Лекарство от счастья

I shut my eyes and all the world drops dead.
I think I made you up inside my head.
Sylvia Plath

Люди делятся на два типа: одни из них лишь ждут удобного момента или вопроса, чтобы начать рассказывать о себе, вторые стараются избегать любого контакта с окружающими. Сами понимаете, с кем мне приходится общаться. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от человека, и постепенно развивается очень полезный навык: молчать и не лезть не в свое дело. Но вчера я пошел против своего же правила. На прошлой неделе к нам поступил довольно необычный пациент. С первого, беглого взгляда он создавал впечатление обычного старика, скованного бременем лет и глубокой стадией маразма, но приглядевшись, можно было понять, что старик-то в своем уме и лишь чем-то очень озадачен и опечален. Каждый день он садился в кресло у окна общей комнаты и не отрываясь смотрел на свои ладони, лежащие на коленях. Я пытался заниматься своими привычными делами, но каждый раз мыслями возвращался к этому старику, пытаясь разгадать немую загадку его личности. Однажды старик поднял на меня глаза и сказал:— Внимательно взгляните на мои ладони. Видите? Я полностью потерял нить своей жизнь. Где эта линия, которая определяла мое существование с момента рождения до сегодняшнего дня? Кем я был до этой минуты? Как думаете, каково однажды узнать, что тот, кем вы себя считаете на самом деле фикция? К чему это вас приведет? Я потерял почву под ногами и оказался здесь — в этом милом отельчике, в богом забытом городе, в компании таких милых людей, как вы…«Какой, к черту, отельчик?» — подумал я. Но ничего не сказал. Я видел отчаяние и безысходность в глазах старика, и кто я такой, чтобы лишать его последней надежды на связь с реальностью. К тому же, я не был так уж уверен, что все мы не являемся милыми постояльцами милого отельчика в богом забытом городе. — Позвольте поинтересоваться, что же с вами случилось? — спросил я, внутренне содрогаясь и уже жалея об этом вопросе. Грудь стянуло привычное чувство тревоги, ладони вспотели. Старик откинулся на спинку своего кресла и шумно вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха. «АААА!» — завопил тот самый внутренний голос, который старается уберечь меня от непрошенных историй, глаза судорожно начали искать путь к отступлению. Но было поздно, старик начал.— С чего же мне начать? Мое детство…Мое детство прошло, или лучше сказать «пролетело», в небольшом городке на севере Шотландии. Я рано остался без родителей, меня и моих братьев воспитывала бабка. Отца с матерью я совсем не помню, они умерли, когда мне было три года. Бабка придумала какую-то невнятную историю об автокатастрофе, но в студенческие годы мне удалось найти шокирующие газетные статьи, в которых довольно подробно освещались подробности их гибели. Полиция нашла их тела, распятые и распотрошенные. Следствие показало, что они стали жертвами религиозного культа, члены которого, чувствуя приближение конца света, пытались ускорить его наступление человеческими жертвами.
Детские годы я провел в одиночестве, в компании толстых книг и собственных фантазий, поэтому, когда пришло время выбирать университет, я без особых раздумий пошел изучать английскую литературу в Университет Глазго.
Будучи студентом, я еще не раз столкнулся со смертью: группа студентов отправилась в путешествие по реке Клайд и не вернулась. Самое загадочное в этой истории то, что корабль нашли спустя неделю, накренившийся и печальный, но полностью невредимый и пустой. Тела студентов так и не обнаружили. В Университете был объявлен траур, и я на какое-то время отправился домой.Мой старший брат Дуглас страдал каким-то душевным расстройством и испытывал немыслимые муки, проживая свою жизнь. Но об этом мы узнали только когда он покончил с собой и был обнаружен его дневник.
