Перекрёстки времени

– Давай покурим! Помнишь, как раньше, весело же было?!

– Насколько я наслышана, то, что было раньше, было натуральным, хотя и вредным; а сейчас, говорят, сплошная химия, причём до конца не проверенная даже на крысах. Не хочется быть подопытной крысой.

– Ты мне не доверяешь!? Не одна тварюга не посмеет слить мне гнилой товар. Я – хороший клиент, с деньгами и репутацией.

– Ну, я ж не знаю… а может, ты кому дорогу перешёл и тебя сознательно убрать хотят, – не сдавалась я.

– Ты чё, подруга? В нашем деле дальше сегодняшнего дня планы не строятся, в том числе и мести. Не бзди, ты – со мной.

Последние слова… (нет, предпоследние) избавили меня от последних сомнений. Я курила. Как-то правильно…

И были мысли, и были чувства, и слова, и всё наоборот, и вперемешку… И я ехала… Вела машину… Пела… Здорово, что совсем не понимала… И было весело… и грустно… не помню, от чего… «Я ЛЮБИЛ ТЕБЯ ВСЕГДА… С ТОБОЙ ХОТЕЛ БЫТЬ ВСЕГДА… И УМЕРЕТЬ…» Не помню, от чего из этого всего было грустно, а от чего – весело… Я смеялась… Потом вспышка… Яркая – преяркая… Множество цветов… необыкновенных… и… боль, нет – БОЛЬ… так, что хотелось умереть, но было смешно от самой мысли… и…, кажется… ВСЁ!

ЧЕТВЕРГ. СРЕДА

Проснулась я от крика. Причём своего. Причём при этом звенел будильник, зачем-то поставленный на семь часов. И я всё помнила. И меня стошнило прямо на пол. Я, конечно, девушка не впечатлительная, но пережить собственную СМЕРТЬ, – это как-то слишком. Нет, я не видела никаких коридоров, света, не слышала голосов, но я всё помнила, все свои чувства и ощущения. И меня ещё раз стошнило.

Целый день я ходила, как сомнамбула. Я ни о чём не думала, боялась. Не отвечала на телефонные звонки. Даже не смотрела, чьи звонки. Просто не отвечала. Ела. Много. Съела всё, что было в холодильнике и сварила почти всё, что было в шкафчиках, и тоже съела. Меня тошнило уже от еды и от этого почему-то стало легче. Кто-то позвонил в дверь, но я не подошла к двери, а затаилась. Молча, бездумно, тихо, безнадёжно. Звонить перестали. Телефон разрядился. Прошёл день…

Следующий день был почти таким же, но без тошноты.

Проснулась от будильника, заведённого на семь. Есть не хотелось совсем, вообще, хотя холодильник и шкафчики были опять заполнены едой. Кто-то звонил в дверь, но недолго. Включила телевизор – там что-то тихо показывали. Вечером задумалась, какой день недели. Не могла никак сообразить, что-то мешало. Опять недолго звонили по телефону и в дверь. Подумала: может, открыть, ответить, но с дивана так и не встала. Так и уснула, на диване.

ВТОРНИК, 20.01.2015г

Проснулась в кровати и посчитала, что сегодня – вторник, двадцатого января. Включила телевизор и убедилась в этом. Процесс соображания начал потихоньку восстанавливаться. Раздался звонок.

– Никитина, ты чё, вообще, страх потеряла, – вместо приветствия услышала я голос Настёны. – Тут весь этаж на ушах стоит: уже пол-одиннадцатого, а от тебя – ни слуху, ни духу, и на телефон только сейчас ответила…

– Скажи, что я умерла, – почти не соврала я и нажала отбой.

Мозговая деятельность начинала всё больше набирать обороты. Страх прошёл, паника отступила, и инстинкт самосохранения потребовал анализа с последующим отчётом.

