Кавалер Алькантара

– Наш король еще мал, – пояснил маркиз дону Федерико.

– Я знаю это, маркиз. Все решает королева-мать. Она не откажет Ордену?

– Как можно! Королева верная католичка. И она многим обязана Ордену, – сказал иезуит Мансера. – Больше того она лично знакома с кардиналом Ринальдини. Да и великий инквизитор Испании и Португалии Иоанн Нитгард на нашей стороне. А он второй человек после королевы.

Федор уже был наслышан об этом человеке. Нитгард был фаворитом королевы, и она во всем полагалась на него в ведении государственных дел. Но инквизитор не был любовником королевы-матери, как знаменитый кардинал Мазарини был и первым министром и любовником королевы Франции Анны Австрийской. В этот раз фаворит и любовник означали не одно и то же.

Королева Мариана Австрийская после смерти своего мужа облеклась в монашеское одеяние и не меняла его более на роскошные придворные наряды. Это была необычная королева. И её сын король Карл Испанский не был обычным ребенком.

В приемную вошел сам великий инквизитор Испании и Португалии, в простой монашеской рясе доминиканского ордена [5]. Уже немолодой полный человек с властным лицом и непроницаемыми глазами.

Он увидел Мансеру и подошел к нему.

– Маркиз! Рад вас видеть.

– Монсеньор!

– А этот молодой человек посланец монсеньора Ринальдини?

– Дон Федерико де Монтехо, – представился Федор.

– Королева примет вас, и король Испании окажет вам честь, молодой человек.

После этого инквизитор вошел в кабинет королевы.

– Против нас будет сводный брат короля дон Хуан Австрийский, – прошептал Федору Мансера.

– Сводный брат? – спросил Мятелев.

– Он уже совершеннолетний. Молодой человек подает надежды, но он бастард [6]. Впрочем, сегодня его не позовут сюда, и вы его не увидите.

– Он имеет власть и влияние?

– Пока небольшую. Но в будущем он себя еще покажет.

Федора мало интересовало будущее Испании. Жить он здесь не собирался.

– Я вас понимаю, дон Федерико. Вы не рассчитываете задерживаться в Испании долго. Но титул вы получите от Испании, и он будет привязывать вас к этой стране. А титул в Европе вещь весьма удобная.

– Вы хотите сказать, маркиз, что его могут у меня отобрать?

– Кто может поручиться за будущее, дон Федерико…

Камергер двора его Католического величества короля Испании и Императора Обоих Индий пригласил маркиза де Мансеру и сеньора де Монтехо войти. Он еще раз напомнил обо всех тонкостях этикета, который неукоснительно соблюдался при испанском дворе.

Федерико, наученный маркизом, сделал все как он. Они вошли в кабинет и низко поклонились. Затем сделали еще несколько шагов и снова отвесили поклон.

Королева была в черном монашеском одеянии без украшений. Она после смерти своего мужа отказалась от мирской тщеты в виде нарядов и драгоценностей.

Лицо у Марианны Австрийской было грубым с крупными чертами. Массивный нос портил её, но королева давно привыкла к тому, что она не красива. Внешность давно потеряла для нее всякое значение.

Вела она себя властно, как и положено государыне, чье слово было законом. Она кивнула, пришедшие подошли еще ближе и снова поклонились.

– Я рада видеть вас, маркиз! – произнесла Марианна и протянула Мансере руку.

Тот почтительно поцеловал её.

– Мне передали просьбу принять нового дворянина, вернувшегося из колоний.

– Ваше величество, – начал маркиз. – Монсеньор кардинал Ринальдини посылает нам этого дворянина и просит принять как своего сына!

– Вот как? – Марианна взглянула на Федора по-другому. Рекомендация кардинала много для неё значила.

– Это дон Федерико де Монтехо! – представил маркиз дворянина королеве.

Она протянула руку Федерико. Это было знаком большой милости. Придворные, стоявшие у стен, зашептались, обсуждая, кто такой этот высокий дворянин, чье негромкое имя не произвело на них впечатления.

– Друзья кардинала – мои друзья. Я сделаю все, что нужно, – проговорила королева. Монтехо ничего не сказал в ответ. Говорить ему с монархиней не полагалось.

Он отошел от кресла королевы немного в сторону и замер на месте.

Мажордом двора его Католического величества трижды стукнул своим посохом об пол и объявил, о приходе короля.

