Дом девушек

– Только эта? – спросил Йенс. – А в мастерской или во дворе?

– Не, только эта. Озаботился безопасностью, потому что сюда уже трижды вламывались.

– Что видно в кадре?

– Входную дверь. Иначе сюда не войти, поэтому одной камеры достаточно.

– А запасной двери нет?

– Я ее заварил.

Йенс не стал уточнять, соответствует ли это нормам пожарной безопасности для коммерческого предприятия.

– Как долго хранятся записи?

– Неделю, потом компьютер удаляет их автоматически.

– Я бы хотел просмотреть запись в ночь аварии.

Гризбек пожал плечами:

– Как я уже сказал, камера снимает дверь, а не улицу. Но если вам прям так нужно…

– Да, мне прям так нужно.

Гризбек склонился над клавиатурой и нажал несколько клавиш.

– С каких пор старшего комиссара интересуют аварии? Или после того случая вас перевели в патрульные? – спросил он по ходу.

Йенс пропустил колкость мимо ушей. Он не позволит этому засранцу провоцировать себя.

– Между прочим, водитель погиб, – сказал он.

– Серьезно? – Гризбек на секунду вскинул глаза, после чего снова уставился в монитор. – Этого я не знал. Что ж… секунду… ну что за дрянь, никогда не делает то, что от него требуют…

Едва ли Гризбек подпадал под определение «уверенный пользователь ПК». Его правая рука ястребом парила над клавиатурой, и указательный палец попеременно вонзался в какую-то из клавиш.

«Однопальцевый способ ввода», – подумал Йенс и вздохнул. У него не было желания растрачивать здесь время.

– Может, я сам? – предложил он.

– Не, сейчас все будет.

Гризбек сосредоточенно вглядывался в экран, почти уткнувшись в него носом, и без того мелкие глазки сомкнулись в узкие щели.

Йенс решил, что даст ему еще пару минут, а потом возьмет дело в свои руки. Он не назвал бы себя великим специалистом, но такие тривиальные задачи не вызывали у него трудностей. По крайней мере, это не занимало у него столько времени.

Наконец-то Гризбек нашел нужный файл и обрадовался этому, как мальчишка. На какое-то мгновение лицо его стало даже симпатичнее. Йенс встал позади него, и Гризбек двойным щелчком запустил видеофайл, после чего откинулся на спинку стула и сплел руки на животе.

В поле зрения камеры попадали дверь, крытая площадка и трехметровый отрезок дороги – правда, не в том месте, где стоял знак.

– Запись начинается с двадцати часов, – заметил Йенс и указал на таймер.

– Обычно я в это время и ухожу.

– Ясно, только авария произошла позже. Промотайте вперед.

– Промотать? – Гризбек нахмурил лоб, его палец вновь завис над клавиатурой.

– Дайте я сам.

Йенс наклонился, открыл панель проигрывателя и передвинул ползунок на дорожке. С нескольких попыток ему удалось найти в промежутке с одиннадцати до часу момент, когда в кадре появилась машина.

Бинго!

Это был белый фургон.

Йенс отмотал назад, запустил замедленное воспроизведение и наклонился еще ближе.

Фургон был старым на вид, без надписей, и, судя по всему, ехал с нормальной скоростью. Форма и конструкция соответствовали фотографии, сделанной Оливером Кинатом. Лицо водителя было не разглядеть. Впрочем, Йенс на это и не рассчитывал.

Он несколько раз просмотрел отрезок в замедленном темпе, но не заметил ничего примечательного. Затем промотал видео дальше и поймал момент, когда в кадре снова возникло движение.

Фургон возвращался.

На этот раз он ехал гораздо медленнее, и водительская сторона была обращена к камере, так что Йенс мог разглядеть лицо за боковым стеклом – вернее, светлое пятно.

– Мне нужна эта запись, – сказал он и достал телефон.

5

– Ты как будто граблями расчесывалась, – рассмеялась Вивьен.

– Спасибо! Это ты меня торопила.

– Да, потому что я помираю с голоду, а ты застряла в ванной.

– Потому что я сама не могла туда прорваться, – попыталась оправдываться Лени.

