Артефакт для Сталина

– Надеюсь, не ворованное, – спросил Антон, пронзив обладателя антиквариата изучающим взглядом.

– Какое ворованное – наследство! – возмутился Славик.

– Что-то не похож ты на того, у кого в семье хранятся такие реликвии.

– Не были бы бабки нужны, – возразил Славик, – нипочем не отдал бы.

– Ладно, держи бобосы. Приятно было познакомиться.

– И тебе не хворать.

На том и разошлись.

Точнее, Славик юркнул в метро, а Антон закурил, глядя на счастливые парочки, оккупировавшие скамейки возле дурацкой скульптурной группы в составе Адама, Евы и толстого питона под металлическим одуванчиком. И тут он увидел, как от своего дома через дорогу как всегда стремительной походкой переходит… Стася и направляется в его сторону. Как часто он ее ожидал вот здесь, у фонтана, и она вот так же стремительно выбегала к нему, опоздав минут на пятнадцать.

Неужели, увидев его из окна, поняла, что поступила с ним жестоко, и решила извиниться и попросить забыть их размолвку? Спрятав шкатулку в сумку (это ведь должен быть сюрприз!), Антон отбросил сигарету и направился навстречу, на ходу подбирая слова, которые он ей скажет.

Обогнув скамейку, он заметил, что Стася направляется вовсе не в его сторону, а куда-то дальше, где стояли припаркованные машины. Когда она прошла мимо, не заметив его, он остановился и стал смотреть ей вслед. Из кофейного цвета бьюика навстречу Стасе вышел высокий брюнет спортивного сложения, с розой в руке.

– Какой же я дурак! – пробормотал Антон и отвернулся. – Еще не хватало, чтобы она меня заметила. Подумает еще, что я ее выслеживаю. Как глупо! Но зато теперь все ясно. Она не вернется… А я-то… предложение… Вот дурак.

Находиться здесь он больше не мог и, опустив голову, быстро направился в метро.

В вагоне Антону казалось, что все на него смотрят, как будто он голый. Будто бы след недавнего унижения запечатлелся на нем. Забившись в угол, насколько позволял переполненный вагон, он закрыл глаза, снедаемый огнем ревности и обиды. И острым чувством жалости к себе.

Однако долго длиться его душевным терзаниям было не суждено.

Ощутив странные подергиваниями сумки, он опустил руку, чтобы ее поправить и почувствовал, что в сумке орудует чужая рука. «Карманник!» – подумал Антон и вцепился в руку жулика изо всех сил. За его спиной раздался женский вскрик «А-а! Не трогай меня!». Окружающие пассажиры повернули головы в его сторону, а сам он, обернувшись, увидел, что держит за руку стройную брюнетку. Это было совсем не то, что он ожидал увидеть. Девица была, в общем-то, недурна собой и прилично экипирована. Её внешний вид настолько не соответствовал представлению о карманнике, что Антон хотел было уже извиниться, но, опустив взгляд вниз, убедился, что рука брюнетки до сих пор находится в его сумке.

– А что это вы делаете в моей сумке? – спросил он, и толпа вокруг них немного расступилась, так что диспозиция стала видна всем.

Лицо карманницы показалось Антону знакомым. Кажется, эта девица несколько раз прошла мимо, когда они разговаривали с продавцом шкатулки. Она вполне могла слышать их разговор.

– Аферистка! – закричала дама неопределенного возраста в бежевом плаще. – Вот такие у бабушек последнюю пенсию вытаскивают!

– В милицию ее сдать, и всё! – пробасил мужик в шляпе. – Ты держи ее, парень, не выпускай.

Кто-то начал нажимать кнопки мобильника, да с досады чертыхнулся: связи нет.

На остановке толпа вынесла Антона вместе с его «добычей» на перрон. Свидетели события живенько рассосались по сторонам, и они остались наедине. «И что теперь делать?» – тоскливо подумалось Антону. Больше всего ему хотелось попасть домой, исчезнуть, чтобы не видеть никого и чтобы его никто не видел. А тут эта девица.

– Ну что, в милицию пошли? – сказал он.

– Чего пристал, – сказал девушка. – Видишь, у меня наушник в твоей сумке застрял. Помоги лучше вытащить.

– Так ты не карманница? – опешил Антон, раскрывая сумку. Только тут он заметил розовый проводок, тянущийся откуда-то из недр одежды девушки прямо в его сумку и за что-то там зацепившийся.