Король Испании Карл, по прозвищу Околдованный был последним представителем династии Габсбургов на троне в Мадриде. Мальчик-король был небольшого роста и худощавого сложения. Он вошел в кабинет шаркающей походкой, и придворные помогли ему сесть в кресло рядом креслом его матери.

Федерико низко поклонился монарху. То же самое сделал и маркиз Мансера.

Король Карл обладал своеобразной внешностью, совсем неподходящей для государя. Монтехо видел его на портрете в доме Мансера и понял, что художник польстил юному монарху.

Голова короля была непропорционально крупной, слишком длинная нижняя челюсть, впалые щеки и массивный нос уродовали его. Только рыжеватые волосы венценосца были густыми и длинными.

Марианна Австрийская нагнулась к Карлу и прошептала:

– Сын мой, рядом с маркизом де Мансера стоит благородный идальго дон Федерико де Монтехо. Вам стоит почтить его кивком головы.

Король кивнул Федору. Тот еще раз низко поклонился.

– Я должен что-то сделать для этого кавалера, мадам? – спросил король мать.

– Да, государь. Дон Федерико был среди дворян, что подняли знамя короля Испании над новыми землями.

– А где это произошло? – спросил мальчик-король.

Марианна Австрийская не запомнила названий, про которые говорил ей утром Нитгард. Да и фамилию командира отряда она не смогла бы назвать. Потому она сказала сыну:

– Дон Федерико дворянин, но государь может поднять его выше.

– Что я должен сделать? – речь короля из-за его нижней челюсти и длинного языка была невнятной, но мать его хорошо понимала.

– Дон Федерико должен отправиться в путешествие как гранд Испании. Вам, ваше величество, стоит пожаловать его рыцарским орденом Алькантара.

Так Федор Мятелев, сын боярский, или дон Федерико де Монтехо стал кавалером рыцарского ордена Алькантара основанного в 1156 году. С 1494 года сан гроссмейстера этого ордена был соединен с саном испанского короля и потому жаловать его мог только монарх.

И уже на следующий день Федор получил грамоту и орденский знак, состоявший из зеленого мальтийского креста, концы которого были соединены золотыми лилиями.

Теперь его будут знать в Испании. Да и имя храброго капитана Себастиани, поднявшего знамя его величества над новыми городами не будет забыто. На следующий день при дворе было объявлено о подвигах экспедиции и храброй гибели её участников во имя короля и веры христовой. И единственный оставшийся в живых дворянин Федерико Монтехо был отмечен высоким титулом и благодарностью короля.

Мадрид, 1672 год.

Дворец дона Хуана Австрийского.

Дон Федерико де Монтехо бродил по улицам, осматривая Мадрид, когда заметил двух дворян, что следовали за ним по пятам.

«За мной следят? – удивился Федор. – Но я недавно прибыл в город, и у меня здесь нет знакомых. Неужели это из-за того, что меня пожаловали в рыцари Алькантара?»

Но Федор ошибся, дворяне не следили за ним. Они искали его. Один сделал ему знак рукой.

«Он желает со мной говорить. Послушаем, что им нужно!»

Они подошли к нему и первый, сказал:

– Дон Федерико де Монтехо?

– Это мое имя! С кем имею честь говорить, сеньоры?

– Дон Диего де Эспиноса! – представился первый, высокий человек в черном с серебром камзоле.

– Дон Франциско де Гонзаго, маркиз де Мендоза! – представился второй.

– Рад знакомству с благородными идальго! Но чем я обязан честью знакомства с благородными сеньорами? Полагаю, сеньоры подошли ко мне не просто так?

– Вас желает видеть мой благородный господин, дон Хуан Австрийский. Мы сопроводим вас в его дворец. Вам угодно следовать за нами?

Федор понял, что отказаться нельзя. Его звал в гости сам принц Хуан Австрийский Младший, сын умершего короля Филиппа IV и красавицы актрисы Мари Кальдерон.

В 13 лет король Филипп признал Хуана королевским бастардом [7] и назначил его магистром Мальтийского Ордена в Кастилии и Лионе. В возрасте 22 лет принц Хуан проявил себя как талантливый флотоводец и был удостоен громкого титула «князя океана».