Они шагали в пекарню, о которой рассказывала Вивьен, но вышли на полчаса позже, чем планировали. Вивьен собралась вовремя, чего нельзя было сказать о Лени. Несколько раз она пыталась попасть в ванную и принять душ, но всякий раз там оказывалось занято. Лени узнала, как звучит «занято» на испанском и китайском – окупадо и чжаньлин соответственно, – но в конечном счете была вынуждена лишь в спешке ополоснуться теплой водой. К сожалению, после набега местных обитателей ванная, на удивление просторная, осталась далеко не в лучшем своем виде, и Лени твердо решила, что назавтра проснется раньше всех остальных.

– Ну да, эти сервисы вещь непредсказуемая, – признала Вивьен. – Но мне в целом нравится такой способ путешествовать.

– И часто ты пользуешься им?

– Регулярно. Это же гениально! В любом уголке мира можно найти комнату по карману и повстречать классных людей, с которыми иначе не познакомилась бы. Вот и мы с тобой иначе никогда не пересеклись бы.

– Это правда. Но я все же предпочла бы собственную ванную. А у тебя уже был негативный опыт с такими комнатами? Приставучие хозяева или еще что?

Вивьен неопределенно махнула рукой.

– Сколько угодно. То свинарник вместо комнаты, то престарелый папик посреди ночи вдруг окажется у тебя в спальне с отговоркой, будто хотел занести чистые полотенца… В Париже я как-то сняла комнату в общежитии. Там жили классные люди, только по утрам все ходили голые. Это даже для меня как-то уж слишком. Или тот притон в Лондоне – я насчитала двести три окурка по всей квартире… Не для нежных натур.

– Боже правый! – выдохнула Лени.

– Ну, не так все страшно. А уж здесь комнаты – просто сказка! Честно, мне до сих пор ни разу не попадалось ничего подобного. Как только кто-то съезжает, горничная сразу же наводит порядок. Твоя кровать еще не остыла от прежней обитательницы, а уже застелена свежим бельем. Организовано по высшему разряду.

– Да… Только, по-моему, странно, что хозяева даже не показываются.

– И не вздумай поднимать шум! – предостерегла Вивьен.

– В смысле?

– Ну, не стоит звонить в поддержку и сообщать, что хозяин здесь даже не живет.

– Я и не собиралась.

– Вот и хорошо. Просто прими все, как оно есть, и постарайся получить удовольствие. Кстати, мой девиз по жизни. Итак, Простушка-Лени, какой твой план развлечений?

– Не называй меня так.

– Почему это?

– Потому что звучит обидно.

– Ах, брось. – Вивьен приобняла ее за плечи. – Я и не думала ничего такого. Просто ты такая милая, прямо невинная…

– Но это не так!

Это прозвучало жестче, чем хотелось Лени. Вивьен, вероятно, почувствовала перемену в ее настроении. Она отстранилась и посмотрела на Лени искоса.

– Прости, я не хотела тебя обидеть. Не сердись, ладно?

– Хорошо, только не называй меня так.

– Торжественно клянусь!

Некоторое время они шли в молчании. Это было тягостно, но Лени не знала, что сказать. Вот так всегда. Завязать разговор или поддержать беседу было для нее проблематично, а если доводилось с кем-то поспорить или хотя бы возникало ощущение, будто что-то не так, она могла часами и даже днями прокручивать это в голове, вместо того чтобы просто все обсудить. Лени хорошо себя знала: рассуждать внутри себя она умела мастерски. Но понятия не имела, как это изменить.

– Эй, а расскажи, что это у тебя за практика? – спросила наконец Вивьен.

Лени чувствовала по голосу, что у нее нет к этому искреннего интереса, но приняла подачу, потому что молчание было еще хуже.

– Я училась на литературном и хочу работать в издательстве, но без практики меня никуда не примут, поэтому я рада, что удалось получить место в «Нью-медиа». Это небольшое издательство с инновационными идеями и молодой командой.

– Ага!

Вивьен на ходу разглядывала прохожих, оценивала их, распределяла по группам и категориям, и Лени не сомневалась, что новая подруга и в эти минуты находится в поисках своего гамбургского миллионера.

– И сколько зарабатывают в этих издательствах? – спросила та.

– Во время практики не платят…

– То есть? Ты же не собираешься работать за так? – На этот раз в ней все же проснулся интерес.

– Ну это же не совсем работа, я скорее набираюсь опыта… Это очень важно.

– По-настоящему важный опыт тебе даст только жизнь, – сказала Вивьен.

– Например, как подцепить миллионера?

Вивьен снова покосилась на нее.

– Звучит как-то снисходительно… У каждого свои цели, и все так или иначе связаны с деньгами.

