Ученик Хранителя Снов

Форточка была открыта. В нее ворвался вихрь «мыльных пузырей». Внутри каждого из них виднелись цветовые пятна, какие-то фигурки. Внутри одного из пузырей Эрни разглядел сёрфингиста, балансирующего на гребне большой океанской волны. Внутри другого росло высокое сильное дерево, к одной из веток которого крепились веревочные качели. Девушка, увлеченно раскачивавшая их ногами, выглядела счастливой и беззаботной.

Том подставил ловец снов, аккуратно собрал все пузыри и закрыл окно.

Теперь он «колдовал» над ловцом снов: вращал его, поправлял нити, встряхивал; наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, прищуривался, приглядываясь.

Эрни читал надписи на банках, которыми были уставлены стеллажи. Надписи, сделанные размашистым, но изящным почерком, гласили: «Красиво», «Интересно», «Банально», «Скучно», «Жутко», «Отвратительно», «Хранить бережно», «Очень важно!», «Не смотреть», «Ни то ни се», «Бесценно», «Бывало и получше», «Врачебная тайна», «Сопли и слюни»…

Эрни не выдержал и тихонько засмеялся.

Том продолжал манипуляции с ловцом снов.

– Дай-ка мне, пожалуйста, вот эту. – Том тянулся рукой к банке с надписью «Хранить бережно».

Пока Эрни доставал стеклянную банку, наполовину наполненную тем, что он принял за стеклянный бисер, Том нырнул рукой в железную банку, стоявшую на полу возле его ног. На ней был изображен верблюд в темных очках, улыбавшийся голливудской улыбкой. Верблюд обнимал высокий кактус, у которого были глаза. Эрни вспомнил банки с коровами и котом. У них определенно было что-то общее с верблюдом. Верблюд хранил какой-то порошок особого назначения.

Том потер пальцы о ладонь и запустил руку в недра ловца снов. Он что-то сжимал в кулаке. Потом осторожно раскрыл ладонь. К ней прилип крошечный пузырик. Пузырик быстро начал расти. Когда шарик достиг размера небольшого мяча, которым мог бы играть ребенок, недавно научившийся ходить, Том аккуратно надавил пальцами на его стенки.

Шар перестал расти. Эрни смотрел на фигурку внутри. Это была девушка с бледным лицом и темными густыми волосами. У девушки были угловатые хрупкие плечи, худенькие руки и длинные тонкие пальцы. На ней было длинное белое платье, волосы были украшены венком из цветов, к цветам была подколота прозрачная белая ткань. Платье было как будто размытым, а лицо девушки и очертания ее фигурки – очень четкими.

– Я думал, мы положим это в «Сопли и слюни».

– Тот, кто создал этот сон, едва ли согласился бы с тобой.

– Так это был «он»?! Я думал, такое может присниться только девчонке.

– Да, Эрни, это определенно был «он». И ты очень скоро начнешь понимать разницу между теми, кто может видеть сны, и теми, кто способен создавать их.

Том немного помолчал, мягко глядя на Эрни поверх очков, улыбаясь только уголками губ и глазами.

– Тебе пришлось многое пережить, Эрни, но где-то глубоко внутри ты еще совсем ребенок. И это прекрасно.

Он снова сжал пальцами стенки пузыря, и пузырь стал уменьшаться, пока не стал настолько маленьким, чтобы легко уместиться в банке, которую сейчас держал Эрни. Шарик скатился по ладони Тома и улегся поверх толстого слоя «бисера».

Дерево с качелями отправилось в банку «Красиво», сёрфингист поселился в «Интересном», пару шариков Том отправил в банку «Скучно», один пузырик был выброшен в «Не смотреть», пять или шесть шариков были определены в «Банально». Ни один из них Том не увеличивал так, как шарик с девушкой-невестой.

– Остался последний. Не подашь мне вон ту банку?

Том выставил указательный палец в направлении банки, стоявшей на самой нижней полке, с краю. На банке было написано «Эрни». Она была пустой.

Том встряхнул ловец снов.

– Остался всего один, хочешь рассмотреть его?

Эрни только сейчас вспомнил о своем ночном путешествии верхом на гигантском месяце, о доме, камине, опустевшем кресле… Как это все могло уместиться в одном крошечном пузырьке?

– Что я должен делать?

– Возьми немного порошка и разотри в ладони.

– А как я удержу его?

– Просто созерцай и будь спокоен. Ты сам почувствуешь, что нужно делать.