Мансера говорил, что дон Хуан можем начать ставить им палки в колеса. Ведь они воспользовались покровительством Нитгарда, которого тот ненавидел. Может, и сейчас он позвал его ради этого?

«Не хотелось бы втягиваться в их интриги, – подумал Федерико. – Этот Нитгард высокая особа и хитер, как сам дьявол. Это сразу видно, даже после первой встречи с ним. Но и бастард короля человек в Мадриде не последний…»

В строгом мрачном дворце принца было неуютно. Громада высоких сводчатых потолков с облупившейся росписью давила на посетителя и статуи рыцарей прошлого напоминали призраки ушедших эпох времен войны с маврами.

Во дворце было множество слуг и дворян – сторонников дона Хуана. Они с любопытством разглядывали нового кавалера ордена Алькантара. Мендоза и Эспиноса проводили дона Федерико до самых покоев принца и доложили о нем секретарю.

Дон Хуан принял дона де Монтехо. Федерико вошел в кабинет и увидел принца стоявшим у небольшого стола застеленного картой Европы. Дон Хуан был высок и отлично сложен. Лицо его было смуглое, как у истинного кастильца, а черные длинные волосы ниспадали на плечи.

Хуан был одет в лилового бархата камзол, штаны до колен, белые чулки и башмаки с алмазными пряжками. Орденский знак Мальты был на груди бастарда.

– Дон Федерико? – спросил принц, оторвавшись от карты. – Я слышал о вас.

– Как и я, монсеньор! – Монтехо отвесил принцу поклон.

– Вы пользуетесь покровительством Иоанна Нитгарда, моего врага. Но по виду вы благородный идальго, а не низкий интриган. Я узнал, что вы служили под началом Алонсо Себастиани. Это храбрый капитан – образец истинного испанца.

– Я хорошо знал дона Алонсо, – согласился Федерико. – Он был моим командиром и вел нас в бой с дикими туземцами. Это он отважился на поднятие флага короля, над городом туземного вождя и за это пал в бою, как рыцарь. Редко я встречал людей такого мужества и такой силы.

Принц кивнул в ответ и сказал:

– Да. Дворян подобных Кортесу, способных бросить вызов судьбе, у нас осталось мало. А Испании как раз нужны такие люди. И вы из таких, дон Федерико. Но что вас связывает с Нидгардом?

– Я не большой господин, монсеньор. Я служу великому человеку, и он послал меня сюда к нужным людям. Они свели меня с Нитгардом. Я не выбирал.

– Я предлагаю вам, дон Федерико, служить мне. Мне скоро будут нужны отважные дворяне.

– Прошу меня простить, монсеньор! Но я уже имею господина и должен служить ему. Хотя для меня большая честь – такое предложение. Я был бы рад служить вам, если бы не был связан словом!

– Достойный ответ, дон Федерико. Хоть и не тот, на который я рассчитывал. Но если передумаете, то принц австрийский снова подаст вам руку.

– Монсеньор! – Федерико низко поклонился принцу.

Дон Хуан показал де Монтехо, что аудиенция окончена. Федерико покинул дворец принца и пожалел, что не может служить ему. Принц ему понравился. Открытый, честный и смелый. Настоящий воин и предводитель.

«Отчего падре не дружен с такими людьми? Я с большим удовольствием обнажил бы саблю рядом с принцем Хуаном. Но судьба дает мне иных друзей…»

Глава 3

Посланец иезуитов

Варшава

Дом Поланецких, апрель 1672 год.

Дон Федерико де Монтехо, кавалер ордена Алькантара, отыскал в Варшаве большой дом полковника королевской гусарской хоругви Яна Поланецкого.

Ринальдини предупреждал его об осторожности и не советовал посещать дом полковника и встречаться с его женой. Но Федор не смог удержаться. Тем более что посольство остановилось в Варшаве только на три дня.

Слуги пана Поланецкого сообщили пришедшему дворянину, что хозяина нет. Он в войске коронного гетмана Яна Собеского. Как известно, началась война с большим турком. Тогда де Монтехо попросил встречи с панной Поланецкой. Седоусый управляющий Поланецких, по виду шляхтич, сообщил, что панна не принимает никого в эту неделю.

– Но уже через день мы покинем Варшаву, пан. И я больше не смогу видеть панну, а у меня есть до панны Поланецкой важное дело, – сообщил иностранный дворянин на неплохом польском языке.

– Так пан знает панну Марту? – спросил управляющий.

