Как выйти замуж за Феникса

– Эй! – Я вскочила следом и бросилась за ним. – Так что ты решил?

У самой двери он внезапно развернулся, так что я, не успев остановиться, налетела на него и оказалась в его объятиях. Увидев близко его жуткие серебристые глаза, я с силой зажмурилась и даже задержала дыхание, боясь пошевелиться.

– А решу я вот что. – Жар его тела, на мгновение опаливший меня, отступил. – Я не хочу принимать твои условия! Кольцо я найду сам, а ты с этого самого дня и навсегда останешься моей пленницей и… женой. Я тоже не поклонник фиктивных браков!

Послышался стук двери.

Я обреченно вздохнула и открыла глаза. Поздравляю! Мои самые жуткие опасения сбылись. Феникс ушел. Я умудрилась все испортить и напоследок разозлила того, от кого зависит моя жизнь. Моя свобода!

Но… я ничего не могла с собой поделать – его ужасный облик меня страшил!

А может, еще не все потеряно?

В надежде исправить ошибку я бросилась к двери, но она распахнулась сама, и в комнату шагнула мрачная, высокая и худощавая женщина неопределенного возраста.

– Госпожа? – Ее голос с аглицким акцентом был резок и как нельзя кстати подходил к ее облику. – Позвольте представиться. Я – домоправительница господина Феникса, а также, к несчастью, ваша помощница и тюремщица на время отсутствия вашего мужа. Мое имя Евлампия Ферапонтовна. Но можно просто Лампа.

– Э-э-э… – Я замялась. Неожиданное имя для заграничной стервы… – Лампа? А… где мои вещи? Со мной были сундуки или что-нибудь еще, когда я сюда попала?

Домоправительница смерила меня презрительным взглядом и с легкой ухмылкой процедила:

– А… Наверное, ты говоришь о том барахле, что господин Феникс приказал сжечь?

У меня перехватило дыхание.

– Мои вещи? Сжечь?

– Да. Он сказал, что у него есть лучшая огранка для его бриллианта. Видимо, это он о тебе?

Бриллианта? Значит, мое предложение с кольцом изначально не имело смысла? Он не собирался торговаться со мной, потому что считает, что… я – его бриллиант?!

Я едва не застонала. Боги, чем же я ему так приглянулась?

– Пожалуйста, Пимпа…

– Лампа, – тут же чопорно поправила она. Если честно, больше всего эта женщина мне напоминала вяленую рыбу: сухую, жесткую и колючую.

– А… ну да. – Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: – Отведите меня к моим вещам. Там есть подарки господина Феникса, а сами понимаете – если они сгорят по вашей вине и халатности, то вас накажут, использовав в качестве полена для растопки! Чем, между нами, вы и являетесь! – Эх, не люблю быть хамкой, но в этом случае терять все равно нечего, а лишиться маминой броши и зеркала Мафы я не могла!

Ничего не ответив, Евлампия развернулась и вышла в коридор, оставив дверь открытой. Значит ли это, что я должна отправиться за ней?

Не раздумывая больше ни мгновения, я бросилась следом и оказалась на увитой виноградом террасе. Закатное солнце раскрасило красным золотом янтарные досточки стен. В углу притулились два деревянных резных кресла и дубовый стол. Сразу за террасой раскинулся богатый сад, за которым, как вечное напоминание о том, что я в плену, высилась каменная стена.

Батюшки, да где же мы? Не скажу, что я все знаю в моем королевстве, но такую стену точно бы заметила! Значит, дом Феникса в другом королевстве? Знать бы еще в каком?

Я догнала служанку и тронула ее за рукав.

– Пифа… Э-э-э… а мы где? – Не скажу, что мне было принципиально дразнить эту грымзу, но хоть какое-то развлечение…

Она дернулась словно от пощечины и остановилась, разглядывая меня прозрачными льдинками выцветших глаз.