Итак: что хорошего и что плохого произошло и как это всё отразилось или может отразиться на моей жизни? Получается, что умерев, на самом деле я не умерла, вернувшись в предыдущий день. Но… Если я всё-таки когда-нибудь вернусь в своё настоящее (сейчас уже будущее), – каким оно будет, и будут ли иметь последствия все мои действия? И вообще, не сильно ли я борзею, посылая, например, свою работу к едрене фене. Хотя, с другой стороны, что вообще может быть ужасней СМЕРТИ!? Да уж, на её фоне все остальные проблемы меркнут, это уж точно. И, выходит, что если я пережила её, всё остальное, вааще, – полнейшая ерунда.

Мне, почему-то, вспомнилось, что многие люди, когда у них спрашивают: как бы вы прожили свою жизнь, если бы у вас была такая возможность, почти все отвечают, что повторили бы её точь-в-точь (ну за исключением откровенных косяков, которыми они никак не гордятся). Так вот, с полной уверенностью теперь я могу им возразить: да не фига у вас не получится ни то, чтобы точь-в-точь, а даже приблизительно похоже.

А может, мне даётся такой шанс, о котором можно только мечтать, а я просто своими усреднёнными мозгами никак этого не вижу? Вполне возможно. Так надо увидеть! Может, мне даётся возможность решения каких-нибудь глобальных вопросов в мировом масштабе?! Эко меня занесло. Какой мировой масштаб, если назавтра я опять проснусь в своей постели? А может, есть смысл поэкспериментировать с временными поясами? Там ведь как-то, если правильно лететь, можно целый день отмотать назад. Нет, что-то я не чувствую импульса к таким экспериментам.

А что если податься в какой-нибудь институт физики и поделиться с ними информацией о происходящем, и они сделают какое-нибудь великое открытие относительно представлений о времени. А что, если эти великие умы меня в психушку отправят? Ну и что, назавтра я опять в своей постели проснусь. Я ж говорю, что в этом свои прелести есть!

А делать-то всё равно что-то надо. Ну, не на работу же идти, в самом деле?! А если они всё же поверят и начнут над этим работать, рабочие документы можно будет им в предыдущий день привезти, чтоб они опять поверили. Ага. Много я чего с предыдущего дня перенесла назад. Кстати, точно. Надо будет попробовать лечь спать с чем-нибудь в руках, а, проснувшись, посмотреть, перенесётся ли это что-нибудь со мной в прошлое, или нет. Сегодня так и сделаю, чтобы знать, имеет ли смысл в институт физики ехать, или нефиг время терять.

Остаток дня я провела дома, приходя в себя и восстанавливая силы и мозговую деятельность. Пила кофе с бутербродами. Телефон отключила. Посмотрела любимый фильмец, аж три серии, ещё больше успокоилась. Душевное, физическое и психическое спокойствие (три в одном) практически наступило и закрепилось чашкой горячего шоколада после ароматизированных масел в ванной с пеной. Засыпая, взяла в руку десятидолларовую купюру и покрепче сжала в кулаке. Кулак для надёжности засунула в варежку. Так и уснула.

ПОНЕДЕЛЬНИК. АРТЁМ

План поездки в институт физики отпал сам собой – ни варежки на руке, ни денежки в ней, ничего не было. Даже пижама чудным образом трансформировалась в мою сменную ей ночнушку. А вот голова болела. И я впервые за свою жизнь пожалела, что не веду дневник. Было бы очень удобно знать, что произошло с тобой в предыдущий день. А так вспоминать приходится. Самое интересное, что легко запоминаем мы лишь яркие моменты нашей жизни, а серые будни, в которых я пребывала до сих пор ничем, даже приблизительно ярким, не отличали один день от другого. Сплошная тоска и безнадёга…

Решила съездить на работу. Там была одна девочка, с которой я не так давно познакомилась, кажется, Света. Нет, визуально я её, конечно, знала, но так как в банке работает более тысячи человек, с некоторыми я даже не всегда здоровалась (хотя по этикету и внутреннему положению банка – должна), стопроцентной уверенности в том, что это так, у меня не было. Так вот, когда наши церберы, не помню уж, по какой причине отсутствовали на посту, я зашла поболтать с Танюхой, а она работает на балансе и ей многие сотрудники приносят на подшивку и проверку документы.

