Ужин проходил довольно оживленно и весело. Каждый пытался острить, рассказывал анекдоты – иногда смешные, иногда не очень. Время от времени, я поглядывал на Наташу. Она была красавицей – высокая, стройная, с пышной грудью. Ее голубые глаза излучали доброту и нежность. Пару раз наши глаза встречались и тогда она, поправляя за ухо локон своих русых волос, быстро отводила взгляд в сторону. Наташа ничего не ела, только пила серо-мутную жидкость из небольшой бутылочки.

Когда Моник стала рассказывать очередную чепуху, я, набрав на сенсорной панели приватный разговор, связался с Наташей:

– Почему ты ничего не ешь?

Она посмотрела на бутылочку в своей руке и ответила:

– Это питательная смесь.

– Ты чем-то больна?

– Нет, я полностью здорова. В моей Корпорации проблемы с запасами еды.

– Откуда ты?

– Из России.

– У вас огромная Корпорация. Откуда проблема с едой?

– В прошлом году мы ввязались сразу в три войны и все три проиграли. Теперь расплачиваемся с победителями едой и некоторыми программными разработками. Нормально питаются только дети и некоторые виды животных. Остальные сидят на питательных смесях. Но мы не голодаем – смеси довольно сбалансированы и в них достаточно калорий.

И Наташа, улыбнувшись, отключила приватный разговор. Мне ничего не оставалось, как вернуться к общению с другими участниками ужина.

– Представляете, – сказала Мария. – Моему Шимону предложили участие в «Борьбе за жизнь».

– Это же новое реалити-шоу! – взвизгнула Моник.

– Да. Вы можете себе это представить? – Мария восторженно захлопала в ладоши.

– Как я завидую, – капризно произнесла Моник. – Шимон, как тебе это удалось?

– Он принял участие в лотерее, – ответила за мужа Мария. – Все только и говорят о том, что игра обещает стать хитом сезона.

В разговор вмешался Юн:

– Думаю, вам будет интересно узнать, что одним из разработчиков этого шоу является Наташа.

Все радостно загудели.

– Наташа, – прощебетала Моник, – а в чем интрига шоу? Я слышала, что ее держат в большом секрете.

Наташа улыбнулась:

– Да никакой интриги нет. Вообще-то это больше эксперимент, но спонсоры – ради прибыли – потребовали совместить его с реалити. Участникам предлагается в течение трех месяцев прожить на природе, без участия и помощи Корпораций.

– На природе?! – изумилась Моник. – А если дождь или ветер?

– Это не самое страшное, – ответила ей Наташа. – Там будет много интересного: и птицы, и насекомые, и дикие звери…

– Я думала, что это виртуальное шоу! – у Моник от страха округлились глаза. – Где же тогда будут жить участники? Вы построите для них дома?

Откинув назад голову, Наташа расхохоталась. Отсмеявшись, она промокнула бумажным платком выступившие на глазах слезы и произнесла:

– Никаких домов. Все должно быть приближено к реальной жизни наших предков. Правда, мы построим для участников несколько казарм.

– Они будут жить в едином пространстве? – уточнил Михал, подняв вверх густые брови.

– Да. Если кто-то из участников не захочет делить с другими единое пространство, он может самостоятельно построить себе шалаш из веток или вырыть землянку.

Андре усмехнулся:

– Хотел бы я посмотреть на того, кто будет этим заниматься.

– Я с тобой полностью согласен, – закивал головой Михал.

Наташа продолжила:

– Кроме этого, не будет службы безопасности и контроля самочувствия. Еду придется добывать самим и самим ее готовить – никто не будет контролировать ее качество. Сетевых развлечений также не будет – все гаджеты останутся дома. Учиться чему-либо придется друг у друга, либо применяя сообразительность. Короче говоря, участники должны будут доказать, что человек, в случае глобальной катастрофы, сможет выжить самостоятельно.

– Не представляю, как можно целых три месяца прожить в таких условиях, – сказала Моник. – Думаю, что это шоу закончится, не успев начаться.

Михал философски заметил:

– Пять тысяч идиотов решили пожертвовать своим здоровьем, ради какого-то там эксперимента. И один из них наш Шимон.

