Виновата тайна

– А я у папы возьму. У него много, он не заметит, – воодушевлённо добавила Оксана.

– Вот блин! – чуть не плюнула с досады Ленка. – Бандерлоги, вы меня достали. Идите лучше по-хорошему.

Они опять поникли, и Ленка торопливо отдёрнула взгляд, боясь за прочность брони равнодушия.

– У нас классная болеет, – тихо сказала Маша и как-то навзрыд вздохнула. – Давно уже.

– Но её же должен кто-то замещать? – Ленка вновь уселась в кресло, пытаясь задавить в зародыше проклюнувшуюся жалость к бесхозным деткам.

– Они постоянно меняются, – горячо мотнула головой Оксана, пугая стрекозок. – А мы даже в кино всем классом сходить не можем. Ничего не можем. Все от нас отмахиваются, всем некогда.

– Щаз заплачу, – вздохнула Ленка и потёрла кулаком сухой глаз. – Прям не знаю, что с вами делать.

Детки с надеждой уставились на неё. Тесно прижавшись друг другу, словно на враждебной территории, ясноглазые, доверчивые и очень трогательные в своей попытке выстоять в хаосе внешнего мира. Ленка отвела взгляд, борясь с излишней впечатлительностью, но, кажется, проигрывала.

– Мы всё сами сделаем. Только бы рядом кто-то из взрослых был, – пробормотала Маша.

– Бандерлоги, а вы разве не заметили, что я в категорию взрослых не попадаю?

– У нас список есть, – зашарила по карманам Оксана. – Там всё перечислено, что можно, когда без взрослого, но с шефом. А когда нельзя, мы можем из родителей кого-нибудь позвать.

– Слушайте, а вы все такие в классе? Или вы трое – приятное исключение?

Они озадаченно переглянулись.

– Все такие, – не очень уверенно сказала Маша.

– Так, бандерлоги, – хлопнула ладонями по подлокотникам Ленка. – По домам. Хватит с меня впечатлений на первый день.

Детки послушно вскочили с дивана и без энтузиазма прошлёпали в прихожую. Обулись, нацепили рюкзачки и, как по команде, уставились на Ленку. Лица серьёзные, сосредоточенные.

– Нам завтра зайти? – Маша закинула за спину косичку с помятым бантом.

– Зачем? – удивилась Ленка.

– За ответом.

Броня не выдержала, осыпалась старой штукатуркой, нагло оставляя Ленку без защиты. Капитуляция была неизбежна.

– Ладно, – со вздохом сдалась она, – буду я вашим шефом, буду. Только выметайтесь отсюда.

– Ура! – завопил Стёпа и бросился к ней, неуклюже облапил, тут же пунцовея от румянца.

Девчонки тоже запрыгали вокруг, звеня чем-то в ранцах и хватая за руки. Ленка слабо отбивалась, боясь сбить с ног охваченных бурным ликованием деток.

– Ох, чувствую, и огребу я с вами, бандерлоги, – она прорвалась к двери и распахнула её. – Всё! Валите уже. Устала я от вас.

Подшефные выскочили в коридор и, судя по грохоту каблуков, вся компания побежала по лестнице. Ленке даже показалось, что каблуков было больше, чем три пары.

Вечер, вопреки ожиданиям, прошёл спокойно. Лужа почти не вспоминалась. Или, вернее, не казалась эпическим центром вселенной. Зато про оладушки помнилось, и Ленка порой жутко сожалела, что отказалась взять их с собой. Сейчас бы они были очень к месту.

Мать пришла непривычно рано, в восемь часов. С пристрастием оглядела Ленку, словно после одного дня в новой школе надеялась найти у неё нимб или отросшие крылья.

– У вас ЧП? – поинтересовалась Ленка, таща принесённые матерью пакеты на кухню. – Я ждала тебя к десяти.

– Ты не рада? – Мать выложила из сумки на стол ещё пару пакетиков.

