Подлецы и герои

Последний из оперативников, уроженец лондонского Вест-Энда, ставшего в последние годы не менее престижным, чем Ист-Энд, капитан Тимоти Уорхол (нет, не родственник того самого художника, как вы могли бы подумать) пришел в армию после окончания Оксфорда, что было очень и очень необычно. Оксфорд он окончил по наущению родителей, а вот в армию отправился по собственной инициативе. Так же как наследный принц, Уорхол не был в Британской Индии ни разу, он служил в Северной Ирландии и считался экспертом по городскому терроризму. В группу его включили еще и потому, что подумали: наследному принцу, возможно, будет приятно пообщаться с образованным, закончившим Оксфорд человеком. Но Уорхола обстановка, царящая в САС, уже испортила, и вряд ли принц смог бы почерпнуть из этого общения что-то полезное.

Что же касается самого принца, то он окончил училище, потом и курсы авианаводчиков – одни из самых жестоких курсов в британской армии. Со своими «няньками» он познакомился всего два дня назад, перед вылетом из Великобритании, но удивительное дело: они, с их непристойными шутками-прибаутками, с их рыщущими повсюду взглядами, с командами – редкими, но которые надо исполнять беспрекословно, – они были для него ближе, чем многие в его доме. Дом, замок, в котором мечтала жить добрая половина подданных Ее Величества, он вспоминал с ужасом. Особенно омерзительным был файф-о-клок, ежедневный чай, подаваемый в пять часов (в семнадцать ноль-ноль, поправил он себя мысленно, не на гражданке уже) в гостиной и на который собиралась вся семья. Это чудовищное, не передаваемое словами лицемерие, это ежедневное выставление напоказ давно разложившегося трупа, в который превратился брак отца и матери, эти их быстрые, острые взгляды друг на друга поверх чашки… Иногда просто хотелось взять серебряный, уставленный веджвудским фарфором поднос, хватить его об пол и заорать: «Да будьте же вы самими собой!» А здесь все было так… как было на самом деле. Армия не терпит лицемерия…

…Дрогнула и с шумом пошла вниз хвостовая аппарель, горячий, тяжелый, пропитанный неистребимым запахом авиакеросина воздух ворвался в самолет. Принц дернулся – и почувствовал тяжелую руку МакКлюра на своей руке.

– Легче, Алекс! – подмигнул ему Уорхол. – Твой Афган от тебя никуда не уйдет…

Одной из мер безопасности, предпринятых в этом вояже наследного принца на войну, было то, что по документам он проходил как Алекс Рид.

– И твой от тебя тоже… – не упустил случая подколоть Уорхола О’Доннел.

– Да пошел ты… Ирландская задница…

МакКлюр дождался, пока из объемистого чрева самолета выйдут все, потом вышел сам, постоял на бетонке у хвоста самолета, оглядываясь…

– Босс на воду дует, – заметил тот же Уорхол.

– Что-то я тебя под Кандагаром не встречал. Покувыркался бы… – резко ответил МакДональд.

– Да что с вами такое сегодня? – изумился Уорхол.

На самом деле это был страх. Самый настоящий. Боялся не только принц, боялись они все. Только полный придурок или отморозок не будет бояться, ступив на эту землю. Еще не боятся штабные крысы – трепаться в барах про свое бесстрашие. Тут таких было немало – в Равалпинди и окрестностях полно складов, штабов, мастерских, и процент небоевых штыков никогда не опускался ниже пятидесяти. Вот эти любят похваляться собственным геройством, пока не встретят того, кто наваляет им по морде, и они геройски побегут домой стирать штаны.

МакКлюр решил, что вокруг безопасно, махнул рукой.

– Здравствуй, мамочка моя… – негромко произнес кто-то.

– А где мой белый лимузин?

– Мне и «Шерпа»[32] хватит.

– Будете болтать, отправлю бегом до Кабула! – пристрожил МакКлюр.