– Хорошо, я постараюсь.

– Уверен, ты справишься.

Эрни сунул руку в банку с верблюдом и зачерпнул немного порошка, который сам лип к пальцам, потер пальцы о ладонь и раскрыл ее. Том поднес ловец снов к руке Эрни и сильно встряхнул его. Крошечный шарик упал на ладонь и стал расти, расти и расти. Эрни чувствовал тепло внутри него. Хотя, скорее, ощущения были такие, как будто в руке у него была маленькая птица, внутри тела которой часто-часто билось сердце.

Эрни осторожно сжал пальцами грани пузыря, как это делал Том, и биение стало замедляться. Прозрачный шар лежал у Эрни в руке, теперь он был тяжелым, как будто целиком состоял из стекла. Биение жизни в нем по-прежнему было ощутимым, хотя и более спокойным.

Эрни смотрел на кресло и камин. Фигура с книгой на коленях. Спокойное, умиротворенное лицо. Маленькое окошко, недавно взошедшая луна, желтый полумесяц. Эрни вспомнил, что это было первое, что он увидел той ночью, проснувшись оттого, что книга упала на пол. Вот почему месяц во сне был такой большой, вот почему казалось, что он хочет зло пошутить над ним.

Эрни сжал пальцы и осторожно опустил маленький шарик в банку.

Том погладил его по бледной щеке.

– Ты в порядке?

Эрни молча кивнул, ставя банку на полку.

– Ну вот, ты справился со своим сном, значит, справишься и с остальными. Так ты согласен мне помогать? – Том с притворной серьезностью посмотрел на Эрни, потом улыбнулся и подмигнул.

Эрни снова кивнул, продолжая смотреть на банку, названную в честь него.

– Как это получилось?

– Наша память способна на многое. Если, конечно, мы готовы ей это позволить.

– А… что в этой банке? – Эрни ткнул пальцем в улыбку верблюда.

– Ничего особенного: измельченные сушеные травы и толченые коренья, в основном. Просто правильные ингредиенты в нужных пропорциях. Имея под рукой рецепт, такую смесь приготовит любой смышленый школьник.

– А… у кого вы взяли этот рецепт?

– У друидов. – Том немного помолчал, ожидая реакции Эрни, и снова тихо засмеялся. Эрни успел заметить, что улыбается и смеется он довольно часто. Том продолжал: – Не лично у них, конечно, его оставил нам прадедушка, а он умел разбирать их записи.

– Поэтому вы носите бороду? – Эрни понимал, что, не подумав, задал бестактный вопрос, но Том не обиделся и не смутился.

– Нет, не поэтому. Я просто ленивый и не люблю бриться. Да и вообще, борода – это классно. – Том поглаживал длинную ухоженную бороду с выражением крайнего довольства на лице.

– Кстати, не хочешь посмотреть, как поживает твой вчерашний знакомый? – Эрни пока не совсем понимал, о чем речь, у него перед глазами все еще плавал желтый месяц и плясали огоньки горящих в камине поленьев. Ладони еще ощущали пульсацию живого сна.

Том влез на высокий табурет и снял банку с одной из верхних полок. Она была больше других и наполнена почти до краев. «Легенды, сущности и персонажи» – надпись была выведена по стеклу ярко-розовым лаком. Том достал из кармана нечто похожее на щипцы для сахара в миниатюре и стал бесцеремонно ворошить содержимое банки.

Наконец он извлек один из шариков и вопросительно поднял бровь, глядя на Эрни:

– Попробуешь еще раз?

Эрни зачерпнул немного порошка, снова потер пальцы о ладонь и подставил руку. Том вложил в нее хрупкий шарик. Шарик расширился, как облачко газа. Он был очень легким и упругим одновременно. Эрни чувствовал жизнь внутри него, но ощущение было легким, воздушным.

Маленький человечек внутри теперь не смотрел на него со страхом и любопытством, как вчера. Он брел куда-то по своим делам. Поверхность шара при этом как будто перекатывалась, переливаясь на свету.

Человечек подошел к цветку, который был выше, чем он, раза в три, и посыпал землю под ним какой-то пыльцой, которую достал из тряпичного мешочка, висевшего у него на поясе. Цветок согнулся, из его соцветия что-то выпало, как будто крупная капля дождя разлетелась на мелкие брызги, ударившись о карниз. Там, куда упали «брызги», появились ростки. Ростки быстро тянулись вверх, на них появлялись бутоны; бутоны из зеленых становились фиолетовыми, желтыми, пурпурными, белыми. За несколько секунд на глазах у Эрни вырос целый цветочный сад, в котором затерялась фигурка человечка с волосами цвета соломы.

