Артефакт для Сталина

Хотя свидетели и расходились в деталях, историю они рассказывали практически одну и ту же. И история эта была весьма деликатного свойства.

Начинается эта история с того, что некий рыцарь воспылал страстью к замужней даме, которая, будучи благочестивой, не отвечала ему взаимностью. Когда дама безвременно умерла, распаленный похотью рыцарь воспринял это обстоятельство не как окончательный крах своих мечтаний, а совсем наоборот – как возможность их осуществить. Под покровом ночи он выкапывает тело своей возлюбленной и удовлетворяет с ее хладным телом свою страсть. А когда уже собирается уходить, – слышит таинственный голос, который требует, чтобы через положенный срок, когда женщина должна родить, он опять явился в это место и выкопал из могилы младенца – плод своей любви. И вот, девять месяцев спустя, рыцарь вновь раскапывает могилу возлюбленной, находит там… мертворожденное дитя, и, согласно велению таинственного голоса, отделяет от него голову, поскольку голос говорит ему, что покуда эта голова будет храниться у него, он будет непобедим и никогда не будет знать нужды и бедности. Но как только он утратит голову – все беды разом обрушатся на него.

Такие показания перед папской комиссией дали свидетели Гийом Априль из диоцеза Клермон, Гуго де Фор, нотариус Антонио ди Верчелли, и другие. Они называли разные имена участников событий, но все как один указывали на место происшествия – остров Ис в заливе Саталия.

Истории, рассказанные свидетелями, показались Антону абсурдными. Не были ли они рассказаны под давлением судей, явно чрезвычайно интересовавшихся любыми сведениями, связанными с таинственным артефактом? Вот если бы можно было найти какие-то упоминания об этом других людей, не подвергавшихся допросу! А лучше всего, записанных во времена, когда Орден еще был в силе и ему ничто не угрожало.

Весь следующий день, обложившись книгами средневековых авторов, какие только можно было раздобыть в русских переводах, Антон провел в Ленинке.

И старания его оказались не напрасны.

Он нашел практически ту же самую историю с небольшими вариациями в трех независимых друг от друга источниках: в записках Гервасия Тилберийского, в летописи Роже Гоуденского, в том ее месте, где рассказывается о возвращении Филиппа II из Палестины, и в «Интерарии короля Ричарда», принадлежащем перу Уолтера Мэпа. Все эти авторы жили лет за сто до репрессий, обрушившихся на Орден. Очевидно, никто не тянул их за язык – они зафиксировали какие-то циркулировавшие в их время слухи.

В рассказах всех трех авторов фигурировал акт некрофилии, от которого рождается таинственная голова, и чудесные свойства этой головы, дающие ее обладателю власть над людьми, победу и процветание. Причем все три автора тоже указали на залив Саталия как на место, где завершилась эта история.

Наверно, подумал Антон, раз уж странная история с инфернальной головой, разыгравшаяся на берегах Саталии, стала известна западноевропейским авторам, то уж среди местных жителей она наверняка должна иметь хождение. Если взять у них интервью – из этого получился бы неплохой материал, как раз такой, какой хочет от него получить шеф – загадочный, романтический и отвлекающий зрителя от серых будней.

И кто знает, может быть, это даст ключ к разгадке тайны тамплиерского Бафомета? Ведь дыма без огня не бывает – Антон знал это как опытный боец информационного фронта.

Значит, дело за малым: узнать, где находится залив Саталия, и выпросить у шефа командировку.

Саталия

Результаты поиска в Гугле обескураживали: среди заливов на всем земном шаре никакой Саталии не числилось! Да и вообще такого названия в восточном Средиземноморье обнаружить не удалось.

Может, это какое-то мифическое, вымышленное название?

А может – искажение от слова «Сатана»? Ведь тамплиеров обвиняли в том, что они поклонялись Сатане в образе Бафомета или таинственной головы. Если пользоваться средневековым готическим шрифтом, да еще не ставить все точки над «i», как делали некоторые средневековые переписчики, то очень легко принять слова: «satan» за «satali». Если это действительно искажение, то бесполезно ползать с лупой по атласу…

Антон уже, было, совсем отчаялся, как вдруг на одном туристическом сайте наткнулся на искомое название.