– О нет, сэр, только не это… – в притворном страхе прикрыл голову руками Уорхол.

– Бездельники…

Ни белого лимузина, ни даже примитивного «Шерпа» им не полагалось – опасаясь террористического акта, никому из офицеров базы не было сообщено о прибытии принца, тем более что база была транзитной. Здесь был только капрал Алекс Рид. И всё.

Взвалив на спины неподъемные вещмешки, повесив на грудь личное оружие, солдаты неспешно пошли к основному зданию базы, туда, где раньше располагался зал ожидания. Дорога была долгой – их загнали на одну из дальних стоянок, и топать предстояло чуть ли не милю.

Опытным глазом МакКлюр заметил, что здесь как не было порядка, так его и нет. Взять те же вертолеты, которые, ничтоже сумняшеся, носились над летным полем, создавая предпосылки к тяжелой авиакатастрофе. Или взять штабеля с боеприпасами, видимо, следующими транзитом. Если раньше боеприпасы эти выгружали на руках – то теперь они были упакованы на стандартных поддонах, как овощи в супермаркетах, и выгружались погрузчиком, быстрее раз в двадцать. Но складывались они точно так же открыто и без охраны – было бы достаточно небольшой мины-липучки, поставленной тайным фанатиком-исламистом, и все это добро разбросает на многие мили вокруг. Что-то разбросает здесь, что-то – долетит до Равалпинди и там взорвется. Не хотел бы майор быть рядом, когда это произойдет…

Их поселили в типичной «солдатской гостинице», дали номер на шестерых, узкий, с двумя двухъярусными койками и обычными армейскими запирающимися на ключ шкафами для оружия. Если верить местному коменданту, рейс до Баграма пойдет только завтра утром. Можно было улететь на вечернем, кабульском гражданском или дождаться армейского рейса на Кабул – он сегодня был, – но майор предпочел не рисковать. С обстановкой в Кабуле он не был знаком и знакомиться не собирался…

Когда он вернулся в их «номер», все уже расположились по кроватям, боссу, конечно же, оставили одну из нижних коек. Принц без вопросов занял одну из верхних.

– Самолет только завтра утром, – озвучил МакКлюр.

– Еще одна ночь на нормальной кровати…

– Ты это называешь нормальной кроватью?

– Солдат спит, служба идет…

– Сэр…

Все моментально замолчали, и принц смутился.

– Я это… Сэр, может, прогуляемся?

– В каком смысле?

– Ну… посмотрим город, съездим на базар…

Офицеры САС мрачно переглянулись.

– Алекс, это может быть опасным делом, – сказал МакКлюр, – в городе неспокойно.

– Но ведь мой отец был здесь два раза. Почему я не могу? И бабушка была.

Черт…

– Энди… – кивнул МакКлюр. МакДональд поднялся с жалобно скрипнувшей под его весом кровати. Двое офицеров САС вышли в коридор.

– Что думаешь?

– Чертовски опасно, – задумчиво проронил МакДональд.

– Но и он прав. Черт, это его владения. Разве можно считать кого-то владельцем земли, если он не осмеливается на ней появиться, черт побери?

– А ты уверен, что это наша земля?

– Не умничай! Тут умных…

– Извини. Тогда как?

– Берем бронежилеты. Пистолеты, гранаты. Помнишь «Мангарай»? Арендуем гражданскую машину и…

Мангарай – так называлась змея, обитающая в Афганистане, в переводе: «стрела-змея». Змеи вообще чертовски быстрые создания, некоторые из них могут поймать низко летящую птицу. Но даже среди сородичей мангарай отличался чертовски быстрой реакцией. Для спецназа САС мангарай – это не просто змея.

