Похвалы из-за грани (цы)

Каламбуры

– Un —В огороде падали плодыPlopping earthward in my thrallEntre les ailes de mon ange-guardien.Вздыхая, они нежились в травеLike the sound of one hand clapping,Dйrangeant mon sommeil irregulier.На фоне картавящей реки.At the edge of the stuttering river,Ou gemissant parfois, on jumelait,Балдея от строптивости своей,Erratically tripping from A to ZJe cherchai le sense йquivoque de tes mots.Зловещие слова порхали надо мнойWith the frigid weight of their incumbency.Quand je frйmis, mon ami, je ne suis que triste.Абажуры! Вы не в своей тарелке!The larkspur sings over St. John the Wort’s head.Tu me rends folle avec ton insouciance.L’amour n’est qu’un calambour!L’amour n’est qu’un calambour!L’amour n’est qu’un calambour!– Deux —В разгаре лягушиного трезвонаЛуна косилась на Десну свекровью,Тебя нырнувшего в межбрежьеНе забывала брошенная жена.Ах ты примак несчастный, уходи!И уходя запри меня на ключ,Чтоб об стены я выбивала рифмуИ месячными метила углы.На струге, по реке, ты поплывиВ свои неугомонные Бровары,Где город возникает как из пеплаПод куполом сияющих разложений.И в стремени твоем я развернусь(как в душегубке) собственной рукойТетиву запряженную стрелойПущу я свистом, опрометью на РусьСие тритьевошние строфыОтмежавшись от дикого Триполья.Пускай до Беловодья долетят,И зимородком спустятся ко дну.Киев, 29 августа – 11 сентября 1999

Под боком у бермудского треугольника

«Не идёт место к голове, но голова к месту»