Так вот, к ней как раз и пришла Светка со своими бумагами. Завязался разговор и оказалось, что она ходит по воскресеньям в церковь, но не в православную, а какую- то другую. Я, как человек, воспитанный в атеистической семье, особого внимания различиям в религиях не придавала, так, на уровне теоретических, не особо глубоких познаний в пределах предмета «история религий» в институте, по которому был всего лишь зачёт. Но вещи, о которых она говорила, меня, помню, чем-то зацепили.

И теперь я решила сходить в банк, найти Светку и разузнать адрес церкви, в которой, как она говорила вместо общеизвестного (в том числе и по сказке обожаемого мной А.С.Пушкина) попа, – пастор, с которым можно в любое время пообщаться на интересующие и волнующие темы. Так сказать, ближе к народу они, что ли. Я, конечно, могла и позвонить, но, чтобы не ударить в грязь лицом перед служащими Богу людьми (я помню, как меня сто лет назад отчитывала старушка в Храме, за то что я, окаянная, неправильно как-то свечки ставила), я подумала, что не плохо было бы, чтобы Светка меня, так сказать, протежировала, да и проконсультировала по интересующим вопросам в соблюдении необходимых правил поведения.

Как же я давно не ездила на своей машинке! Я с огромным удовольствием проехала по городу и даже с хорошим временным запасом, поставив машину на стоянку, зашла в банк.

Никто, конечно же, не знал, что от работы я уже успела отвыкнуть, как-никак, уже больше недели я туда не хожу, и работать особо не собиралась. Для приличия включила компьютер и нашла по базе Светкин телефон. Позвонила. Договорилась через час встретиться в банковской кафешке (раньше она не открывалась) – кофе попить и поговорить.

Час надо было как-то убить, работать-то совсем не хотелось. Подошла к рабочему месту Танюхи, пообщалась. Всё ж таки я её уже давно не видела (даже умереть за это время успела, уже с оттенком лёгкой иронии подумала я). Слегка удивила её и себя желанием обнять, что незамедлительно и сделала (я себе с недавних пор перестала в чём-то отказывать). Подошла Настёна, жажда общения сильна в любом человеке любого общества. Нас быстренько разогнало начальство (крепостное право только теоретически в девятнадцатом веке отменили). Нарываться сегодня было не в моих интересах, поэтому пришлось сесть за компьютер и изобразить бурную рабочую деятельность.

У нас любят, когда все делают правильный внешний вид, соответствующий должности и выполняемым обязанностям. Например, для большого начальства правильный вид: озабоченно-деловой, но вполне, по-отечески, добродушный. Причём озабоченность должна придерживаться золотой середины, чтобы глядящий на него подчинённый, не дай Бог, не подумал, что он озабочен больше того, чем положено, ведь волнение низов – вещь тоже небезопасная. Одним словом, золотая середина – вот девиз большого начальства.

Начальство пониже должно смотреть как наверх, так и вниз. Для тех, кто выше, оно угодливо и в меру весело, чтобы у вышестоящего не возникло ощущения, что могут быть проблемы или невозможность выполнения поставленных задач, короче: в Багдаде всё спокойно. Для подчинённых же: с максимальной точностью во взгляде должно быть отражено знание о подчинённом наперёд – подчинённый ещё не подумал, а он, начальник, уже знает, о чём… И вот эта загадочная уверенность или уверенная загадочность должна преследовать подчинённого даже в мыслях, мол, мы, холопы, люди недалёкие и предсказуемые, а наше всезнающее начальство видит нас насквозь. Надо смириться.