С сороковых годов двадцатого века пистолет как личное оружие на поле боя потерял почти всю ценность. Его потеснил уже пистолет-пулемет, а штурмовая винтовка (или автомат, как говорили русские) и вовсе вывела его за скобки. Более того, даже те, кому пистолет полагался по штату, – офицеры, например, – при первой же возможности меняли его на автомат. Кобура и пистолет в ней, равно как полевой бинокль, – визуальный признак офицера и отличная приманка для снайперов. Война пошла подлая, жестокая, и, если еще в Крымскую иногда солдат, взявший на мушку офицера, получал приказ: «Отставить», считалось, что офицеры служат в армии, пусть даже и чужой, не для того, чтобы их убивали простые солдаты, а теперь любой офицер служил самой желанной целью для вражеского снайпера. Поэтому в современной армии опытного офицера не отличишь от солдата – автомат, складной бинокль в кармане, камуфляж часто даже без погон.

В семидесятые именно САС додумалась до нового использования пистолета. Быстрые и жестокие операции в городах, и не только. Пистолет носится скрытно, постоянно на боевом взводе, группа подбирается к цели и[33]…

Операции такого рода, а равно и группы, натренированные на подобные операции, получили название «мангарай» – так назвали первую, кабульскую операцию в районе Майванд, а потом прижилось.

И МакДональд и МакКлюр не раз участвовали в таких операциях, а потому знали, как надо действовать.

– Подожди. Есть идея получше.

МакКлюр сходил и вернулся уже с Уорхолом и О’Доннелом.

– Предлагаю план. Нужны две машины. Одну возьмет напрокат Мак – гражданскую, какой-нибудь хороший внедорожник. Вторую – возьмешь ты, Энди. Бери «Шерпа», обязательно бронированного и с пулеметом. Свой «MAG» – тоже с собой. Тим, ты за рулем. Будете сопровождать нас. Без команды – не вмешивайтесь. Вопросы?

– Куда едем?

– Не знаю, – усмехнулся МакКлюр, – разберемся на месте.

– Что, если «первый» захочет прогуляться пешком?

МакКлюр задумался.

– Оставаться на месте, у пулемета. Если вы покинете машину, будет только хуже. Мы вдвоем справимся.

– Уверен, босс? Здесь есть места, где не справиться и вдесятером.

– Черт, что ты на нервы капаешь! Есть что дельное – предложи!

– Да ладно, босс, я так сказал…

Машины пригнали быстро – в гражданском аэропорту напрокат взяли старый «Остин-Метро», командование базы выделило «Шерп» со спаркой «Виккерса» на крыше. Для любой другой задачи этого было бы достаточно, но не для тайного визита члена королевской семьи в один из самых опасных городов мира. Оставалось надеяться только на то, что информация о высочайшем визитере еще не дошла до слуха пуштунских националистов и исламских экстремистов. При последнем (однодневном) визите члена королевской семьи в эти края – это был наследный принц Гарри – произошли два террористических акта за одни сутки. Вертолет, на котором должен был лететь принц, сбили массированным запуском ПЗРК (принц в последний момент решил поехать на машине), а во время выступления перед британскими военнослужащими на базе Чахлала начался ракетный обстрел базы.

Порывшись в вещах принца, МакКлюр нашел кевларовый бронежилет скрытого ношения, который принц, конечно же, забыл надеть.

– О нет, сэр, только не это.

МакКлюр молча стоял перед принцем, держа в руках бронежилет, – и Николас отчетливо понимал, что так он может простоять до второго пришествия. Поэтому начал расстегивать куртку.

– Сэр, я понимаю, что вы должны меня охранять, но… не переусердствуйте, ладно? Я все-таки простой солдат Ее Величества.

– Хорошо, Ваше Высочество.

Принц надел бронежилет поверх футболки, сверху начал надевать гимнастерку и куртку. МакДональд, стоявший рядом, протянул принцу тринадцатизарядный «браунинг» 1935 – старую модель, которую САСовцы предпочитали всем современным.