– Но не деньги должны быть стимулом.

– А что же тогда?

– Например, страсть…

– Вот и я о том же! А в страстях я действительно знаю толк.

– Ты ведь…

Лени вдруг уловила стремительное движение в проулке справа. Она лишь успела заметить размытую тень – и в следующий миг уже падала в обнимку с каким-то незнакомцем. Приземление было жестким. Лени ударилась затылком об асфальт, и на мгновение у нее потемнело в глазах. Вивьен что-то кричала, и когда в глазах прояснилось, Лени увидела убегающего прочь человека в длинном плаще.

– Чтоб тебя, козел! – кричала ему вслед Вивьен. Голос у нее был что надо. – Бомжара!

Лени уперлась руками в асфальт и приподнялась. При этом она невольно посмотрела в проулок, откуда вылетел незнакомец в плаще. Нельзя было сказать с уверенностью – перед глазами по-прежнему плясали искры и в голове стоял туман, – но ей показалось, будто в проулке был кто-то еще. Словно призрак, он отступил в тень и через мгновение растворился в воздухе. Затем в поле зрения возникла Вивьен; она принялась ее осматривать и что-то при этом говорила, но Лени ни слова не понимала, и вскоре этот странный момент сгладился, а с ним рассеялось и неясное чувство страха.

– Ты видела? – спросила Лени.

– Что видела?

Вивьен проследила за ее взглядом.

– Там… в переулке… кто-то был.

Лени вдруг поняла, что Вивьен ей не поверит, и замолчала. Впрочем, ей и самой не вполне верилось, а видение могло быть результатом удара головой об асфальт.

– Да этот козлина там был, – в негодовании процедила Вивьен. – Ему повезло, что я не успела его схватить, иначе он так просто не отделался бы… Ты в порядке? Ничего не сломано?

– Вроде бы нет.

Вивьен помогла ей подняться, и Лени потрогала ушибленный затылок. Она уже приготовилась увидеть кровь на пальцах и заранее испугалась, но опасения оказались напрасными.

– Дай посмотрю, – сказала Вивьен. – Я работаю в «скорой»… – Она рассмотрела ее затылок. – Не вижу ничего такого, повезло тебе… А если тебя не мутит, то и сотрясения нет. До пекарни уже недалеко, справишься?

Вивьен взяла ее под руку, и так они двинулись дальше.

– Это была шутка, или ты действительно работаешь в «скорой»? – спросила Лени.

– А с чего бы мне шутить об этом?

Лени пожала плечами.

– Не знаю. Я ни за что не подумала бы, что ты… – Она запнулась в поисках подходящего слова.

Вивьен громко рассмеялась:

– Непохоже, будто я могу помогать другим?

– Прости.

– Не бери в голову, ты не первая такая… Видимо, у меня с годами притупились чувства, и я не воспринимаю всерьез каждую царапинку. К тому же в нашей работе без иронии никуда… А вот и наша пекарня.

Вивьен показала на остекленное здание с плоской крышей, выстроенное у самого канала и выступающее на пару метров над водой. Внизу на понтонах покачивалась плавучая терраса со столиками, стульями и пальмами в горшках. Картину дополняли плакучие ивы, ясени и клены на берегу. Трудно было поверить, что посреди суетливого, шумного города найдется такой вот идиллический уголок.

– Тебе обязательно стоит попробовать здешние круассаны! – заявила Вивьен и придержала перед Лени дверь.

Лени заказала два круассана, с шоколадом и без, кашу и бекон. Вообще-то она ела на завтрак мюсли, но ароматы были слишком соблазнительные. Прихватив подносы, девушки спустились на террасу и заняли столик у самой воды. Дневной свет едва пробивался сквозь темную, неподвижную толщу, и это наводило ужас, но Лени не стала ничего говорить. Вивьен не обязательно было знать о ее фобиях.

– В голове не укладывается, как этот придурок просто взял да и налетел на тебя, – сказала Вивьен, качнув головой. При этом она откусила сразу половину круассана, и половину ее слов было не разобрать.

Лени снова подумала о загадочной фигуре в проулке.

– Может, он от кого-то убегал и был напуган…

– Только вот не надо его защищать! Это просто ни в какие ворота…

– Вчера, когда я хотела тебе помочь, ты не видела ничего плохого в том, чтобы просто отвернуться.