Эрни аккуратно сжал пальцами стенки шара, он, как настоящий мыльный пузырь, будто растаял в его ладони, остался только крошечный шарик, на ощупь напоминавший стекло. Эрни осторожно вернул его в банку с «легендами» и «сущностями».

– Но ведь… Вчера я не брал этот порошок… А тот сон… он чуть не прорвался прямо сюда, так ведь?

Том кивнул, улыбаясь.

– Почему это произошло?

– Это произошло оттого, что ты хотел рассмотреть его, а он – тебя.

– Только поэтому?..

– Волшебство в твоем сердце, Эрни. Ты по своей природе так добр и силен духом, что позволяешь чужим снам и мечтам воплощаться в реальность. Этому нельзя научиться, не являясь тем, кем ты уже являешься.

Эрни почувствовал, что краснеет.

– Мне казалось, он погибнет, если появится здесь.

– Нет, не погибнет, но его время еще не пришло. И он предназначен для совсем другой истории, не твоей и не моей. Это было бы не смертельно, но неправильно.

– А почему они лежат на полу?

Эрни никак не мог понять, почему так много шариков разбросано по полу, если Том постоянно «отлавливает» их и раскладывает по банкам.

– А вот поэтому я и прошу тебя помогать мне: иногда их бывает слишком много, и я не справляюсь один. Но мы займемся этим потом, сейчас пора готовить обед. Мистер По нас заклюет, если мы не накормим его супом, уж поверь мне.  – Том снова подмигивал.

Том задернул занавес, и они снова оказались в уютной жилой комнате, которую освещало солнце какой-то приморской жаркой страны.

Глава шестая. История Эрни

Том поставил посуду, которую Эрни успел помыть вручную, на полку.

– Спасибо за это, но обычно посуду у нас моет вот эта дама.

Том нажал на кнопочку слева от раковины. Столешница, встроенная рядом, разъехалась, как раздвижная дверь. Над ее поверхностью медленно всплыла посудомоечная машина, створки стола снова соединились. Том загрузил в машину все, что не успел помыть Эрни, и нажал другую кнопку. Рядом с посудомоечной машиной появилась овощерезка.

Эрни заметил, что на крючках возле печи, в которой вчера готовился пирог, висит много засушенных трав. Там же висела сетка с крупными золотистыми луковицами и целый гербарий из сушеных грибов разных цветов и размеров, нанизанных на нить. Том достал из сетки луковицу, из холодильника – морковку и протянул их Эрни:

– Сможешь почистить и помыть это?

– Да, конечно.

Эрни подставил под струю холодной воды луковицу и легко снял с нее кожуру, быстро счистил комочки земли с моркови и подал все это Тому, который запихивал в овощерезку какие-то травы.

– С тобой приятно иметь дело, Эрни. Ты готов браться за любой труд, даже не поинтересовавшись, чем тебе за это отплатят.

Эрни не совсем понял, комплимент это или предостережение, но снова покраснел.

Когда овощерезка справилась с луком и морковью, Том ополоснул ее и снова нажал на кнопку. На месте овощерезки появилась кастрюля с кнопками.

Том налил в нее масло, положил овощи, травы, специи и муку, налил воду, накрыл крышкой и пощелкал кнопками.

– Теперь можем отдохнуть. Хочешь чая? Кстати, вчера мы так и не добрались до пряников. Думаю, стоит их наконец попробовать.

* * *

Том сидел в кресле-качалке с чашкой дымящегося чая в руках, в мультиварке бурлил ароматный луковый суп.

Эрни жевал имбирный пряник, успевший затвердеть за ночь, грея руки о чашку.

В комнате было тихо, мирно и солнечно.

Эрни хотелось сидеть и молчать вот так долго-долго, купаясь в уюте и тепле. Но он все-таки решился задать вопрос, с самого утра не дававший ему покоя.

– А вы узнали, что мне нужна работа… при помощи… вашего волшебства?