Из Ипатьевской летописи, 1151 г.I. ИЗ ЮЛИАНСКОГО…Попробуйте лишить меня словесЗаброшенных и пустодворных.Дни знойные, бок о бок – облакамиПлывут. А слог мой кроток, тяжеловес.Пересказав одно и то же трижды,Я самогоном стих перегнала,Пускай настаивается самдругМой с ботвою поздней,Пока я зарево опознаю.Небосклон! Промой мне векиСкипидаром. За бугромСтоит времянка заржавевшая.Все пути сообщения перекрыты.Вздох. Сено/солома, стрижено/Брито, мы с тобой два копытаНе в пару. Из разных грядок.Давеча не о-с-о-з-н-а-в-а-л-и.Берег распоясался натюрмортом,Заиндевевшись до минусовСеми, десяти. А ты мне, вопрекиТому, кому-чему… Исчерпано.Посмотри! Аист непарногоВыбросил летом, а тот кубарем,Да перед нами. С тех порХодит за мной, неугомонный.А ты всё прямолинейной меркойИзмеряешь. Сравниваешь свою мздуС моей грядкой, что меня вырыгнулаКак корова своё млеко парное.Ночь. Печь расстелилась под намиКаменисто-раскаленная в 7х7 раз.По крыше бродит сыч. Стрелец прицелилсяВ звёзды, разбросанные вдребезги.И пауза разлилась по небесам.Четверг. Как оприходованная рухлядь,Я отсчиталась по частям. Речи.Твой след простыл. Да ну тебя.На фоне утвари лесной,Колодец, вёдра, таз – у насНастал священный, чистый час.С непарным на плече своёмЯ нынче собралась в поход…Ах ты поле, мое Триполье, биополе,Это я, ваша белогвардейка, перекати-поле,Отрыжка белая на фоне сгустков крови.Пограничники строгие задравРукава отбирают у сорок-белобокПрипрятанное: розовые лепестки,Обкатанные маком. Конопляное масло,Боеприпасы, стронций, ледокол.II. …В ГРИГОРИАНСКИЙВ дали порхает парус мой родной.И вот она, пурпуровая земля,Извивающаяся медянками, гремучками.Но где же эти волны янтарного зерна?Амбары лопаются от изобилия.(Нам с тобой по пути?Как молнии с громоотводом…)Утро. Спотыкаясь о гарбузы,Я бегом чрез межи багрянцаПод крайним углом БермудскогоТреугольника… Какого? Северного.Я вся – в душераздирающихся репейниках.Стремглав, по-сеттерски, я узнаю следы.Тут срезали косу мою.Здесь похоронены утята после мора.Там луг, где затаив дыханиеЯ ухмылялась с каннабис сативой.Под этим двухсотлетним дубомНаш дед, удя, навеки задремал.Рыб отпустил аж до Босфора,Сообщение из ниоткуда.Вести, вести нежеланныеВыплеснулись телеграммой.О место! Ты вреднее любви!Хотелось бы одновременно, и тутИ там отметить все углы.Но нет, как строгий беспардонный мужВсё патриархально метя под себя,Не отпуская. Место! Освободи место!(Я замурованное окно души твоей…)И вот отлив, залив роднойКак всхлип морской, ах его чарыГоризонтов, делящих сердце на два,На юг и север, на Мэйсон-Диксон,Масон, Диксон. Дела, слова.И допотопные подковы-крабыСовокупляются в отмелях.Каюта лодки – вся загнила.Маяк маячит, мигает мнеОн ванька-встанька на волнах.Здесь горе в бухте отдыхает,Ветрами слёзы разгоняет.И стаями стоит камышКошачьими хвостами ввысь.А по болотам ходят цаплиГлотая крабов на ходу.Оленей больше, чем людей.(Я тебя как звук водыВ каналах Северной Пальмиры).Транзитный пункт для стайПернатых, туда-сюда,На север-юг. Одни стервятникиЗимуют тут. В глуши бамбукаЛетучие мыши – челобитно, ищут Хичкока.Птицы. Реввэка. Дом ГугенотовДотла сожжённый одним окомТринадцатилетней страсти моей.Он ждал меня так терпеливо,Пока не привели меня.По-протестантски рассчиталсяДесятиной со мной одной.Все привидения расступилисьА я всё билась под луной.(О нет, не саламандра я!)Дождался он, и восседаяВесь в пламени торжествовал.Он ликовал, он ликовал.Никто не понял ничего.А я с тех пор как окаяннаяБегу всё дальше от него.Клеймо оковами ношу.Во сне по пеплу я хожу.Соль разливаю по столу.Плюю, плюю, плюю, плюю.(Тебе не надо объяснятьоб очередном клейме моём).III. ЗВЕЗДОТЕЧЕНИЕПод боком аки под титламиНба, царят алкионовые дни.Срдц мя затаилося в пучинахПутей морских из Ниневии,Эхом корабельщика младого.О Иона! Мой верный странник,Узри мя этакую тварьБожiю, познавшею в устьеКаялы рки и альфу и виту.Прийми сию талую водуИз под глыб моих алых губ,Глаголит. ПрообразРазумей на двоих. ИбоТень пророчеств завислаНад нами легионом крамолы.Кому дань даёшь? СтолпуВзвившемуся до небес иРаскалившему багдадскую печь?Бес, не бес. Не носилась же я с жёНами мироносицами зря.Утихомиримся. СтолпНе столп, всё равно про-Кровоточит покровВселенной звездотечением,Рече некий калугер, помазанник Бжiй.Мор, град, саранча, трёх-Суточная тьма. СолнцеПоглощаемое треугольником.По бокам – столпы огненные.Тут закон, там благодать.Завет упраздненный чурается мя.То не ветер ветку клонит…Господи! Прикажи мя смоковницеЗасохнуть, ежели не успеюСгореть терновым кустом я.В белогрудой межеЛучезарит восьмигранныйКрест раскольницы. Как росаПод песнью жаворонкаПереливается. Пятью хлебами,Двумя рыбами объевшись,Премудрость создала себе храм.А я как древняя самаритянкаКолодцем заманила вновь.Рече странница с непарным на плече.Киев, декабрь, 2000 г.