– Во-первых! Я – Лампа! А если вам трудно запомнить это сокращение, называйте меня полным именем. Евлампия Ферапонтовна! – перешла на «вы» эта особа. Явно чтобы подчеркнуть бездну, разделяющую нас.

– Без проблем. – Один черт не запомню, так чего спорить? – А во-вторых?

– А во-вторых, отвечая на ваш вопрос – это личные земли господина Феникса, и, если вы не знаете их географическое расположение, могу только посочувствовать. Вашему супругу!

Грымза развернулась и, печатая шаг, вышла в сад.

Ах так! Ну ладно.

– Лимантия Фепаронтовна, а вопрос можно? А мой супруг – он кто? – Я догнала тихо звереющую домоправительницу. – Ну… то, что он – страшный лысый дядька с серебристыми глазами, я уже поняла. А кто он по жизни? Можно узнать, к примеру, характер, предпочтения, политические взгляды?

– Во-первых. Мое имя – Евлампия Ферапонтовна!!! – Щек домоправительницы коснулась нездоровая бледность. – Во-вторых, господин Феникс – великий маг, а о магах так говорить нельзя, если не хочешь стать предметом обстановки или одним из таких цветков в великолепнейшем саду нашего повелителя! – Она выразительно повела рукой, указывая на роскошные клумбы, разбитые по обе стороны мощенной белыми камнями дорожки. Дальше ровным строем стояли всевозможные фруктовые деревья, но даже они не могли скрыть от моего взгляда мрачную высоченную стену. Интересно, какой баобаб стал жертвой этого «великого и ужасного» в сотворении этой громадины? – Впрочем, последнее вас не касается. Говорите все, что пожелаете, а я с удовольствием передам ваши слова господину, когда он вернется! Вдруг он одумается и избавит меня от вашего присутствия?

Угу… Помечтай!

Проигнорировав ее нахальное заявление, я сочувствующе заглянула в лицо Лампы, и меня понесло…

– Кстати, а вы… когда умерли?

– Я – что?

– Ну умерли, говорю, когда? Господин Феникс признался, что он еще и некромант, а если судить по вашей безумной преданности хозяину и отсутствию каких бы то ни было эмоций, я позволила себе предположить что вы – зомби!

Домоправительница захрипела так, что я подумала, уж не начался ли у нее приступ астмы, но… радовалась я недолго.

Видимо решив не связываться со мной, она припустила по дорожке так, что я едва за ней поспевала. Наконец она свернула к какой-то неприметной постройке и, ткнув пальцем в знакомые цветастые сундуки, небрежно сваленные под навесом, заявила:

– Вот ваше барахло! Берите что желаете, и вернемся в дом. Скоро стемнеет. А знаете, какое самое главное правило этого дома? Во всем выполнять волю хозяина и…

Не дослушав, я бросилась к сундукам, моля бога только о том, чтобы в них оказалось то, что я ищу!

Какое-то время я методично исследовала мое приданое, вот только вещей, в которых я вчера была в гостях у тети Мафы, а значит, брошь и зеркальце, я не нашла. Вдруг, когда почти все сундуки были выпотрошены, где-то неподалеку раздалось странное цоканье. Охнув, Евлампия подскочила как ужаленная и, юркнув под ветви яблони, принялась кого-то визгливо распекать:

– Ах ты, скотина! Я же тебя привязала! На три узла! Как ты отвязался? Да еще г… яблоки на дорожке оставляешь! Все, завтра же отведу тебя на живодерню!

Подозрительный цокот стих.

Я покосилась на последний сундук, но любопытство, а точнее предчувствие оказалось сильнее. Подобрав подол платья, я, не разбирая дороги, нырнула вслед за служанкой, выбежала на дорожку и оказалась нос к носу с… Борькой! Домоправительница пыталась увести его за собой, безуспешно дергая за огрызок веревки. Это выглядело так, словно она пыталась утащить на тоненькой ниточке гору. Гора, естественно, не двигалась, полностью сосредоточившись на пережевывании какой-то былинки.

