Барон с улицы Вернон. Дуэт Олендорфа. Книга третья

– Логично, – согласился Батт, – то есть можно сделать вывод, что фотоаппарат принадлежал выходцу с Советского Союза?

– Возможно, – согласился Антон, – материал плёнки более качественный чем на её иностранных аналогах тех лет, и это позволило ей сохраниться под водой больше столетия.

– Гм, – удивился Батт, – то есть Вы подтверждаете, что это не чей-то розыгрыш? На «Титанике» находился пассажир, или член команды, из СССР. До появления которого, было ещё десять лет. К тому же с фотоаппаратом, который соберут только через семьдесят лет. И в него была заряжена советская плёнка изобретённая к концу ХХ века? И более того, он успел это всё проявить и оставил нам в подарок?

– Да! Однозначно и без сомнения, мистер Батт, – достал носовой платок и вытер пот со лба Антон, – я понимаю, что это звучит как полнейший абсурд, но всё-таки…

– Спокойно, – прервал его Батт, – я знаю что Вы не пациент психиатрической клиники. Что на фото?

– Все снимки сняты на найденную камеру, – ответил ему Антон, – в этом не может быть сомнений. На первых двенадцати снимках запечатлены члены одной и той же семьи. И нет никакого сомнения, что фотографии сделаны между июлем 1911 и апрелем 1912 года. Самые первые фото сняты задолго до посадки на «Титаник». А последние три из них сняты на самом «Титанике». Вот эти, – присел он напротив Батта и положил перед ним первое фото, – тут мальчишки дерутся подушками, играют.

– Я понимаю, что играют, – ответил Батт рассматривая фото.

– Это, – протянул Антон второе фото, – перетягивают канат, на прогулочной палубе для Третьего класса, снято сверху.

– На носу «Титаника», – уточнил Батт.

– А это пассажиры играют в кольца, – положил Антон третий снимок перед Баттом.

– Такое невозможно подделать или организовать постановку ради нескольких фотографий, – согласился Батт, – а что за семья?

– Вне всякого сомнения – это Гудвины, – ответил Антон.

– Гудвины? – поразился Батт, – пассажиры Третьего класса? Этого не может быть! Но как они могут быть связаны с владельцем фотоаппарата, который появится только в 1980-м году!?

– Вот и я об этом думаю, – ответил Антон словно прошептав, – на остальных фото снят один и тот же человек. Причём снят он в разное время, в смысле эпохи. И ни одна из фотографий, даже при самом внимательном рассмотрении, не постановочная. Такое ощущение, что за этим человеком шпионил владелец этого фотоаппарата.

Антон разложил фотографии на столе перед Баттом, который пытался сохранять невозмутимость чтобы не показаться растерянным.

– Это русский офицер, – указал он на первое фото, – снято оно было, судя по всему, в 1904 году. Судя по ландшафту и присутствию на снимке генерала Линевича – это Маньчжурия. То есть, за много лет до событий на первых двенадцати кадрах плёнки.

– Невероятно… – проговорил Батт глядя на фото.

– Я тоже так подумал, что невероятно, – ответил ему Антон, – но на втором фото этот же самый офицер, но уже в немецкой форме, мундире войск СС, в Берлине, спускается по ступеням Рейхсканцелярии. Можно было бы предположить, что первые двенадцать фотографий просто пересняты, а потом, путём постановки сделаны другие фотографии, но тут есть деликатный момент. При всём желании, постановку именно этой фотографии сделать невозможно.

– Почему? – спросил Батт.

– Здания Рейхсканцелярии не существует с февраля 1945 года, – ответил, слегка улыбнувшись, Антон.

Он указал на следующую фотографию.

– Испания, берег моря, 1937 год, он же, отдыхает в компании кого, как Вы думаете?

Батт взял фотографию, внимательно посмотрел на неё и вернул Антону.

– Не могу так просто определить, – пожал он плечами.