– Вообще-то меня пугают всякие изменения графика. Стабильность – вот моё кредо.

– Стабильная ты моя, – мать чмокнула её в щеку. – Как всё прошло? Влилась в социум?

– Полностью и без потерь.

– Хорошо, – она беспокойно вгляделась в лицо дочери. Ленка торопливо изобразила улыбку Буратино. – Ты мне расскажешь, если что-нибудь случится?

– Обижаешь, я ж сплошная откровенность.

– Ах, Ленка, – она неожиданно привлекла её к себе и так протяжно вздохнула, что Ленка почему-то расстроилась.

Она вывернулась из объятий, независимая и суровая.

– Так, ты, кажется, в душ собиралась. Так иди уже. А я еду буду греть. Есть хочу ужасно.

Спровадив уставшую родительницу, Ленка бодро распотрошила пакеты, раскладывая по тарелкам салаты, нарезанный сыр. В контейнере нашлось что-то мясное в остром соусе и было отправлено в микроволновку разогреваться. И, только разложив всё на столе, она поняла, что, выдерживая этикет, долго наблюдать за едой не сможет.

Мать пришла освежённая, без макияжа, в большом пушистом халате, который был ей очень велик, но она его любила, видимо за эту огромность и уютность, и не хотела подбирать по своему размеру.

– Я тебе купила манжеты и воротничок, – сказала мать, принимаясь за еду, причём делала это так изысканно неторопливо, словно была на великосветском приёме.

– Зачем? – удивилась Ленка, уже вылизывая тарелку – матери она позорно не дождалась.

– К школьной форме.

– И в честь какого праздника такое излишество?

– Так раньше каждый день носили. Елена, оставь в покое тарелку. Это не эстетично. И сядь нормально, перекрутилась вся.

– Не боись, в ресторане я так не буду делать.

Мать только головой покачала, но воспитывать перестала.

– Принеси мою сумочку.

Ленка сходила за сумкой и с изумлением приняла из рук матери белоснежные кусочки ткани, окантованные кружевом.

– Чё за фигня? Они же белые!

– А какими они должны быть? – слегка удивившись, она отняла у дочери воротничок с манжетами.

– Чёрными, – уверенно заявила Ленка. – Кто ж в школу белое надевает? Они же за день испачкаются.

– От стирки ещё никто не умирал, – задумчиво сказала мать и с какой-то просветлённой улыбкой погладила кружево. – Мы даже соревновались друг с другом, у кого манжеты самые белые.

– Жесть, – только и нашла что сказать Ленка. – Изощрённо вы, однако, развлекались в прошлом веке.

– Смотри, какая красота, – мать расстелила на столе воротничок и была явно очарована его изогнутой формой и упругостью накрахмаленных кружев.

– Так вот ты какая, ностальгия, – с чувством выдохнула Ленка. – Твой образ навек отпечатался в моём сердце.

Мать шутливо хлопнула её воротничком по лбу.

– Ничего ты не понимаешь в эстетике форм.

– Угу, тупая с детства, – легко согласилась Ленка и взяла в руки белоснежное чудо. – А как он цепляется? Тут ни пуговиц, ни петель.

– Пришивается. И манжеты тоже.

– Что? Да это же издевательство! – возмутилась Ленка. – В космический век тупо пришивать?

– Ничего, вспомнишь, как иголку в руках держать. Кстати, а почему ты форму постирала? Что-то случилось?

Мать, сложив посуду в раковину, обернулась, и по выражению её лица Ленка поняла, что манёвры с запудриванием мозгов не пройдут. Мать намеревалась выпытать всё. Значит, придётся говорить правду.

– Я… ну… упала в лужу, разбила коленку. Всё.

– Всё? – Она вопросительно приподняла бровь.

Ленка затосковала. Рассказывать подробности жутко не хотелось. После того, что случилось в настоящей школе, мать и так чересчур беспокойно себя вела, надеясь пресечь неприятности ещё до их проявления.