Соответственно, нам, холопам, низам, простым смертным, недалёким простакам, и вид нужно делать соответствующий: придурковато-старательный. И лишь в случае перспективы карьерного, так сказать роста, когда тебя собираются за выслугу лет или по блату перевести на следующую должность, вид должен ненамного, на совсем чуть-чуть (чтоб не спугнуть начальство и удачу), поумнеть.

И вот когда всё это соблюдается в полной мере, без отклонений и исключений, тогда и можно с полной ответственностью говорить: в Багдаде всё спокойно. Я же своим излишне уверенным видом, прямой осанкой и высоко поднятой головой всегда раздражала начальство, вызывая в нём опасения и внутренний дискомфорт. И хотя работу свою делала я хорошо, революций не организовывала, но напряжение в воздухе вокруг меня витало, и при малейшем поводе с моей стороны начальство спуску мне никогда не давало. И когда более грубые ошибки сходили с рук «правильно ведущим себя» сотрудникам, мои даже незначительные промахи рассматривались под микроскопом и незамедлительно карались.

Я привыкла, но в сегодняшней ситуации, я ведь договорилась встретиться со Светкой, поэтому вела себя тихо. Даже глазки опустила и спинку ссутулила при виде начальницы. И смех сдержала тоже профессионально…

Через час мы пили кофе и беседовали «за жизнь».

– Послушай, начала я, не вдаваясь в подробности, мне очень нужно встретиться с твоим пастором и поговорить. Ты говорила, что это возможно.

– Конечно.

– А ты могла бы позвонить ему и договориться о моей встрече с ним?

– Хорошо. – И она стала набирать номер.

«Прикольно, – подумала я, – вот так легко можно позвонить и договориться об аудиенции с руководителем церкви… А может, она особенно к нему приближенная? Так это даже ещё и лучше»…

– Ало, Игорь, привет! Тут с тобой очень хочет поговорить одна моя хорошая знакомая… Что? … Нет, не верующая. Но у неё к тебе есть очень важные вопросы. Так она говорит. Ты мог бы с ней сегодня встретиться? Нет, ей именно сегодня надо – говорит, что завтра у неё уже не будет… (повторила она сказанные только что мной слова, удивлённо поднимая брови в мою сторону). – Хорошо… В два часа тебе подойдёт, он спрашивает? – обратилась она уже ко мне, и так как я согласно кивнула, она, заканчивая разговор, добавила: – В два она будет в церкви.

Продиктовав адрес и рассказав, где это, Светка начала задавать мне сочувственно-заботливо-внимательно-корректным голосом вопросы, думая, возможно, что я – неизлечимо больна. Я не стала с ней ни соглашаться, ни разубеждать её, одним словом, побольше загадочности и неопределённости, – всегда работает, ещё раз убедилась в этом я.

Кое-как, с горем пополам я досидела до обеда и «свалила», предварительно отключив мобильный (чтобы не достали). Ровно в два я заходила в двери церкви.

Игорь встретил меня приветливо, пожал руку, приветствуя, и пригласил пройти на второй этаж, в кабинет. Причём не в свой. Это было просто местом, где мы могли бы поговорить, и нам бы никто не помешал. От чая, кофе, бутербродов и печенья я отказалась.

Пастором оказался очень приятный мужчина лет сорока пяти с добрыми чёрными глазами, глядя в которые хотелось верить и довериться. Было такое чувство, что, открой я ему все «тайны мадридского двора», это бы осталось между нами. Вопрос доверия – более тонкая вещь, даже чем боязнь расплаты за излишне сказанное. Это – как раздеваться догола. Не со всеми подружками я могу спокойно себе это позволить (поэтому и не люблю бани), а вот с мужчинами… здесь всё гораздо сложнее… Не вдаваясь особо в подробности, я им просто не доверяю (взять хотя бы пушкинскую Татьяну Ларину и Онегина). Поэтому желание открыться пастору меня удивило, обрадовало, растормошило и… успокоило.