– Нет, пан, я не имею чести знать панну Поланецку! Но если нет пана Поленецкого, то я должен видеть панну.

– Кто пан есть?

Федор решил поразить управляющего многими титулами:

– Дон Федерико де Монтехо, кавалер ордена Алькантара, доверенный человек маркиза де Мансера, полномочного посла испанского короля Карла!

Пан управитель не запомнил ни одного титула, из названных, но они его впечатлили, и он отправился докладывать панне о приходе гостя…

Панна Марта Поланецкая в девичестве Лисовская, была по-прежнему красива. Прошедшие годы не оставили следа на её прекрасном лице. Её формы стали более женственными. Панна любила балы и её хорошо знали при дворе. Она успела порядком поистратить состояние своего мужа и не стеснялась заказывать все новые и новые наряды.

Она сейчас как раз разглядывала новые драгоценности, принесенные еврейским купцом, и прикидывала, какие сможет купить.

– До вас пан кавалер, моя панна, – доложил управитель.

– Я никого не принимаю.

– Но он настаивает, моя панна.

– Какой кавалер, Казимеж? Я говорила, что меня нет ни для кого кроме панны Зоси Яблоновской.

– Пан назвал много имен, но я не запомнил. Он не поляк, моя панна.

– Так что ему нужно? Ты сказал, что пана Поланецкого нет?

– Сказал, моя панна. Но он хочет видеть панну, раз пана нет. То важный господин из свиты испанского посла, что прибыл в Варшаву. Пусть панна сама его послушает!

– С чего это испанец пришел к нам в дом? Ладно! Зови его!

Пришедшего дворянина она не знала. Он отвесил ей придворный поклон, и она оценила его костюм с модными кружевами.

«Одет по последней моде. И с чего он надумал навестить меня?»

– Дон Федерико де Монтехо, рыцарь короля Карла, кавалер ордена Алькантара! – представился пришедший.

Он был поражен видом Марты и подумал про себя:

«Она все еще красива и годы не изменили её! Но она, похоже, совсем не узнает меня».

– Пан знает мое имя, и пришел ко мне по делу?

– Да, панна Марта.

– Пан хорошо говорит по-польски.

– Благодарю, моя панна. Я говорю по-польски давно. Еще раньше, чем по-испански.

Марта с удивлением посмотрела в лицо испанского дона. Что это он имеет в виду? И его глаза показались ей знакомыми в этот миг.

– А я не могла видеть пана раньше? – спросила она.

– Так, панна Марта! – поклонился дворянин. – Мы виделись с вами раньше. Но вы не узнали меня. А я вас узнал сразу.

– Так пан не испанец?

– Теперь да. Но раньше нет, панна Марта!

– Пан меня интригует! Я видела пана ранее? И мне так показалось, но я не могу вспомнить, где видела пана. Но могу поклясться, что имя Монтехо мне незнакомо.

– Я ношу это имя не всю жизнь, панна. Раньше меня звали по-другому.

– Так пусть пан назовет свое имя.

– Я был тогда стрельцом в войске воеводы Пожарского, панна.

Марта изменилась в лице. Она после этих слова сразу вспомнила эти глаза.

– Федор?!!!

– Это я, Марта. Но Федором я был в прошлой жизни. Теперь я испанский дворянин и кавалер. Меня пожаловал этим отличием сам король Испании Карл, и меня принимала королева-мать Марианна Австрийская.

– Каким ты стал… Совсем другой человек. Ты так изменился. А я думала, что ты погиб в Новом Свете…

Он сделал шаг ей навстречу, и Марта также приблизилась к нему. Она всматривалась в его лицо, все еще не веря, что перед ней тот самый Федор Мятелев.

Он не стал стариком, но он был другим. Не было уже того Федьки, бесшабашного молодца, наивного и бесхитростного. Перед ней стоял зрелый муж, много повидавший в жизни и отлично умевший скрывать свои чувства.

– Ты не рада меня видеть, Марта? – спросил он.

– Рада, но ты другой. Федор повел бы себя не так. Тот Федор, которого я знала. Но чего ты стоишь? Садись в кресло.

Он сел, и она расположилась на стульчике рядом с ним.

«Тот Федор сжал бы меня в объятиях, – подумала она. – А этот даже не коснулся моей руки».