– Вот этот маленький человек с большими глазами, – усмехнулся Антон, – Антуан де Сент-Экзюпери. И его не трудно узнать. А бородач, это никто иной как Эрнест Хемингуэй, мистер Батт. Они воевали вместе в Испании.

– Ничего себе! – воскликнул Батт, – у нашего героя интересные знакомства!

– И это ещё не весь круг его общения, – улыбнулся, кивнув, Антон, – вот Вам Гатчина, 1912 год, – подал он следующую фотографию, – Николай Александрович, он же русский император Николай II. О чём-то беседует с этим самым офицером.

– Николай II? Тот самый царь которого убили у вас в Екатеринбурге вместе с семьёй? – уточнил Батт.

– Да, и несомненно это настоящий Николай II, а не актёр, – спокойно сказал Антон, выкладывая следующую, – а на этой фотографии наш герой снят в группе советских и английских офицеров, на Одере, в британском военно-морском мундире.

– И при всём при этом, он живёт в конце 70-х – начале 80-х годов? – спросил Батт.

– Не думаю, – ответил Антон, – вот фотография сделанная в наши дни, в Новогодние праздники, – он положил перед Баттом следующий снимок, – в кадр случайно попал Новогодний плакат где ясно видно, что это зима 2018 года. Ну, может последние дни 2017-го.

– А может и не случайно, – ответил Батт, – я думаю, что автор снимков хотел чтобы плакат попал на фото. Что ещё?

– А теперь переходим к самому интересному, – улыбнулся в ответ Антон, – в холле Первого класса и в «Парижском Кафе» на «Титанике»! И не просто отдыхает, а общается с очень известными личностями!

Последние слова Антон произнёс даже торжественно.

Батт взял фотографии и посмотрел на них.

– Да это же сам Джон Джейкоб Астор! Мадлен Форс и Молли Браун! И ещё какая-то юная особа, с лицом скрытым под тёмной вуалью, – проговорил Батт глядя на первый снимок и глянул на второй, – а это без сомнения «Парижское Кафе» и с ним та же Молли Браун и сам капитан Смит! А что это за мальчик с ними за столом?

– Вот этот мальчик, – достал из папки семейную фотографию Гудвинов Антон, – его зовут… точнее – звали, Гарольд. И я едва его увидел, то сразу узнал, мистер Батт. И ещё, обратите внимание на предмет висящий через плечо у мальчика.

Батт присмотрелся к снимку.

– Ну, учитывая что на «Титанике» мог быть только один Ф.Э.Д, это и есть найденный вами фотоаппарат? – удивлённо глянул он на Антона, – предмет из будущего, просто висящий на плече у ребёнка из 1912 года?

– Именно, мистер Батт! – указал пальцем вверх Антон.

Батт отложил фотографию.

– Сдаётся мне, доктор Карамышев, – тихо произнёс он, – что человек оставивший саквояж в каюте, очень хотел чтобы мы его нашли. И знал, что мы обязательно его найдём. То есть, он знал о вашем с мистером Таллером изобретении и знал даже то, что вы сунетесь в каюты, чего делать нельзя. И более того, что вы решите заглянуть именно в эту каюту. Иначе, зачем это бесценное для него сокровище, просто так оставлять во время кораблекрушения именно посреди этой каюты, а не где-нибудь в шкафу, или в багажном отделении? Да хотя бы на палубе, чёрт возьми! Саквояж, во время крушения, что очевидно, стоял именно посреди каюты, на самом видном месте. И даже более того, хозяин позаботился о сохранности плёнки, потому что знал, что она окажется под водой на очень долгое время. Он специально оставил для вас саквояж.

Батт глянул на Антона.

– А Вы как думаете, мистер Карамышев? Фотоаппарат замечен на плече у мальчика, но не мог же мальчик снять всё это, в том числе и себя самого?