Мария тут же бросилась на защиту мужа. Когда перепалка между ними закончилась, Наташа, подперев кулачком щеку, сказала:

– В таком случае я немного подогрею ваш интерес: будет очень интересно посмотреть на тех выживших, кто дойдет до конца.

– Я так и знал! – ударив ладонью по столу, воскликнул Михал. – Ключевое слово «выживших»! Я же сказал: пять тысяч идиотов!

– Боже! – ахнула Мария и посмотрела на мужа.

Тот побледнел, а затем, нахмурившись, выдал:

– Я не думал о том, что могу погибнуть. В ролике об этом не говорится. Я был уверен, что попаду в виртуальную игру…

– Повторяю еще раз: никакой виртуальности! – сухо заметила Наташа. – Наша задумка – вернуть людей к тому образу жизни, что вели наши предки.

– Фи, – скривилась Моник. – Кому это нужно?

– Пяти тысячам участникам, – возразила ей Наташа.

– Им стоит обратиться к врачам. У них явные нарушения психики.

– Что-то я перехотел участвовать в шоу, – задумчиво сказал Шимон.

– Но ты не можешь отказаться, – Юн пристально посмотрел на друга. – Одно из правил нашей Корпорации гласит: «Принятое решение не имеет обратной силы».

– Почему же? – пожал я плечами. – Он имеет право отказаться от ранее принятого решения, если вынесет его на общее голосование. Пусть граждане решают. У нас все-таки прямая демократия.

– Но это мировой эксперимент, – возразила мне Наташа. – А у каждой Корпорации свои правила и законы.

– И что? – я провел рукой по волосам. – Значит, в голосовании будут принимать участие граждане тех Корпораций, у кого в законах прописана возможность коллективного вынесения решений…

Ужин закончился на минорной нотке. Когда я, попрощавшись со всеми участниками вечера, отключил связь, то еще минут тридцать сидел, не вставая из-за стола. Мне очень понравилась Наташа. Если бы она входила в число кандидаток на семейные узы, я выбрал бы только ее…

Проснувшись утром с дикой головной болью, я, плюнув на данное мной обещание обходить водные процедуры стороной, залез под прохладный душ. На какое-то время боль отступила, но затем вернулась вновь.

Я был вынужден обратиться в сектор «Здоровье». Мне ответил миловидный оператор с подведенными глазами и накрашенными губами. Превозмогая боль, я приложил запястье к сенсору и выдохнул:

– У меня жутко раскалывается голова.

– У вас повысилось давление. Оно превышает допустимую для вас норму. Сейчас я запрошу данные по препаратам, которые находятся в вашей аптечке. Ожидайте.

Спустя минуту он произнес:

– Данные получены. Возьмите ампулу под номером девять, откройте и выпейте содержимое. После этого немного посидите. Головная боль должна будет пройти.

– А если не пройдет? – обеспокоенно спросил я.

– Тогда мы пришлем к вам врача-андроида.

И он отключился.

С трудом вспомнив, где находится аптечка, я, еле волоча ноги, поплелся на кухню. Аптечка находилась в нише одной из стен. На ее матовой панели отображался список препаратов. Отыскав указанную ампулу, я выпил ее. Приготовив себе какао, я вернулся в комнату и уселся в кресло. Минут через пять боль отступила. Посидев еще немного, я решил связаться с Юном.

– Привет, – сказал я, когда заспанное лицо друга появилось на экране. – Еще спишь?

– Который час? – зевая, спросил он.

– Около десяти.

– Черт! – встрепенулся Юн. – Проспал деловой завтрак! Теперь придется извиняться.

– С кем завтрак?

– Не помню.

– Ну ты даешь! – поразился я.

– Это я туплю с утра. Надо связаться с шефом. Ладно, позже звякну.

И он отключился…

Поработав несколько часов, я решил перекусить. Вынув из холодильника запечатанный пакет, я, вскрыв его, изучил содержимое. Мне предлагалось: сто грамм свекольного салата, заправленного оливковым маслом; два куска черного хлеба с бужениной; бутылочка с молочной смесью.

Расположившись за столом, я принялся поглощать еду. Раздался сигнал вызова – это был Юн.

– Представляешь, – сообщил он мне, – Шимон решил опротестовать свое участие в шоу.

– Серьезно? – жуя буженину, произнес я.

– Будешь голосовать? – поинтересовался Юн.