Цикл «Посвящения»4

Талисманам

В нашем постмодерном пантеонеЯ высвечиваюсь, как скифская бабаИз стеклянного зверинца.Когда мы на ночь запираемся,Вы парите надо мною, вспоминаяСвои прежние маршруты.Тенета снов племени Хопи,Ты здесь оказалась в своей тарелке,В Бахчисарай рукой подать.Племя рожденное с тем жеРодимым пятном монгольским.Жертвы континентального раскола.Три статуэтки МеркурияИз Софии. Вы меня влечётеВ вечные мистерии Трисмегиста,Проводника душ, покровителяВоров, коммерсантов, моряков,Музыкантов и толмачей.Глиняная свистулька костромскаяНа трёх ногах, ты ближеК моему скифскому прошлому.С шарманкой в косолапахТы топаешь в поиске мёдаГиперборейских трав.Турецкое серебро, тебеУже полвека. ТусклоеКак отражение в зимнихКонстантинопольских лужах,Ты соблазняешь своей чеканкойРовной и тонкой как месяц.Тульский самовар годаРождения деда моего,Тебе бы попыхтетьУютно в патриархальнойОбстановке в сосновой рощеНатюрморта дачного.Слоны из слоновой кости,Вашей преданности нет предела.Коты попроще, хозяеваПрошлого года, задрав хвостыСоздали такую катавасию,Что даже Дракуле не снилась.Три новых спутника моих,Драконы питерских, столичных,И киевских гончаров.Смирению научу я вас,А если нет, то вот ГеоргийПобедоносец в орденах…Ах ты бесконечный инвентарьУтвари прошедшего века,Как вам не стыдноОтпускать своих властелинов?Какое издевательство предстоитИ мне, нынешнему владельцу вашему?Не зря вас так мучает домовой,Грозится разбить вдребезги,Извлечь из рам, поколотить,Скормить котам, илиОбменять на спичкиУ крысолова соседнего.Как же мне с вами быть?Куда вас денут, сиротМоих безгрешных?Кто будет вашимСледующимХранителем древностей?

Крестной матери

Татьяне Николаевне Камендровской (в девичестве Анциферовой) на Татьянин день, 2000 г.

Ты не мояКрестная мать, а матьКрестная брата моего,Но я тебяПозаимствовала.ЦарскосельскаяЦаревна в изгнании-Послании, из плеядыВещих блокадниц,Ты – «душа Петербурга»,Скованная из противоречийМардука и Тиамата,Ты их покорилаСловом Божьим,Между двумя Римами,Выбрав БогородицуСкорбящей Радости.И тем не менее схваткиМежду светом и миромПродолжаются.В этом городе призраков,Где ты в девичестве своёмРазвалин говор толковала,Нынче подколодные свистоПляски низменных вод волнуютНеудержимыми котлованами.Сваи на костях токсическиСпаяны, как Содом и Гоморра.Смещение литосферы грозитПовторным ледяным веком.Воплощение горя с моря,Беды от воды нам не осилить.Впереди – два ледохода весенних,Позади – век окаянный.С нами одна молитва.Прилив, отлив под ледянойКорой страдает. На фоне фонарейЗабытых закоулков Мойки,Одна Арка Новой ГолландииДополняет зимние сумерки.Но Бог с ними! В этуНенастную ночь, я вспоминаюВсех наших Татьян, порхающих когда-тоС трепетом по Питерским дворам,Тебя, мою мать, и бабушку свою.