– Да, так и есть. Но это не значит, что я от этого в восторге. Честно… вчера ночью… мало кто поступил бы так. И я в том числе.

– Мне даже как-то неловко.

– И не удивительно, – Вивьен рассмеялась. – Думаю, этого типа на «Порше» я больше не увижу. В общем-то, невелика потеря.

Смартфон рядом с ее подносом издал короткий вибросигнал. Вивьен посмотрела уведомление, и на ее губах заиграла озорная улыбка.

– А у тебя, кстати, есть «Инстаграм»[4]? – спросила она, вероятно набирая ответное сообщение.

Лени помотала головой.

– «Твиттер»? «Фликр»?

– Нет, только «Фейсбук».

– Господи боже, Простушка-Лени! «Фейсбуком» уже никто не пользуется. Вот, погляди…

Вивьен передала ей телефон. Молодой мужчина в джинсах и белой рубашке небрежно улыбался в камеру. Под расстегнутой рубашкой угадывались кубики стального пресса.

– Кто это?

– Мой ухажер на сегодняшний вечер.

– А кто такая Vivilove?

– Я, конечно, кто же еще… Так меня зовут в соцсетях. – Вивьен забрала телефон и мечтательно взглянула на фотографию. – Ну как, симпатичный?

– Да, вполне. Только немного показной.

– Ну так это же «Инстаграм», весь смысл в крутых фотках… Тебе тоже надо бы завести аккаунт.

– Я… даже не знаю… кому будет интересна моя жизнь.

– Ты сама должна сделать ее интересной. Главное – правильные фоты. У меня идея. Сегодня вечером идем со мной в клуб, и там начнется твоя новая, захватывающая жизнь. Включая фото.

– Мне завтра рано вставать.

– Черт с ним, поспишь поменьше.

– Не могу.

– Эй, от таких предложений не отказываются! В этот клуб не так-то просто попасть. Это элитное место, миллионеры на каждом шагу. Я познакомлю тебя с гламурной жизнью ночного Гамбурга. Это меньшее, что я могу сделать для своей спасительницы.

Лени вымученно улыбнулась. У нее не было ни малейшего желания идти в клуб, более того, эта перспектива ее пугала, но она чувствовала, что ей нечего противопоставить энтузиазму Вивьен.

Так вот что бывает с теми, кто помогает окружающим…

6

Когда он призовет тебя к себе, ты не должна перечить ему.

Эти слова Номера Шесть не выходили у Яны из головы.

Номер Шесть спала в своей камере. Ее тихое дыхание было отчетливо слышно в тишине подземелья.

Когда они поели, вновь раздался пронзительный сигнал, и Номер Шесть велела ей оставаться на месте. Затем дверь в ее камеру закрылась, и Номер Шесть закрепила на тележке пустые контейнеры и вновь полезла в темный лаз. Прошел час или два, прежде чем она вернулась. Ни слова не произнося, женщина забралась в спальный мешок и тотчас уснула.

Яна не могла уснуть.

Ее мысли непрерывно крутились вокруг побега. Этому так называемому Хозяину, удалось сделать из Номера Шесть послушную рабыню. Яна не могла позволить ему сделать то же самое с собой.

Но как уберечь разум и душу от его психических атак?

Лучше всего вообще не доводить до этого. Она попытается разозлить Хозяина, вывести его из себя. Возможно, тогда он допустит ошибку и у них появится шанс.

Но Яна не могла бежать в одиночку. Что бы ни произошло, Номер Шесть должна спастись вместе с ней. Она никогда не простит себе, если несчастная женщина умрет из-за ее непокорности.

Кап…

Капля упала в полную миску. Яна ощутила мучительную жажду.

Пришлось заставить себя выбраться из спального мешка. Не только из-за холода, а потому что она знала, что за ней наблюдают. Но выбора не было: сидя в спальном мешке, до миски с водой ей не добраться.

Яна опустилась на колени перед решеткой и легла на живот. Холод от каменного пола мгновенно проник в тело, и Яна чувствовала, как сжались внутренности. Она стиснула зубы и прижалась правым плечом к решетке, просунув руку. Когда железные прутья болезненно врезались в кожу, ей наконец удалось дотянуться кончиками пальцев до миски. При этом Яне пришлось отвернуть лицо так, чтобы и затылок уперся в решетку, и в такой позиции руку можно было вытянуть на пару сантиметров дальше. Хозяин как будто специально заложил такое расстояние до камеры.

