виде божьих коровок: она неловко навалилась прямо на него, в последний момент ухватившись за лацкан пиджака.

– Ой! – вскрикнула женщина.

– Я держу, держу! – успокоил мужчина.

– Я благодарю вас, но позвольте спросить…

– Спрашивайте, – почти умоляюще ответил он.

Он смотрел в ее зеленовато-карие глаза и думал, что если она сейчас спросит, где зарыта его коллекция старинных орденов, он ей расскажет.

– Откуда у вас это?

Она ткнула коротким ухоженным ноготком в пуговицу-красавицу, что пришила волшебница.

– Э-э… – только и смог выдавить из себя мужчина.

– Вы не подумайте, что я сумасшедшая, просто я буквально на днях потеряла точно такую и жутко расстроилась, потому что найти ей замену совершенно нереально. Понимаете? Я сама шью одежду и все подбираю с большим пристрастием.

– Серьезно? – мужчина, улыбаясь глазами, легким кивком указал на божьих коровок.

– А что? Что вам не нравится? Это, между прочим, уникальные пуговицы из керамики, выполненные на заказ в единственном экземпляре. И я все свои пуговки узнаю с первого взгляда.

– Я готов вернуть вам вашу пуговицу. Но с одним условием…

– Я согласна, – неожиданно для самой себя ответила женщина, густо покраснев.

Она вышла из автобуса, оставив неповторимый запах и номер телефона. А он долго смотрел ей вслед и понимал, что всю жизнь искал именно такую пуговку. Маленькую, гладкую, блестящую, украшающую мир собою.

* * *

Следующий случай, когда волшебница почувствовала непреодолимое желание пришить пуговицы соседским девчонкам, идущим на экзамен, принес ей известность в городе. Экзамены были сданы блестяще, и люди стали рассказывать друг другу о женщине, способной творить чудеса и исполнять желания, надо только, чтобы ей захотелось пришить тебе пуговицу.

Ей стали дарить пуговицы и даже присылать их по почте. Она не была уверена в том, что события, значимые для новых владельцев пуговиц, происходят из-за того, что она их пришила, но и не могла игнорировать эту странную связь. Когда же она знала, что человек нуждается в ее помощи, то испытывала радостное возбуждение и странное щекотание внутри.

Скоро ее милое увлечение стало бременем. К ней подходили незнакомые люди и начинали рассказывать свои истории, кто робко и запинаясь, а кто требовательно и решительно, настаивая на том, чтобы она исполнила желание. Чудо не рождается под принуждением, но это невозможно объяснить людям алчным и эгоистичным.

Волшебница пыталась затвориться в доме, но затворничество не шло ей на пользу, и она все реже чувствовала вдохновение.

Однажды, взяв в руки коробку с коллекцией пуговиц, она подошла к окну и швырнула их все разом в нарастающий ветер. Затем выбежала из дома и долго спешным шагом шла вдоль моря, подставляя лицо брызгами и утирая слезы рукавом. Она не знала, как быть дальше. Бремя славы душило ее, в то же время предоставляя ей возможность быть кем-то, в ком люди нуждаются.

– Кажется, это ваше… – услышала она приятный мужской голос.

Высокий мужчина наклонился над нею, протягивая большую деревянную пуговицу. Она отпрянула в испуге, спрятав за спиной руки и мотая головой. Мужчина продолжал протягивать ей свою находку, а ветер крепчал и захватывал город и все вокруг в свой поток. Неожиданно сильный порыв ветра поднял пуговицы, что она выбросила из окна, и понес их над городом. Люди поднимали головы, ловили крошечные знаки судьбы и, не в состоянии объяснить возникшее чувство, устремлялись к морю.

Волшебница сидела на выступе скалы и не могла вымолвить ни слова: люди возвращали ей ее предназначение, ее дар. Вздохнув, она начала распихивать своих вернувшихся друзей по карманам, понимая, что нельзя отказываться от того, что дано свыше.

Теперь по воскресеньям волшебница приходила в тихое место под старым фикусом недалеко от центральной площади и пришивала всем желающим пуговицы. И не она выбирала их, позволяя это сделать самим людям.

Город с благодарностью принял новое волшебство и живую достопримечательность.

Приезжайте к подножью Бенакантиль, вдохните морской бриз, и, может быть, вам повезет – вы получите свою пуговицу в подарок и обретете веру в чудеса и в самих себя.

Сказки для добрых

Бабушка называла ее Пичужкой.

Девочка рано осталась одна. Не то чтобы родители ее покинули, просто они решили, что она взрослая девочка. Конечно, мама причесывала ее по утрам и завязывала бантик на тугой косичке, но при этом все время смотрела куда-то сквозь Пичужку. И вечером, целуя в высокий лобик, всегда говорила одними губами:

– Спокойной ночи… – тихо закрывала за собою дверь, а девочка выглядывала из-под одеялка в надежде найти того, кому мама говорила это самое «спокойной ночи».

Став чуть старше, Пичужка научилась сама причесываться и плести не такую тугую, какая получалась у мамы, но все же красивую косу. Мама стала уходить на работу, пока Пичужка спит.

Теперь каждое утро Пичужка искала себя. Учитель истории сказал однажды, что задача каждого человека в жизни – найти себя. И наша девочка первым делом с утра искала себя. Зовет, кличет, под стол заглянет, за окно посмотрит: где же я, где?.. В шкафу платьями бабушкиными пошуршит, и тут старый круглый будильник с треснутым циферблатом тихонько напомнит, что в школу пора идти. Пичужка вздыхает и выходит из дому: вдруг она по дороге в школу себя найдет – это же неизвестно, где ты себя оставил.

Так проходили дни.

Пичужка хорошо училась и наводила порядок в доме к возвращению родителей с работы. Мама часто звонила и спрашивала, все ли в порядке, разговаривая словами вроде бы понятными, но будто сказанными другому человеку.

«Вот бы изобрели видеотелефоны, – думала Пичужка, – я бы посмотрела, кому на самом деле говорит все это мама. Может, он знает, где я себя оставила…»

Бабушка девочки очень любила готовить. Скорее всего, она искала себя в бесконечных котлетках, супчиках, пирожках и оладушках.

А Пичужка стала примерять на себя платье сказочницы. Как будто жила-была сказочница, только вначале она не знала, что сказочница, и ограничивала себя рамками правды. А потом оказалось, что даже если подробно расскажешь, как все было, какого цвета шарфик у Петровны и что курил Захар Алексеевич, то никто не поверит, и скажут: «Гадость какая несусветная!»

В чудесный вечер прекрасного времени года, когда цветет жасмин, и запах его вовсе не удушлив, а свеж и тонок, она решилась… и, рассказывая за чаем историю, добавила что-нибудь от себя. В «от себя» поверили все без исключения, и даже прозвучали аплодисменты.

Пичужка-сказочница приободрилась и как давай врать по полной, а люди верят! Ей стало стыдно: она бога боится, на небо теперь только искоса смотрит и повторяет: «Прости меня, прости меня… Я же красного словца ради. Очень грустно одной… Жаждет душа признания».

И главное, что интересно: как только она скажет чистую, истинную правду, ну все как было, так сразу ей по башке: на тебе, вот ведь какая врушка, врет и не краснеет! Смирилась она со временем и решила, что сказки на то и сказки, чтобы людям было во что верить. В чудо-то всегда проще верить, чем в провал.