Путеводитель по Турции, взахлеб расписывая прелести отдыха в районе Анатолийского побережья, информировал, что в этом месте в 159 году до н. э. пергамским царем Атталом Вторым был построен прекрасный город, названный в честь царя Атталеей. Во времена крестовых походов город был захвачен крестоносцами, которые назвали его… Саталией!

В 13-м веке город захватили турки и султан Алаэддин Кейкуб сделал его своей зимней резиденцией, дав ему его нынешнее название – Анталья (искаженное от греческого «Анатолия»).

– Вот это да! – изумился Антон, – таинственная Саталия тамплиеров – это никакой не Сатана, это всего лишь Анталья, излюбленное место отдыха российских туристов! «Тагил!» Ну, так это совсем просто! У телеканала в Турции есть корпункт. Достаточно позвонить туда – и коллеги за пару дней соберут нужную информацию и возьмут интервью у аборигенов.

Сказано-сделано. Коллеги из корпункта поначалу взялись за дело с энтузиазмом. На второй день их оптимизм заметно поубавился.

– Ты представляешь себе, что такое Анталья летом? Здесь обитают в основном туристы – русские, немцы, поляки, шотландцы. Местные, главным образом, заняты в своих теплицах, на плантациях мандаринов и бананов. Историей они не интересуются и интервью дают неохотно – у них своих дел полно. Они даже в море не купаются и на пляже не загорают – некогда. Многие приезжают сюда из внутренних районов страны ради сезонного заработка. Да и вообще, если подумать, турки пришли в эти места уже после тамплиеров, вытеснив местных жителей. Если здесь и существовали раньше какие-то легенды, связанные с таинственной головой, они могли уйти в небытие вместе с их носителями.

К тому же, ты ведь говорил, что события произошли на каком-то острове. Но в заливе Антальи никаких островов нет вообще!

Короче, помочь ничем не можем – про Анталью много всяких легенд рассказывают, но легенд про волшебную голову среди них не значится.

Облом! А он уже собрался шефу предложить эту тему в качестве своего нового проекта. Даже шкатулку на работу притащил – ее можно было бы неплохо обыграть в фильме про Бафомета.

А теперь вновь придется погрузиться в будни «Криминальной хроники»…

Ближе к вечеру из корпункта опять перезвонили, и сказали, что нашли авторитетного специалиста из Археологического музея Антальи. «Уж кто-кто, а доктор Озгюр точно все знает», – заверили его. И Антон сразу перезвонил по любезно предоставленному коллегами телефону.

Доктор Озгюр оказалась женщиной, судя по голосу, немолодой. Она говорила по-русски с забавным акцентом и обладала прекрасным чувством юмора. Самое ценное, что доктор была местной уроженкой – три поколения ее предков жили в Анталье.

Она подтвердила, что легенда о зловещей голове ей не знакома. Однако, – сказала она, – для средиземноморского региона характерен «топонимический параллелизм». В древности почему-то очень любили давать разным городам или местностям одинаковые названия. Одних только Александрий, оказывается, существовало шестнадцать! Испанский город Картахена – то же, что Карфаген в Африке. Второй по величине город Ливана называется Триполи, а столица Ливии – тоже Триполи. И таких примеров множество. Понимаете к чему я клоню? – спросила ученая дама.

– Если честно, не очень.

– Дело в том, что название Саталия, почему-то излюбленное крестоносцами, было присвоено ими не только Анталье. В Средние века существовал еще один город с тем же названием. Он находился на острове Эвбея, втором по величине греческом острове, в самом центре Греции. В те времена этот остров называли Негропонте.

– То есть, – переспросил Антон, – Саталия имеется и в Греции?

– Вот именно! Причем, скорее всего, именно греческая Саталия и имела отношения к тамплиерам. Это место было преподнесено Ордену в качестве платы за его участие в Четвертом крестовом походе. При том, вы же говорили про остров, а Эвбея – это остров, да и по соседству с ней находится множество обитаемых и необитаемых островов разной величины. Так что ваша история имела все шансы случиться именно там, на Эвбее.

Поблагодарив доктора Озгюр за полезную информацию, Антон кинулся звонить в афинский корпункт, но там никто не взял трубку.