Домовому

Ты ревнив, но красивБыл как чёрт. За чтоТебе прощаю избиениеКотов, вторжение снов.Я тебя редко развлекаюОбильным многолюбием,Но зато угнетаюНевостребованностью своею.Ты даже спрятал всё огнеСтрельное оружие, купоРосное масло. Съел мышьяк,Допил весь спирт.Тебя шатаетОт моих изъянов.О мой пан усатый,Как ты меня ждёшь!Сквозняком сдуваяСнежинки с ресниц моих,Ты обволакиваешь меняДурманом былых времен.По ночам ты изучаешьБелизну наготы моей,Извлекая крамолу сноВидений. Дразнишь талисманы.О мой неугомонный пан, признайся!Это ты его угнал? Он тебя изНемогал, что ли, стремлением губК соскам и прочим вожделением?Ах ты пан мой, хан, тиран,Ухмыляешься? Может ты – этоОн сам? Нет? Ну хватит тамШуршать в кладовке, я же знаю,Куда ты увел всех крыс, и ктоПоджёг дом во дворе в моментИх взаимного забвения…Ты бы поел кутьи за упокойДуши своей. Сядем, выпьем за стремя.Смотри, как луна висит на звезде.Ах ты пан, куда же ты денешься,Когда настанет мой черед?

Атлантиде5

Раскол материкаВо мне бушуетДопотопной памятью,Пифическим экстазомОракула Дельфийского.Извергаясь от гневаБога ветхозаветного,Ты, umbilicus orbis terrarum, Воспроизвела расщеплениеЯдра спазмом вулканическим,Словно континентально вкусилаЛетальную дозу гептила.С тех пор, с времён первых жрицГеры Агросской, я гекзаметромСуждена провозглашать содержаниеТеогоний, каталогов богинь,Кораблей, инвентарейАнтебеллума Посейдонова.И через Геракловы столпыВспоминать скольжениеСкифских и финикийских судов,Плавно протекавших из ТавридыДо Перу и курганов долинМиссисипи, и обратно вдоль Иберии.Кипарисовое дерево, смола.На борту ковчега в курильницахМирт, тростник, и кедр.Полубоги, в своё времяИмевшие общие трапезы и ложаС богами, осквернив demos,Погрузили тебя в пучину.Из недр земли градом грязьПрошлась по небесам, свергнувВсеми четырьмя стихиямиДесять царств Атлантических,Семирамидовы сады, яблони Гесперид…Все семь рек вышли из русл своих,Mare tenebrosum проглотило сушу,Запечатлев себя в осколках орихалка.Патросский мрамор, эдды,Клинописные записи халдеев,Ацтекский кодекс ЧималпопокаСвидетельствуют о грохотеТвоего расколотого позвоночникаОт утёсов вдоль моря до хребтаАппалачских гор. В мистерияхПоражение золотого векаВспыхивает девичьими румянцами Самиянок пожертвовавших Свои волосы святилищу Геры, Во сне мечтавших о Кроносе. Мне давно приписывают Гиперборейское происхождение. Мои предсказания испокон Веков возводили в строфы Пять писцов, прямых потомков Девкалиона. Искупавшись В кастальских водах, с лавровым Листом во рту, я предсказываю Будущее прошлому, прошлое Будущему над дымящими Останками Пифона, возникшего Из твоей слизи потопной. Пока наконец сама не скончаюсь Я в собственном прогнозе Извержения Везувия в 1737 году.