– Теперь послушайте меня, Ваше Высочество, – МакКлюр говорил тихим и серьезным тоном, – там, куда мы направляемся, не просто опасно. Там нет никаких законов. Есть их видимость, но эта видимость зыбка и обманчива. Если взять наобум десятерых людей с улиц Равалпинди, то среди них обязательно найдется хотя бы один, мечтающий умереть, забрав с собой на тот свет хоть одного солдата армии Ее Величества. Эти люди не колеблясь отдадут свою жизнь за возможность убить вас, они ненавидят вас и ждут подходящего момента. Поэтому не разыгрывайте из себя героя. На войне не бывает героев – по крайней мере, я не встречал ни одного. На войне бывают люди, нашедшие выход из безвыходной ситуации, только и всего. То оружие, что дал вам Мак, – это на самый последний случай, если мы все будем убиты. Не смотрите людям в глаза, не заговаривайте с ними ни о чем. Не привлекайте к себе никакого внимания, не вмешивайтесь ни во что, что бы ни происходило на ваших глазах. В любую секунду вы должны знать, где находится ближайшее укрытие от пуль. Если начнется перестрелка, бросайтесь туда и падайте ничком, не бойтесь испачкаться, ибо лучше испачкаться грязью, чем собственной кровью. Не высовывайтесь из-за укрытия, пока мы не разберемся с проблемой. Когда у нас возникнут проблемы, я буду вам несказанно благодарен, если вы не прибавите к ним еще несколько. Коли мы будем ранены и убиты, бегите со всех ног, не пытайтесь нам помочь, стреляйте в любого вооруженного человека, оказавшегося на вашем пути, будь это даже ребенок или старик. Не жалейте никого, ибо они вас не пожалеют, – одного из парней, с которым я начинал, убил десятилетний пацан с гранатой. Ищите спасения на крупных магистралях, там много полиции, есть и армейские части. Теперь, Ваше Высочество, скажите, после того что вы услышали, вы все еще хотите прогуляться по Равалпинди?

В глазах у принца вспыхнул и пропал странный мимолетный огонек. Можно было многое говорить про королевскую семью, но одного у нее нельзя было отнять: ее мужчины отличались храбростью. Во время событий на Фолклендах[34] дядя принца служил в вертолетной эскадрилье, участвовал в высадке десантов под огнем противника. Аргентинский штурмовик прицепился к «Вестланду», за штурвалом которого сидел принц королевской крови; почти всегда это означало смерть, но дяде удалось уйти, опасно маневрируя, спастись самому и спасти десант.

– Сэр, я принял решение.

База Чахлала стояла между двумя городами-спутниками: Викторией[35] и Равалпинди. Викторию строили британцы по европейским и британским архитектурным канонам, там был своего рода «кусочек Британии на чужой земле», отгороженный рвом и стеной, которые, впрочем, не останавливали полет мин и реактивных снарядов. Широкие и прямые улицы, много зелени, утопающие в зелени сады. Равалпинди же олицетворял собой местный колорит – большой, грязный, опасный, разросшийся, словно раковая опухоль, город. Считалось, что в нем на сегодняшний день спокойно, но спокойно здесь – это когда на улицах не идут бои. Несколько выстрелов из-за угла, брошенная граната беспокойством здесь не считается, это мелкие неприятности.

Они выехали на большое, восьмиполосное короткое шоссе, связывающее Викторию и Равалпинди. Выезд прикрывал сложенный из бетонных блоков блокпост, ощетинившийся стволами пулеметов. На шлагбауме, откатывающемся в сторону, а не поднимающемся, какой-то умник повесил плакат: «V-R Welcome!»[36] Больше бы здесь подошло «Добро пожаловать в ад!»…

Машины на дороге были все до одной запыленными, старыми, британскими – иномарок не было, заградительные пошлины действовали во всем блеске. Немало грузовиков – несмотря на то что до Пешавара проложена железная дорога, многие предпочитают возить грузы по старинке, потому что в любой момент полотно дороги могут взорвать, и тогда груз придет неизвестно когда. Такими же запыленными, обвешанными противокумулятивными решетками были и бронетранспортеры патрулей – «Сарацины» и «Волки».