– Ой, простите ради бога, – смущенно пролепетал Антон. – Мне право же очень неловко. Я просто подумал… Простите, так неудобно получилось.

– Да ничего, – сказала девушка, подмигнув. – Бывает. Пока, ковбой!

Она вставила обретший свободу наушник в ухо, развернулась, и, помахивая сумочкой, скрылась в толпе.

Славик

был в поряде. Он купил крутой новый цифровой плеер последней модели, с диктофоном, и уже опробовал его, воображая себя агентом Купером из «Твин Пикс» – тот постоянно записывал все на диктофон. Петровичу он так ничего и не сказал.

Возвращаясь с работы, он слушал русский рэп и предавался приятным размышлениям, на что бы потратить оставшиеся доллары.

Когда он уже подходил к теткиному дому, его остановил представительный мужчина:

– Простите, молодой человек, вы в этом доме живете?

– Да. Вы кого-то ищете?

– Ага. Кононов Вячеслав вам не знаком?

– Это я. А что случилось?

– Вы, значит? Какое совпадение! Безмерно рад. А меня зовут Николай Николаевич. Будем знакомы.

– Очень приятно… Но откуда вы меня знаете?

– Ну, такая уж у нас профессия – все про всех знать, сказал мужчина и ткнул в лицо Славику удостоверение с цветной фотографией.

«Засыпался, – подумал Славик, – вычислили». Его прошиб холодный пот и задрожали колени.

– Может быть, добровольно все расскажете? – продолжал мужчина.

– О ч-чем? – проблеял Славик.

– Ну как о чем? Об антикварной шкатулке, конечно.

– О к-какой ш-шка..

– Вячесла-ав Вадимович, ну что же вы, батенька. Я же сказал: такая профессия у нас – все знать.

«И отчество знает!» – в ужасе отметил Славик.

– Ну, так будем все рассказывать, как на духу? Или поиграем в непонятки?

– К-как на духу – пролепетал Славик. – Я н-не знал… я стукнул, а оно выпало… Ну, я же не знал… Думал – ничья… Ну вот и…

– … решили продать культурно-художественную ценность, принадлежащую государству, так? Через Интернет? – продолжил Николай Николаевич.

– Ну да… Но я не знал… Думал, так, мусор какой-то…

– Ладно, об этом позже. Думаю, вы понимаете меру своей ответственности. Нас интересует только два вопроса: когда и где?

– Н-не понял…

– Ладно, давайте по разделениям. Итак: когда у вас оказалась эта шкатулка?

– Т-три дня назад…

– Хорошо. Три дня назад. У кого вы ее украли?

– Я-я нн-не крал! Я работал на ремонте, оторвал наличник, а она т-там.

– За наличником?

– Ну, д-да? А что мне теперь будет?

– Посмотрим. Значит, на ремонте, говоришь? Адрес?

Заплетающимся языком Славик назвал теткин адрес.

– Да нет, не этот. Где ты живешь, мы, как видишь, и так прекрасно знаем. Где ремонт был?

– Я н-не знаю адреса. Это в Голицынском переулке. Старый шестиэтажный дом напротив булочной.

– Квартира какая?

– Да там уже квартир нет. Всех переселили. На третьем этаже квартира трехкомнатная, вход направо с лестницы. Скажите, меня посадят?

– Ну что вы, Вячеслав Вадимович. У нас гуманное государство. Благодарю, что были с нами откровенны. Значит, за наличником, говорите?

– Да, за наличником.

– Хорошо, хорошо. Вы очень помогли следствию. Остались только небольшие формальности – ну там, протокол подписать, ну, сами понимаете. Может, вы прямо сейчас с нами проедете, чтобы завтра не вызывать, не отвлекать от ваших занятий? Вот и машина тут рядом. Как вы, а? Давайте, закончим все дело разом. Вы ведь никуда не торопитесь?

– Н-нет… А надолго?

– Да нет, что вы. Только туда – и обратно. Мы вас потом и до дому довезем. Вот Григорий и довезет. Гриш, доставишь молодого человека до дому? – обратился Николай Николаевич к водителю, подъехавшей машины.

– Доставлю, будьте благонадежны.

– Ну, вот и славненько. Располагайтесь, Вячеслав Вадимович. Гриша, трогай!

