Заполняющий свет

– Маша, меня завтра выписывают! А ведь говорили, что неделю продержат. Как это понимать? Ольгиных рук дело?

– Да, это странно.

– Она с утра прилетела – вся такая заботливая, с коробкой моих любимых конфет. Кудахтала вокруг кровати, всё чем-то угодить пыталась. Еле от неё отделалась. К конфетам я даже не притронулась, боюсь.

– Не думаю, что в её планы входит тебя травить, ты для неё источник информации. И о выписке она договорилась, потому что не терпится поболтать с тобой о детстве. Сама понимаешь…

– Я для правдоподобности спросила у неё о письме. Как считаешь, правильно?

– Если не переиграла, то это даже хорошо. По логике, ты так и должна была поступить.

– Я в театральном кружке занимаюсь, – гордо заявила Милана. – Грубо наехала и устроила истерику, я так обычно с ней и общаюсь. Добавила, что и папу не проводила, и не узнаю, что он мне написал. И всё это из-за неё. Правдоподобно получилось.

– И что она ответила?

– Огрызнулась, что по чужим сумкам не лазит. Сама же, говорит, молнию забыла застегнуть, вот оно и выпало. Спросит у сотрудников крематория, вдруг находили.

– Это хорошо. Езжай домой спокойно, ничего не бойся.

– Маша, – загнусила девушка, – приходи на выписку. Ну, пожалуйста, пожалуйста. Пусть Ольга знает, что я не одна.

– Ладно, – нехотя согласился Сван. Всё равно не отстанет, а такси подъезжало к конечной точке. – Только на выписку.

– Спасибо, спасибо, спасибочки… – Девочка явно привыкла помыкать людьми.

Сван не удивился, застав Алёну за уже сервированным на две персоны столом. Его вкусы были ей хорошо известны, а время прибытия такси рассчитано по минутам. Без лишних разговоров они набросились на еду. Девушка, как и он, целый день голодала, мотаясь по студиям.

– На днях прочитала, – сказала Алёна, дожёвывая салатный лист, – что Антарктида – вовсе не континент, а огромная ледяная стена, гигантская чаша, не дающая стекать океанам. А Земля на самом деле плоская. В центре – Северный полюс. И древние народы об этом знали. Теорию круглого земного шара придумали, чтобы люди не задавались вопросом: а что там, за краем? А за краем, – заговорщически прищурилась она, – более развитая цивилизация, которая наблюдает за нами, как за подопытными крысам. У них мощные технологии, летательные аппараты, те самые тарелки. Инопланетяне совсем рядом, за ледяной стеной. Ты вот знал, что Антарктида – запретная зона для полётов и навигации? Любого, кто захочет проникнуть в её глубь, сразу же завернут обратно. А ещё туда часто летают политические лидеры. Зачем? Они же не летают на Северный полюс, и он открыт для всех желающих. Почему Антарктида под запретом, а он нет? Экспедиция «Челленджера» хотела проникнуть вглубь, но ничего не вышло. Четыре года их корабли плыли вдоль высокой ледяной стены, и вернулись к точке отправления, так и не найдя проход. Мы живём в симуляции, а Антарктида – конец текстуры, и выйти за её пределы нельзя. Австралия, кстати, это её часть. Никто не может пересечь Австралию. Запрещено продвигаться вглубь континента. Это потому что можно дойти до ледяной стены. И местные аборигены утверждают, что до прихода белых их предки ходили туда и встречали богов, которые давали им семена и лечебные травы.

Когда Алёна не думала о работе, она собирала всякую чушь в интернете. И верила всему, что бы там ни написали, к счастью, быстро забывая. Сван слушал её лепет, не перебивая и не комментируя. Просто любовался становящимся в такие моменты наивным лицом девушки.

Ужин был доеден, они запивали его лёгким вином, наслаждаясь моментом сытости и умиротворения. Сван слушал милый бред Алёны и растворялся в её прекрасных голубых глазах. Он держал ладонь подруги в своей руке и гладил нежные тонкие пальцы девушки.

– А ещё есть теория, что горы – это пеньки гигантских кремниевых деревьев…

– Эй, вы! Завязывайте свои лесбийские нежности, моей маме неприятно на это смотреть, – донёсся от соседнего столика грубый мужской голос.