По дороге домой Антон прокручивал в голове идею будущего фильма-исследования. Фильм будет называться «Бафомет». Сначала надо пустить панораму пустынного залива, окруженного темными скалами (снимать вечером с теневой стороны на фоне закатного неба – скалы будут казаться почти черными). Потом – интервью с суровыми греческими рыбаками, рассказывающими историю про мертворожденную голову. Затем – нарезку из исторических фильмов про крестовые походы, на фоне которой пойдет авторский текст о чудесном возвышении, расцвете и падении Ордена тамплиеров, в которую можно включить игровые сцены обряда поклонения Бафомету в образе ужасной мертвой головы (если, конечно, бюджет позволит). Ну, и, наконец – рассказ о страшной участи последних тамплиеров и загадке исчезновения их нечестивой святыни – Бафомета. Здесь как раз можно было бы эффектно показать шкатулку с изображением мертвой головы на крышке, и обыграть находку таинственной восковой надписи, спрятанной под двойным дном. Это будет и интересно и поучительно – настоящая видеопритча про опасности, которые может нести заигрывание с нечистой силой. И про…

Превратности судьбы

Пребывая во власти творческого процесса, Антон не заметил, как оказался у двери своего дома. Он машинально вынул ключ, открыл дверь и щелкнул выключателем. И на секунду засомневался, в свою ли квартиру попал.

Здесь все было перевернуто вверх дном, одежда выброшена из платяного шкафа, даже постельное белье валялось на полу.

У него подкосились ноги. Он опустился на ближайший стул, растерянно оглядывая комнату, показавшуюся вдруг чужой.

Ничего себе – подумал Антон, – похоже, дело-то серьезнее, чем я предполагал. Или это просто жулики?

Чтобы это проверить, он выдвинул незапертый ящик бюро и увидел там пачку денег и несколько кредиток.

Нет, это не жулики, – понял он. – Дело принимает плохой оборот. Кто и что тут мог искать? Что такого у меня может быть ценного, чтобы ради этого идти на явную уголовщину?

Шкатулка! Шкатулка тамплиеров! Вот что они искали.

Это те же люди, что пытали, а затем убили того паренька. Его ведь убили тоже из-за шкатулки!

Быстро же они на меня вышли!

Как им это удалось? Отследили звонок, наверно?

Не это сейчас главное. Важно не КАК они меня нашли, важно – ЧТО они собираются делать? Если они убили того парня – могут убить и меня. А перед этим – пытать!

Антона передернуло. Он почувствовал, как по спине ползет липкий страх. Никогда не считал себя трусом, но сейчас ему было реально страшно.

«Они» здесь были! Значит, могут прийти еще раз – теперь уже конкретно за мной. Шкатулку они не нашли – значит, попытаются выбить из меня, где я ее держу. Оставаться здесь опасно! Тем более, вряд ли я смогу теперь уснуть.

Он вынул из бюро документы и деньги, какие там были, кинул в дорожную сумку бритву, смену белья, джинсы, несколько рубашек – и выскочил из квартиры, перебирая в уме варианты, куда мог бы пойти, на ночь глядя.

Наиболее подходящим вариантом ему показался Рафик. Парень надежный, без заскоков, вроде бы не болтливый. Они неплохо сработались. Если ему рассказать все, должен понять. Он ведь уже больше года в «Криминальной хронике», и не такое видал.

Рафик встретил его радушно, предложил коньяку, а выслушав его историю, сказал, что Антон может оставаться у него сколько хочет, и что завтра же он подключит знакомых из полиции, чтобы они пробили по своим каналам, кто мог совершить налет.

– А лучше бы тебе на время убраться из страны, – сказал Рафик, немного подумав. – Полиция полицией, но если кто-то имеет серьезные намерения, полиция вряд ли поможет. Это все-таки Россия. И кто знает, чьи интересы представляют эти люди.

– Пожалуй, ты прав, – сказал Антон, – кстати, я тут один проект обдумывал – там как раз требуются натурные съемки в Греции. Но мне нужен оператор. Поедешь со мной?

– В Грецию? На халяву? Кто ж откажется?

– А не боишься? Я ведь теперь вроде как источник повышенной опасности…

– Ну, раз уж ты в моем доме – мы теперь, считай, одной веревкой повязаны. Выпьем!

И они выпили.

Паче чаяния шеф отнесся к идее Антона положительно.