Принц устроился на заднем сиденье. Движение здесь, как и на всех британских территориях, было левосторонним, поэтому Николаса посадили на правую сторону. МакКлюр ехал на левой стороне, держа на коленях автомат. Как он сказал, обстрел может начаться слева, со стороны обочины – и Его Высочеству безопаснее ехать справа. Чуть позади, в «Шерпе», ехали еще двое. Скорость держали максимально разрешенную.

Они решили сыграть роль интендантов, офицеров-хозяйственников. Часть продуктов питания для группировки британских войск закупалась здесь, на месте, – и офицеров-хозяйственников, по негласной договоренности, не трогали. Они приносили деньги торговцам, торговцы давали долю на джихад. Получалось, что британская армия сама финансировала войну против себя, но хозяйственников не трогали.

Улицы в Равалпинди были богатыми и обманчиво спокойными. Город считался столицей всей северной Индии, автомобилей тут было много, намного больше, чем мест для парковки и улиц. По тротуарам сплошным потоком текли люди, водители истошно сигналили, лезли вперед, не соблюдая никаких правил. Особенно неистовствовали таксисты – половина ездила на таких же «Остинах» и «Морисах», вторая половина – на трехколесных мотоциклах и мотороллерах, окрашенных в специфический желто-черный цвет. На мотороллерах же в основном развозили товар, его грузили столько, что оставалось только удивляться, как это вообще можно везти и не опрокинуться.

И тут же как навязчивое напоминание о смерти, о поселившейся в городе беде – выбитые взрывом стекла, выгоревший изнутри магазин, щерящийся черным зевом окон, мигалки полицейских машин, стоящий рядом броневик британской армии…

– Хозяин, видимо, не захотел давать долю на джихад, Ваше Высочество… – просветил принца Мак-Клюр. – Тогда они показательно расправились с ним, в назидание остальным. Это самый настоящий рэкет.

– Здесь все дают деньги террористам?

– С теми, кто не дает, может случиться то самое, что вы сейчас имели удовольствие лицезреть, Ваше Высочество.

Принц погрустнел.

– Но как же в таком случае это прекратить?

– Никак. Только уйти отсюда. Но если уйти отсюда, Ваше Высочество, тогда они начнут убивать друг друга. Здесь у всех счеты друг с другом, стоит только уйти нам, разразится гражданская война.

– Есть еще один хороший способ, Ваше Высочество… – отозвался МакДональд из-за руля, – надо сбросить сюда нейтронную бомбу. Это решит все проблемы разом.

– Помолчи, шутник… – раздраженно произнес МакКлюр.

Машина свернула с дороги, пошла по более узкой улице…

– Ты куда это?

– Разворачиваюсь. Хватит. Погуляли.

– Подождите, – сказал принц, – здесь есть базар?

САСовцы переглянулись.

– Есть, Ваше Высочество…

– В таком случае я хочу его увидеть.

Базар…

Восточный базар – это целый город, это лабиринт, из которого не выведет никакая нить Ариадны, это заработок для одних и разорение для других. Торговец, который торгует золотом, может быть гол как сокол, а просящий рядом милостыню нищий – иметь собственный большой дом. На восточном базаре вас запросто освободят от денег, от стыда и совести. Возможно, и от жизни. Всякое бывает на базаре.

«Шерп» остановился. МакДональд сбегал и переговорил кое о чем – после чего они нырнули в базарную толчею, как пловец – в ледяную воду. Автоматы оставили висеть на боку, притворяясь обычными находящимися на отдыхе, даже не слишком трезвыми британскими «томми», но у каждого в кармане был взведенный пистолет, и рука твердо держала рукоять. Выхватить и выстрелить – меньше секунды.