Илье муромцу

Моя мечта прильнутьК твоим мощамИ диву датьсяЧудом через патинуПещерную в дали, близи.Я же Феврония безПетра, он не успелРодиться, ибоРодня его расстрелянаБыла указом Ленина.И нету, нету жениховТаким, как я, прокаженным.Узри мя из кельи гробовой!Я тоже муромской былаОднажды суженой.В наречии нынешнем нет словКрылатых обращенияК таким богатырям как ты,О вещий Муромец Илья,Встань предо мной…Нет, нет прости мяРбу Бжiю. Не та редакцияЖития, иль памятьИзменяет. И всё же забредуСквозь тьму веков к тебе я.Каким путём? Чрез сушуили море, не важно как идти.Покров полей присмотрит.Подскажет окрыленныйЭкспедитор снов.Прискакать ли мне на аргамаке?Нет, отпустите мя в ладьеПо текущей воде со своимРаскольничьим инвентарём:Книги без корешков, иконы.Пока не уткнусь носом в правыйБерег Днепра, где купола бес-Конечно сражаются с родинойМать, переливавшись скифскимЗолотом и перезвоном древним.И вот вдоль каменной стены бреду,Я, грешница, (имярек),Помазанница Бжiя,Овечка безнадёжная.До трёх колодцев доползти бы…Никто себе не представляет,Как трудно призракам брести.Никто не понимает, что плотьОграждает. Свеча одна пылает,По всем углам гуляют.Спускаюсь я к тебе, однаС иноком. Вот летописецНестор. Тут рядом молодаяИгуменья Ефросиния, тёзкаВ святости. Ах Муромец, где ты?Вблизи дали меня шатаетИ сквозит, слезою я догораюВосковой, нетленностьМощей листая призрачностью.Двенадцать братьев греков,Сильвестр, Макарий, ОнуфрийМолчаливый, святомученикИоанн, сын варяга Феодора,Преподобный Илья из городаМурома. Блажен муж!Мой шаг невесомо бесстрашен,Мне нет кому оглянуться.У двери КрестовоздвиженскойПьют воду из медного крестаМарка гробокопателя.Да закупорьте меняФарисеи муромские, нарекшиеМя Сивиллой Кумайской.И пускай отправят эту бутыльК тебе, Илье, за пазуху.На веки веков…

Kotam

Я верчусь по квартире своей,Как Фрея в колеснице, запряженнаяДвумя котами полукровками.Они мой полёт уравновешивают,И с талисманами составляютОтменную команду охранниковМоей персоны. В извечном конфликтеС домовым, они устраиваютПартизанские засады, хлеб иЗрелище, каждую ночьПревращают в вальпургиеву,По коридору бегают антилопы,Оборотни гоняют тени до утра.Все пращуры всех чёрных котов гладко-Шерстных – потомки пиратскихПроводников в море. ИмиБлагословляли новые кораблиВ день первого плавания.В сражениях устричных войнКоты успевали своими хвостамиМахнуть в камыши, питаться скумбрией,Встречаться с полукровками, размножаться…Патрикеевич, я так стараласьНазвать тебя Васькой, но твойЗаступник ирландский опозналВ тебе родного кельта, заброшенногоПроизволом судьбы на те же берегаПиратские материка Колумба.Ты пахнешь тиной, водорослями,Тряпками прошлого века из ларцаСо дна пролива мыса Чарльза.Ты чураешься всех водныхПерекрёстков. Земных иВоздушных тоже. Тебя лешийВодил по новым землямВо всех предыдущих инкарнациях.И вот ты оказался в Евразии.Где, тихо, фу, нельзя, хороший —Наш изысканный лексикон, на чтоТы мне мерф, мура, мррр, макао, ноНикаких мяу. А я тебе, где Киска?От умиления, ты садишься на задниеЛапки и молишься во все стороны.Никто глазам не верит. Твои восемьКельтских кг лоснятся чёрной шубой.По утрам ты меня то выгоняешь,То провожаешь. Уставшего послеМоих выходных, тебя раздражаетНепредсказуемость моего сна.То бесконечные сборы с гонкой,То не вылезаю из постели.То гостей сама провожаю.Всю неделю ты меня опережаешьВ сложной шахматной волокитеХодов по жилплощадной доске.От постели до ванной до кухниДо холодильника, вокруг стола,Под столом, в углу, к балкону,К аквариумам номер один и два.Нахально, патриархально ты считаешь,Что я всегда должна быть вездеОдновременно. Безумный макао!Исходит из алого рта, обрамленногоУсатой чернотой меха твоего.И вот собравшись наконецПод твоим напутствующим взоромЯ с тобой каждый будний день прощаюсьНа одну твою неделю. В выходныеТвои попытки продлить рутинуЗаканчиваются тапкою по башке.Убедившись, что провожать нетСмысла, ты смиряешься, расстилаешьсяВ длину вдоль изголовья нашего.Весь день тебе снятся рыбы,Сонные, толстые сомы в проруби.Вторая полукровка, серая, безЫмянная киска, твоя племянница.Ты помогал приниматьРоды у Дуньки. Их былоТрое, серая, первая, от потомкаЧеширского кота. Второй, твойЧёрный плод катавасии ночной.Третья трёхцветная ничья.Мы их не называли, а отдавали.Серую я прятала в ведре. Кис-Кис с приплюснутым носиком,Розовыми пятками, вся в дымке.Ты с ними ложился к Дуньке,Припадал к соскам. По тебеОни бегали, как по Арарату древнему.Лениво присматриваясь за ними,Ты облизывался и засыпал носомУткнувшись в Дуню. Она смиряласьПока лапу не раздавила машина,Во время её редких вылазокНа свободу. После реабилитацииДунька сбежала навсегда. С тех порЯ вас научила друг другаИскать, находить, приводить.Серая претендует на происхождениеОт кошек Марии Антуанэтты, кот. их отправилаНа корабле в новый свет, в предвкушенииРеволюции. Их привезли, свелиС туземцами дикими, и voila,Полукровка моя с аристократическимиЗамашками. Инстинкт всё проситсяНаружу, половить пузырьки в луже,Белку за хвост притащить, чайкуПодразнить рыбой свежей.Но осанка, о осанка, как будтоНе в бело-мусорских дворахБыла зачата, а в персидских,Ради развлечения султана.Тебе особенно не нравитсяСлово нельзя, понимаешь егоКак некий ахтунг германский.И всякий раз отворачиваешьсяС презрением, брезгливо усамиЗадев руку, кормящую тебя.Треугольником мы парим изСкандинавских былин вЕгипетские, приземлившисьМы откапываем в пескахМираж храма Баст, богиниКотов. В нашей общей типоГрафии пространство замыкаетсяВоображением кошачьего хвоста.   Египетскую марку поменяв на   Питерскую, мы как вкопанные   Срастаемся с булыжником,   Два сфинкса с лицом Аменхотепа II,   А между ними каменная скифская баба.