Её выручил домофон. На его грустную трель она пулей сорвалась с места. Мать что-то сказала, но Ленка уже не слышала.

– Кто там? – запыхавшись, выдохнула в трубку.

– Это Маша, – тоненько пропищало из домофона. – Я забыла взять твой номер телефона, чтобы уточнить время. Можно я зайду?

– Заходи, – Ленка в лёгком остолбенении повесила домофонную трубку.

– Кто это? – любопытно выглянула в прихожую мать.

– Подшефные.

– Ты взяла шефство над младшими? – Во взгляде матери вдруг пробилось уважение.

– А что, я хуже других? – Она даже оскорбилась.

В дверь энергично затарабанили, и Ленка бросилась открывать. В коридоре стояло человек десять. В основном мальчики. Все в тёмных курточках и с капюшонами на головах. Впереди, плечом к плечу, стояли Маша и Оксана. Лица у всех были крайне решительные.

– Что-то случилось? – встревожилась Ленка.

– Мы пришли, как и договаривались, – чуть запыхавшись, сказала Маша.

– Не поняла.

– Ну твоё условие. Помнишь? Это команда сопровождения.

– Чего? – растерялась Ленка.

– Мы подготовились. Всё как ты сказала, – Маша обернулась к ребятам. – Покажите.

Отряд зашелестел курточками, и в тусклом подъездном свете блеснули ножи. Большие и маленькие, столовые и охотничьи, металлические и керамические. Отряд в едином вдохновенном жесте салютовал ей, словно мечами, всем своим скромным вооружением. И Ленке показалось, что она попала в сказку.

– Ну вы, блин, даёте, хоббиты, – ошарашенно сказала она, лихорадочно думая, как вывернуться из этой ситуации, не подмочив так высоко поднятую репутацию. – Оружие в ножны. И быстро.

Ножи исчезли.

– Вы молодцы, здорово подготовились. Не ожидала такой оперативности.

Ребята довольно заулыбались, зашептались.

– Какой план? – таинственно понизив голос, спросила Маша. – Куда идём?

– Никуда, – сурово отрезала Ленка и мрачно обвела взглядом притихший отряд.

– Почему? – У Маши задрожали губы. – Мы сделали что-то не так? Ты от нас отказываешься?

– Хороший повод задуматься об этом, – на всякий случай усилила драматичность Ленка.

– Если ножи не такие, мы другие найдём, – торопливо шагнул к ней один из мальчиков. – Мы просто не успели.

Всеобщее отчаяние растрогало Ленку.

– Нет, всё идеально, бандерлоги, – она бросилась их успокаивать. – Но это была только проверка. И вы справились. Примите мои глубочайшие поздравления.

– Правда? – Маша шмыгнула носом. – А мы так готовились.

– Мы даже название придумали, – грустно сказала Оксана. – И эмблему.

– И какое? – проявила интерес Ленка, чтобы ободрить мелкоту.

– Команда «Зорро».

– Симпатично. А эмблема случайно не буква Z?

– Да, – удивилась её догадке Оксана, – только в кружочке.

– Феноменально, – подытожила Ленка. – Ну, раз придумали, тогда так и оставим официально. Идёт? Или будут другие предложения?

Ребята пошептались и молчаливо выразили согласие.

– И что нам теперь делать? – спросила Маша.

Ленка оглядела маленькое воинство, до холода в ладонях ощущая, как в каждом маленьком кулачке лежит сейчас рукоять ножа. Мысль, что её неудачная шутка вдруг так буквально воплотилась, потрясла её.

– Так, бандерлоги, для начала запомните, что рассказывать об этой проверке никому не надо. Понятно? – Все закивали. – А теперь по домам. И не забудьте вернуть оружие на место. И не геройствуйте мне. Узнаю – уши поотрываю. Задача ясна? Тогда по коням.