Принц шел по базару неторопливо и несуетно, дольше всего он задержался в золотых рядах, купил себе какой-то грубоватой работы, но золотой браслет, из тех, что нелегально делали в Индии. Заплатил британскими фунтами, их приняли. Потом они прошлись по петушиным рядам – тут продавали боевых петухов, тут же проводились петушиные бои. Около одного такого места, где в клетке убивали друг друга петухи и где столпилось много народа, принца попытались лишить бумажника, но он был начеку, и бумажник остался у законного владельца.

Прошлись по рядам, где торговали всяческой снедью, принц купил несколько лепешек с мясом и зеленью, а его спутники, чтобы поддерживать имидж, расспросили нескольких торговцев о возможности оптовых поставок мяса и ценах на него. Также купили немного мяса на пробу. Опытные военные, покупая что-то для себя из съестного, говорили, что это на пробу, тогда торговцы делали приличные скидки и отдавали лучший товар из имеющегося. Тут, если не держать ухо востро, тебе подсунут и гниль.

Из наполненных мухами, криком и вонью мясных рядов они вынырнули в ряды, где продавали велосипеды и всякую рухлядь, принц сделал знак – и МакКлюр оказался рядом.

– Думаю, достаточно…

– Прошу за мной, Ваше Высочество…

Потом МакКлюр долго ругал себя за то, что повел принца на выход самым коротким путем, мог бы и обойти. Большую глупость отчебучил. Но что сделано, то сделано…

– Мак! – громыхнуло сзади как выстрел.

МакКлюр повернулся – и увидел МакДональда. И принца, который стоял у клетки с детьми и которого Мак ненавязчиво придерживал, чтобы тот не совершил еще большую глупость.

Майор в мгновение ока оказался рядом.

– Пойдемте, капрал. Нечего здесь торчать.

– Сэр, что это такое? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, спросил принц.

– Ничего. Пойдемте.

– МакКлюр, я не сдвинусь с места, пока вы мне не объясните, что именно здесь происходит.

Блестящие бусинки глаз затравленно смотрели на собиравшихся около клетки взрослых, грязные, иногда в нарывах руки вцепились в ржавый металл прутьев. Чуть дальше была еще одна клетка. И еще…

А еще больше был огороженный высоким забором участок рынка, и там были видны покупатели. И товар. Товар находился в таких же клетках или прикованный к столбам наручниками.

– Капрал, это дети. Вы что, детей не видели?

– Что здесь делают эти дети, МакКлюр?

Твою мать!

– Это местная традиция. Если в семье нечего есть, продают одного из детей. Здесь в семьях очень много детей, по пять-семь человек, а то и больше.

– Здесь торгуют детьми? На земле Британской Короны торгуют детьми?!

МакКлюр затравленно огляделся, вокруг уже собирался народ. Здесь вообще очень быстро собирался народ: ограбили, убили – через несколько минут на месте не протолкнуться от зевак. Принц сейчас в таком состоянии, что может ляпнуть любую глупость, а местные это не оценят.

– Капрал, я хочу, чтобы вы взяли себя в руки и следовали за мной!

Подскочил торговец – низенький, бородатый, в каком-то халате. МакКлюр раздраженно начал выговаривать ему на его родном языке, торговец почтительно кивал. Он был виноват и сознавал свою вину. За место на рынке надо платить, для торговли людьми отведен специальный сектор рынка, огороженный, – и там плата за место очень велика. Этот плут, видимо, попытался сэкономить, и сейчас экономия выходила ему боком. По рыночным законам за попытку обмана администрации рынка полагалось наказание кнутом.

– МакКлюр, я хочу…

– Смирно!!!

Автоматически принц принял стойку смирно, это было вбито в подкорку в училище. Там учат сначала выполнять – потом думать.

– Капрал, по прибытии в базовый лагерь получите взыскание! За мной! МакДональд, конвоируйте его! Пошли!

В толпе удовлетворенно зашушукались, видеть, как британец получает наказание, для многих было забавно и приятно.