Сван не повернул головы. Откинулся на спинку кресла и отпустил руку Алёны, уловив всего на миг проскользнувшее по лицу девушки презрение. Он бы сильно вырос в её глазах, если бы встал и басом спросил: «Кого это ты, мудила, назвал бабой?»

Наверное, это было бы круто. Но он знал, что будет дальше. Мужик плюнет в его сторону со словами: «Фу, петушара!» И Сван по законам жанра должен будет заехать ему по наглой роже. А вот этого он как раз сделать и не мог.

Его много раз били, и он всегда достойно принимал удар, но по своей природе Сван не был способен ударить сам. В институте он даже записался в секцию фехтования, чтобы преодолеть свой патологический пацифизм, но ничего не вышло. Его увлекали тренировки, где они отрабатывали стойки и выпады. Однако во время поединка он так и не смог уколоть противника, даже когда тот, ни капли не смущаясь, бил его в незащищённые места. Боль, обида, гнев, ненависть – всё то, что побуждает самого трусливого человека на свете на отчаянные поступки, – в его случае не работали. Сван не мог ударить. Он разочаровал бы Алёну ещё больше, если бы ответил обидчику.

Девушка права, презирая его. Никто и никогда не назовёт Свана героем, настоящим мужчиной. И он не скажет Алёне, что любит её. Она посмеётся в ответ.

– Опаздываем. Идём, – мотнула головой она.

Он кивнул и поднялся с места.

Идя мимо столика сделавшего им замечание мужчины, Алёна случайно задела рукой бокал с пивом, залив его брюки.

– О, простите! Какой конфуз!

Мужик дёрнулся, но не будет же он драться с девушкой.

– Сучка драная! – выпалил он ей вслед.

– А мама не заругает за такие словечки? – Алёна махнула ему рукой.

– Хамка! – подключился женский голос, но молодые люди уже забыли о них, прыгая в такси.

Ехали долго. Держались за руки на заднем сиденье и дремали, привалившись друг к другу.

Особняк на Рублёвке встретил их разноцветными огнями. Темой фотосессии была гламурная вечеринка с рекламой одежды и мотоциклов – совместный проект Роберта с другим фотографом. Звездой программы выступал Сван, все остальные – на вторых ролях и в массовке.

Едва он вышел из такси, как на него налетели гримеры и костюмеры.

– Маникюр подправим.

– Я закапаю вам в глаза эти капельки, будут сиять, а то чуть покраснели.

– Волосы – в хвост, серьги – в уши. Смотрите, лицо не испортите своей мазнёй.

– Скулы сделать жёстче?

– Нет! Сказал же, мне нужны именно эти черты!

– Первой снимаем у мотоциклов!

Сцена была массовой. Пять моделей разного пола непринуждённо болтали у своих моторов.

– Сван, дай мне отчуждение, холодный взгляд через плечо! – Он работал только с Робертом. – Ещё! Мало! Ты знаешь что-то очень важное, судьбоносное, чего не знают эти беспечно смеющиеся парни и девушки. Ты далеко от них. Звонок! Тебе позвонили и сообщили что-то по телефону. Вот только что ты был с ними, а теперь далеко. Так, вот так, уже лучше. Ещё холода, ещё!

И так всю ночь. Четыре смены костюма. Кстати, костюм-тройка там тоже был. Алёне этот образ понравился больше всего.

– Если бы можно было выбирать симуляцию, в какой реальности ты бы хотел жить? – Что-то новенькое ударило девушке в голову во время короткого перерыва на кофе.

– Не знаю, не думал… – пожал он плечами. – А ты?

– А я бы хотела оказаться в тебе, – захохотала она.

– В смысле?

– Стать тобой.

– А, понятно…

– Нет! В тебе именно таком, какой ты есть, а не в том, каким бы я могла тебя сделать. Посмотри вокруг, Сван. Из нас всех ты один кайфуешь от жизни и сам этого не осознаёшь. – В голосе девушки звучала зависть.

На парк спустились предрассветные сумерки. Откуда-то взялся туман, и Роберт, обезумев от всплеска своей фантазии, потащил Свана делать незапланированные кадры.