– Вот и молодец, – сказал он, – я знал, что ты сможешь. Вот что-то такое нам как раз и нужно. Если проект удастся – можно будет подумать о серии передач. А почему нет? Вон, «НТВ» регулярно такие программы выпускает – и у них неплохой рейтинг. Думаю, рекламодатели будут довольны. Так что – ноги в руки, и вперед! И Рафика даже, скрепя сердце, тебе отдаю. Парню надо развиваться, не все ж ему жмуров снимать. Бремер себе кого-нибудь найдет.

«Не было бы счастья – да несчастье помогло», – подумал Антон и, обменявшись с шефом обоюдно неискренним рукопожатием, поспешил обрадовать Рафика.

– Ура! – заорал обычно спокойный Рафик, – к черту Бремера! Да здравствует Греция!

Через несколько часов лобастый «Боинг» вознес обоих в облака.

Таверна «Кабури»

Греция встретила их негостеприимно: сначала греки не хотели сажать самолет из-за забастовки авиадиспетчеров, потом оказалось, что бастуют и транспортники. Зато на улицах было много желающих отвезти путешественников куда угодно: кризис заставил обычно ленивых греков искать любые источники дохода. Через час по Новохалкидскому мосту они преодолели пролив Эврип, отделяющий Эвбею от материковой Греции.

Антон решил не тратить время на крупные города, наводненные разноязыкой толпой туристов. Благо, на Эвбее много маленьких городков и рыбацких деревушек, в которых время будто остановилось, так что нелегко было понять, какой нынче век на дворе.

Объяснить толком, какой город в древности назывался Саталией, им, правда, никто не смог. Солнце клонилось к закату, улицы городка с труднопроизносимым названием, в который они въехали, были практически безлюдны. Единственный, кого они встретили, оказался носатый парень в белоснежной полицейской форме.

– Хотите услышать местные легенды? – улыбаясь переспросил он. – Рекомендую вам посетить таверну «Кабури». Там обычно собираются рыбаки и рассказывают разные небылицы. Наслушаетесь вдосталь. Вы где остановились?

– Пока нигде. Мы путешествуем.

– Ну, заночевать-то вам все равно где-то нужно. Могу подсказать одно местечко. Спуститесь по этой улице, до перекрестка, потом сверните направо, на улицу святого Николая, и дойдите до церкви. Отсчитайте третий дом после церкви по правой стороне – там живет моя тетка, мадам Елена, скажете ей, что вас Георгий прислал. Вы там хорошо отдохнете за вполне разумную плату.

Поблагодарив разговорчивого полицейского, они отправились в «Кабури»1, вход в который украшала большая фреска с изображением краба.

Посетителей было немного. Тучный бармен с лукавым лицом Силена дремал за стойкой. Увидев иностранцев, он расплылся в улыбке, и, накинув на руку полотенце, бросился их усаживать. К счастью, бармен достаточно хорошо владел английским, и Антону удалось растолковать ему цель визита.

– О, вы пришли как раз туда, куда нужно, уважаемые! Здесь вы услышите такие легенды и истории, которых нигде не услышите. Рыбаки рассказывают их уже много веков. Вот взять хотя бы Димитриоса Святошу. Эй, Димитриос, иди-ка сюда! Не слышал ли ты историю про мертворожденную голову?

– Кто же не знает историю про голову? – важно сказал Димитриос. – Надеюсь, господа не откажут мне в кружечке ксиномавро2?

Антон утвердительно кивнул бармену и дал знак Рафику приготовиться к съемке.

– Эта история произошла в незапамятные времена, – начал Димитриос, отхлебнув вина из глиняной кружки, – в те времена, когда Грецию захватили папские рыцари. Со святой земли-то их турки повыбили, вот они и пришли сюда, нас грабить. Им ведь папа за деньги любые грехи отпускал – так что творили они все, что хотели. И вот один из рыцарей возжелал одной знатной дамы. Но та дама смотрела на него с презрением, поскольку была замужем за важным графом, а этот был простым бедным рыцарем. Ему бы забыть про нее, ан нет – вбил себе в башку, что без нее не будет ему счастья. А та дама возьми да помри во цвете лет! Ну, похоронили ее честь по чести. А ночью является на кладбище тот рыцарь с двумя могильщиками, выкапывает гроб, да прямо там в гробу и совершает это самое, прости меня Господи и да поможет мне святой Николай. И только он с этим покончил, раздается вдруг голос…

Антон одобрительно посмотрел на Рафика, снимавшего крупный план рассказчика, оседлавшего любимого конька.