Ангелу-хранителю

Ты в горнице бывало осенялМеня крестным знамением.Излучение света исходилоСпиралью, розой ветров,Изгоняя сквозняк этотВечный сквозняк агностиков.ПрестоположениеНад замкнутым пространствомТвоим ореолом души моейПроступалоПневматическим знаком.Ты сошедшийС византийских антиминсовБыл свидетелемИзменения течений рек,Обхождения алтаря во храме,Сугубого величанияНа трегубоеОкончательное молчание.Святу месту пусто…Пустозерск, Соловки, осквернённыеВоробьями птахами фарисейскими,Животворящее, нерукотворноеОтменив не собором, а Стоглавом,Вопреки апостольским канонам.Иногда тебе приходится покидатьНас смертных ради ХристаРади мытарства неизбежного.Хворь свою дониматьХлыстовством.Ты меня не предохранил однаждыИбо молитва ещё не воплотиласьВо слово и не взошлаС моих младенческих уст…И проклятье троекратного родаС моим именем повторилось.Пришлось туркам анатольскимМои щёки общипать до синяковПротив сглаза и порчи.Скарабеями меня нарядили.Вокруг шеи трёхлетнейНавесили синий глаз.Отвезли меня в Помпеи, Лурд,И наконец в Эфес, гдеПлаточек возле колодцаДевы Марии освятилиИ приложили к устамБезмолвным в раскаянии.А сейчас ты усердно следишьЗа моим дыханием во время сна.Пневма моя всех волнует:Котов, домового, тебя.По очереди все пытаютсяРазбудить меня.Коты кричат, и мне снится,Что они подбросили котёнка.Сама-то я затаила дыхание где-тоДалеко от себя, парящая.Грудь вся трещит как ледянаяКора. Домовой не находитСебе места, меня пытаетсяНасильно вывести из поту-Сторонних хождений. ИТолько ты находишь ту словеснуюОтдушину, путём которойВозвращаешь меня в кунсткамеруЧерез сон мой причитая: поп,Попадья, по-подъём, попПопадья, по-подъём, поПодъём, по-подъём. В попад.Киев, 13 января – 13 февраля, 2000

