Сонеты к Орфею

Райнер Мария Рильке

Сонеты к Орфею

Памяти моего отца Евгения Всеволодовича Головина

«Стихи ведь не то, что о них думают, не чувства (чувства приходят рано), стихи это опыт. Ради единого стиха нужно повидать множество городов, людей и вещей, надо понять зверей, пережить полет птиц, ощутить тот жест, каким цветы раскрываются утром. Надо вспомнить дороги незнаемых стран, нечаянные встречи, и задолго чуемые разлуки, и до сих пор непознанные дни детства… И нужно побыть подле умирающего, посидеть подле мертвого, в комнате, отворенным окном ловящей прерывистый уличный шум».

(Р. М. Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге»)

Райнер Мария Рильке

Сонеты к Орфею

«Эти стихи таинственны даже для меня самого. В том, как они ко мне пришли и утвердили себя во мне – самая странная диктовка, которую мне довелось принять и записать».

Р. М. Рильке

Примечания Рильке к «Сонетам к Орфею»

X сонет. Во второй строфе помянуты могилы прославленного старого кладбища в Аллискане возле Арля, о котором говорится и в «Мальте Лауридсе Бригге«.

XVI сонет. Этот сонет обращен к собаке. Слова «перст Божества моего» относятся к Орфею, выступающему здесь как «бог» поэта. Поэт хочет направить этот перст, дабы он из своего бесконечного участья н самопожертвования благословил и собаку, которая, почти как Исав (читай: Иаков. I. Быт. 27), обложила себя шерстью, желая приобщиться в сердце своем к непричитающемуся ей наследству: к человеческому во всей его нужде и во всем его счастье.

XXI сонет. Эта весенняя песенка представляется мне как бы «толкованием» одной необычайно танцевальной музыки, которую мне однажды привелось услышать от монастырских детей в маленьком женском монастыре неподалеку от Ронды (в южной Испании) во время утренней мессы. Дети, не нарушая танцевального такта, пели неизвестный мне текст в сопровождении треугольника и тамбурина.

XXV сонет. К Вере.

Ersten tell

Первая часть

I

Da stieg ein Baum. O reine Übersteigung!O Orpheus singt! O hoher Baum im Ohr!Und alles schwieg. Doch selbst in der Verschweigungging neuer Anfang, Wink und Wandlung vor.Tiere aus Stille drangen aus dem klarengelösten Wald von Lager und Genist;und da ergab sich, daß sie nicht aus Listund nicht aus Angst in sich so leise waren,sondern aus Hören. Brüllen, Schrei, Geröhrschien klein in ihren Herzen. Und wo ebenkaum eine Hütte war, dies zu empfangen,ein Unterschlupf aus dunkelstem Verlangenmit einem Zugang, dessen Pfosten beben, —da schufst du ihnen Tempel im Gehör.

I

Вот дерево. О, абсолют порыва ввысь!О, песнь Орфея! Через слух оно растет.Повсюду тихо. В тишине сокрытоНачало новое и путь метаморфоз.Из тишины и из светлеющих лесов вокругявились звери, оставив норы и укрытья.Сюда влекла отнюдь не хитрость их,не страх, уснувший вдруг,но только слух. Рев их сердцами вой, и рык вмиг стали чужды. Шлиони близ хижины. Над входом дрожала балка.Для какой неведомой нуждыпостройка ветхая могла служить?Но ты, ты в слухе их воздвиг свой храм.

II

Und fast ein Mädchen wars und ging hervoraus diesem einigen Glück von Sang und Leierund glänzte klar durch ihre Frühlingsschleierund machte sich ein Bett in meinem Ohr.Und schlief in mir. Und alles war ihr Schlaf.Die Bäume, die ich je bewundert, diesefühlbare Ferne, die gefühlte Wieseund jedes Staunen, das mich selbst betraf.Sie schlief die Welt. Singender Gott, wie hastdu sie vollendet, daß sie nicht begehrte,erst wach zu sein? Sieh, sie erstand und schlief.Wo ist ihr Tod? O, wirst du dies Motiverfinden noch, eh sich dein Lied verzehrte? —Wo sinkt sie hin aus mir? … Ein Mädchen fast …

II

И дева появилась, родиласьиз струн и песни редкого согласья.И свежестью весны пахнуло в одночасье,и в слухе моем дева улеглась.Во мне уснула. Мир стал ее сном.Деревья, что меня пленили. Якасался далей, осязал поля,дивился миру в опыте моем.Ей снился мир. Поющий бог, как ты сумелнапеть ей сон, не жажду быть?Едва лишь появилась и заснула.Где смерть ее? Мотив сей ускользнул.Но раньше, чем прервется песня, его вернешь ты.Девочка почти. И из меня в какой уйдет предел?