Рассказ оказался тем самым, ради чего они сюда и приехали. Посетителей в таверне становилось больше. По городку поползли слухи, что в «Кабури» снимают кино, благодаря чему наплыв посетителей был больше обычного. Бармен довольно потирал руки и все больше расплывался в улыбке.

– … А было тому рыцарю сказано, что всякий, взглянувший в лицо той голове, мученически умрет. Поэтому он всегда держал ее завернутой в платок в особом ковчежце, и настрого запретил кому бы то ни было отпирать этот ковчежец. И только перед боем извлекал ту чертову голову наружу и обращал ее лицом к врагам – и тех словно какая-то сила начинала косить одного за другим, а он всегда оставался невредимым.

Но вот однажды плыл он на корабле, сон его сморил. А его слуга возьми да и полюбопытствуй: что это хозяин держит в сундучке и никому не показывает? Вынул он голову, взглянул на нее – и упал замертво. Подошли другие, кто был тут же – и тоже все попадали. Тогда капитан, видя такое дело, накинул, не глядя, на ту голову мешок, да и швырнул за борт. И говорят, в том месте исчезла вся рыба. А рыцарь в короткий срок разорился, и в первом же сражении его сразил камень, пущенный из сарацинской пращи.

А еще говорят, когда эта голова запрокинута, то в заливе поднимается страшная буря и ни один корабль не может его пересечь. Когда же голова лежит навзничь, на поверхности наступает штиль, – завершил свое повествование Димитриос в наступившей тишине.

Это была удача!

Выпив напоследок метаксы3 и побратавшись с барменом, Антон с Рафиком провели остаток ночи в гостеприимном домике матушки Елены, а рано поутру двинулись дальше.

История о мертворожденной голове была известна едва ли не во всех концах острова Эвбея, во всяком случае, в прибрежных городках и деревушках, через которые они проезжали. Было заснято часов пять интервью со старожилами, знающими эту историю. Конечно, за интервью прижимистые греки просили денег, но результат того стоил. Каждый из рассказчиков выдавал свою версию истории, добавляя к ней красочные детали и собственные соображения. Да это и понятно: история как раз из тех, какие в старые времена, да и сейчас, любят рассказывать рыбаки, собираясь за стаканчиком вина по вечерам.

В одном из городков их привели в дом деревенского учителя, знатока здешних мест. Он показал старинную карту, на которой были обозначены целых две Саталии: Старая Саталия, построенная неизвестно кем в незапамятные времена и Новая Саталия. Ее построил в середине XII века император Мануил4 для защиты от пиратских набегов. Оба города стояли на берегах обширного залива. В этом заливе, согласно легенде, и была утоплена чудовищная мертворожденная голова. Сегодня на месте древней Саталии располагается деревушка, которая так и называется: «Кефалес», что по-гречески означает не что иное, как «Голова».

Кефалес оказался прелестной деревушкой с очень гостеприимными жителями. Они пробыли там пару дней, снимая панорамы залива, на дне которого, согласно легенде, покоится зловещая голова, плод преступной любви средневекового некрофила.

– Послушай, – сказал Рафик, глядя на заходящее солнце, окрасившее прибрежные скалы и морскую гладь в кровавые тона, – а ведь это не та голова.

– Что значит «не та»?

– Ну как… Ты же говорил, что культ Бафомета отправлялся тамплиерами вплоть до самого их ареста? И все это время они поклонялись мертвой голове.

– Ну да, это был основной пункт обвинения против Ордена.

– Но как они могли поклоняться этой голове, если голова – на дне залива, причем это случилось никак не позднее конца XII века, а то и раньше? Ведь уже тогда эта легенда имела хождение и была записана в хрониках.

– Мм-да… – согласился Антон. – Как-то я это упустил. Очевидно, что голова тамплиеров – это что-то другое… Жаль. Красивая была версия…

Всем была бы хороша деревушка Кефалес, если бы не один недостаток. Стояла она в таком глухом углу острова, где на всю округу приходилась только одна заправка, да и в той, как оказалось, бензина не было. А путь предстоял неблизкий.