Глава 3

Русалки бывают разные

Олега не было. Ленка с досады чуть не хлопнула себя по лбу. Надо было вчера спросить, можно ли к нему пересесть. А сейчас усаживаться за пустую парту было бы верхом наглости. И, чтобы не стоять посреди класса с траурным видом, она уселась рядом с Сашкой и воодушевлённо улыбнулась.

Сашка сумрачно глянула на неё и слегка усмехнулась. По её лицу было видно, что разделить с Ленкой радость нового утра ей совершенно не хочется.

– Привет, – придвинулась поближе Ленка. – Как жизнь?

– Привет, – Сашка, сосредоточенно натирая очки замшевой тряпочкой, смотрела на мир совой, ослеплённой солнцем. – Так себе. Средней мерзопакостности.

– Аналогично, – на всякий случай согласилась Ленка. – Решила восполнить информационные пробелы. Не проведёшь экскурсию? – Сашка неопределённо пожала плечами. – Кто у нас староста?

– Алина Ерчева, – она водрузила на нос тяжёлое оптическое сооружение из толстых линз и внимательно посмотрела на Ленку.

– Это которая? Я по именам мало кого знаю.

Сашка осторожно указала на девицу, что стояла в кругу девчонок и снисходительно улыбалась. Ею оказалась, что было несколько странно, та самая звезда класса, что собирала вокруг себя более блёклых, но чрезмерно лояльных девчонок. Сегодня она принарядилась в нечто пёстрое, обтягивающее и чрезвычайно короткое, а гвоздём программы были перламутровые туфли на огромной платформе.

– Мне почему-то так и подумалось. А учится как?

– На пятёрки, – Сашка вздохнула. – Ну да, попробуй ей пятёрку не поставь, так её мамаша весь мозг выест.

– А кто мамаша? – оживилась Ленка, предвкушая закулисные разборки.

– Заместитель мэра, – Сашка сделала большие глаза и понизила голос: – По социальным вопросам.

– Круто, – согласилась Ленка.

– В прошлом году практикантка по незнанию поставила Альке четвёрку в четверти, так такое было! Директрису пять раз вызывали на ковёр. Нашей классной тоже влетело, что не проконтролировала. Две проверки были, даже штраф за что-то выписали. В общем, теперь Алька у нас круглая отличница.

Ленка хмыкнула. Невелика честь на чужом горбу выезжать. Да и неспортивно это как-то.

– Но она уроки-то учит? Или ей за красивые глаза пятёрки ставят?

– Вроде учит, – поморщилась Сашка. – Что-то там у доски шепчет. Но знаешь, я по географии в конце года и реферат написала, две недели в библиотеке просидела, и фоторепортаж сделала, и даже слайд-шоу организовала, а мне географичка четвёрку поставила. Из-за какой-то орфографической ошибки. Представляешь? А Ерчевой за два кое-как пересказанных абзаца – пятёрку. И где справедливость, спрашивается?

– Справедливость – это всего лишь соразмерность тягот и выгод, – задумчиво сказала Ленка, рассматривая тусовку вокруг Алекса. Там сегодня было особенно шумно. Качки рассказывали что-то смешное и ржали за всех. – Но сочувствую. Это полная гнусность.

– А я теперь больше рефераты не делаю, – разгорячившись, продолжала Сашка; было заметно, что ей не с кем поговорить. – Зачем париться, если всё равно четвёрку поставят. Алька у нас на медаль идёт, ей пятёрки нужнее.

Ленка только вздохнула в ответ. И чего люди так заморачиваются на оценках? Надо учиться так, чтобы от процесса получать удовольствие. Все же виденные ею зубрилки вызывали стойкую жалость из-за фанатичной уверенности, что медальки – это то, ради чего стоит жить.

– Слушай, у вас тут клички практикуются?

Сашка вдруг покраснела и принялась судорожно искать что-то в сумке.

– Иногда, – пробубнила едва слышно, с головой нырнув в сумку.

– У Альки есть?