– Нет, что ты. Просто заметил, как ты просматривал газету с объявлениями, вытащив ее из моего почтового ящика, а потом аккуратно положил обратно. Извини, я совсем не хотел за тобой подглядывать. Тем утром я чистил пальто у себя в прихожей и услышал топот на лестнице, потом снова топот и суету, когда почтальон уже ушел. И решил посмотреть в глазок. Конечно, я не принял тебя за вора. Воры не прокрадываются в подъезд только лишь для того, чтобы прочесть свежую газету. Я хотел выйти и поговорить с тобой, но ты ускользнул быстрее, чем я успел отстегнуть дверную цепочку.

Эрни рассмеялся. Сейчас казалось, что все это происходило с кем-то другим. Что все это – просто история, рассказанная у камина темным зимним вечером.

Мультиварка запищала, и суп в ней перестал бурлить.

Том поставил на стол миски для супа, Эрни без труда отыскал в холодильнике сыр. Тосты, недоеденные за завтраком, оказались весьма кстати. Том выглянул за дверь, чтобы позвать Мистера По, но у того, видимо, имелись какие-то неотложные дела, и они сели за стол вдвоем.

Эрни казалось, что с тех пор как Том в магазине протянул ему коробку с пряниками, прошло много недель или даже месяцев. Сейчас они оба, не стесняясь и не скрывая разыгравшегося аппетита, шумно хрустели тостами с сыром и глотали горячий ароматный суп, как будто знали друг друга давным-давно.

Да, Том и Эрни определенно были родственными душами. Почти сутки они провели под одной крышей и очень неплохо ладили. И все-таки они знали друг о друге так мало, точнее… почти совсем ничего.

– Что ж, Эрни, – голос Тома звучал по-прежнему мягко, но теперь очень серьезно, его глаза смотрели прямо на Эрни дружелюбно, и в то же время строго и проницательно, – расскажи мне свою историю.

– Я… мне… это случилось… тогда я просто… он… они бы… я хотел… но…

Эрни перебирал и перебирал обрывки фраз и местоимений, но так и не смог сказать что-нибудь вразумительное. Он чувствовал себя ужасно. Нелепо и глупо. Он умел уже так много и знал немало, но он совсем не умел говорить о себе. Это было гораздо труднее, чем, притворившись почти совершеннолетним, найти временную работу и справиться с ней, труднее, чем выжить на улице в разгар зимы, труднее, чем сохранить человеческий облик после всего, что довелось пережить…

– Давно ты вот так бродил по улицам? – Том подвинул свой стул ближе и теперь сидел совсем рядом, взяв в свои большие мягкие ладони вспотевшие руки Эрни, как будто держал за руки ребенка.

– С тех пор как умер дедушка. Я убежал. Я не хочу в приют.

– У тебя никого не было, кроме него?

Голос Тома звучал мягко и вкрадчиво, но Эрни все еще колебался.

– Ты можешь рассказать мне все, что хочешь, Эрни. Я не буду смеяться или осуждать тебя.

Комок в горле у Эрни стал немного меньше.

– Мама… она… пропала. Несколько лет назад. А… папа… он…

Слова снова застревали в горле, натыкаясь на какое-то непроходимое препятствие, как будто грубые руки снова вцепились в его еще неокрепшую шею, как будто покрасневшие мутные глаза, в которых нет ни искры тепла, снова зло буравят его…

Он помнил, как темнота обступила его со всех сторон, и все исчезло, а потом он очнулся в доме дедушки, заботливо укрытый теплым колючим одеялом. Он помнил шершавые руки, подносившие к его рту кружку с супом, поглаживавшие его волосы, когда он снова проваливался в тяжелый сон, полосатого кота, свернувшегося калачиком на его ногах…

Эрни сделал глубокий вдох и низким, совсем не похожим на его собственный, голосом, тяжело выговорил:

– Он слишком много пил.

– К сожалению, иногда плохие вещи случаются с очень хорошими людьми, Эрни. Ты не должен ни в чем винить себя.

Эрни хотелось просто и уверенно сказать: «Я знаю, все в порядке». Ему хотелось опять стать взрослым и сильным, таким, каким он ощущал себя в последние недели той невероятно тяжелой жизни, которая теперь представлялась не более чем дурным сном. Но язык снова предательски онемел, а из глаз выкатились крупные слезы, которые невозможно было скрыть.

Мягкие теплые пальцы осторожно вытерли струйки слез с его щек.

И он почувствовал, как вместе с этими слезинками его душу покинули страх, тревога, печаль и затаенное отчаяние.