Белый шум

С утробой медноюВерблюд,Тебя ваял потомок Чингис-Хана. Велимир Хлебников, «Испаганский Верблюд»

Цикл «Море уронов»6

Урон неморских путей

Миновав, олименела.Маргинальность заставыО-чур-евшей мяЗаставила гекзаметромОвладеть на перекладных.Sic transit mundi.Необъятная целина распороласьПод грузом легионов с гонцами.Стремглав раскидали ониВехами ландшафты, проПитанные вражеской кровью.Плоды перепутьев ажИзвергами извиваются.Аксиома язычестваСбившихся с путей.

Урон метафизический

Physica, metaphysica, В начале же бэаше Слово!Урон на моём глазуПоглощает пепел, мощиСтрастотерпцев немощных,Неутолима моя печаль.

Урон прародины

L'ivresse de la livrette Отождествляется однако.Перлами до рыл,Сагапо эллинской стопой…След простыл лжеспаса,Грят прикол такой-сякой.Ну а я и так всё знаю.Итак, итак, итак.Речитативом недочитавших.Итака! Представляешь? Прицел.От священной лани к Ифегении —Шаг до жертвоприношения.Бо, бельмо ты моё одноокое.Раб Бжiй бузину бухающийВзгляд жрёт автоматом, матомВыпь изящную, пусть.Стрелки мотострелковойСпятили по циферблату мостовой.Алчность алого покроваБеспредельна. Степь ажВспыхивает огнями макавейскими.Utilitas без venustas, стазисОбречения. Люмпен ракомПеред картофелем преклоняется.Пистис, фидес, агапэ, каритасНа фоне Афона (парентетично)Сгустилось черное монашество.Хронометром не пересчитаешьС Юлия на Григорий. Хо! МыВне времени! Одно про-Странство. Из зоны никакНе выкарабкаться ежелиМумию непогребеннуюНе передать земле с пухомБерендеевыми посланникамиСтарый стиль на новый переводя.

Урон исхода

Затянулась грамматика места,Спряжением застегнув память.Откроешь? Включу. Сгорела. Доста-Ну сбежавшую по рту ртутьРетроградно разместившись понеВоле, nolens, volens. Sui generis сутьПарадигмы сдвигнулась огне-Устойчивостью своею, опередив себя.Не мне клятвами спрягаться. Не мне.Онемевшей до потери сознания Психее,Утратившей опору за счет проблеска,Снится постамент рукотворной ахинеи.Что за? Ахинея? Катастерион отпрыскаБудущего урона. От троянской войны —Дни считанные. Из меламподии страницаВырвалась развернувшись одни-Ми местоимениями. Он её, она евоного.Terza rima урона исхода родни.

Урон Ли Бо

О бездонность орбитыЭнтропично посягающая наЛоно ока моего из-под ила.

Урон знамён

Изуродованной юродивойСклоняюсь я по небосклонуНа рубеже двух столетий,Через раз задыхаясь.Это не сон и не мечтаА дикое Триполье степное,Лесное, меж полыньюИ ковылем. Паде ницСреди августовских подсолнухов,Я шатаюсь по грядкам,Окутанными тлёй.Урбанизм Нового СветаЗа моей спиной. Нет ничегоПредсказуемее туземскихПредпосылок по поводуМаргинальности моей.И право, зачем я так пруПротив теченияСо своим раскольничьимИнвентарём к изуверам,Обрядом ковыляя в пустыне.As quixotic as the Don.Падишаха парадигмаТического сдвига моегоИ мне не уразуметь. Смеркается.По земле ползут знаки и знамёна.Три затмения за один месяц.Воркует рать за ратьюСвоими боевыми замысламиВ исполнении уронов младых.