– Ты что? – зашипела Сашка. – У неё никогда! Даже не говори об этом.

– Боишься её?

– Вот ещё, – не очень уверенно фыркнуло из сумки.

– А мне уже дали? – Ленка любопытно придвинулась.

Соседка перестала шуршать в сумке, но выползать наружу явно не собиралась.

– Наверно.

– Значит, дали. И какое? – Ленка потянула на себя сумку.

– Не скажу, – извлечённая на поверхность физиономия Сашки была красной и слегка виноватой.

– Мне просто интересно. Скажи.

– Ладно. Только не расстраивайся, – Сашка пригладила растрепавшиеся волосы и, кажется, уже смирилась с тем, что не сможет увильнуть от неприятной миссии озвучивания клички.

– И не подумаю. Мне пофиг.

– Юродивая, – прошептала Сашка и даже прослезилась. Видимо, из сочувствия.

– Офигеть, не ожидала такого уровня креативности. Не думала, что меня оценят так высоко.

– Почему? – растерялась Сашка. – Это жуть как обидно.

– Не-а. Юродивые, в принципе, крутые перцы. Они от всех благ цивилизации отреклись. К тому же, говорят, они могли предвидеть будущее.

– Да? – удивилась Сашка. – Не знала.

Ленке даже показалось, что она немного разочарована такой реакцией на кличку. Но тут уж Ленка ничего поделать не могла, у неё на любую обзывалку был стойкий иммунитет. Более того, она раньше считала, что и все так к этому относятся, лишь для показухи немного выпендриваясь. И только совсем недавно поняла, что не у всех такая врождённая толстокожесть и глупые слова могут глубоко ранить.

– А у тебя есть? – осторожно поинтересовалась Ленка.

– Зубрило очковое, – с болью выдохнула она. – А этот урод Демидов спокойно мимо не пройдёт, чтобы не обозвать.

– Это который?

– Вон у окна стоит с планшетом, – она брезгливо поморщилась. – У него всегда губы мокрые. Красные и мокрые.

Под описание подходил толстяк с разглаженной стайлингом чёлкой, которая наискось перечёркивала его узкий лоб и топорщилась, словно в порыве ветра.

– Это тот, с чёлкой? – Она пальцами изобразила стоящие колом волосы.

– Да. Урод. Его папаша магазин электроники имеет, а Никитка всех за скидки имеет.

– Ух ты, – Ленка с интересом посмотрела на неё. – Хорошо сказала.

Сашка расцвела от удовольствия. Видимо, не так часто ей приходилось слышать что-нибудь ободряющее в свой адрес. Но вдруг прямо на глазах Сашка начала увядать и, почти уткнувшись носом в парту, спряталась за учебником. Ленка, удивлённая такой переменой, незаметно прозондировала местность. Так и есть. К ним шла Алина.

С крайне деловым видом она гордо семенила по проходу между столами, трепетно прижимая к себе большую тетрадь. Там, где проходила Ерчева, всё смолкало и замирало, словно облитое жидким азотом.

– Итак, Савина, – лёгким движением брови она прогнала с соседней парты девчонку и уселась. – Если тебя ещё не ввели в курс дела, я староста класса.

– Какая честь, – восхитилась Ленка и невинно уставилась в бледно-синие рыбьи глаза Алины. – Чем могу быть полезна?

Ерчева изобразила ободрительную улыбку, явно польщённая Ленкиной готовностью к сотрудничеству, и открыла тетрадь.

– Итак, посмотрим, – перевернула пару исписанных листов и повела наманикюренным пальчиком по столбику. – Каждый в нашем классе несёт общественную нагрузку. Как у тебя с рисованием?

– Я, когда увлекаюсь, так слоги путаю, – повинилась Ленка. – Представляешь, дали мне в прошлой школе надпись сделать, я такого нагородила с буковками, что никто потом прочитать не смог. В голове что-то переклинивает. Ничего с этим поделать не могу.