Закончили работать, когда совсем рассвело. Такси вызывать не пришлось, организаторы предоставили им машину. Алёна и Сван целовались на заднем сиденье всю дорогу, а доехав до дома девушки, упали на кровать без сил и моментально заснули.

Он совсем позабыл про Милану, но она подстраховалась и подбросила ему парочку сообщений. Сван еле продрал глаза, проспав всего три часа. Встал, стараясь не будить подругу, но она проснулась.

– Ты куда?

– Мне надо идти. Я в душ. Дай мне девчачью футболку, надо пол поменять.

– Чё мутишь? – вскинула голову девушка: вдруг денежки проходят мимо.

– Волонтёрство, тебе будет неинтересно.

Алёна не поленилась, встала, чтобы помочь ему одеться.

– Вот! Длинный лонгслив. Без утягивающих шорт джинсы на тебе по-мужски сидят, прикрой хозяйство. Так норм. – Она критически его осмотрела. – Глаза и губы подкрась и сойдёт, сестрёнка.

– Слушай, Алён, у меня ведь сегодня в ночь последний рабочий день. Отпуск. Может, махнём на море дикарями? Деньги ещё остались.

– А это идея! Я пробью насчёт контракта за границей! – воодушевилась девушка.

– Нет, Алён, я имел в виду отдых на двоих.

– Сван, пока мы молоды, надо зарабатывать. Зачем тратиться на поездку, когда можно найти того, кто за неё заплатит? – Она была невыносимо прагматична.

– Ладно, – не стал спорить он зная, что силы неравны.

Они попрощались, и Сван в образе девушки Маши поспешил в больницу на выписку Миланы.

Ольга вовсю хлопотала в палате, собирая падчерицу в дорогу. Свану отнюдь не показалось, что лицо её исказило недовольство, едва он появился в дверях. Милана же радостно кинулась обнимать свою новую подругу.

– Маша, как же я рада тебя видеть!

– В посещениях нет нужды, – холодно произнесла Ольга, вперив в него строгий взгляд. – Мы уезжаем домой.

– Маша меня проводит, я хочу показать ей, как живу. – Уговора об этом не было, но девушка усиленно моргала, и Сван по мягкости своего характера отказать не смог.

– Зачем? Она что, из службы опеки? – возмутилась мачеха.

– Отстань! Мы – подруги. Что непонятно?

– И когда же это вы успели ими стать?

– Хватит допрашивать! Это не твоё дело!

– Моё! Ты – несовершеннолетняя, а я – твой единственный опекун. Подруг у тебя достаточно, а Маша, – она сделала ударение на имени, – старовата для этой роли. Лет на десять. – Ольга окинула Свана презрительным взглядом.

– Не тебе решать, с кем мне дружить! – взбеленилась Милана. – Ты бездушная, а я скучаю по папе! – Девушка демонстративно пустила слезу.

– Я тоже, золотце, скорблю по Вадиму. – Ольга сменила тон. – С кем же, как не со мной, тебе делить горе? Оно у нас общее.

– Не лги! – Милана оттолкнула пытавшуюся утешить её женщину.

– Я не лгу, зайка. С чего ты взяла, что я радуюсь его смерти?

– С того самого!

– С чего именно? Про любовника мы тему закрыли. Вадим был мне другом, мы много путешествовали, он дарил мне дорогие подарки. – Ольга утёрла глаза платком.

– Вот именно! Ты потеряла кошелёк, а я – отца! Мне нужна Маша. Она спасла мне жизнь! Забыла?

– Ой, вот только не надо преувеличивать! – снова расхорохорилась Ольга. – Сделала пару сомнительных уколов. Это ещё большой вопрос, стоило ли?

– Мне наплевать на твоё мнение! – Милана скорчила рожицу и взяла рюкзак. – Идём, Маша.

Вчетвером, считая водителя, они тронулись в путь. Ольге пришлось сесть на переднее сиденье, оставив новоиспечённых подружек шептаться сзади. Сван был недоволен не меньше вдовы, ему вся эта история порядком надоела. Не было ни времени, ни сил заниматься капризами подростка после бессонной ночи и в преддверии ночного дежурства. Он бы хотел сейчас оказаться в кровати, желательно с Алёной.

«Провожу, полчаса поболтаю с девочкой – и домой», – твёрдо решил он.