Пальцы коснулись прохладного, сырого металла. Яна зацепила указательным пальцем край миски и подтянула к себе. Это действие также требовало высочайшей концентрации, поскольку пол был неровный, и миска запросто могла опрокинуться.

Подземелье наполнил тихий лязг металла о камень. Яна протащила миску между прутьями, поднесла ко рту и стала пить. Сначала прохладная вода смочила пересохшие губы, затем язык и, наконец, растеклась по глотке. Яна готова была расплакаться от счастья. Прикрыв глаза, она пила маленькими глотками, пока ничего не осталось.

Затем Яна открыла глаза – и вздрогнула.

Номер Шесть стояла у решетки и пожирала Яну глазами. Вот она приоткрыла рот и провела языком по пересохшим губам.

Яна опустила пустую миску и ощутила укол стыда оттого, что единолично выпила всю воду.

Номер Шесть помотала головой, словно говорила: ничего, всё в порядке. Но взгляд говорил об обратном. Жажда терзала и ее, это было очевидно.

Яна повторила предыдущие действия и подвинула миску на прежнее место, чтобы та вновь наполнилась водой. На пыльном полу остался след от влажных пальцев. Внезапно у Яны родилась идея.

Она еще раз смочила пальцы в брызгах вокруг миски и вывела в пыли свое имя.

Яна

Номер Шесть наблюдала за ней, в ее глазах застыл ужас. Взгляд то и дело метался с Яны на всевидящее око под сводом.

Когда все было готово, Яна поднялась, взглянула на Номер Шесть и кивнула, предлагая сделать то же самое, но та лишь покачала головой. Яна разозлилась, но не подала виду. Вместо этого она сложила ладони и одними губами произнесла: «Прошу». В конце концов Номер Шесть кивнула. По примеру Яны просунула руку между прутьями решетки и вывела на пыльном полу свое имя.

Катрин

Теперь они были не Номер Шесть и Номер Семь, а людьми с нормальными именами, хоть и не могли произносить их вслух.

По стенам вдруг прошла дрожь, затем донесся каменный скрежет. Сразу со всех сторон на них обрушился громкий, искаженный голос, едва ли принадлежащий человеку. Он эхом разносился по каменным сводам и проникал в самый мозг.

Замки отомкнулись с металлическим лязгом, и двери камер отъехали в сторону.

– Номер Шесть. Номер Семь. Наверх. Немедленно!

7

Фредди бежал, пока не кончился воздух и опустошенные легкие не обожгло огнем. Потом он пробежал еще немного, все медленнее, и под конец уже просто тащился, то и дело оглядываясь через плечо, поскольку ему постоянно слышались шаги за спиной.

Под узким мостом через канал Фредди наконец свалился без сил. Прикрытый, по крайней мере, от любопытных взглядов, он лежал на грязной брусчатке и пытался отдышаться. Правое плечо болело после столкновения. Он даже не разглядел, в кого врезался, слышал только возмущенные крики. Ругань и проклятия. Вполне заслуженные.

Его назвали, среди прочего, бомжарой.

Да он и был таковым. Бездомным, бродягой. А ведь еще недавно перед ним, молодым и амбициозным предпринимателем, лежал целый мир. Полный соблазнов и женщин, каких угодно. Он посвящал себя каждой, но только не собственной. За его провалом и падением стояли десятки причин, но измена, перед семьей и самим собой, стала решающим ударом.

Тот вечер, два года назад, когда он впервые лег в постель с блондинкой, даже имени которой теперь не мог вспомнить, и стал первым шагом на пути сюда, под этот мост. Вопрос лишь в том, образумился бы он тогда, два года назад, стал бы нравственно устойчивее и честнее, если б кто-нибудь сказал ему, что его ждало?

Фредди не знал ответа.

Он не отличался твердостью характера. То, что поначалу он принимал за пробивной ум и предпринимательскую жилку, оказалось не более чем жалким стремлением к деньгам и признанию, желанием потешить собственное самолюбие, выстроенное из песка. Из песка и дерьма.

И вот он лежал в грязи, запыхавшийся и напуганный, а судьба подбросила ему еще лопату дерьма, как будто недостаточно было швырнуть его на самое дно. Нет, нужно еще, чтобы его преследовал по пятам этот монстр… Готовый на все убийца, который рано или поздно его настигнет. Просто удивительно, что он, Фредди, до сих пор жив.