Криминальная хроника

– работа не для слабонервных. Нужно все время быть на стреме, и постоянно держать контакт с «нашим парнем» – специально прикормленным сотрудником доблестных органов, который загодя сливал информацию о поступивших в дежурную часть сигналах и случившихся в столице преступлениях. Получил горячий сигнал, ноги в руки, – и на место происшествия. Для этого всегда под парами стоял раздолбанный редакционный «Рафик» девяноста седьмого года. Оператора, кстати, тоже звали Рафик. Рафик Гарифуллин, прошу любить и жаловать!

Сигналы из «органов» приходили обычно в самые неподходящие моменты. Вот и сейчас, только Антон собрался было домой – и на тебе.

Мальчишки гуляли в лесополосе и наткнулись на труп. Сообщили родителям, те позвонили в милицию. Криминалисты выедут туда минут через двадцать, так что если поспешить, вполне можно успеть к самому началу. Старшим у них следователь Хримян, а он не прочь покрасоваться перед кинокамерой, так что проблем быть не должно.

«Наш парень» честно отрабатывал свое вознаграждение – телевизионный «Рафик» прибыл на место на четверть часа раньше полиции. Разыскивать долго не пришлось: на обочине маячила унылая фигура участкового. Субтильный юнец, на котором форма сидела как на пугале, приплясывал на холодном ветру, тщетно стараясь согреться.

Он что-то попытался возразить, завидев посторонних, выпрыгивающих из машины, но Антон сунул ему под нос удостоверение с крупной надписью «Пресса» и спросил, где труп.

– Не положено, – не уверенно пробормотал юный страж порядка.

– Э, да я смотрю, парень, ты совсем замерз? – сказал Антон.– Чего шинель не надел?

– Не успел. Днем тепло было…

– Так и воспаление получить недолго. Эй, Рафик, принеси куртку из салона! А ты, слышь, на-ка, согрейся, – Антон протянул стражу термос с кофе.

– Коньяком пахнет…

– Пей, пей, в лечебных целях.

– А закурить нет? – спросил воспрявший духом страж.

– Курить вредно! – Сказал Антон, доставая сигареты – но если тебя это не смущает… Так где трупак-то?

– Да вон, – мотнул головой участковый, прикуривая. – Наверно, из машины выбросили…

В тени откоса, почти у самой обочины, действительно лежало что-то темное. Впрочем, шустрый Рафик уже давно все просек и теперь спускался под откос с аккумуляторным софитом и тяжелой камерой.

– Я взгляну – то ли спросил, то ли проинформировал участкового Антон и тоже стал спускаться.

Фигура в джинсах и темной куртке с капюшоном, скрывавшим голову, лежала ничком на влажной траве, которая казалась виниловой в голубоватом свете софита. Иметь дело с трупами Антону еще не приходилось, но он понимал, что от него требуется комментарий, сопровождаемый как можно более подробной картинкой места происшествия. В данном случае картинка была невыразительной: то ли убитый человек, то ли куча тряпья…

Антон откинул капюшон, прикрывавший голову трупа. Из-под капюшона показалась копна соломенного цвета волос.

– Да нет! – Антон и перевернул труп на спину.

Перед ним, в ярком луче софита, лежал тот самый курносый парень, который на днях продал ему шкатулку. Только теперь на его лице были темные пятна и кровоподтеки, голова безвольно откинута в сторону, а в открытых глазах запечатлелось недоумение.

Увидев знакомое лицо, Антон застыл в растерянности.

– Эй, заканчивайте, кажется муровцы едут – закричал сверху участковый. Вдалеке послышались звуки сирены.

Антон судорожно ощупал карманы убитого, но никаких документов там не нашел, только пара десятидолларовых купюр и новый плеер – последней модели, цифровой, с разными наворотами. Антон машинально нажал кнопку воспроизведения и услышал веселый голос, явно принадлежавший убитому пареньку: «Раз, раз, раз, проверка, проверка… во прикольно! Диана, я агент Купер… Прием!» Антон выбрал последнюю запись в списке и услышал треск, непонятные звуки, а потом – другой, сиплый и явно недружелюбный голос: «… Где ты ее спрятал? Отвечай!», затем звук смачного удара, вскрик и приглушенный голос «У меня ее нет… я ее про…»

Конец фразы заглушил звук сирены, которая рявкнула, казалось, над самым ухом. Рявкнула и замолкла. Деревья, стоявшие вдоль дороги, окрасились синими и красными всполохами. Быстро протерев плеер краем рубашки, и стараясь не прикасаться к нему пальцами, Антон засунул его в карман убитого. Вернув труп в первоначальное положение, стал карабкаться вверх по крутому откосу, где уже слышались голоса оперативников.