Наконец былинка пала смертью храбрых, и Борька приветливо тряхнул рыжей гривой.

– Мадам, к сожалению, нас не представили друг другу при встрече. Я – Борис! Друг и спутник этой юной леди. – Борька ткнулся мне в шею бархатным носом и, скосив на онемевшую домоправительницу черный глаз, галантно поинтересовался: – А как вас по имени-отчеству называть?

По мере того как он говорил, челюсть бедной женщины медленно опускалась все ниже и ниже, пока не исчерпала все свои возможности. И тут…

– Аааааааааааииииииии!

Визг, вырвавшийся из ее глотки, заставил нас с Борькой вжаться друг в друга и замереть, молясь только о том, чтобы это «звуковое оружие массового поражения» как можно быстрее перестало терзать наши уши. И бог внял нашим молитвам. Не замолкая, домоправительница вдруг рванула по дорожке с такой скоростью, что очень быстро в вечерней тишине растаял не только ее топот, но и визг.

– Привет, хозяйка! – Борька щекотно фыркнул мне в ухо. – Здорово я ее пуганул?

– Здорово-то здорово! – Я погладила его бархатный нос. – Только как ты тут оказался?

– Элементарно! После вашей скоропостижной свадьбы твой новоиспеченный супруг наколдовал странную вертящуюся воронку, и в нее начали скидывать все эти сундуки. Я заподозрил неладное. А уж когда и он сам, с тобой на руках, шагнул в эту воронку, тут я и не выдержал! Точнее, Парамон. Как врежет мне по заду хворостиной, ну я его лягнул с двух копыт и с места в галоп. Сам не заметил, как в эту воронку влетел. Очутился в этом саду. Конец истории.

– Эх, Борь… лучше бы ты дома оставался. Не нравится мне тут… И сбежать не сбежишь. А еще я потеряла зеркальце, что мне Мафа дала…

Отстранившись от жеребца, я направилась к последнему сундуку, уже и не надеясь, что там найду пропажу. Следом раздалось цоканье.

– Алле, хозяйка. Честно, не мое, конечно, дело, но если не нравится – кто заставляет? Давай сбежим?

– Как?! – Я взглянула на него мученическим взглядом и указала на стену. – Видишь? Через такой забор только перелететь!

– Да он невысокий! Я такие на раз беру! Ну… если боишься, тогда можно перегрызть пару досточек? – Борька для убедительности подошел поближе и продемонстрировал мне зубы. – На веревках уже натренировался, могу что угодно попортить, только если не торопясь. Что-то не хочется в мои юные года с протезами ходить. Дамы засмеют!

– Какие досточки, какие дамы?! – Совсем у коняги крыша поехала! И вспомнила: – Тебя вроде обещали на живодерню спровадить, а ты о какой-то ерунде говоришь!

Борька в нетерпении переступил с ноги на ногу и заторопил:

– А я о чем? Пошли быстрее!

– Сейчас! – Я все-таки открыла сундук.

Нет. Удача сегодня не на моей стороне. Только какие-то шелка и бархат. Зачем мне все это? Тут! Даже и выйти никуда.

– Пошли, кому сказал! – Борька нетерпеливо вцепился мне в платье зубами чуть пониже талии и потянул, вытаскивая меня на дорожку, а после с готовностью подставил спину. – Забирайся в седло!

– Как? – Я развела руками, демонстрируя уже изрядно пожухлое, но все еще пышное свадебное платье. – Я же в нем как в гипсе!

– А переодеться? – Борька мотнул башкой, указывая на выпотрошенные сундуки.

Я задумчиво почесала висок. А ведь точно! Видела в одном из них брючные костюмы для конных прогулок…

Едва не чмокнув Борьку в черный нос, я снова бросилась к сундукам и принялась за поиски. Да где же они?

Наконец под горой тряпок пальцы нащупали гладкую кожу брюк для верховой езды. Брючные костюмы? Один за другим я вытянула на свет из недр сундука то, что искала: кожаные штаны, короткие сапоги, кожаный жилет и темно-серая рубашка. То, что надо!