– Конечно. Разве я могу пропустить такое зрелище? Когда состоится суд?

– Сегодня, около пяти. Мы с Наташей решили присутствовать в зале суда.

– Тогда я присоединюсь к вам. Как твой разговор с шефом?

– Нормально, – махнув рукой, ответил Юн. – Спрашивал, почему ты не появляешься в офисе?

– Передай, что появлюсь, как только доделаю работу. Дня через три-четыре.

– Сам и скажи. Кстати, зачем ты звонил утром?

Подцепив палочками свекольный салат и сунув его в рот, я сказал:

– Хотел поговорить с тобой о Наташе. Зацепила она меня.

– И тебя тоже? – ухмыльнулся Юн.

– А кого еще?

– Михала.

– Он же зануда! – возмутился я, ощущая укол ревности.

– Не тебе решать, – ухмыльнулся Юн.

– Она замужем?

– А что?

– Я решил жениться.

Юн присвистнул:

– На ней?!

– Вообще.

– Наташа не размещала свои данные в каталогах Корпораций…

Мой разговор с шефом затянулся и в стены суда я попал с небольшим опозданием. Зал, в котором проходили слушания, был переполнен голограммами, и мне даже пришлось включить поиск знакомых. Минут через пять я с трудом втиснулся в небольшое пространство между Марией, Юном и Наташей.

– А где остальные? – поинтересовался я у друзей.

– Смотря, кого ты имеешь в виду, – задумчиво произнес Юн.

– Михал, Андре и Моник.

– Они будут наблюдать за происходящим по телекому, – сказала Мария. – А тебе без них скучно?

– Просто уточнил, – ответил я, сосредотачиваясь на происходящем.

За судейским столом восседал судья, голограмма которого постоянно мерцала. Из-за этого его лицо было неестественно багрового цвета.

– Что у судьи с голограммой? – шепотом спросил я.

– С чего ты взял? – удивился Юн. – С ней все в порядке.

– Тогда почему я вижу ее мерцающей?

– Не знаю, – пожал плечами Юн.

– Проверь зрение, – посоветовала Наташа, повернув голову в мою сторону. У тебя может быть проблема с сетчаткой. Я уже сталкивалась с такими вещами. Все начинается с сильных головных болей, а потом резко падает зрение.

– Да, но другие голограммы не мерцают, – возразил я.

– Обратись к специалисту, – еще раз посоветовала Наташа и отвернулась.

Секретарь – полный человек в строгом костюме зычно произнес:

– Приглашается доктор Джон Джонсон!

– А где Шимон? – я вопросительно посмотрел на Марию.

– Его дело будет решаться чуть позже, – ответила она. – Ты разве не смотрел расписание?

– Если честно, то нет.

Тем временем судья обратился к стоявшей перед ним голограмме сутуловатого мужчины лет пятидесяти:

– Итак, вас зовут Джон Джонсон?

– Совершенно верно.

– В чем вас обвиняют?

– Меня обвиняют в убийстве профессора Лу Кирка.

– Вы признаете свою вину? – судья внимательно смотрел на доктора.

– Нет, не признаю.

– Почему вы отказались от адвоката?

Доктор снял очки, протер их подолом своей футболки и, надев снова, ответил:

– Потому что он мне не нужен.

– Странно, – произнес судья.

– Ничего странного. Я привык сам себя защищать. Всю свою жизнь.

– Я хочу услышать вашу версию событий. Как вы познакомились с профессором?

– Мы вместе заканчивали один и тот же Университет.

– Один факультет?

– Нет. Я факультет виртуального психоанализа, а он медицинского менеджмента.

– Вы были друзьями?

– Что вы! Мы просто знали друг друга. У Лу было хорошее чутье на людей. Если он видел, что кто-то может принести ему выгоду, то моментально покупал этого человека.

– Вас он тоже купил? – прищурив глаза, поинтересовался судья.

– Да.

– Почему?

Доктор немного помялся и произнес:

– Мне очень нужны были деньги. Мой отец тяжело заболел…

– Суду это не интересно. Отвечайте только на поставленный вопрос: почему он захотел купить вас?

– Я создал программу, которая по внешнему виду человека определяла практически все: его сексуальную ориентацию, политическую принадлежность. Давала рекомендации: что кушать, что пить, как лечиться, во что одеваться. Она могла с невероятной точностью сказать, станет ли человек преступником или будет образцовым гражданином. Программа была способна на многое.