МакДональд просто обхватил своей ручищей протестующего принца, порывавшегося достать бумажник (хорошо, что в пылу не ляпнул лишнего!), и вывел его из толпы. Украдкой кто-то бросил в широкую шотландскую спину камень, но Энди даже не почувствовал этого…

Когда объявили отбой, принц пропал. Всполошившийся майор нашел его на крыше терминала – туда обычно выскакивали покурить и позагорать, если выпадала такая возможность. Принц стоял у самого парапета и смотрел в звездное, поразительно яркое небо. Здесь, в высокогорье, звезды были на удивление яркими и большими – в метрополии таких не увидишь.

Заслышав едва заметный шорох осторожных шагов, принц не обернулся.

– Это были дети, МакКлюр, – проронил он.

– Да, сэр… – не нашел лучшего ответа майор.

– Их надо было выкупить.

– Всех не выкупишь, сэр. Вас бы разорвали на части – и нас тоже.

– Это были дети, МакКлюр. В двадцать первом веке на земле Британской Короны торгуют детьми, как скотом.

– Сэр, есть вещи, которые не исправишь.

Принц повернулся, его глаза горели ненавистью.

– Не исправишь? Не исправишь, МакКлюр? Кто-нибудь попытался исправить, хоть один человек? Или просто все считают, что достаточно высокого забора?

– Сэр, здесь так живут. Это дети местных.

– Не врите, МакКлюр. У одного из них были голубые глаза, я запомнил. Это тоже ребенок местных?

А чтоб тебя…

– Сэр…

– Говорите, майор, говорите. Надеюсь, у вас хватит чести не врать принцу Короны.

– Сэр, возможно, это был русский ребенок. Иногда такое бывает. Местные не осмеливаются похищать британских детей, они знают, что будет, если кто-то нарушит договоренность. За одного покарают всех.

– Договоренность?! Британская Корона договаривается с торговцами детьми? Чиновники Британской Короны договариваются с работорговцами? Я об этом не знал…

– Сэр…

– Уйдите, МакКлюр. Оставьте меня. Я должен подумать.

11 июня 2002 г.

Пограничная зона, граница Канады и САСШ

Как и во многих североамериканских семьях, в семье лейтенанта полиции Мантино было три автомобиля – пусть все три и подержанные. Сам глава семейства ездил на «Краун Вике» – «Форд Краун Виктория», рабочая лошадка таксистов и полицейских. Миссис Мантино водила фургончик «Крайслер», и еще у них был большой, черный, повидавший виды «Шевроле Субурбан». Его купили на распродаже федерального имущества и переделали так, чтобы таскать прицеп с лодкой или мобильным домом. Лодка у лейтенанта была, он любил и охотиться, и рыбачить, а вот дома-прицепа не было – такой дом в случае чего можно было взять напрокат, чтобы отправиться куда-нибудь в путешествие. А сегодня лейтенант оставил дома «Форд», отцепил прицеп от «Шевроле» и выехал на нем. Когда завелся огромный V8, скрытый под капотом «Шевроле», лейтенант недовольно поморщился. Бензина эта зверюга жрала море, и компенсировать горючее ему никто не станет, поскольку он выехал не на служебной машине. Но в ситуации, когда за ним слежка, – плевать на бензин. Зато в такой машине в транспортном потоке чувствуешь себя намного увереннее, чем на дорожном крейсере от Форда, а если что – можно пойти и на таран, благо машина с таранным бампером. Лейтенант и сам не знал, что он будет делать, – возможно, он прижмет этих козлов, что следят за ним на дороге, и задаст им парочку неприятных вопросов. А возможно, и нет – как пойдет. Как бы то ни было, сегодня лейтенант вооружился до зубов. В поясной кобуре лежал служебный «Кольт-1911» правительственной модели, в наплечной кобуре – лейтенант ее почти никогда не надевал – скрывался австро-венгерский восемнадцатизарядный «Штейр-ГБ». В самом «Шевроле» в тайнике в водительской двери, который оборудовал он сам, ждала своего часа короткая «Итака-37» с пистолетной рукояткой, оставшаяся от отца.