Вдруг неподалеку раздались возмущенные голоса. Кажется, Лампа собрала подмогу для разборки с говорящим жеребцом, и Борька вот-вот лишится рыжей шкурки!

Цапнув вещи в охапку я развернулась, чтобы броситься к коняге, но… того уже и след простыл!

Вот гаденыш! Бросил меня одну?!

Крики приближались. Не придумав ничего умнее, я скользнула тенью за сарай и едва не застонала, сообразив, что вляпалась в кусты шиповника.

Ну и пусть! Не бегом, так ползком!

Хоть как-нибудь!

Только бы меня не нашли!

Неожиданно царапающие, старающиеся удержать ветви расступились. Я выползла прямиком к стене и поднялась, разглядывая это монументальное строение. Черно-серый камень. Высота такая, что шапка падает!

Стараясь не обращать внимания на вопли, что время от времени издавала Лимпопона Феодосиевна (пытка для врагов, а не имечко!), я принялась стягивать с себя платье. Дело шло медленно. Какой дурак придумал все эти завязочки и бантики? Но когда настала очередь корсета, то и вовсе чуть не взвыла.

Шнуровка!

Где же ходит Борька?

Ох, он бы мне сейчас помог своими хвалеными зубками…

Я снова покосилась на стену с ее острыми уступами и решилась. Не развяжу, так, может, повезет перетереть? Подошла ближе, облюбовала острый выступ и развернулась к нему спиной, ожидая, что в спину упрется холодный камень, но… случилось странное. Вместо холодного камня я ощутила спиной нечто деревянное и шершавое.

Озадаченно поморгав, я развернулась и думать забыла о «юных следопытах», что сейчас прочесывали сад в поисках нас. Стены – не было! Точнее, был деревянный забор. Не очень высокий. В полтора моих роста. Я во дворце у батюшки такой брала с разбегу, когда нужно было незаметно сбежать на рыбалку с сыном конюха.

В довольно широкую щель между досками я увидела лес и… пасущегося неподалеку Борьку!

Но как?..

Тут мне вспомнилось его предложение перегрызть… ДОСТОЧКИ!!! Неужели он не видел стены? Тогда понятно его нетерпение! Конечно! Что ему такой заборчик перемахнуть? Две секунды!

Ну Люминесценция Фосфоридзе! Ну зараза! Или за иллюзию крепостной стены нужно благодарить моего новоявленного муженька?

Быстро натянув штаны, я застегнула ремень и заправила жесткие штанины в сапоги, надела рубашку с жилетом прямо на корсет и, подпрыгнув, принялась подтягиваться. Но в это самое время удача решила, что с нее хватит, и повернулась ко мне своей «задней частью спины». Раздалось басовитое: «Эй, куда?!», и мне в сапог вцепились чьи-то пальцы. Не в силах отказаться от такой близкой свободы, я озверело принялась лягаться и размахивать свободной ногой, стараясь попасть преследователю хоть куда-нибудь, но лучше по носу. Наконец мне повезло. Удерживающие руки вдруг разжались, послышалась отборная ругань, а я, перевалившись через забор, грохнулась в траву.

– Немедленно за ней! Если вы ее упустите, хозяин вам головы снимет! – раздался совсем рядом пронзительный вопль домоправительницы, и топот, похожий на топот стада, начал удаляться.

– Вставай, чего разлеглась! – Ко мне уже скакал Борька. – Садовая калитка тут всего метрах в пятидесяти!

Хороший аргумент. Не замечая ноющего бока, я торопливо вскочила, подпустила ближе скачущего во весь опор жеребца, вцепилась в поводья и одним прыжком взлетела в седло. Этому трюку год назад меня выучил сам Парамон. Когда-то он был знатным наездником.

Борька всхрапнул и недовольно бросил:

– Чего ты так долго? Я уже ждать устал. Полполянки выполол.