– Вот как. Значит, вы и есть тот самый доктор Джи-Джи, благодаря которому в нашем обществе воцарился порядок?

– Да, судья. Я – тот самый доктор, что создал чудовище!

По залу прокатился гул голосов.

Судья постучал молоточком по столу:

– Тишина в зале! – посмотрев с удивлением на подсудимого, судья задал вопрос: – Вы серьезно так считаете?

– Да. Дело в том, что Лу Кирк…

– Профессор Лу Кирк, – поправил его судья.

– Да-да. Профессор. Так вот, он всегда обожал две вещи: деньги и власть. Ну и разумеется самого себя. Когда профессор Лу Кирк решил пойти во власть, то он заставил меня подтасовывать данные.

По залу вновь пробежал гул голосов.

– Последнее предупреждение! – рявкнул судья и со всей силы ударил молоточком по столу: – Мне нужна тишина!

Сдвинув парик, он вытер бумажной салфеткой капельки пота на лбу и тихо спросил:

– Если профессор заставлял вас подтасовывать данные, то почему вы не подали на него жалобу?

– Вы издеваетесь? – ошарашенно произнес доктор Джи-Джи. – Мой босс был очень богатым человеком. Он мог купить все: любую комиссию, любое расследование.

– Клевета! – раздался чей-то голос. – Этот мерзавец клевещет на уважаемого человека, который пал от его руки!

Судья поморщился:

– Прошу обвинение воздержаться от эмоциональных реплик. Вам еще будет предоставлено слово.

– Я не обманываю суд! – взвизгнул доктор и его мелко затрясло: – Он подделывал документы и шантажировал меня!

– Но зачем ему это было нужно? – судья снова промокнул лоб салфеткой.

– Мне нужно выпить воды, – прошептал доктор.

– Пейте, мы подождем.

Голограмма доктора немного дернулась и отодвинулась в сторону. Видимо, доктор ушел за водой. Через пару минут он снова появился. В его руках была чашка. Поставив ее перед собой, Джи-Джи сказал:

– Несколько лет назад профессор выдвигал свою кандидатуру на пост лидера Корпорации, но по каким-то неизвестным мне причинам проиграл. У него и так была не очень стабильная психика, а тут он словно сошел с ума. Я не буду описывать симптомы его состояния, но поверьте – они были ужасны. Если до проигрыша он подменял данные тестирования, в зависимости от настроения или по заказу неких лиц, то теперь это стало происходить почти со всеми. Профессор возомнил себя Богом, управляющим судьбами людей. Он мог изменить традиционную ориентацию человека на любую другую. Просто так, без всяких на то оснований. Если программа отмечала у кого-то природный дар к музыке, он указывал в тесте, что этот «кто-то» прирожденный шахтер. Или программа считала, что человек рожден стать великим политиком и профессор сразу приписывал ему склонность к суициду. Беднягу заставляли принимать серьезные препараты, влияющие на его мозговую деятельность. Профессор даже посягнул на святое – на продолжение рода. Когда программа отмечала, что у родителей родится гений, профессор писал, что они вынашивают будущего преступника. И тогда…

Доктор закрыл лицо руками и продолжил:

– Мне стыдно. Мне стыдно, что я молчал. Двадцать лет длилась эта мука.

– Вы поэтому его убили? – судья пристально посмотрел на доктора.

– Это была самооборона. Тем утром, когда произошла эта трагедия, – доктор достал из кармана брюк небольшой пакетик и, надорвав его, высыпал содержимое в чашку, – он заявился ко мне домой.

– Вы удивились его приходу? – спросил судья.

– Да.

– Почему?

– Последние десять лет профессор предпочитал не выходить на открытое пространство.

– Не вижу связи.

– Ему нужен был пароль для входа в программу.

– У него не было пароля? – удивился судья.

Доктор взял в руки чашку:

– Я изменил его, когда подтасовки стали постоянными. Он орал, ругался, но сделать ничего не мог. А тут, видимо, пересилил себя. Мы поругались, и профессор напал на меня с ножом. Я стал отбиваться… Не знаю, как это случилось. Не помню. У меня в голове сплошной туман.