Алина снисходительно сложила губки в сердечко, обезображенное избытком блеска.

– Понятно. Стенгазету пропустим. Так, что бы тебе поручить? А, вот, нашла. Тебе как раз подойдёт, – она часто захлопала маленькими густо накрашенными ресницами. Ленка с интересом вгляделась: посыплется тушь или удержится? Но, видимо, это была водостойкая, держалась прочно. – Это просто. Будешь протирать подоконники.

– Так ведь… – встряла было Сашка, но тут же умолкла под злобным прищуром Алины.

Ленка сделала вид, что не обратила на это внимания. Хотя и ежу понятно, что это поручение уже кто-то выполнял, а теперь оно торжественно передано ей. И с чего вдруг такая забота? Или это ритуал посвящения новеньких?

– Протирать нужно каждый день и перед каждым уроком, – Ерчева ехидно скривила губки. – Это понятно? Я доступно выражаюсь?

– Эт что? По пять раз в день протирать? – удивилась Ленка. Частота процедуры намекала на мелкое издевательство.

Алька, не скрывая торжества, довольно улыбнулась.

– Если тебя что-то не устраивает, имеешь право обсудить это на совете класса. Мы собираемся по пятницам, рассмотрим твоё обращение и вынесем решение.

– Ой, я ж забыла, – встрепенулась Ленка. – У меня уже есть общественное поручение. Я взяла это, как его, шефство.

Ерчева, уже начавшая что-то писать в своей тетради, выронила ручку.

– Что? – Её лоб пошёл некрасивыми складками. – Кто тебе разрешил?

– Так я думала, ты знаешь, – преданно смотрела на неё Ленка.

– Ничего я не знаю, – она сердито поджала губы, так что осталась лишь полоска, похожая на жабий рот. – Без моего разрешения…

– Ну вот я тебе и говорю, что собираюсь шефствовать над третьим «Б», – перебила её Ленка.

Злость Алины как рукой сняло. Лоб прояснился. Губки распрямились.

– А, понятно. Это Светланочка Сергеевна распорядилась. Тогда всё в порядке, – она сделала отметку в тетрадке и встала. – Ещё хочу напомнить тебе, что завтра ты дежуришь по классу. В твои обязанности входит полить цветы, приготовить мел, вымыть доску, намочить тряпочку.

– Ага, будет сделано, – кивнула Ленка. – А розы садить будем?

– Какие розы? – озадачилась Алина и добросовестно заглянула в тетрадь.

– Да это я так, в порыве трудового энтузиазма.

– Понятно, – хмыкнула староста и с печатью лёгкого недоумения на лице величественно отбыла в королевскую половину класса.

– Это ты про Золушкины розы вспомнила? – оттаяла после ухода Ерчевой Сашка.

– Типа того. Как общаюсь с такими вот факелоносцами добра, так обязательно какую-нибудь хрень ляпну. Не поддаётся контролю.

Она подмигнула Сашке, и они рассмеялись, чем вызвали мимолётный интерес Альки. И, судя по промелькнувшему жабьему рту, она подумала, что смеялись над ней. Хотя в принципе так и было.

– Саш, а кто такая Светлана Сергеевна?

– Наша классная. Она русский язык и литературу преподаёт.

– И какая она?

– Да как тебе сказать, – замялась Сашка. Было видно, что ей хочется поговорить об этом, но сразу довериться Ленке она не могла. – Строгая. Знает много.

– Понятно, – Ленка заглянула в дневник. – Сейчас как раз литература. Познакомимся.

– Улыбочку! – К ним подбежал паренёк со смартфоном и, упав на колено, принялся фотографировать. – Девчонки, что такие хмурые? Давайте дружно скажем «ми-и-р».

– Вали отсюда, бабай, – привычно отмахнулась Сашка.

– Скучные вы. – Он вскочил и, скособочившись, сделал ещё пару снимков и умчался на презентационную потасовку качков у доски.

– А это кто?