Урон эсхатологического подъема

Мои речения устья рвут,Твои – плывут.Слева направо,На переправуРвёмся речами,Да невдомёк.То не звезда с звездою,Говорят. А лаконичностьЭкстаза что ли,ЭпистатичностьГена к генуДрева жизни.Словом Единородным мыВ прообразы вникаем,А в венах наши словесаРыдают от переграды:Плоть, вплоть до концаСтрастной недели.По Пилатову писаниюИсписано неким Горацием,Coelum non animum mutantQui trans mare currunt…Мои шкуры сохнут на дворе.О Господи! Окропи мя иссопом!Киев, август-сентябрь 2000 г.

Манифестация

IВ этом психическиУвечном растворе,Вялотекущая благодатьИзволилаСамозабвенно разобратьРифму, метафору,Фуражку метонимии,Глаголя: я – амфораХерсонесская на исходеВремён из варяг в греки.Предо мною скрижалиВетхозаветные маютсяЗа [sic] караимские скалы.По-ахматовски вздыхая о парусе,По брегу бродит Ифeгения, тавридская.А Кимерии снится примыканиеК материку гиперборейскомуПерешейком. Elsewhere,На развалинах дома Атрея,Тантализатора Лидийского,Проводятся бесконечные поминки.Одни брат и сестра,Обреченные хубрисом иНеузнаваемостью взаимною,Под пурпуровым килимомКлитеменестры,В следах улитокКровавых, совокупляются.IIВ разгаре прометейского пожара,Слепой поэт переКладывает гексаметромФормулировку войны.К нему прислушиваются.Он вспоминает, что некийБудущий баянИного царстваАпрель жестокимНазовёт. И тот народ,Свою звездуНе в счёт, сочтётНеобходимымСвое вторжениеОчередное проводитьМорским путём.Britannia rules the waves!То было в будущемИз прошлых снов эллинских,Невзирая на quattrocento,Крестоносцев и прочееОсуществлениеПассионарности тупой,Биологически обусловленной.Евразия одна, огородившисьМаразмом Марра,To err is human, but to mar? Волчье логово над ТриполиемВсё проклиная. Перебили молНаше параноидальное стремление кВыходу к морю. Поделим.Вы нам всех братских народов,И финно-угров тоже (но потом).И белых, белых, всех повстанцевПотомков бредовских походов.За то, что их сестры, Антигоны,Пеплом в амфоры заколотили:Килем по дну морскому…IIIВизантия на время перехватилаВласть. Вторым РимомНареклась. И комуЭто нужно было?В каком сне, грека ли,Римлянина, появилсяПредвестник лиходействаЭтакого? Даже ГомеруНе спится, он по гуслямГуляет, во сны гусляровПроводников отправляет.А я бы родину ПонтияПилата переиначила.Ну хотя бы в церковном контексте.А то вот вам и Pontifex Maximus, Строитель мостов.IVЕврипид в МакедонииВ изгнании, послании,Чуял, что ли,Перипетию гелласа?В прародине александрийскойЗарылся с головой.И во всём разменность талантаОбвинил. От Спарты доАфин, как в ПитерИз третьего Рима.Везде эти строители мостов,Одни масоны да тамплиеры.Ох да и закабалили мы ся!Драхму задарма ожидая.VВелели раскланяться всемСлавянам с убожеством,Наверстать упущенное.Девиц отправить на танцыЖивота за бугра.А самим развестись, и безОглядки перекатить поля.Велели чашу терпеньяИсчерпать навсегда.Лазерным всех ЛазарейЛучом заставить встать.Доминанту своюЗа гроши продать.Всё на ходу сметать.Велели память затрамбовать.Никому дверь не отпирать.Фарисеев завербовать,Страждущих не узнавать.Весь обесцененный хрустальПоразбивать. КнигиОтдать, ну не сдавать же на му…Велели в церковь сходитьЗа свечой одной, или за упокой,Но так, чтобы помолиться тоже?Нет сил стоять. Зачем?Жлобам и так должно хватать