III

Ein Gott vermags. Wie aber, sag mir, sollein Mann ihm folgen durch die schmale Leier?Sein Sinn ist Zwiespalt. An der Kreuzung zweierHerzwege steht kein Tempel für Apoll.Gesang, wie du ihn lehrst, ist nicht Begehr,nicht Werbung um ein endlich noch Erreichtes;Gesang ist Dasein. Für den Gott ein Leichtes.Wann aber sind wir? Und wann wendet eran unser Sein die Erde und die Sterne?Dies ists nicht, Jüngling, daß du liebst, wenn auchdie Stimme dann den Mund dir aufstößt, – lernevergessen, daß du aufsangst. Das verrinnt.In Wahrheit singen, ist ein andrer Hauch.Ein Hauch um nichts. Ein Wehn im Gott. Ein Wind.

III

Бог может. Но, скажите, как человекус его узкой лирой попасть туда?Преграда – чувство. На перекрестке встречи двух сердецнет места храму Аполлона.Песнь, учишь ты, не есть порыв желанья.Она есть отрицаньеи цели, и пути, и достиженья.Песнь – бытие. Для бога это просто.В чем наше быть? Когда земля и звездыв нас входят?Если любим, и горло песня рвет любви?О, нет. Забудь о песне этой. Она ничто.У песни бытия иное вдохновенье.Оно ни в чем, нигде. Вздох бога. Ветер.

IV

O ihr Zärtlichen, tretet zuweilenin den Atem, der euch nicht meint,laßt ihn an eueren Wangen sich teilen,hinter euch zittert er, wieder vereint.O ihr Seligen, o ihr Heilen,die ihr der Anfang der Herzen scheint.Bogen der Pfeile und Ziele von Pfeilen,ewiger glänzt euer Lächeln verweint.Fürchtet euch nicht zu leiden, die Schwere,gebt sie zurück an der Erde Gewicht;schwer sind die Berge, schwer sind die Meere.Selbst die als Kinder ihr pflanztet, die Bäume,wurden zu schwer längst; ihr trüget sie nicht.Aber die Lüfte … aber die Räume …

IV

О, вы, чуткие, улови́теиного духа поток.По щекам надвое пусть раздели́тся,это все вдох единого.О, хвала вам, блаженные,ярко зияют ваши сердца.Луки для стрел и для них же мишени.Смех ваш и слезы вместе всегда.Страданья не бойтесь, и эту тяжестьвы равновесьем верните Земле:и горы тяжéлы, тяжéлы моря.Детьми вы деревья сажали,и стали давно тяжелыми и они. Обмана тут нет.Но воздух… но дали…

V

Errichtet keinen Denkstein. Laßt die Rosenur jedes Jahr zu seinen Gunsten blühn.Denn Orpheus ists. Seine Metamorphosein dem und dem. Wir sollen uns nicht mühnum andre Namen. Ein für alle Maleists Orpheus, wenn es singt. Er kommt und geht.Ists nicht schon viel, wenn er die Rosenschaleum ein paar Tage manchmal übersteht?O wie er schwinden muß, daß ihrs begrifft!Und wenn ihm selbst auch bangte, daß er schwände.Indem sein Wort das Hiersein übertrifft,ist er schon dort, wohin ihrs nicht begleitet.Der Leier Gitter zwängt ihm nicht die Hände.Und er gehorcht, indem er überschreitet.

V

Надгробье? Нет. Пусть лучше розацветет его во славу лире.И в ней Орфей, его метаморфоза.Так этот бог проявлен в мирепод множеством имен. Ему подвластнывсе звуки, и он волен быть во всем,являться, исчезать. Как все-таки прекрасно,что розы долговечней он.Поймете тотчас, едва придет ему пора уйти!Ведь даже бог страшится своего ухода.Хоть слово его здесьбытие сумело превзойти.Уже он там, куда не проводить,служила лира лишь до срока его рукам.Он подчинился зову, черту переступив.

VI

Ist er ein Hiesiger? Nein, aus beidenReichen erwuchs seine weite Natur.Kundiger böge die Zweige der Weiden,wer die Wurzeln der Weiden erfuhr.Geht ihr zu Bette, so laßt auf dem TischeBrot nicht und Milch nicht; die Toten ziehts.Aber er, der Beschwörende, mischeunter der Milde des Augenlidsihre Erscheinung in alles Geschaute;und der Zauber von Erdrauch und Rautesei ihm so wahr wie der klarste Bezug.Nichts kann das gültige Bild ihm verschlimmern;sei es aus Gräbern, sei es aus Zimmern,rühme er Fingerring, Spange und Krug.