– Долго? – Я не удержалась и вцепилась коняге в ухо. – Да благодаря тебе я вообще чуть там навсегда не осталась!

– Эй, что за инсинуации! – Освобождаясь, тот тряхнул головой так, что я чуть не сверзилась наземь. – Может быть, ты от мужа уходить не хочешь? Так я же не против! Каждый кузнец своего счастья…

– При чем тут муж?! – вспылила я. Болтология хоть и недолгая, но самая сильная черта моего «перевозочного средства»! – Я спрашиваю, как ты узнал, что вместо высоченной каменной стены – деревянный забор?

– Какой стены? – Борька даже притормозил и попытался скосить глаза, норовя меня разглядеть.

Позади уже слышались крики и лай. Я оглянулась. За нами мчались человек десять на лошадях и еще столько же с идущими по нашему следу собаками. Довольно близко! Может, оторвемся? Нет, не так! Должны оторваться!

– Прямо смотри! – Зло дернув поводья, я пришпорила пятками беднягу.

Борька возмущенно заржал и вновь перешел на галоп.

Вскоре мы влетели в лес. Редкий молодняк опушки сменил мрачный вечерний лес. Лучи закатного солнца почти не достигали земли и гасли, путаясь в чуть шумящих верхушках деревьев. Под копытами Борьки зашелестела прелая листва. Заплелся колючей проволокой малинник, как нарочно путая ноги жеребца. Но вот что странно! Погоня, которая, казалось, вот-вот настигнет, отчего-то не спешила нас поймать. Голоса по-прежнему раздавались где-то позади и даже как-то стихли, словно боясь встревожить вековечную тишину.

Впереди пахнуло водой. Значит, там или река, или озеро! Можно сбить со следа!

– Так что там за проблема была с забором? – вспомнил Борька, а может, решил отвлечь себя и меня от погони.

– Проблема в том, что вместо забора я с самого начала увидела огромную стену! Иллюзия, чтобы у меня даже мысли не возникло, что можно сбежать! – Я печально усмехнулась.

– Ничего себе! Не знал! – Борька насторожился, одним прыжком перемахнул через поваленное дерево и прибавил ходу. – Хозяйка, ты пока помолчи, перевари случившееся, а я попытаюсь нас спасти!

Я вцепилась в поводья и пригнулась, спасаясь от засвистевших над головой веток. Вот было бы весело, на радость Лампе, котенком повиснуть на ветке!

Вскоре впереди действительно блеснула лента реки.

Коняга вбежал в реку, подняв водопад брызг, зашел в воду по самую шейку и поплыл, но не в сторону манившего в сгущавшихся сумерках соседнего берега, а вниз по течению, где шагах в пятнадцати от нас, покачиваясь на воде, медленно дрейфовала здоровенная куча тальника. Держась одной рукой за седло, я скользнула в реку и поплыла рядом, наслаждаясь на удивление теплой водой. Поравнявшись с кучей тальника, Борька обогнул ее так, чтобы нас не заметили с берега преследователи. Дотянувшись до первых веток, он сначала вцепился в них зубами, а затем, подплыв ближе, зацепился копытами. Не отпуская луку седла, я тоже ухватилась за гладкую талину и отдалась на милость течения, позволив себе хоть немного отдохнуть.

Я слышала, как на берегу обиженно заскулили собаки, потеряв наш след, как раздались злые голоса и гребки. Наверняка преследователи решили, что мы выбрали самый простой способ для побега и, переплыв реку, скрылись в зарослях другого берега. Что ж, пока они будут нас там искать, течение отнесет тальник так далеко, что мы сможем оторваться от погони.

Не знаю, сколько мы так дрейфовали, держась за толстые ветки, лежавшие в основании этого естественного плота. Наконец река начала расширяться. Убыстрилось течение, да и сама вода стала холоднее.

– Борь! – Я тронула жеребца за ухо. – Вроде далеко уплыли. Давай на берег выбираться?