На обратном пути Антон был задумчив и молчалив. Перед глазами всё еще стояло лицо мёртвого парня. А в мозгу лихорадочной чередой крутились тревожные мысли.

Мальчишку, похоже, выкинули под откос из машины… Деньги остались при нем… и плеер, который грабители вполне могли бы продать… Значит, это не ограбление. Ни документов, ни мобильника не было – то ли не носил с собой, то ли забрали… искали контакты? Что за запись на плеере? Плеер, похоже, только что куплен, и парень осваивал его функции. Записал пробу голоса. Но что означала другая запись? Его пытали, хотели узнать какие-то сведения… О чем? Что их интересовало? «Где ты ее спрятал?» – что спрятал? А вдруг речь идет о той самой шкатулке? Его спрашивали, где он ее спрятал. А он ее не спрятал, он ее продал. Мне!

Так, спокойно… Что бы я сделал, если бы меня так спрашивали, да еще били?

Конечно, сказал бы, что я шкатулку продал, что у меня ее нет, то есть я тут ни при чем, и претензии ко мне предъявлять бессмысленно, лучше просто отпустить. Значит, он, скорее всего, рассказал им про меня. Значит, они вот так же могут и со мной… Может, надо было все рассказать следователю? Выходит, я мог бы быть свидетелем. Может быть, полиция стала бы меня охранять? Есть же какая-то программа по защите свидетелей… Или это в Штатах, не у нас…

И все из-за какой-то шкатулки за триста американских рублей? Которую он купил просто в качестве футляра для сережек? Из-за такой ерунды – убивать людей? Идти на «мокрое» – так, кажется, это называется? Н-да… Что-то тут концы с концами не сходятся… Или, может, это я себе просто навоображал? Может, это атмосфера «Криминальной хроники» так на меня подействовала? Может парень просто кусок какого-то боевика с телека на плеер записал, так, для пробы… Но ведь убили-то его на самом деле! И били перед этим, судя по ссадинам…

Придя домой, Антон сразу же кинулся искать шкатулку. В гостиной ее не было. В спальне – тоже. Другой комнатой он не пользовался – это был батин кабинет. Не было и на кухне. «Украли?» – подумал Антон, а затем хлопнул себя по лбу, – «Ну, конечно же!». Вернувшись домой после того, как он стал, сам того не желая, нечаянным очевидцем свидания Стаси с тем культуристом на бьюике, он машинально вытащил шкатулку, мешавшую в сумке, и отправил ее куда-то на стеллаж в прихожей, где лежали одежные щетки, лопаточки для обуви и прочие коридорные мелочи. Сунул на полку – и думать забыл.

И правда – шкатулка была здесь.

Антон отнес ее на кухонный стол, – самое освещенное место. Закрыл дверь, выключил бубнившее радио, зачем-то задернул жалюзи, сел рядом и начал рассматривать.

Первым делом он изучил барельефы на стенках. Отметил, что выполнены они виртуозно, хотя и в архаичной манере, тщательно отполированы. Выпуклое изображение мужской головы на крышке произвело на него неприятное ощущение – от этой головы веяло чем-то зловещим. Рядом были буквы, но они почти стерлись и прочитать их он не мог. Более всего его привлекло странное изображение двух воинов на одном коне. Неудобно, наверно, так ездить-то, – подумал он. – Что же тут такого, из-за чего можно человека убить?

Сфотографировав изображение на передней стороне шкатулки, Антон отправил его в гугловский распознаватель изображений. Гугл немедленно выдал целый реестр аналогичных картинок. Оказалось, что два вооруженных всадника на одном коне – это символ бедных рыцарей Храма Соломонова, то есть – тамплиеров. Такое скульптурное изображение возвышается на колонне в Лондонском Тампле. Тот же символ был изображен на печати тамплиеров. Значит, шкатулка, случайно приобретенная им через Интернет, принадлежала тамплиерам?

Ничего себе! Как же она попала в Москву?