Так как свою историю я рассказывала уже не раз, она получилась компактной и при этом со всеми подробностями. Рассказала я и про смерть. Игорь слушал, ни разу не перебив вопросом. Когда я закончила, он задал один единственный вопрос: почему я захотела рассказать всё ему?

– Ну, с практической точки зрения, все плюсы и минусы моего положения я изучила, хотя и нового открываю с каждым вчерашним днём всё больше и больше. Но мне почему-то кажется, что здесь что-то большее, чем временнАя аномалия, происходящая только со мной. Что в этом есть какой-то скрытый от меня смысл, до которого я сама никак не могу додуматься.

– Почему ты так считаешь? – Как-то быстро и легко перешли мы с ним на ты.

– Сложно сказать. Какое-то внутреннее непонятное мне чувство, которого раньше никогда не было. А что обо всём этом думаешь ты? Ты хоть веришь мне?

Он очень внимательно посмотрел на меня.

– Я тебе верю. Конечно, с точки зрения науки, всему этому нет объяснения. Но пути Господни неисповедимы. И ты права. Если это происходит, значит и смысл в этом есть. Взять хотя бы даже то, что ты пришла сегодня сюда.

– Да, только ЗАВТРА для каждого из нас разное. Что будешь помнить ты, я не знаю. А вот для меня завтра – это воскресенье. А ты меня и знать-то не будешь.

– Пусть так. Всегда в воскресенье в церкви, в десять часов, идёт служба. Ты приходи. И ничего, что я не буду тебя знать. Уверен, ты много сможешь узнать и понять, прослушав проповедь. Бог гораздо больше нам даёт, чем забирает. И если ты действительно хочешь понять смысл, ты его найдёшь. Бог через людей, через то, что мы говорим, донесёт до тебя то, что ты должна узнать и понять.

– А если нет!?

– Не верю. С нами ничего не происходит просто так. Бог хочет спасти каждого из нас и, так или иначе, подводит нас к спасению, давая возможность и шанс. И только он один знает, через какие обстоятельства, как это сделать, какие струны души человека должны быть затронуты, чтобы он остановился, прислушался и понял, насколько грешен и несовершенен этот мир и увидеть фальшь в отношениях между людьми и испытать желание приблизиться к нему, к его святости и любви.

– По поводу греховности и фальши я с тобой абсолютно согласна (вспомнила я сегодняшние размышления). Но не настолько же всё плохо! Ведь в каждом человеке достаточно как плохого, так и хорошего…

– Важно, чтобы человек понимал, что и плохого в нём предостаточно, и чтобы он в полной мере осознавал, что самому ему не справиться с тем, что в нём есть, с его грехами, и куда они его в конечном счёте приведут. Ведь если бы всё было так просто: осознал, избавился, свободен. Тогда Иисусу Христу не пришлось бы отдавать свою жизнь для спасения верующих в него…

Игорь говорил, и его слова так просто доходили до меня, что казалось, будто они направлены прямо в сердце. Даже нет, в душу. Напрямую. Хотелось слушать и пропитываться всем, о чём он говорил.

Мы долго с ним разговаривали, но пришло время попрощаться. Перед тем, как уйти, Игорь подарил мне большую красную книгу «Библия» и ещё раз напомнил о воскресном служении. Я обещала прийти. Он пожал мне руку и проводил до дверей.

Было почти четыре часа и мне совсем не хотелось ехать домой. Мне нужно было обсудить с кем-нибудь полученную информацию. Из всех знакомых, которые подошли бы на эту ответственную роль… я не смогла никого придумать.

Лиса – слишком озабочена своим бизнесом и проблемами с бывшим мужем. Танюха – у неё трое детей и она бежит к ним. Настёна – у неё тоже муж и дети (к тому же сегодня понедельник). Викуся – с ней прикольно обсуждать практические аспекты жизни, а проблемы души, это не к ней. Обычно мы обсуждаем с ней вечеринки, отдых в Италии или в Юрмале, новых парней и мужей разных знакомых. В нескольких словах, – это общение двух незамужних молодых привлекательных женщин, мечтающих поудачней выйти замуж. Какая уж тут духовность?!