– Не мог, – согласился Антон, – даже если это ребёнок путешествует по времени, для девятилетнего мальчика это в любом случае невыполнимая задача.

– Не знаю насчёт мальчика, – ответил Батт, – дети часто умудряются делать то, что подчас не под силу нам, взрослым. Но вот то что мы имеем дело, по крайней мере с двумя путешественниками во времени, и один из них наблюдает за другим, это очевидно.

Батт снова посмотрел на фотографии.

– Зачем только? Почему? Вот это остаётся загадкой.

Он отложил фото и подумав, посмотрел на Антона.

– Поздравляю Вас и Вашего коллегу с этой замечательной находкой и успешным изобретением. И сразу огорчу, что Вам придётся распутывать этот клубок. Кто ехал в той каюте Вы уже установили?

– Да, – подумал Антон, – это было несложно. Каюта была зарегистрирована на некоего Виктора фон Готта, полковника Русской Императорской Армии. Родился в Могилёве, окончил Александровское юнкерское училище, служил в Сибирском драгунском полку. Судя по послужному списку, который открыто выложен в базе данных «Великая Война», Виктор фон Готт был участником Русско-Японской и Первой Мировой войн. Кавалер Ордена Святого Станислава. Фактически, он был обладателем высшей военной награды Российской Империи. Барон. Личность известная, уважаемая, но всегда предпочитал находиться в тени. В Гражданскую Войну воевал в Вооружённых Силах Юга России, командовал разведкой в 1-м армейском корпусе генерала Кутепова. Но потом его следы теряются. Окончательно он исчезает после 1945 года. Считается, что он умер в связи со своим уж очень преклонным возрастом. Ведь в 1945-м ему бы уже должно было быть 80 лет, – посмотрел он на Батта, – и при этом – ни одной фотографии! Но вот правда, в Британской Армии был и другой фон Готт, вполне молодой и перспективный офицер Королевского военно-морского флота. Его тоже звали Виктор. Он был военным дипломатом, инженером и героем-разведчиком в годы Второй Мировой Войны, после которой, он тоже странным образом исчезает.

– Гм, – усмехнулся Батт, – два Виктора фон Готта на один Королевский флот и ни одной фотографии. Ну так уж и ни одной? Вот они, перед нами! И за всё это время он не даже не меняется. Ну, по крайней мере мы прояснили кто на снимках. Но причём тут маленький Гарольд Гудвин? Причём тут его семья? Причём к ним барон Виктор фон Готт из России, и кто всё-таки оставил саквояж? Явно не фон Готт, если он не хотел оставлять после себя следов даже в виде фотографий! И имел на это основания, поскольку человек служил в разведке! И первый, и второй, если думать, что это два разных человека. И самое главное, доктор Карамышев, я понимаю так, что барон Виктор фон Готт сейчас живее нас с Вами?

– Думаете он… – вопросительно посмотрел на Батта Антон.

– Именно, – кивнул ему Батт, – где-то у нас под носом ходит тот, кто был свидетелем гибели «Титаника». И это не древняя выжившая из ума старушка, пережившая ту ночь младенцем на руках у мамы. Это ещё довольно молодой человек в здравом рассудке, который знает ответы на очень многие вопросы. Но тут непонятно только одно. Непонятно, что же связывает его с Гудвинами. Хотя, – подумал Батт глядя на фотографии, – ответ лежит где-то у нас перед глазами. Если неизвестный нам доброжелатель оставил для нас сундук с сокровищами, то он оставил и ключик. Нам остаётся только понять, что именно является этим ключиком.

Он взял снимок из «Парижского Кафе» и начал его рассматривать.

– Привести ребёнка из Третьего класса в Первый класс, на тот момент в самое роскошное кафе в мире, мог только очень близкий семье человек, к тому же имевший влияние на самого капитана Смита.

– Ну может он просто решил побаловать паренька? – подумал Антон.