Он испытывал отвращение к своему собственному телу, он просыпался, смотрел на свои руки, покрытые рыжеватыми волосками, проводил ладонью по короткой щетине на подбородке, вглядывался в голубизну своих мутных глаз… Дуглас считал, что он слишком огромный, слишком белый, слишком грубый. Каждый раз, посетив туалет, он гадливо морщился и стонал, питая по капле ненависть к себе. В конце концов Дуглас осознал, что жить ему вроде как незачем, и он провел несколько мучительных дней, заперевшись в своей комнате, без воды и еды. Он пытался очистить свой организм от нечистот, наполнявших его, и к концу его заточения он сделал такую запись в своем дневнике: «Я чист и прекрасен, наконец! Я невесом! Я отрываюсь от земли и покидаю эту бренную землю, которую и так слишком долго топтал своими жалкими ступнями». В его словах присутствует некая доля поэзии, не находите?Мой средний брат, Алан, был прекрасен, как греческий бог. Его любили женщины, у него была хорошая работа, и даже наша добрая бабка любила его больше всех. Поэтому его смерть просто оглушила нас. Как оказалось, у Алана появилась любимая девушка, Бетти, которой мой братец навешал лапши на уши, он дарил ей подарки и возил в путешествия, постепенно погружаясь в трясину долгов и займов. В конце концов Алан украл на работе довольно крупную сумму денег и уже не знал, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Однажды он просто пришел домой пораньше, включил в духовке газ и засунул в нее голову, но потом, видимо, он изменил свое решение и присел перекурить. От квартиры, как, впрочем, и от Алана, почти ничего не осталось.Именно в тот момент я стал подозревать какую-то связь между собой и этими страшными смертями. Моя бабушка поскользнулась в ванной, ударилось головой о бортик и, потеряв сознание, утонула. Жена повесилась в компании других молодых и прекрасных женщин, вместе с которыми она организовала группу «Великолепные и мертвые». Люди стали избегать меня, да и я их, на самом деле, начал сторониться. Я купил дом на скалистом побережье, в деревушке, насчитывающей не более 200 жителей, я вел тихую однообразную жизнь и начал писать. Я стал одержим смертью, свои «смертельные фантазии» я выносил на бумагу и становилось легче. Я выбрал себе псевдоним: Алан МакДуглас, даже мое новое имя было мертво. Меня даже печатали и я даже был популярен в узких кругах депрессивно настроенной молодежи, они как губка впитывали всю боль и горести этого мира и ходили с опущенными лицами. Некоторые из них навещали меня, но все они в итоге уезжали разочарованными: вместо адепта смерти они встречали сгорбленного беловолосого старика, который ничего не мог им дать, кроме своих грошовых ужасов.
В конце концов я тоже решил уйти. Однажды утром я отправился на пляж, море было неспокойно, и пляж был совершенно пуст. Я вошел в море, лег на спину, и волны швыряли меня из стороны в сторону, в каком-то удаленном уголке моего разума начал мерцать страх смерти, но я так давно жил с этой мыслью, что мерцание так и не перешло в огонь. В конце концов меня кто-то увидел и меня спасли, но я был в ужасном состоянии. В больнице я рассказал врачам историю своей жизни, они были шокированы и старались окружить меня любовью и заботой. Через несколько недель мою палату посетил врач, которого я ни разу не встречал до этого. Он попросил меня повторить свою историю, выслушал ее до конца… А потом сказал, что сотрудники больницы внимательно проверили все данные: в сороковые годы в Шотландии не было никакого религиозного культа, которые приносили бы человеческие жертвы, не нашлось никакой информации по моим братьям и бабушке, человек с моим именем никогда не учился в Университете Глазго, там никогда не исчезала группа студентов, не было никаких жен-самоубийц и писателя по имени Алан МакДуглас тоже никто никогда не печатал.
Доктор оставил меня в одиночестве обдумать все услышанное, а через несколько дней меня отправили отдохнуть сюда — в Мотель Парадиз. И я, честно говоря, никак не могу понять, что было моей жизнью? Кем был я и все те, что меня окружали? Старик замолк и опустил голову. Я был потрясен его рассказом и поспешил в свою палату сделать запись в своем дневнике, пока подробности этого необычного разговора не стерлись из моей памяти. Я много размышлял: что, если моя жизнь тоже фикция? Как отделить то, что происходит на самом деле, а что лишь является плодом нашей фантазии? Комментарий доктора М. Обрица:
Во время личной беседы с пациентом еще раз уточнить детали этого знакомства. Пациента с подобной историей в нашу клинику никогда не поступало!