– Как все это произошло с тобой? – спросила она. – Как ты вдруг стал таким важным?

– Я много пережил, Марта. Можно сказать, что я прожил там, в Новом Свете, целую жизнь. Я видел иной народ и жил по его языческим обычаям. Я изучил его язык и усвоил его правила. Я знал его женщин, так не похожих на наших. Там у меня родились дети и там они умерли. Об этом можно говорить много дней, Марта.

– Но ты вернулся.

– Я бежал с риском для жизни, и все мои друзья лежат в той чужой земле. Я один из экспедиции Себастиани, кто смог вернуться обратно.

– И кардинал Ринальдини принял тебя? Это ему ты обязан своим нынешним положением?

– Да. Падре оказал мне честь. Я ведь не стал там богаче, Марта. И все что имею – это дары падре Ринальдини.

– Он отличил тебя по достоинству.

– А ты предпочла жизнь светской дамы? – он показал на раскрытый ларец с драгоценностями.

– Предпочла! – ответила Марта с горечью. – Меня заставили сделать этот выбор. После того как кардинал встретил тебя, я стала ему не нужна. Особенно после моего провала в Стамбуле. Он пристроил меня в Варшаве, и я вышла замуж за богатого и знатного пана. Но это только тень жизни.

– Ты не довольна?

– Ты прожил замечательные годы, Федор. Пусть они были тяжелы, но они не были скучны!

– Скучать мне было действительно некогда. В этом ты права.

– А я танцевала на балах и встречалась с любовниками. Я вела жизнь светской панны и мне эта жизнь ненавистна. Поэтому я так ненавижу сейчас кардинала! Он лишил меня всего. Вначале поманил, а затем выбросил как ненужную вещь! Можно ли это простить?

Федор понял, что Марта все же изменилась. Она стала злой и научилась ненавидеть. Это совсем не та красавица, которую он любил. Падре был прав. Им не стоило встречаться.

– Федор…

– Нет, нет, Марта. Прости меня, что я заставил тебя вернуться к прошлому. Я уйду и больше не появлюсь в твоей жизни. Да и Федора больше нет. Я Федерико. Стремянной стрелец Мятелев умер давно.

– И ты сейчас уйдешь? – она протянула ему руку.

– Так будет лучше, Марта! – Федор встал с кресла и не ответил на её порыв.

– Лучше для тебя? Для твоего кардинала? Он выделил тебя из многих и перед тобой откроется новая жизнь, полная почестей и приключений. Ты станешь одним из тех избранных, кто вращает колеса истории.

– Что ты говоришь, Марта? Все эти годы я не вращал никаких колес истории. Я только старался выжить в новом для себя мире.

– Но сейчас ты снова здесь!

– Прости меня! – он не стал больше её слушать и покинул дом Поланецких.

Марта зарыдала. Но в будущем Федерико де Монтехо дорого заплатит за эти слезы красавицы…

Москва.

Дворец государя Алексея Михайловича, апрель 1672 год.

Царь и великий князь всея Руси Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим, к 1672 году погрузнел и был уже не тем молодцем, что в 1659 году, в год трагической битвы под Конотопом. Хотя одевался с неизменной пышностью и во всем соблюдал этикет. Вот и сейчас (хотя прием был малый для доверенных лиц) на царе были драгоценная шапка и бармы [8]. Его парадный кафтан золотой парчи был расшит золотыми узорами и украшен изумрудами и рубинами.

Рядом с государем был новый его фаворит Артамон Сергеевич Матвеев. Он, также как и прошлый любимец монарха боярин Ордин-Нащекин, не был высокого происхождения. Матвеев – сын дьяка и смолоду служил в стрелецких полках. При осаде Конотопа он, в качестве головы 3-го стрелецкого приказа, сражался с татарами и казаками Выговского.

Артамон Сергеевич был сторонником западного пути развития для Московии. Он много читал и собрал большую библиотеку. В прошлом году Матвеев способствовал новой женитьбе овдовевшего царя на девице Наталье Нарышкиной. В начале 1672 года царь пожаловал Матвеева в бояре в честь рождения сына своего Петра Алексеевича.

Матвеев стоял рядом с креслом царя.

Государев большой дьяк Тайного приказа Дементий Башмаков докладывал царю о положении дел в Украине и Порте Оттоманской [9].

– Войско султана Мухаммеда IV со дня на день выступит в поход, государь.