– В последний вечер жизни мальчика, зная что мальчик не доживёт до утра? И даже более, что этот ребёнок погибнет ужасной и жуткой смертью? – усмехнулся Батт посмотрев на Антона и отложил фотографию.

– Подружиться с ребёнком и бросить его погибать на тонущем «Титанике»? Думаете фон Готт не знал, что Второй и Третий класс не выпустят на шлюпочную палубу? Если он имел право привести одного пассажира из Третьего класса в Первый класс даже в кафе, то он мог привести его и к шлюпкам. И не его одного. Я много лет прослужил в ФБР, мистер Карамышев. И смею Вас заверить, что только отъявленный негодяй, понимая что только от него теперь зависит жизнь ребёнка, может бросить его погибать. На такое неспособны подчас даже серийные убийцы. А Виктор фон Готт, или как там его зовут на самом деле, очень не похож на негодяя. Его биография рассказывает нам о благородном человеке. Он сел на «Титаник» уже побывав в нашем времени, пройдя всё ХХ столетие и не мог не знать про обречённость пассажиров Третьего класса. В частности, этой семьи, – указал на фото Гудвинов Батт, – и познакомив Гарольда с Молли Браун, он наверняка преследовал какие-то цели.

– Может случайность? – подумал Антон.

– Случайность? – усмехнулся Батт, – нет, не думаю. Если бы он хотел побаловать мальчика, то купить мороженое фон Готт мог и в Третьем классе.

– К чему Вы клоните? – спросил Антон.

– Да к тому, что ключевая фигура тут не фон Готт, а мальчик, – снова посмотрел на снимок Батт, – он чем-то был важен фон Готту. И судя по всему, этот мальчик играет очень важную роль в каких-то событиях. Не в гибели «Титаника», но в событиях из-за которых фон Готт прибыл на «Титаник».

– Или вернулся? – уточнил Антон.

– Вот именно! Или вернулся! – ответил Батт, – или вернулся на «Титаник» из-за девятилетнего мальчика из Третьего класса, который должен погибнуть в ту ночь вместе со всей своей семьёй.

Батт посмотрел на Антона.

– Кто он такой, Гарольд Гудвин?

– Легче сказать кем были его отец и мать, – вздохнул Антон, – отец, Фредерик, был сыном небогатого шотландского землевладельца, содержателя пансиона для детей шотландских католиков, электрик. Толком непонятно где он родился. Впервые он появляется в записях регистрации жителей в Бермондси, практически в Лондоне. Работал на чугунолитейном заводе в Мелкшаме, но больше времени проводил в собственной мастерской. У человека было своё дело, не слишком прибыльное, но выгодное по тем временам. В общем, он занимался ремонтом машин, велосипедов, и разного рода заказами связанными его профессией. Мать, Августа, была учительницей в школе для девочек, но в последнее время не преподавала. То есть была безработной, как бы сейчас сказали.

– Домохозяйкой, – поправил его Батт, – у неё было шестеро детей и не трудно понять, почему она бросила учительствовать. За два года до событий у них в семье появилось пополнение, Сидней Лесли. Что касательно Фредерика Джозефа, то электрики в 1912-м году были образованнее и грамотнее современных инженеров-программистов. Достойная и интеллигентная семья. А что их родственники?

– Трудно сказать, – ответил Антон, – в Великобритании никого не осталось. Кто-то был в России, но после революции 1917-го года искать бесполезно. Скорее всего что даже их потомков нет. А вот в США…

– Что в США? – посмотрел на него внимательно Батт.

