От отца

Роман Надежды Антоновой – это путешествие памяти по смерти отца, картины жизни, реальные и воображаемые, которые так или иначе связаны с родителями, их образом. Книга большой утраты, оборачивающейся поиском света и умиротворения. Поэтичная манера письма Антоновой создает ощущение стихотворения в прозе. Чтение медитативное, спокойное и погружающее в мир детства, взросления и принятия жизни. Поэт Дмитрий Воденников о романе «От отца» Надежды Антоновой: «У каждого текста своё начало. Текст Надежды Антоновой (где эссеистика и фикшен рифмуются с дневниковыми записями её отца) начинается сразу в трёх точках: прошлом, настоящем и ненастоящем, которое Антонова создаёт, чтобы заставить себя и читателя стыдиться и удивляться, посмеиваться и ёрничать, иногда тосковать. Роман «От отца» начинается с детской считалки, написанной, кстати, к одному из моих семинаров: Вышел папа из тумана, вынул тайну из кармана. Выпей мёртвой ты воды, мост предсмертный перейди. Там, за призрачной горою, тайна встретится с тобою. Мы не понимаем сначала, какая это тайна, почему такая неловкая рифма во второй строчке, зачем переходить предсмертный мост и что там за гора. И вот именно тогда эта игра нас и втягивает. Игра, которую автор называет романом-причетью. Вы видели, как причитают плакальщицы на похоронах? Они рассказывают, что будет дальше, они обращаются к ушедшему, а иногда и к тому, кто собрался его проводить. И тут есть одно условие: плакать надо честно, как будто по себе. Соврёшь, и плач сорвётся, не выстрелит. В этом диалоге с мёртвым отцом есть всё, в том числе и враньё. Не договорили, не доспорили, не дообманывали, не досмеялись. Но ты не волнуйся, пап, я сейчас допишу, доживу. И совру, конечно же: у художественной реальности своя правда. Помнишь тот день, когда мы тебя хоронили? Я почти забыла, как ты выглядишь на самом деле. Зато мы, читатели, помним. Вот в этом и есть главная честная тайна живого текста». Денис Осокин, писатель, сценарист: «Роман Надежды Антоновой „От отца“ с самого начала идет своими ногами. Бывают такие дети, которых не удержишь. Художественный текст – это дети, то есть ребенок. Если пойти с ним рядом, обязательно случится хорошее: встретишься с кем-нибудь или, как Антонова пишет, тайна встретится с тобою. А тайна – это всегда возможность, разговор с провидением. Вот и текст у автора вышел таинственный: понятный, с одной стороны – мы ведь тоже знаем, что значит со смертью рядом встать – и по-хорошему сложный, с мертвой и живой водой, с внутренним событием. А это важно, чтобы не только осязаемое произошло, но и неосязаемое. Чтобы не на один день, а на долгую дорогу».