«Да нет, не может быть, – подумал Антон. – Тамплиеры – это в Иерусалиме, может быть – в Париже. В Россию их имущество вряд ли могло попасть. Наверно, подделка. Надо внимательно посмотреть – зуб даю, где-то найдется маркировка «Made in China».

Покрутив хитроумный механизм замка, как показал ему продавец, и несколько раз открыв и закрыв шкатулку, Антон задумался. Сама по себе шкатулка как шкатулка, ничего необычного. Если это подделка – кто бы стал за ней охотиться? Кто бы стал из-за нее убивать? Это ж абсурд! Да даже если она и старинная, даже и тамплиерская. Может быть, она и стоит гораздо больше, чем он за нее отдал. Но ведь она пуста! Возможно, те, кто убили паренька с соломенными волосами, охотятся за содержимым? Может быть, тут хранилось что-то ценное? А может, парень действительно спрятал содержимое, а пустую коробку продал, чтобы от нее избавиться? А вдруг в шкатулке есть еще какой-то секрет? Полость у нее внутри явно меньше, чем внешние размеры. Хотя, может быть, просто толстые стенки…

Антон потряс шкатулку и прислушался. В ней было слышно какое-то дребезжание, слабое позвякивание металла о металл, наверно, это звякают мелкие детали запорного механизма.

Подумав еще немного, Антон взял кухонный нож и просунул в паз между тканью обивки и бронзовой стенкой шкатулки. Немного пошевелил, просунул нож с другой стороны, и почувствовал, что обивка поддается. Тогда он стал намеренно поддевать обивку ножом с разных сторон, а когда она немного отстала, перевернул открытую шкатулку вверх дном и постучал по днищу. Еще немного усилий, и из шкатулки выскочила вложенная в нее деревянная коробочка, на которой, собственно, и держалась бархатная обивка. Классическое двойное дно! Между дном деревянной внутренней коробочки и настоящим бронзовым дном можно было спрятать что-нибудь небольшое, плоское. Ага, так и есть: на дне притаилась темного цвета дощечка. Точнее, это были две дощечки, соединенные между собой. Разъединив их, Антон увидел, что внутри они представляют собой нечто вроде плоских корытец, середина которых выдолблена и заполнена красным воском. А на воске нацарапаны буквы!

Это была настоящая многоразовая записная книжка в деревянной обложке! «Похоже, шкатулка все-таки старинная. Может даже тамплиерская» – подумал Антон, разглядывая написанные на воске буквы. Надпись была достаточно четкая, только кое-где смазанная. Благо, буквы знакомые, латинские – он перекопировал их на лист бумаги и попытался прочесть.

Honorable imago verum Deus

et puritatem sanctum baptis meus

tenentur ad tueri et servare

etiam cum mortem temporare

Ubi sol latet sub montem iuxta ulmo sacra

potest modo devota frater et macra

qui honorifice confectus funem Baptista

et qui honorat verum caput Christi

Nunquam non etiam famam et argentia

te non produit Divinae Sapientia

que non subjectum tempore et letis

quod revereri nos sub nomen sacrum Bapho Metis

Латынью Антон, понятное дело, не владел. Но, слава Гаруде, у нас есть Интернет! Антон быстренько набрал текст и выложил его на форум, где тусовались спецы по всяким экзотическим языкам. Стоит ли искать сложных путей, если есть простые?

Действительно, и часа не прошло, как один завсегдатай форума прислал перевод. Язык действительно оказался латынью, или «кухонной латынью», как выразился спец, а текст – стихами следующего содержания:

Честной образ Бога истинного

и чистоту святого крещения

должен я защищать и сохранять

не страшась даже смерти

Где солнце спрятано под горой возле священного вяза

То место да откроется брату благочестивому и бедному,

кто с честью носит препоясание Крестителя

И почитает истинного Христа

Даже ради славы и серебра

не предавай Премудрости Божией,

которая не подвластна времени и смерти

и которую мы чтим под священным именем Бафомета

Абракадабра какая-то! Что бы это значило? Что за священный вяз, кто такой Бафомет? И кто вообще такие – эти тамплиеры?

Антон не привык отступать перед трудностями, он был профессионал, а профессиональный журналист всегда найдет способ выяснить все до самого конца.

И он погрузился в Интернет, забыв о времени.