– В Ниагара-Фоллз живёт правнук, – подумал Антон, – кажется именно правнук, родного брата Фредерика Гудвина, Томаса. Но я скажу, его образ жизни…

– Это не Ваша забота, мистер Карамышев, – снова прервал его Батт, – фотографии я заберу с собой. И негатив тоже. Поэтому, если Вы не сделали копии, поспешите их сделать. Я вылетаю через час. На следующей неделе жду Вас у себя в Нью-Йорке, с подробным отчётом об этой экспедиции. И прошу Вас, – посмотрел он на Антона, – наибольшее внимание уделите этим снимкам. Проанализируйте каждую мелочь в фотографиях. Найдите хоть что-то, за что можно уцепиться. Если Виктор фон Готт познакомил мальчика с Молли Браун, то рыть надо в направлении Молли Браун. Ещё раз повторюсь, что если бы он хотел устроить пареньку праздник, то ему легче было купить сладости для всех детей из этой семьи и принести им эти подарки в каюту. Но он привёл в «Парижское Кафе» только Гарольда. Он переживал именно за него. И именно его хотел познакомить с Непотопляемой Молли. И он знал точно, что там обязательно будет в это время отдыхать Непотопляемая Молли! Она занималась помощью выжившим пассажирам из Третьего класса, доктор Карамышев. И если этот мальчик выжил, то он непременно должен был пройти через неё…

Глава 5

НИАГАРА-ФОЛЛЗ; НАШИ ДНИ

Алекс уже допивал вторую бутылку пива сидя на диване посреди гаража, который служил ему домом. Время перевалило за полночь. Телевизор орал и надрывался. Алекса почти свалил с ног пьяный сон, когда в дверь заколотили.

– Идите к чертям! – не вставая с дивана посмотрел на двери Алекс.

В ответ заколотили ещё сильнее.

– Что за чёрт! – выругался Алекс и поднялся с дивана, – я у себя дома и делаю что хочу! – он встал напротив дверей и показал им средний палец.

Двери, словно в ответ с грохотом вылетели. В гараж зашли полицейские с оружием наготове.

– Мистер Гудвин? – зашёл последним седой офицер.

Он как-то по дежурному улыбался, поправляя очки и рассматривал бардак вокруг.

– Нехорошо, мистер Гудвин, – подошёл офицер к телевизору и выключил его.

– Ну ладно, откуда я знал, что мешаю соседям? Тут же нет окон! – развёл руками Алекс, – и ближайшие соседи только в соседнем квартале!

– Дело не в том, мистер Гудвин, – улыбнулся офицер, – боюсь, что Вам придётся проехать с нами.

Он глянул на Алекса не сводя улыбки с лица.

– В чём меня обвиняют? Я никуда не поеду! – закричал Алекс.

В ответ, один из полицейских ударил его прикладом по шее, а двое других скрутили Алексу руки нацепив на него наручники.

– Вы имеете право хранить молчание, – начал офицер, – на звонок адвокату, – офицер подумал, – хотя… сомневаюсь, что на сей раз он тебе поможет.

В полицейском участке было тихо. По крайней мере было тихо в той комнате где заперли Алекса. Он сидел за широким квадратным столом закрыв глаза и клял на чём свет стоит всех, кого подозревал и мог вспомнить. Алекс не мог понять одного: за что его вообще сюда приволокли и благодаря кому он сейчас в наручниках, в этой пустой комнате для допросов, и что у него будут спрашивать?

Напротив него было пустое место. Такой же стул, как тот на котором он сидел. Только пустой.

Алекс поймал себя на мысли, что всё вокруг ему кажется чёрно-белым, в каких-то серых тонах и решил, что ничего хорошего это не может предвещать.

Сколько прошло времени Алекс не помнил. Но едва открылись двери и вошёл, как он понял, тот кто его и заставил сюда притащить, Алекс хотел вскочить и задушить копа, но наручники были прикованы к столу.

– Не трудитесь, мистер Гудвин, – вежливо улыбнулся детектив присаживаясь напротив, – курите?

– Потерплю, – проворчал Алекс.

Детектив пожал плечами и снова улыбнулся.

– Сегодня вечером, на своём мотоцикле Вы чуть было не совершили наезд на пожилую мисс Паркл? Верно?