– А на какой? На тот или на этот? – Конь покрутил головой.

Хм, вопрос, конечно, интересный!

– Нам в Берендеево царство надо! В Болотную Гать.

– Как будто я знаю, где такое есть! Ладно, поплыли на авось! – фыркнула зверюга, мощно оттолкнулась от плота и, утянув меня за собой, поплыла к видневшейся неподалеку песчаной косе, бурча под нос: – Я ж с детства из нашего королевства ни разу не выбирался! И вообще, кто у нас принцесса?

Эх, если бы я могла сказать: «Ты!» и этим решить все проблемы!

Вскоре мы уже выбирались на берег. Мягкий песок, еще хранивший тепло ушедшего дня, так и манил лечь поудобнее и не вставать до утра. Но я не могла себе позволить так рисковать даже сейчас! Да – ушли от погони, возможно, далеко, но я знала, что Люстра Филаретовна в лепешку расшибется, а постарается найти сбежавшую пленницу.

Заставив себя подняться, я обняла жеребца за шею, и мы зашагали вперед, оставляя на песке вереницу мокрых следов. За время нашего плавания мое белье промокло до нитки и противно липло к телу, а кожаный костюм весил как хороший доспех! Наконец песок остался позади, и я запрыгнула в седло. Эх, как бы я хотела сейчас высохнуть и выспаться! А еще поесть. Я уже даже забыла, когда в последний раз ела!

В подтверждение мыслей желудок болезненно сжался. Я только вздохнула. Стиснула поводья и по привычке уже хотела было пришпорить Борьку пятками, но не сделала этого, а просто попросила:

– Борь, давай выбираться отсюда!

– Куда? – Он переступил с ноги на ногу, деловито разглядывая подступавшие к нам деревья. – Кругом лес.

– Не такой уж и лес. Скорее роща. – Я попыталась его приободрить. – Просвет видишь?

Он честно помотал головой, но все-таки направился куда-то в глубь стоявших стеной деревьев. Эх, надеюсь, нам повезет не наткнуться на хищников! У меня ведь даже оружия нет!

Но к счастью для нас, вскоре лес и вправду поредел и неожиданно закончился, оказавшись широкой полоской деревьев, идущей вдоль берега. Мы вышли на пыльную дорогу, что отделяла рощу от бескрайнего поля сочной травы. Но даже не это меня обрадовало больше всего на свете – где-то впереди, среди порядком сгустившихся сумерек теплой крошечной звездочкой горел огонек!

Я нетерпеливо тронула узду:

– Борь, держи курс на костер!

– С ума сошла, хозяйка? – испуганно прянул ушами жеребец. – Какой костер? А вдруг там опасно?

Ну опасно… и что теперь? Жить, как выяснилось, тоже опасно, но лошадку свою паникерскую надо бы успокоить… Поэтому я равнодушно хмыкнула и беспечно бросила:

– Ну и чего ты испугался? Наверняка там такие же путники, как и мы.

– Но погоня…

– Я думаю, мы оторвались! – с нажимом заявила я. Не надо меня пугать, и так дальше некуда! В любом случае: пан или пропал! – Даже если слуги муженька сообразят, куда мы делись, я успею обсохнуть и, может, даже чем-нибудь перекушу!

– А ты перекуси травкой! Глянь, какая сочная! А одежда сама высохнет! К утру… – Борька, словно в подтверждение своих слов, нагнулся и принялся сосредоточенно щипать травку. Не ожидая такого предательства, я чуть не скатилась на землю, вовремя повиснув у него на шее.

– Какая трава?! – В отместку я хлестнула его ладонью. – Ну-ка, выпрямляйся и вези меня к костру! Быстро! Я замерзла и хочу есть!

– Как по мне, так я бы объехал этот костер по самой дальней дороге, но… хозяин – дурень! То есть – барин! – проворчал Борька и не спеша потрусил к огоньку.