Хотелось выть от отчаяния. Хотелось забиться в какую-нибудь дыру и там умереть, но и это оказалось не так просто. Даже после того, как все пошло прахом и окружающие перестали его замечать, глубоко в душе еще теплилась воля к жизни и тлела надежда на лучшее. Всегда можно начать по новой, говорила эта искра. Ты еще сумеешь что-нибудь построить, ведь ты в этом хорош.

Да, но в разрушении он еще лучше. Фредди доказал это на практике.

Спустя несколько бесконечных минут он встал и огляделся. Вокруг валялись использованные шприцы и окровавленные салфетки. Пахло мочой. На стальной ферме моста стояли в ряд пустые бутылки из-под пива и водки.

Когда стало ясно, что ему придется освободить квартиру, а на другое жилье денег не достать, Фредди дал себе обещание, что не скатится до того, чтобы ночевать под мостом в компании бродяг. И вот он оказался именно здесь, в грязной дыре посреди города, единственном уголке, где можно было хотя бы на время почувствовать себя в безопасности…

Фредди заплакал. Вместе со слезами тело исторгало из себя страх и нервное напряжение, а над головой мост мерно покачивался под шагами прохожих. Кто-то смеялся, слуха достигали обрывки разговоров, шум транспорта и сирены, этот неумолчный гул большого города. Фредди прислушивался и сознавал: отныне он здесь чужой.

Через несколько минут он успокоился и подумал, что еще может предпринять.

Обращаться в полицию не было ни малейшего желания. Фредди задолжал некоторым людям крупную сумму, и стоит ему объявиться, как они упрячут его за решетку.

Должен быть другой выход.

Преследователь будет разыскивать его по улицам и площадям, по всем местам, где, собственно, и обитали бездомные. Там ему нельзя появляться ни в коем случае, а с другой стороны, нельзя попадаться на глаза полиции. При всех этих ограничениях даже такой город, как Гамбург, становился крайне тесным.

По узкому каналу почти бесшумно приближалась изящная желтая байдарка. В ней сидел мужчина и разученными движениями работал спаренным веслом. Поравнявшись с Фредди, он кивнул, и Фредди в ответ помахал рукой. Он смотрел ему вслед, пока байдарка не скрылась за изгибом.

«Умри или сделай самое трудное, что только можешь придумать», – подумал Фредди.

Он поднялся, отряхнул пыль с одежды и пошел прочь.

8

Туннель!

Эта мрачная, полукруглая дыра в стене, где тьма смыкалась вокруг осязаемым пологом, наводила на Яну животный страх. В одиночку она никогда не влезла бы туда, чего бы ни требовал от нее Хозяин. Пусть сам спускается к ним в подземелье!

Но Хозяин этого делать не станет, сказала Катрин. Если б они отказались подчиняться, он вообще ничего не стал бы делать. Вода перестала бы капать с потолка и наполнять жестяную миску. Ни еды, ни света, ничего… Их ждала бы мучительная смерть.

И вот Яна подчинялась указаниям, потому что в этом был единственный ее шанс на выживание.

Катрин ползла впереди, Яна – следом за ней. В туннеле стояла такая темень, что невозможно было разглядеть даже собственную ладонь, не говоря уже о Катрин. Яна слышала лишь шорох и натужные хрипы перед собой.

– Просто двигайся, не останавливайся, – бормотала Катрин время от времени.

Туннель постоянно сужался, и скоро Яна почувствовала, как задевает спиной массивный свод. Теснота сдавливала сердце и легкие, становилось трудно дышать, и Яна была на грани паники.

– Не бойся, мы почти добрались, – донесся откуда-то спереди голос Катрин.

– Я… не могу, – заскулила Яна и легла на живот.

Хоть она и не видела свод, но чувствовала нависшую над ней неизмеримую тяжесть. Крупная дрожь сотрясала все ее тело, по лицу струился пот, дыхание стало мелким и прерывистым.

– Успокойся, дыши медленно, – сказала Катрин.

Но это было не так просто. Паника овладела ее телом и сбивала дыхание. Язык словно онемел, мышцы сковало, и невозможно стало даже шевельнуться.

Внезапно Яна ощутила прикосновение. Ладонь тронула сначала голову, затем погладила по щеке.

– Успокойся, все хорошо.

Катрин гладила ее по лицу и шептала почти над самым ухом. Яна чувствовала ее теплое дыхание на коже.