– Откуда мне знать кто была эта старая карга? – равнодушно отвернулся Алекс, – она перебегала дорогу в неположенном месте и я не успел затормозить и едва не разбил байк. Это я должен подавать на неё в суд! – он посмотрел на детектива.

– Возможно, – кивнул в ответ детектив, – но ведь Вы перевозили на нём партию героина? Под сиденьем, вспоминайте!

Детектив улыбнулся Алексу прищурив глаз.

– Это мне моё – мне подложили! – снова отвернулся Алекс.

– Ну конечно, а как же? Естественно! – рассмеялся детектив, – да и вообще, знаете, эти копы просто невыносимы!

Он открыл папку и нашёл нужную страницу дела.

– И ещё, в Вашем гараже… – детектив прокашлялся, – простите, в доме, около двух месяцев назад провела ночь Маргарет Ставински, которая сейчас беременная и утверждает что от Вас, – посмотрел на Алекса детектив.

– Что? – округлились глаза Алекса, он пристально, в недоумении глянул на детектива, – какая ещё Ставински? Не знаю я никакой Ставински!

– Уже знаете, – спокойно ответил ему детектив, – хотите сесть за изнасилование несовершеннолетней?

– Вот шалава, – выругался, посмотрев куда-то в сторону, Алекс.

– Вот видите? – улыбнулся детектив, – знаете! Ну так как? Хотите отправиться в тюрьму, или намерены ночевать у себя дома? Наезд на пешехода. Впрочем – не в первый раз. Торговля наркотиками. Но на этом Вас ловили ещё в школе. И девочка…

– Какая она девочка! – вскричал Алекс, – двадцатилетняя кобыла, которая переспала с половиной района!

Алекс рассмеялся.

– Что Вы мне тут пишите, детектив? Я не бандит и не уголовник! Люблю выпить и оторваться с девчонками. Ну шумный немного. Но с кем не бывает? Ну есть пара пакетов, чтобы самому нюхнуть. Но я же не езжу под кайфом по городу! Жить-то мне не надоело? Верно? А бабка эта, пусть на светофоре переходит, а не прыгает всем подряд под колёса!

– Ладно, ладно, – успокоил его детектив, – я же ведь спрашиваю Вашего желания, мистер Гудвин. Куда Вы хотите отправиться сегодня? Домой, или в тюрьму?

– Медведь что ли издох на водопаде? – пожал плечами Алекс посмотрев в сторону, – фараон спрашивает меня, хочу ли я в тюрьму или хочу домой после того, как навешал на меня все смертные грехи? Это что-то новенькое, сэр!

– Ничего нового, – продолжал смотреть на Алекса детектив, – если Вы хотите домой, то Вы честно ответите на все мои вопросы, мистер Гудвин. И отправитесь домой. Я могу Вам даже подарить эту шмару Ставински. Живите с ней сколько хотите, если конечно не боитесь венерических заболеваний. И хоть задавите эту старую дуру Паркл. Только потом привяжите её за ногу к своему байку и увезите куда подальше от города, потому что она уже достала всех нас своими кляузами. Ей осталось только Президенту писать! И нюхайте свой порошок хоть каждый день, если Вам надоело жить. Но Вы для этого ответите мне на несколько вопросов.

– Каких ещё вопросов? – удивился Алекс, – я ничего не знаю кроме пива, футбола и местных проституток. Ну, ещё знаю где героин на районе можно достать.

– Мне не нужен Ваш героин, – посмотрел на него детектив, – мы все Ваши точки знаем. И знаем даже те, о которых Вы и не догадываетесь. И все подпольные бордели, порностудии и проститутки-одиночки нам тоже известны.

– Тогда что Вы от меня хотите? Чего ради вообще Вы меня сюда приволокли? – растерялся Алекс, пытаясь показать детективу наручники, но те крепко удерживали его прикованным к столу.