– Тогда я вам подскажу, – сказал судья. – Профессора нашли в вашем доме с перерезанным горлом… Это все, что вы хотели сказать?

Дрожащими руками Джи-Джи поднес чашку к губам и начал жадно из нее пить. Выпив все до последней капли, он произнес:

– Я хочу лишь сказать, что прошу прощения у всех тех, кому моя программа испортила жизнь. Я очень виноват. Прощайте. Я ухожу. И ухожу с гордо поднятой головой…

– Что значит «прощайте»?! – воскликнул судья. – Суд не закончил свою работу!

Доктор пошатнулся, но прежде чем упасть, произнес:

– Для меня он закончился. Я сам вынес себе приговор и только что привел его в исполнение…

В зале суда творилось что-то невообразимое! Все были крайне возбуждены, и судье понадобилось минут сорок, чтобы успокоить публику. Я, как и прочие, прибывал в шоке. Если то, что сказал Джи-Джи подтвердится, то многим высокопоставленным лицам грозит отставка. Мало того, этот скандал может вызвать крайне негативные события во всем мире.

Когда пришло время Шимону предстать перед судьей, зал был практически пуст – процентов восемьдесят голограмм исчезло.

Потерев пальцами виски, судья устало произнес:

– Вы обратились с просьбой провести открытое голосование.

Шимон кивнул головой.

– Таким образом, вы автоматически лишаетесь адвоката, – продолжал судья, сведя брови у переносицы. – Вы в курсе того, что сказано в правилах?

Срывающимся голосом Шимон ответил:

– Да! Но вчера мне стали известны некоторые подробности предстоящего шоу. Именно эти подробности дают мне право отказаться от участия в этой, на мой взгляд, афере.

– Что за подробности?

– Оказывается, в шоу все будет происходить по-настоящему: боль, увечья, голод, болезни и даже смерть. Я не готов к таким потрясениям.

– Я так понимаю, что вы обвиняете устроителей в том, что их рекламный ролик не предупреждает о наличии некоторых неудобств и опасностей, с которыми может столкнуться любой из участников?

– Совершенно верно! Не предупреждает. Ни одного намека. Уверен, что после сегодняшнего суда практически все участники откажутся от участия в этом проекте.

– Вы ранее принимали участие в реалити-шоу?

– Принимал. В двух. И на одном из них познакомился со своей нынешней женой.

– Эти подробности суд не интересуют. Ответьте, предварительная реклама тех реалити обманула вас в чем-нибудь?

– Нет. Мое первое реалити было связано с виртуальными гонками на машинах. А во втором соревновались, кто дольше выдержит без еды.

– Это были трудные реалити?

– Особенно второе. Я продержался целых 42 часа и выбыл по медицинским показателям.

– Прошу показать суду рекламу предстоящего реалити-шоу.

На многочисленных экранах зала появились, сменяя друг друга, кадры: леса, реки, каких-то странных деревянных построек, странной утвари и чего-то еще. Затем возникло изображение человека, сидящего на небольшом бревне. Его лицо, руки и одежда были перепачканы грязью, а от голоса и слов по моей спине пробежал озноб.

«Приди и докажи, что ты сильнее, выносливее и умнее, чем думаешь сам. Покинь свое убежище. Тебя ждут испытания, о которых ты даже не подозреваешь. Больше никаких удобств, никакой помощи. Все сам, полагаясь только на себя, на свое чутье и, возможно, на помощь тех, кто будет находиться рядом. Думаешь, будет легко? Ты ошибаешься! Будет трудно, очень трудно. Борись за свою жизнь и стань победителем!»

– Спасибо, – судья взял в руки деревянный молоточек. – Суд ознакомился с рекламным роликом, и пока не видит обмана со стороны создателей шоу. Только идиот не смог услышать предупреждение.

– Но!.. – попробовал возразить Шимон.

Однако судья не дал ему договорить. Продолжая вертеть в руках судейский молоточек, он произнес:

– Никаких «но»! Либо вы будете участвовать в шоу, либо понесете наказание.

– Но я не хочу умирать

– Повторяю: либо вы будете участвовать в шоу, либо понесете наказание – десять лет минимального обслуживания в Корпорации. Вы знаете, что это такое?

– Да.

– Вы продолжаете настаивать на общем голосовании?