Грешным делом появилась и тут же исчезла мысль позвонить Тухану, к тому же он говорил что-то там о любви, душе… Нет, я ещё не готова. К тому же, похоже, это как раз его душу спасать придётся. И, очень надеюсь, что не мне…

Есть, конечно, ещё одна подруга по институту, Анжелка, но, как правило, наше с ней общение сводится к выслушиванию её проблем и переживаний по всем жизненным вопросам. А что касается моих, так это – ерунда! Особенно на фоне вечности и неразрешённых (причём никогда) Анжелкиных проблем. Сегодня, опять же, не мой случай.

Можно, конечно, побеспокоить своих бывших, но уверенности, что не потрачу своё время впустую, у меня не было, и я решила не рисковать.

Так рассуждала я, сидя в машине, собираясь уезжать с небольшой стоянки возле церкви, как в окошко кто-то постучал…

– «Кто там?», – спросила я и опустила окно.

– Что-нибудь случилось? Может, я могу вам чем-то помочь? – Задал мне вопросы молодой мужчина, заботливо улыбаясь и заглядывая в салон.

– А почему, стесняюсь спросить, вы вдруг решили, что мне нужна помощь? – Удивилась я такому участию.

– Просто вы уже минут десять сидите задумчиво в машине, не выходите, и не двигаетесь с места.

– Не поняла, я вам что, мешаю? По-моему, на стоянке достаточно места…

– Да нет же! Вы меня не так поняли. Если человек сидит в задумчивости, не предпринимая никаких действий: не выходит, не едет, не говорит по телефону…

– Значит, он просто задумался. Как вам такой вариант? – Не дала договорить ему я.

– То есть, вы хотите сказать, что у вас всё хорошо, – не стал спорить он.

– А тебе не всё ли равно? – Не унималась я.

– Ладно. Извините, что побеспокоил…

– Мне вообще-то поговорить не с кем… – вдруг зачем-то неожиданно для себя произнесла я.

– Тебя как зовут?

– Софья.

– Мудрая, значит…

– Ну, надеюсь, что не дура, – поскромничала я.

– А я – Артём. Так и будем через форточку разговаривать?

– А ты предпочитаешь на улице, или в машине?

– Это уж на твоё усмотрение, – «сджентльменничал» он.

– Садись! – Сказала я и открыла соседнюю дверь.

Артём обошёл машину и сел на сиденье рядом.

– Ну, привет.

– Оно-то, конечно, привет, – продолжала «покусываться» я, – а ты что, действительно согласен стать моим собеседником?

– По-моему, у нас это неплохо получалось до сих пор.

– Так это не беседа была, а обмен колкостями…

– Ты за себя говоришь.

– Ну да. Мне действительно нужен человек, с которым я могла бы поговорить по волнующему меня поводу. И так, чтобы этому человеку не всё равно было. Чтоб он спорил со мной, убеждал, разубеждал, уговаривал, отговаривал даже, если придётся… И вот из своих друзей, знакомых, я такого никак найти не могу… Хотя, ты не подумай, у меня много друзей…

«Да что ж это такое? – здесь что, – место заколдованное? Почему у меня постоянно возникает желание делиться своими проблемами (если это можно так назвать) с незнакомыми людьми?! Мне это совсем несвойственно…»

– Я, пожалуй, рискну стать для тебя таким человеком…

– А вот скажи, с какой это радости тебе, человеку, который меня совсем не знает, мне помогать? Ты что, в меня влюбился, а? Отвечай: любовь с первого взгляда?!

– Вообще-то я женат и жену свою люблю. – Снова улыбнулся он.

– Ну, тогда я вообще ничего в этой жизни не понимаю. В чём прикол-то?

– То есть ты себе даже представить не можешь, что один человек хочет помочь другому просто так, без всякой выгоды для себя и корысти, и даже без надежды на отношения?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.