Хорошая такая книга.

И метафорично всё и сплошная фантасмагория.
Роман из небольших рассказиков, перемешанных, связанных между собой и в тоже время абсолютно самостоятельных.
Сцена театра, на которую попеременно выходят новые герои, стремящиеся впечатлить публику все более изощренными зарисовками.
Это отчасти ужастики, но больше не пугают, а вызывают гадливое чувство, брезгливость… оторванные части тела, кровь, гной и кишочки.В целом довольно мило.
Роман конечно атмосферный – тайны… тайны… секретики.
И финал загадочный и окутанный таинственной дымкой.И все вроде бы ничего…и красиво и необычно.
Отдельные рассказы вообще вызывают восторг.
Но как-то скучно.Неоднозначное впечатление… определенно неоднозначное!

"Азм не есть я, жаль сказа о мне."
Это фантасмагоричная, запутанная, загадочная, иллюзорная история об одном чудовищном преступлении, цели которого так и остались не ясны. Это книга- загадка, головоломка, иллюзия. Как вся жизнь. Было или не было? Зачем было? Есть ли я сам в этом мире? А мир? Он существует? Какой он на самом деле? Что есть память и наша личность? Сколько раз, перерисовывая память, мы можем переделать не только свою судьбу, но и собственную личность? От того, что мы знаем о жизни, и зависит то, какие мы сами...

А мире так много загадок. Загадок вообще о жизни, о Вселенной, о нас самих. Что правда, а что кажется.. Может, и нет никакой истины. И она даже не рядом. Ее просто нет. Есть разные видения, есть параллели и перекрестья реальностей, миров, возможностей, личностей. Мир перекраивается то ли сам, то ли мы его перекраиваем, перешиваем, вставляем лоскутки. Мы знаем то, что видим. Этого так мало. Остальное - догадки - загадки, и их гораздо больше того, что видимо человеческому глазу, а главное, объяснимо человеком. Мы отмахиваемся от того, что нам непонятно, и есть только одно утешение для самих себя - сказать, что этого просто нет, показалось, померещилось, сочинилось. Объяснить - то все равно не сможем. Не все рационально в жизни. Рациональность придумали люди, но мир- то создан глобальнее, не только лишь умыслом людей. И иногда бывает что- то проблескивает, чуть больше, чем наша повседневность, это и влечет, и пугает одновременно. И тогда человек прибегает к отрицанию, чтобы не было внутреннего коллапса.

Так было или не было то чудовищное преступление, о котором рассказывается в книге? Не знаю, так и не знаю. Зачем оно было? Не знаю... Это небольшой роман, но рекомендовать его всем не буду. Очень выборочно. Книга на любителя. Мне нравятся такие замороченные истории, в которых так и остается все загадкой, а выводы можешь делать сам, а можешь оставить как есть, на развилке двух дорог. А еще: преступление здесь действительно страшное, не для слабонервных, прямо скажем. Но книга не чернушная, нет. Очень похожа на легенду, на сказ. Прекрасно рассказана, хорошим языком. Много метафор, сравнений, символов. Не один рассказчик. Очень заинтересовал Институт Потерянных, в котором не возвращали память, потерявшим ее, а формировали новую, с другим опытом. Сколько людей на Земле, которые по разным причинам теряют память, а значит теряют себя. Память - это мы и есть, стер память- человек заблудился, написал новую- нашел себя, но другим. Нас формирует наш жизненный опыт, родовая память, генетическая и та, что идет каждый день с нами на протяжении всей жизни.

Мир - иллюзия, мы сами - иллюзия. Читать тем, кто готов к странным неясным сюжетам, в которых ответы на загадки даны не будут, вы должны будете отвечать на них сами или так и оставить загадками.
"Слова, какими бы ни были, рассыпаются белой пеной по пляжу."