VI

Отсюда он? Нет. Обоим мирамприрода его вечная причастна.Ива лишь рукам, ведающим ее суть,знающим ее тайны, подвластна.Спать уходя, со стола убeрeтехлеб с молоком – они мертвых влекут.Но он, заклинатель, проберетсясквозь ваши сомкнутые веки.Смешать порядок явлений,реальное с дурманными видениями,как под дымянкой и рутой,не составит труда для него.Взгляду его нет чуждого ничего.Предметы из комнаты или могилы -он воспевает все: запонку, урну, кольцо.

VII

Rühmen, das ists! Ein zum Rühmen Bestellter,ging er hervor wie das Erz aus des SteinsSchweigen. Sein Herz, o vergängliche Keltereines den Menschen unendlichen Weins.Nie versagt ihm die Stimme am Staube,wenn ihn das göttliche Beispiel ergreift.Alles wird Weinberg, alles wird Traube,in seinem fühlenden Süden gereift.Nicht in den Grüften der Könige Moderstraft ihm die Rühmung Lügen, oderdaß von den Göttern ein Schatten fällt.Er ist einer der bleibenden Boten,der noch weit in die Türen der TotenSchalen mit rühmlichen Früchten hält.

VII

Путь его – славословья песнь,так в руде крупицы золотапроступают. Сердце его, о смертный прессдля людей вина неиссякаемого.Пыль, забившись в рот, не прервет его песни,он следует путем, каким следовал бог.Всюду зреет виноград, везде винодельни,солнце чувств его всегда указывает на юг.Не заставит его славословить ложьни тень, нисходящая от богов,ни гниль, что веет от гробниц королей.Неизменный посыльный, он обнажаетзрелые плоды своего урожаяперед дверями смертей.

VIII

Nur im Raum der Rühmung darf die Klagegehn, die Nymphe des geweinten Quells,wachend über unserm Niederschlage,daß er klar sei an demselben Fels,der die Tore trägt und die Altäre. –Sieh, um ihre stillen Schultern frühtdas Gefühl, daß sie die jüngste wäreunter den Geschwistern im Gemüt.Jubel weiß, und Sehnsucht ist geständig, —nur die Klage lernt noch; mädchenhändigzählt sie nächtelang das alte Schlimme.Aber plötzlich, schräg und ungeübt,hält sie doch ein Sternbild unsrer Stimmein den Himmel, den ihr Hauch nicht trübt.

VIII

Славящие уста исказить жалобойможет лишь голос нимфы источника,источающего слезы у той самойскалы, что поддерживает вратаи алтарь. В недвижных ее плечах,ты видишь, признание сквозит,что младше других сестер онаи чувствами не владеет почти.Радость знает, уже познала себя тоска, —лишь жалоба ещё учится, детскими рукамиведёт счёт старым обидам ночь напролет.И вдруг внезапно, неумело, нежданноотпускает созвездие наших голосовв небо, и его не туманит их дыхание.

IX

Nur wer die Leier schon hobauch unter Schatten,darf das unendliche Lobahnend erstatten.Nur wer mit Toten vom Mohnaß, von dem ihren,wird nicht den leisesten Tonwieder verlieren.Mag auch die Spieglung im Teichoft uns verschwimmen:Wisse das Bild.Erst in dem Doppelbereichwerden die Stimmenewig und mild.

IX

Тот, кто лируосилил поднять во тьме,будет петь хвалувсему, везде.Toт, кто с мертвыми мак делил,к тишайшему звукучутким былои осталось его ухо.Пруд искажает отраженье —пусть:познай сей образ.В двух царствах будь.Так только вечностипричастен станет голос.

X

Euch, die ihr nie mein Gefühl verließt,grüß ich, antikische Sarkophage,die das fröhliche Wasser römischer Tageals ein wandelndes Lied durchfließt.Oder jene so offenen, wie das Augeines frohen erwachenden Hirten, —innen voll Stille und Bienensaug —denen entzückte Falter entschwirrten;alle, die man dem Zweifel entreißt,grüß ich, die wiedergeöffneten Munde,die schon wußten, was schweigen heißt.Wissen wirs, Freunde, wissen wirs nicht?Beides bildet die zögernde Stundein dem menschlichen Angesicht.