– Это уже давно не секрет, – раздраженно молвил царь. – Султан уже два месяца назад объявил сбор своих войск. Было и так понятно, что они выступят против Польши. Численность войска турок известна?

– Да, государь, – ответил Башмаков. – Султан с великим визирем ведут двести тысяч. Они направят удар на крепость Каменец. Взяв эту крепость, турки получат господство над всей Подолией.

– Это ослабит и турок и поляков, – проговорил Матвеев. – То для дела нашего великого государя есть благо.

– Не думаю, что султан ослабнет после этой войны с Речью Посполитой [10], – ответил на слова Матвеева Башмаков. – Я знаю, какими силами располагает король Речи Посполитой в тех землях. Поляки не смогут долго сопротивляться и скоро пойдут на мир с турками. Речь Посполитая не способна одна противостоять султану. А усиление султана не выгодно для дела великого государя.

– Что Дорошенко? – спросил царь о гетмане Правобережной Украины.

– Дорошенко снова поклялся султану в верности, – ответил Башмаков. – Вся Правобережная Украина теперь союзное туркам государство. Мне доносит наш человек в Стамбуле. Лично для себя Дорошенко выговорил постоянство свое в гетманском сане и передачу его по наследству в его роде. Больше того, султан пожаловал ему титул князя Украины. И султан повелел хану Крымскому Селиму Гирею не беспокоить больше Дорошенко набегами!

Царь взглянул на Матвеева. Это сообщение ему не понравилось. Крымчаки перестанут беспокоить Дорошенко, и полякам станет не до него. Это даст силы гетману справиться со своими противниками.

– Дорошенко пользуется популярностью среди старшины в Украине! – заявил царь. – Наш гетман Левобережный Демьян Многогрешный не справится с ним. Чего стоило только снять с него церковное проклятие!

В 1670 году Дорошенко исхлопотал через посредство султана у константинопольского патриарха проклятие для Многогрешного. Это сильно повредило авторитету Многогрешного и московского царя. И Алексею Михайловичу многих трудов стоило добиться его снятия.

Башмаков решил, что время для той просьбы, с которой он пришел, настало. И он заговорил:

– Я хочу просить у великого государя позволения сместить Многогрешного!

– Многогрешного? – изумился Алексей Михайлович. – Но это верный нам человек!

– Но жалобы на него поступают великому государю постоянно! Сребролюбив этот гетман и старшина жалуется на него! Нужен ли нам такой гетман, великий государь?

– Что скажешь? – царь посмотрел на Матвеева.

– Дак в Украине они постоянно жалуются друг на друга и чубы друг другу рвут! То не новость, великий государь.

– Государь! – почти взмолился Башмаков. – Ты знаешь верность мою и радение о делах державы твоей! Многогрешный нынче вреден для дела твоего! Многие полковники левобережные уже сносятся с Дорошенко. Нам нужен иной гетман! Иначе мы можем потерять всю Украину!

– И кого ты прочишь в гетманы вместо Многогрешного?

– Такой человек есть, великий государь! – ответил Башмаков. – Это полковник Иван Самойлович!

Царь и Матвеев переглянулись. Самойловича? Того, кто был так враждебен к делу московского царя. Матвеев подумал, уж не сошел ли с ума Башмаков?

– Полковник Самойлович будет верным человеком для дела великого государя! – сказал Башмаков. – А что ранее он был врагом, так это даже хорошо! Его никто не обзовет московским холопом, как Многогрешного. И он объединит вокруг себя старшину левобережную!

– Ты, Дементий, так уверен в Самойловиче?

– Уверен, великий государь. Мой человек есть в его окружении, и он доносит, что Самойлович будет верным человеком для дела великого государя. И он окажет помощь войскам нашим, когда придется сойтись с турками! А та война уже не за горами.

– И его изберут? – спросил царь. – Наше влияние сейчас в Украине не слишком велико. А старшинская Рада должна избрать этого кандидата, если мы сами сместим Многогрешного! Есть ли гарантия того, что так и будет?

– То мне известно, великий государь, – ответил Башмаков. – Я могу ручаться своей головой, что гетманом Самойловича изберут! Я все подготовлю, если будет на то воля великого государя!

– Буду думать, Дементий! – ответил Алексей Михайлович. – А ты скажи мне, с чем к нам едут гишпанцы [11]?