Том снова осторожно взял руки Эрни в свои и мягко повернул их ладонями вверх. Он задумчиво разглядывал грубые мозоли, порезы, ссадины и занозы. Затем исчез в нише, где располагалась кровать с пологом, и вернулся с флаконом (в таком могли бы храниться женские духи) и какой-то штукой, похожей на тонкий пинцет (который, опять же, мог бы принадлежать девушке или женщине).

– Подержи-ка. – Том протянул пинцет Эрни, откручивая крышку флакона. По комнате растекся аромат апельсина.

Том капнул масло на ладони Эрни, мягко втер его подушечками пальцев, аккуратно достал занозы и снова втер масло в кожу.

– Я как будто в салоне красоты…

Том снова радостно хохотнул.

– Кстати, давай приведем в порядок и твои ногти, а то Мистер По скоро начнет тебе завидовать.

Эрни рассмотрел свои ногти: они были длинными, как у старой ведьмы, кое-где обломавшимися, кое-где пожелтевшими, под них набились грязь и пыль… Да уж, есть чему позавидовать…

Том уже протягивал ему ножницы и старую газету. Эрни с удовольствием избавился от «ведьминых когтей».

– Ты, наверное, много умеешь, Эрни?

– Да, я умею пилить, строгать, обтесывать и резать по дереву: дедушка научил меня.

– Это здорово. Но как же тебе удавалось получить работу? Тебе ведь всего…

– Двенадцать. Я говорил, что шестнадцать, показывал, что умею.

– И тебе верили?

– Не знаю. Но я справлялся, а платили мало. Наверно, их это устраивало.

– Пожалуй, что так. Ну что ж, теперь я, по крайней мере, знаю о тебе достаточно. А у тебя, наверно, тоже есть ко мне вопросы?

Эрни даже не знал, с чего начать.

«Вы владеете магией?.. Мы находимся в городе или в лесу?.. Мистер По выступает в цирке?..»

– Этот дом, из которого можно выйти в тот лес, он тоже ваш? – Наконец-то Эрни на ум пришло что-то более-менее вразумительное.

– Дом в лесу завещал мне мой дядя, а в этой квартирке мы с отцом жили всегда, сколько я себя помню. Но ты, наверное, хотел спросить, как нам удается находиться в двух местах одновременно?

Эрни смущенно кивнул. Том снова улыбался глазами и уголками губ.

– Вообще-то, это довольно сложно объяснить словами, но, если попытаться… мы как бы находимся в точке совмещения двух систем пространства. Конечно, я не совсем верно выразился, но, боюсь, яснее не скажешь.

Том беспомощно развел руками.

– Давай я лучше кое-что покажу тебе. – Том подмигнул Эрни и жестом поманил его в прихожую.

Глава седьмая. Сквозь арку

Они оделись и вышли в подъезд.

Том лучезарно улыбался кому-то.

– Добрый день, Тереза.

– Здравствуй, Том.

Совсем невысокая женщина с тщательно уложенными седыми волосами средней длины, закутанная в темно-бордовую шаль, прикрывавшую даже ее колени, настойчиво водружала фигурку белоснежного ангела, крылья и волосы которого покрывали золотые блестки, на миниатюрную елку, росшую в горшке прямо на лестничной площадке. Ангел соскальзывал с упругой еловой ветки и падал на пол, но женщина настойчиво продолжала свои попытки.

– Тереза, это Эрни. Эрни, это Тереза.

Женщина отвлеклась от сражения с елкой и недоверчиво покосилась на шапку Эрни. Ее темно-зеленые шерстяные брюки с хорошо заметными стрелками были почти такого же цвета, как несчастное дерево, с которым она вела борьбу.

– Твой ученик, Том?

– Именно! Причем один из самых лучших.

Том гордо приобнял за плечи Эрни, выпячивая грудь, будто тот только что завоевал олимпийскую медаль под его руководством.

Когда они миновали усердную Терезу и вышли из подъезда, Том отпустил Эрни и снова по-детски расхохотался.

– Они знают?! – Эрни был откровенно разочарован. Он думал, что стал сопричастным чему-то тайному, чему-то, что открыто очень немногим, он чувствовал себя особенным, достойным… А теперь выясняется, что эту «тайну» знают даже соседи по подъезду…

– Конечно нет. В обычной жизни я учитель истории. В свободное время, так сказать. – Том снова хохотнул. – Но, конечно, они находят меня немного чудаковатым, как ты, наверное, догадался.

У Эрни отлегло от сердца.

День был солнечным. Рассыпчатый снег искрился, ослепляя. В мягком морозном воздухе клубились облачка пара – следы теплого дыхания Эрни и Тома.