X

Мои чувства остались к вам нéжны,античные саркофаги, примите мое приветствие.Веселящая вода римских дней по–прежнемуструится сквозь вас, подобно ищущей выход песне.Вы открыты, подобно смотрящему глазупастуха, радующемуся новому дню.Яснотки теснят тишину саркофага,мотыльки завихрили восторженную возню.Приветствую все, что у сомненья отнято,те вновь открытые рты,что познали молчания злато.Знаем мы это, друзья, или мы не знаем этого?То и другое бросает тень мучительной маятына лицо человека.

Во второй строфе подразумеваются гробницы знаменитого древнего кладбища «Елисейские поля» под Арлем, о котором идет речь и в «Мальте Лауридс Бригге».

(Примечание Рильке).

XI

Sieh den Himmel. Heißt kein Sternbild «Reiter»?Denn dies ist uns seltsam eingeprägt:dieser Stolz aus Erde. Und ein zweiter,der ihn treibt und hält und den er trägt.Ist nicht so, gejagt und dann gebändigt,diese sehnige Natur des Seins?Weg und Wendung. Doch ein Druck verständigt.Neue Weite. Und die zwei sind eins.Aber sind sie’s? Oder meinen beidenicht den Weg, den sie zusammen tun?Namenlos schon trennt sie Tisch und Weide.Auch die sternische Verbindung trügt.Doch uns freue eine Weile nun,der Figur zu glauben. Das genügt.

XI

В небо всмотрись. Видишь созвездие «всадник»?Нам твердили о нем:гордость земли, ратник.Держит в узде коня – им же несом.Лукавая природа бытия не такова?Где вольность есть и укрощенье воли.Согласный ход и удила.Тропа и поворот. В одно где превратились двое.Но так ли это? Правда ль их обьединяет путь?Когда наступит час обеда,их стол и пастбище насильно разведут.Единство звездное фигуры лжет.Для нас, однако же, довольно веры,что этот образ нам дает.

Всадник – созвездия с таким названием не существует; комментаторы полагают, что Рильке имел в виду зодиакальное созвездие Стрельца, обозначавшееся в древности знаком Кентавра – получеловека–полуконя.

XII

Heil dem Geist, der uns verbinden mag;denn wir leben wahrhaft in Figuren.Und mit kleinen Schritten gehn die Uhrenneben unserm eigentlichen Tag.Ohne unsern wahren Platz zu kennen,handeln wir aus wirklichem Bezug.Die Antennen fühlen die Antennen,und die leere Ferne trug …Reine Spannung. O Musik der Kräfte!Ist nicht durch die läßlichen Geschäftejede Störung von dir abgelenkt?Selbst wenn sich der Bauer sorgt und handelt,wo die Saat in Sommer sich verwandelt,reicht er niemals hin. Die Erde schenkt.

XII

Сутью живем в мире образов.О, дух, могущий все связать!Не измерят мелкие шаги часовистины моего настоящего дня.Не ведая подлинного своего места,неизменно действуем, словно знаем.Антенны чувствуют антенныдаже через далекие дали.Абсолют напряженья. О, музыка силы!Теперь занимайся делом любым -помехи сами собой пропадут.Если в раздумье впадет крестьянин,как родятся из зерен колосья урожая,бесцельны мысли эти. От земли дары идут.

XIII

Voller Apfel, Birne und Banane,Stachelbeere … Alles dieses sprichtTod und Leben in den Mund … Ich ahne …Lest es einem Kind vom Angesicht,wenn es sie erschmeckt. Dies kommt von weit.Wird euch langsam namenlos im Munde?Wo sonst Worte waren, fließen Funde,aus dem Fruchtfleisch überrascht befreit.Wagt zu sagen, was ihr Apfel nennt.Diese Süße, die sich erst verdichtet,um, im Schmecken leise aufgerichtet,klar zu werden, wach und transparent,doppeldeutig, sonnig, erdig, hiesig —O Erfahrung, Fühlung, Freude, – riesig!

XIII

Сочное яблоко, груша, банан, ежевика…Вы познаете и смерть,и жизнь во рту. Всмотритесьв лицо ребенка, когда он ест.Вкушая, он лишает вас имен.Извечен этот круг. Во рту на месте словструится нежный сок плодов,от плоти навсегда освобожден.Как снова это яблоком назвать?Скорее, сладостью, что нарастает.Смак длится, и ее преображаетВ волшебное, способное пленять,кристально ясное, как солнца благодать.Безмерность, опыт, радость, связь!

XIV

Wir gehen um mit Blume, Weinblatt, Frucht.Sie sprechen nicht die Sprache nur des Jahres.Aus Dunkel steigt ein buntes Offenbaresund hat vielleicht den Glanz der Eifersuchtder Toten an sich, die die Erde stärken.Was wissen wir von ihrem Teil an dem?Es ist seit lange ihre Art, den Lehm

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.