Я не стала спорить. Может, и дурень – но кто не рискует, тот ходит мокрым и голодным! Главное, не показать свой страх и то, как сердце сжимается от нехорошего предчувствия.

Но все сомнения быстро развеялись, когда я увидела сидевшую у костра одинокую фигуру. И чем ближе мы подъезжали, тем спокойнее на душе мне становилось.

Путник, одетый в темный дорожный плащ, оказался молодым, симпатичным парнем. Отблески пламени играли в его коротких темно-русых волосах, делая их почти рыжими. Он, видимо, давно заприметил гостью и теперь сидел, поглядывая на меня, но не забывая при этом что-то помешивать в котелке.

Остановив Борьку в нескольких шагах от костра, я спешилась:

– Хлеб да соль!

– Да нет… скорее картошка и вода… – Он демонстративно помешал варево. Ночной ветерок с готовностью подхватил аромат еды и не хуже заправского вояки ткнул мне в нос так, что закружилась голова. – Присоединяйся.

Я торопливо подошла к костру, но все-таки дворцовый этикет, с рождения вбитый мне в голову, поспешил возразить парню раньше, чем мой голод ответит ему «да!».

– Нет, что вы! Не хочу быть вам обузой! Я только погреюсь, если можно…

Парень недоуменно оглянулся и снова взглянул на меня.

– Кому это «вам»? Я вроде один… – Он вдруг улыбнулся, и на его щеках, скрытых недельной щетиной, появились милые ямочки, так не вязавшиеся с его суровым обликом.

– Ну… – Я невольно заулыбалась ему в ответ. – Тебе.

– А! Ты из этих… из породистых, что ли? – Спрятав улыбку, он прищурился и смерил меня таким пытливым взглядом, что я даже смущенно сглотнула.

– Что, прости? – Какие светлые у него глаза!

– Из благородных, говорю?

– Вообще-то… э-мм… вообще-то я… – И тут Борька толкнул меня в спину носом, да так, что я чуть не рухнула в костер. Как вовремя! Я едва не ляпнула, что я дочь короля Еремея! Вот дура-то! – Моя семья из разорившихся дворян.

– О как. Ну… садись, коль не шутишь. – Он глазами указал на место у костра.

Что ж, сама пришла. Чего теперь стесняться?

Я уселась напротив парня:

– Спасибо.

– Да пока не за что! – Тот повел широкими плечами. – Есть хочешь?

– Очень! – кивнула я. – Со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было.

– Нет, маковыми росинками питаться – не дело. – Губ парня снова коснулась задорная улыбка, и милые ямочки вновь преобразили его суровое лицо. – Картошка всяко лучше. И… с утра голова не болит. – Он изучил мое озадаченное лицо и, помрачнев, перевел: – Говорю, если хочешь есть – ешь. Ложку дать?

Ложку? Незнакомого парня?

Нет, как бы мне ни хотелось есть…

Я снова сглотнула и тоскливо качнула головой.

– Подожду, пока остынет.

– Жди, – буркнул тот и замолчал, сосредоточенно вороша короткой веткой объятые огнем поленья.

Улучив момент, я украдкой оглядела путника. Открытое лицо. Коротко стриженные волосы. На высокий лоб падает челка. Прямые линии бровей над светло-серыми глазами. Чуть с горбинкой нос, улыбчивые губы, волевой подбородок.

Может, тоже из породистых?

– А… как тебя зовут? – Я решила не гадать. – Откуда ты и что здесь делаешь?

– Зови меня Ник, – с охотой ответил он. – Я из Заречного королевства. Иду домой. Был пять лет на службе у шамаханских шаманов и три года провел в армии царя Ефремия. А как твое имя и что здесь делаешь ты? Одна…

Н-да… ну и толку, что спросила? Все равно о Шамаханском шахстве и Ефремском царстве я знала только из рассказов приходящего учителя истории и географии. А о Заречном королевстве даже не слышала! А может, и слышала, да как все эти царства, ханства, шахства, королевства и княжества запомнить?