– Да.

– В таком случае на общее голосование выносятся два пункта. Пункт первый: Шимон Горак обязан участвовать в шоу. В случае, если большинство граждан проголосует за данный пункт, а Шимон Горак не подчинится этому решению, то его ждет наказание, о котором он только что был предупрежден. Пункт второй: Шимон Горак освобождается от участия в шоу. Время пошло!

Судья со всей силы ударил молоточком по поверхности трибуны и

на экранах появился обратный отсчет времени.

– Какое наказание ждет Шимона в вашей Корпорации? – поинтересовалась у меня Наташа.

Я повернул к ней голову:

– Первое – минимальный паек. С голоду он не умрет, но… Второе – невозможность иметь семью и детей.

– Но он уже женат, – удивилась Наташа.

– Ему придется развестись. Третье – его дом отключат от Сети. Следовательно, он не сможет нормально существовать. И четвертое – медицинское обслуживание будет предоставляться только в самых экстренных ситуациях… Знаешь, я не желаю своему другу такой участи.

– Тогда тебе придется проголосовать за его участие в шоу, – тихо произнесла Наташа.

Я утвердительно кивнул головой…

Спустя несколько дней я появился в офисе. Юн, уставившись в гаджет, зачитывал вслух новости. Биоинформатик Тамара – невысокая шатенка двадцати шести лет, с копной мелких кудряшек сидела за мониторами телекома и просматривала список фильмов в Сети. Наша скаинс-художник Кэт – худощавая особа сорока лет, чье тело и лысую голову покрывали разноцветные тату, делала вид, что занята важной работой. На самом деле, будучи великой сплетницей, она ловила каждое слово архитекторов виртуальности, выяснявших отношения друг с другом. Эти двое, побеленных сединой мужчин, являлись семейной парой, чей союз трещал по швам прямо на наших глазах.

Еще несколько специалистов нашего отдела, уткнувшись в свои гаджеты, занимались своими делами. Было видно, что происходящее их мало интересует. Шефа не было видно.

Я приблизил свою голограмму к голограмме Тамары. В этот момент Юн зачитал:

– «Новости сектора энергетики. В связи с уменьшением специалистов по атомным технологиям, Корпорации решили развивать получение энергии от Солнца, ветра и воды…»

– Как ты думаешь, – спросила меня Тамара, не отрываясь от мониторов, – новое реалити преследует цель просто разбудить в нас животные инстинкты или за этим стоит что-то другое?

– О чем ты? – не понял я.

– Да так. Разговоры всякие ходят. Кэт просветила.

– Ты бы ее меньше слушала, – посоветовал я.

– Не скажи, – промурлыкала Тамара, взбивая что-то за своей спиной.

Я усмехнулся. Тамара, как всегда, сидела дома, утопая в больших и мягких диванных подушках.

– «Сектор еды, – продолжал вещать Юн. – Благодаря удачным военным кампаниям, наша Корпорация достигла предельных запасов пищевых продуктов, а также материалов для биохимических принтеров. В последнее время упорно распространяются слухи о нехватке пищевых ресурсов. Эти слухи не обоснованы и подрывают корпоративный дух граждан…»

– О чем тебе напела Кэт? Поделишься? – поинтересовался я.

Тамара оторвалась от мониторов и пристально посмотрела мне в глаза:

– Напела, что практически во всех Корпорациях дела обстоят плачевно, и что они ищут выход из создавшегося положения.

– Ты намекаешь, что «Борьба за жизнь» один из этих выходов? – обескураженно спросил я.

Тамара снова уткнулась в монитор.

– «Вчера состоялось первое сражение между войсками нашей и русской Корпорации. Наши войска понесли первые потери. С нашей стороны военную операцию возглавляет полковник Браун, чья военная деятельность вызывала многократные нарекания…»

– Я видел с ним интервью, – сказал я.

– С кем? – не поняла Тамара.

– С полковником Брауном.

– «За всю свою военную карьеру полковник проиграл восемнадцать сражений, а выиграл всего лишь шесть. Многие граждане задаются вопросом, зачем столь неуспешного полковника, находящегося в отставке последние четыре года, вновь призвали на военную службу?..»

– Вот и еще один звоночек, – многозначительно сказала Тамара.

– Мне мало в это верится.

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

2 из 4