Орден Тамплиеров

Орден тамплиеров был создан во время крестовых походов, первоначально для охраны паломников, прибывавших в Святую землю. Впоследствии Орден разросся и превратился в настоящую армию. Рыцари-тамплиеры славились своей стойкостью и отвагой. Они предпочитали погибнуть, но не сдаваться. Двести лет они верой и правдой сражались с неверными, получая в награду за свои подвиги замки и поместья, доходы от которых должны были покрывать издержки, связанные с ведением боевых операций.

Со временем тамплиеры приобрели огромное влияние и несметные богатства. При этом они не подчинялись никому из светских владык, а только лично папе Римскому. Влияние тамплиеров было столь велико, что английский и французский короли доверяли им на хранение государственную казну.

Постоянно нуждавшиеся в деньгах, европейские монархи частенько одалживались у «бедных рыцарей Храма Соломона», как официально называли себя тамплиеры, и были их постоянными должниками. Конечно, короли и герцоги завидовали независимости и богатству Ордена.

И вот, в начале XIV века французский король Филипп IV и римский папа Климент V вдруг объявили тамплиеров еретиками и отступниками от христианской веры и санкционировали их массовые аресты во всех государствах Европы, прежде всего во Франции, где в то время находилась штаб-квартира Ордена. По приказу короля, чтобы не дать тамплиерам убежать, а главное – вывезти накопленные Орденом сокровища, аресты по всей стране были произведены в один день – 13 октября, в пятницу.

«Вот она откуда, пятница тринадцатое!» – подумал Антон.

Любопытно, что даже проявленная предусмотрительность не помогла Филиппу Красивому добиться цели. Самих-то тамплиеров схватили, подвергли пыткам и судили, а потом сожгли на Еврейском острове в Париже. Но их несметные сокровища так и не были найдены, как будто растворились в воздухе. Кто только их с тех пор не искал! И все бесполезно.

Загадочная история!

Много в ней странного. Отчего так резко, почти в одночасье, изменилась судьба могущественного Ордена? Неужели все это – только из-за денег? Или король и папа позарились на что-то большее?

В Интернете оказалась масса предположений на этот счет.

По одной из версий тамплиеры завладели на Востоке какой-то священной реликвией – то ли ковчегом Завета, то ли Туринской Плащаницей, то ли Святым Граалем, то ли копьем Судьбы, которым, согласно Евангелию, римский сотник пронзил Христа. И что именно обладание какой-то из этих реликвий в короткий срок принесло Ордену необычайную удачу, влияние и богатство.

Может быть, именно эта священная реликвия и прельстила французского короля?

Но как это выяснишь, ведь с тех пор прошло столько веков…

Хотя… Как ни удивительно, Франция в четырнадцатом веке уже была правовым государством. Процесс над Орденом храма скрупулезно протоколировался, сохранилось огромное количество записей допросов, вердикты, выносимые многочисленными судами, как церковными, так и гражданскими, в которых подробно перечислялись все пункты выдвигаемого против рыцарей обвинения. И эти документы можно найти и прочесть!

Погрузившись в средневековые документы, Антон обнаружил, что ни Плащаница, ни «копье судьбы», ни ковчег, ни даже Святой Грааль средневековых следователей не интересовали. Во всяком случае по поводу этих предметов арестованным вопросов не задавали. А интересовал их совсем другой предмет – некая таинственная голова, в одних документах именуемая «Бафометом», в других – «идолом», в третьих – просто «головой», в иных – «Сатаной». Ну и еще золото, само собой…

Из материалов следствия со всей очевидностью вытекало, что в Ордене существовал культ «священной головы», регулярно отправлялись обряды поклонения этой святыне, над ней приносили клятвы неофиты, вступающие в Орден.

Вот этой головой, и интересовались следователи более всего, трактуя культ поклонения ей как свидетельство ереси и идолопоклонства. Этот вопрос задавали они всем свидетелям.

Большинство тамплиеров отказывались отвечать на вопрос о таинственном артефакте. Но среди допрошенных были люди, хотя и имевшие отношение к Ордену, однако не приносившие обетов, то есть не являвшиеся рыцарями. Это были так сказать, гражданские лица, работавшие на Орден за вознаграждение, выполнявшие разные хозяйственные и другие работы – архитекторы, юристы, врачи, кузнецы, повара и другие. Они, каждый день соприкасаясь с тамплиерами, много о них знали. И, не будучи связанными присягой, не считали нужным скрывать эту информацию от дознавателей.