Дорога оказалась дальней, Яворские жили в загородной резиденции, вдали от простого люда. Сван прикинул, во сколько ему обойдётся обратное такси, и ужаснулся. В машине почти не разговаривали. О чём? Что вообще у него могло быть общего с избалованной юной девушкой? Прикидываться подружкой оказалось трудновато.

Автомобиль плавно въехал в ворота, и глазам Свана предстал огромный прямоугольник трёхэтажного дома с панорамными окнами.

Милана выскочила проворнее всех и потянула его за руку, словно маленькая девочка.

– Побежали, покажу тебе мой этаж!

«Этаж?» – удивился Сван.

Они влетели по лестнице. Он старался тормозить и идти чуточку по-взрослому, но не получилось, она настойчиво тянула его за собой. А скрывшись за первой же дверью, прижалась к нему и зашептала:

– Маша, мне страшно. Помоги мне, пожалуйста. Ольга всё твердит, что я несовершеннолетняя, и она будет распоряжаться моей жизнью до восемнадцати лет. Это правда? Так и будет?

– У тебя есть бабушка, дедушка или ещё какие-нибудь родственники? – Сван отодвинул девушку от себя.

– Про маминых я ничего не знаю, а папины умерли.

– Тогда, думаю, она права. Больше некому.

– А ты можешь оформить опеку надо мной? – Она возвела на Свана почти безумные глаза.

– Милана, это переходит всякие границы! – строго одёрнул он. – Меня и здесь быть не должно. Чего ты хочешь?

– Всего лишь, защиты, – грустно произнесла она. – Я всю ночь думала. Я знаю Ольгу, она ради денег ни перед чем не остановится. Закрываю глаза и вижу, как она меня пытает. Выкручивает руки, отрезает пальцы. А я ведь даже не знаю, где тайник. И сбежать не могу, я совершенно бесправная.

В какой-то степени девочка была права, риск есть. И Сван понимал, что лучше ей быть подальше от алчной мачехи. Но что он мог сделать? Выкрасть её, пойти на уголовное преступление? А дальше? Первого сентября ей в школу. Ну, Яворский, подкинул задачку.

Постучалась Ольга.

– Милана, я принесла вам лимонад и кексы.

– Я не просила! – грубо крикнула девушка.

– Это и понятно. – Женщина сама открыла дверь и вошла в комнату. – Не буду вам мешать. Играйте, девочки, – съязвила она, насмешливо покосившись на Свана.

Они расселись в креслах и долго молчали. В голове молодого человека крутились варианты решения вопроса, но ответа не было. Пока дочери Вадима не исполнится восемнадцать, она у мачехи под колпаком.

– Ты хотела показать мне, как живёшь.

– Тебе всё равно неинтересно. – Милана смотрела в пол.

– Весь этаж твой?

– Да.

Комната, в которой они сидели, была заставлена музыкальными инструментами. Фортепиано, синтезатор и гитара. Валялись нотные тетради.

– Ты увлекаешься музыкой, Милана?

– Да, пишу песни. Папа обещал заплатить продюсеру. Я работаю над репертуаром, чтобы не с пустыми руками.

– Спой.

– Нет, я стесняюсь…

– Это как? В звёзды наметила, а сама стесняешься.

– Брось, Маша, теперь ничего не получится. Денег-то нет. Что будет с бизнесом – неизвестно. Те, что остались на счетах, быстро улетят. Дом надо содержать, персонал, Ольгу… Если бриллианты достанутся не мне, то ловить нечего. Самой мне не пробиться.

– Почему ты сразу сдаёшься? Ищи!

– Где? Я не могу даже посмотреть документы и архивы. Они все у папы в кабинете, и Ольга меня к ним ни на шаг не подпустит. Она же не дура.

– Вспоминай.

– Я пытаюсь, Маша, не получается. Напрягаю мозг, и пустота. Ни маминого лица, ни песен, что она могла мне петь, ничего. Воспоминания начинаются с гувернантки Натальи Ивановны. Папа был отчуждённым, холодным. Она мною занималась, учила. Я не могла говорить, поэтому в школу не ходила. Приходил психолог, играл со мной в игры, я не помню, как его звали. Он был пухлый и лысый, я его боялась, но не могла сказать – папа считал его лучшим.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.