Ничего не оставалось делать, как понадеяться на удачу.

За руль сел Рафик, а Антон пристроился на заднем сидении с планшетником. Дорога петляла между скал, время от времени открывая изумительные морские пейзажи.

– А, шайтан, – в сердцах ругнулся Рафик.

– Что ещё? – спросил Антон.

– Да бензин почти по нулям.

– Может, дотянем до ближайшей заправки?

– Ну, деваться-то все равно некуда. Авось пронесет.

Не пронесло. Минут через двадцать мотор начал чихать, а потом глохнуть. До ближайшей заправки, судя по карте, было еще около получаса. Выйдя из машины и, от нечего делать, попинав колеса, Рафик пошел к откосу – отлить. Антон вышел на дорогу – тормозить попутку. Может, кто бензином поделится, или подвезет. Однако в этом месте, похоже, попутка была такой же редкостью, как и дождь.

– Ура! – раздался довольный голос Рафика.

– Ты чего? – удивился Антон.

– Садись в машину, щас мигом домчу.

– Ты бензином что ли помочился?

– Ну и шутки у вас, сэр, – обиделся Рафик. – Будем использовать силу всемирного тяготения.

– Ну ладно, сел. Что дальше?

– А теперь держись крепче.

На остатках бензина Рафик проехал немного назад, и свернул на неприметную грунтовку, уходящую куда-то вниз, к морю. Дорога была хотя и каменистая, но достаточно пологая, чтобы можно было не зажмуривать глаза, как на американских горках. Сила тяжести толкала машину вниз безо всякого топлива, оставалось только ее притормаживать, чтобы не слишком разгонялась.

– Не робей, не своя машина, прокатная, – приговаривал Рафик, ловко огибая ухабы.

Очередной раз русский «авось» сработал.

Спустя несколько минут, при помощи гравитации и этакой матери, они торжественно въехали на пустырь возле приземистой бело-синей церкви, стоящей на окраине деревушки, растянувшейся узкой полосой вдоль морского побережья.

Поскольку в пределах видимости ни одной живой души замечено не было, за исключением кур, возившихся в пыли и бестолково бегающих одна за другой, путешественники решили зайти в церковь – в надежде встретить там кого-нибудь, кто мог бы им помочь, или хотя бы найти воды – уж очень пить хотелось.

Церковь внутри казалась гораздо больше, чем снаружи. Потолок ее был сильно закопчен, но можно было различить лик Христа, укоризненно взирающего на землю из середины купола. Слева от входа, под лестницей, стоял бак с краником, а рядом на цепи – кружка.

– Святая вода, – сказал Антон, налил полную кружку и с наслаждением выпил. Вода была неожиданно прохладной. Рафик, чуть помешкав, тоже последовал его примеру. В церкви, вроде бы, никого не было. Слева у окна высилось большое распятие, накрытое сверху черной кружевной накидкой. Основание распятия представляло собой что-то вроде скалы, у подножия которой возлежал большой, едва не в натуральную величину, крашенный белой краской череп, а возле него подвядшие цветы.

– Смотри: голова! – зачарованно пробормотал Рафик, указывая на череп.

– Точно! – отозвался Антон, – голова. Причем, являющаяся объектом поклонения!

– Так может эти парни, тамплиеры, этой голове и поклонялись? – предположил Рафик.

– Возможно, ты прав, коллега, – отозвался Антон. – Видишь, как труд прямо на глазах делает из тебя человека?

– А чья это голова? Иисуса?

– Ну уж! Иисус-то вон, сверху прибит. И его голова на месте.

– Может это просто символ смерти?

– Так ведь Христос не умер – он же воскрес. И, кажется, вознесся на небо. Вместе с головой, конечно. Так и в молитве какой-то говорится: «смертию смерть поправ».

– Как ты сказал? «Смертию смерть…»? А вот глянь: сверху на кресте мертвый Иисус, то есть – смерть. А под крестом череп – символ смерти. Получается, что Иисус смертью попирает смерть. Поскольку минус на минус дает плюс, он преодолел смерть и воскрес. Скажешь, не так?

– Не знаю. Надо бы спросить кого.

– Ауто поу упостеризон, та паидиа моу?5, – раздался надтреснутый старческий голос, заставивший их вздрогнуть.