– Абай Мухтаров. Ведёт группу нашего класса «ВКонтакте».

– Интересно. Я тоже хочу посмотреть. Адресок есть?

Сашка сунулась в телефон и, перелистнув пару экранов, продиктовала адрес. Ленка старательно записала его на бумажке.

– У тебя нет Интернета на мобильном? – удивилась Сашка.

– Не-а, – Ленка гордо выложила на парту свой древний телефон. – Только звонки. У него ещё и экран черно-белый.

– И где ты его только откопала? – Сашка разглядывала телефон, как археологическую находку.

– В уценёнке. А что?

– Да так, – она покосилась на свой, сенсорный и тоненький. – А поновее что не покупаешь?

– Меня этот вполне устраивает, – вздохнула Ленка. Дома валялось три мобильных с очень приятными наворотами, но образ требовал аскетичности, и потому выбор пал на этого телефонного динозавра.

– Слушай, Лен, – Сашка сунула свой телефон под тетради. – Ты и правда взяла этих бэшек?

– Да, а что? С ними что-то не так?

– Кто их знает, – она пожала плечами. – Странные они.

– А поподробнее? – встрепенулась Ленка, подозревая какую-нибудь страшную тайну.

– Тут одна учительница начальных классов, из новеньких, захотела сделать экспериментальный класс и набрать вундеркиндов. Весь город на уши поставила со своими тестами. Потом родителей уговаривала отдать детей в нашу школу. Короче, штук пятнадцать насобирала. Полтора года отучила их и в Москву смоталась. Ей из одной частной школы такое предложение пришло, что она недельку проплакала, но уехала.

– Жалко.

– А с бэшками теперь никто возиться не хочет. Они ненормальные какие-то. Не знаю, как ты с ними справишься.

– Прорвёмся, – отмахнулась Ленка, хотя почему-то стало грустно. Ведь с самого начала подозревала во всей этой истории с бандерлогами второе дно. Похоже, с детками не всё так просто, как казалось. Но ничего, разберёмся.

Задребезжал звонок, и одновременно с ним в класс вошёл Олег. Кивнул кому-то, потом нашёл взглядом Ленку и светло улыбнулся.

– Хочешь ко мне? – Он чуть притормозил у её стола.

– Ага, – сорвалась Ленка, сгребая учебники в кучу и пересаживаясь.

Сашка явно огорчилась, но ничего не сказала, лишь сгорбилась над партой. Ленка запоздало подумала, что не предупредила её о пересаживании, и расстроилась. Надо будет поговорить с ней об этом на переменке.

В класс вошла учительница литературы, кивком изобразив приветствие. Шум разом стих. Классная была дамой в теле, но точные очертания её форм терялись под массивными волнами красного вязаного пончо. Черные, явно крашеные волосы были собраны в длинный, почти до поясницы, хвост.

Она придирчиво оглядела доску на предмет чистоты, проверила влажность тряпки, подошла к столу, неторопливо села. Искоса и без всякого интереса глянула в журнал. Одёрнула пончо, с удовольствием расправив массивные кисти. Посмотрела в окно.

Класс безмолвствовал.

– Савина, к доске, – голос учительницы был полон усталости и неземной отрешённости.

Ленка, поскрипывая кедами, вышла и с радостной ошеломлённостью уставилась на классную.

– Разрешите представиться, Елена Савина, – сделала лёгкий книксен, лихо долбанув об пол носком кеда.

Феликс и Кир заржали, а по классу прошелестели осторожные ухмылки. Абай из-под парты сделал несколько снимков.

– Прелестно, – взгляд классной задержался на кедах и брезгливо отдёрнулся. Её тонкие, сухие губы круто выгнулись уголками вниз. – Что ж, расскажи нам о себе.

– А что рассказывать? – тяжко вздохнула Ленка. – Родилась пятнадцать лет назад. В Питере. Жила. Потом переехала сюда. Пришла в школу. Учиться.