– К Вам несколько лет назад приехал родственник из Британии. Это так? – спокойно спросил детектив.

– Ну так, – ещё больше округлились глаза у Алекса, когда он услышал вопрос, – а что он? Начудил чего-то? Да ну бросьте! Он нормальный мужик!

– Даже не сомневаюсь в этом! Можете не доказывать! Он абсолютно законопослушный гражданин! – ответил детектив и Алекс успокоился, – что Вы о нём знаете? – спросил детектив.

– Он ни причём к моему порошку, – ответил Алекс, – или он тоже приторговывает им?

– Нет, – покрутил головой детектив, – мы делаем свою работу и нам хотелось бы знать всё что возможно о человеке, который со своей семьёй недавно принял гражданство.

– А, вот оно что, – вздохнул облегчённо Алекс, – ну торгует мобилками, магазин у него свой, ремонтирует старую электронику неплохо. Мне вот недавно починил магнитофон старый, на двукассетник. Помните такие?

– Помню, – кивнул детектив, – это с которыми мы в школу на дискотеки ходили?

– Ну да! Из тех самых! – рассмеялся Алекс.

– Да, да, – усмехнулся детектив, – я свой на плече таскал, до того огромный он был! Все одноклассники завидовали. А когда его врубал, все соседи ругались и жаловались отцу. Он же гремел на весь район!

– Да ну вас! – улыбнулся Алекс, – никогда бы не подумал, что копы тоже были двинутыми на всю голову!

Детектив усмехнулся и вздохнул.

– Ну так что Ваш родственник? Говорите нормальный человек?

– Да с бабой живёт, – ответил Алекс и тут же осёкся, – но законно! Вы не подумайте! Её Мэри зовут, – он подумал, – Мэри Кравс. Эдакий гибрид домашней жены и монашки. Пацан у него первый класс заканчивает.

– А как зовут сына? – спросил детектив.

– Сид, – усмехнулся Алекс, – шустрый, быстрый, ходячие сто тысяч «почему?», не иначе.

– Нормальный ребёнок, – кивнул детектив, – Вы им продали свой дом?

– Да ну Вас! – улыбнулся Алекс, – он просил, чтобы я остался, не уходил. Заладил, что мол «Алекс! Оставайся! Пропадёшь ведь один! Я тебя в дело возьму!», – Алекс тяжело вздохнул, – только где он раньше был? Мне бы такого отца… Не могу я в том доме. Мне везде мерещится тень моего папочки, который ни дня не был трезвым и дубасил меня и руками и ногами, когда ему вправляли мозги на улице. А он отыгрывался на мне. И мама…

– Что мама? – кивнул детектив.

– А что мама? – отвернулся Алекс, – один раз уснула и не проснулась. А мне было пять лет. И я три дня просидел над ней, уже умершей. А папочка гулял где-то…

Алекс замолчал, потом посмотрел на детектива исподлобья и печально усмехнулся.

– Думаете, что я плохим стал потому что я плохой? В детстве я плакал над умирающими бабочками и без слёз не мог читать грустные стишки…

Алекс замолчал, посмотрел в потолок что-то вспоминая, потом вдруг глянул на детектива.

– Ладно, распустил я нюни! Старина Фред отличный малый! Не трогайте вы его. Он и себе, и людям. А в гараже мне даже лучше. Байк под боком, и соседи не ворчат, и кореша приходят чаще.

– Спасибо, мистер Гудвин, – вздохнул детектив, – не ругайтесь с ним и никому не говорите о нашей встрече.

– Да что я, дурак чтобы ругаться с человеком, который меня со дна вытащил? – усмехнулся Алекс, – без него я бы уже завонялся где-нибудь под забором! Смешные вы, копы! Лучше наручники с меня снимите. Не убью я тут никого.

Детектив кивнул Алексу и нажал на кнопку под столом, глядя куда-то в сторону.