Во дворе какой-то малыш пытался скатать в шарик снег, который совсем плохо лепился. Малыша это совсем не расстраивало. Он бросил снежный комок на землю, сам плюхнулся рядом и стал молотить по нему пластмассовой лопаткой. Папа малыша и Том приветливо помахали друг другу. Малыш посмотрел на Эрни и тоже помахал ему (лопаткой). Эрни улыбнулся и помахал ему в ответ.

– Пойдем, – сказал Том почти шепотом и стремительно прошествовал за угол.

Когда Эрни догнал его, он стоял возле арки, соответствовавшей его росту. «Арка» представляла собой проем в воздушном пространстве, по ту сторону которого клубился зеленоватый туман.

Мимо прошел какой-то мужчина: коротко поздоровался с Томом и пошел дальше.

– Они не замечают? – спросил Эрни почти шепотом.

– Как видишь, – будничным тоном изрек Том. – А теперь сосредоточься. Помнишь двор и крыльцо?

Эрни кивнул и закрыл глаза. Он помнил крыльцо, старый фонарь (сейчас он вряд ли светит), снежное поле, обрамленное подступающим со всех сторон лесом, полным…

Том мягко втолкнул Эрни в проход, вязкий туман едва коснулся его кожи и снова отпустил в морозный воздух, теперь сильно пахнущий лесом.

Он открыл глаза и снова зажмурился – так ярко блестел снег.

На сетчатке отпечатались два силуэта.

Эрни защитил глаза ладонью и присмотрелся. Силуэты принадлежали животным: матери и совсем молодому зверьку, прижимавшемуся к ее боку. Мать настороженно смотрела в сторону Эрни, инстинктивно заслоняя собой детеныша.

Позади себя Эрни услышал шаги: Том поднимался на крыльцо.

– Я сейчас! – Он подмигнул Эрни и исчез в недрах дома.

Через пару минут он уже вышел обратно, держа в руке связку высушенных трав. На нем снова были сапоги с высокими голенищами.

– Подождешь меня здесь? Они не слишком доверяют людям.

«Правильно делают», – подумал Эрни, вспомнив, как однажды, ночуя в лесу, слышал топот копыт и выстрелы, после которых еще долго кричало все живое в лесу…

Том шел навстречу животным, и они, немного поколебавшись, тоже медленно побрели ему навстречу. Глаза Эрни уже привыкли к свету, и он смог рассмотреть их получше. Это были олени: мама и сын, который теперь выступал впереди.

У него уже пробились рожки. Его ноги были еще не такими сильными и норовистыми, как у матери, но он решительно и гордо вышагивал вперед, вскидывая голову, встряхивая совсем молодыми, но уже разветвившимися рогами, с любопытством и энтузиазмом оглядывая все вокруг. Ни он, ни его мать не проваливались под снег, как Том.

Том остановился, разложил на снегу травы и медленно пошел назад, хотя олени явно не боялись и не стеснялись его.

Только сейчас Эрни наконец осознал, чем же этот чудаковатый человек так расположил его к себе, когда они встретились впервые: Том искренне любил детей и животных и умел ладить с ними.

– Хочешь занырнуть обратно? – Том снова стоял рядом с Эрни, а олени брели к чаще. – Кстати, Мистер По на «той» стороне всегда делает вид, что мы незнакомы и притворяется обычной дворовой вороной. Особенно ему нравится красть еду у местных котов и дразнить их – они никогда не могут его достать. А когда я намекнул ему, что в его возрасте играть в такие игры не слишком благоразумно, он разбил мою любимую антикварную вазу для цветов, веришь мне?

– Охотно верю. – Эрни вспомнил суровый взгляд черных умных глаз и плед, который, наверно, сейчас так и висит на бельевой веревке. – А сколько лет Мистеру По?

– Умножь свой возраст на десять.

– Сто двадцать лет?!

– Именно. Он из древнего рода воронов, друживших с воинами и знахарями. Вороны бывают вполне дружелюбны и сговорчивы, если уважать их принципы.

Они подошли вплотную к полотну густого клубящегося тумана. Том запустил в него руку и очертил границы проема, через который они попали сюда, и сквозь арку снова стал виден залитый солнцем двор.

В следующее мгновение они двое как ни в чем не бывало огибали дом, направляясь к деревцам, росшим посреди двора. На ветке одного из них величественно восседал Мистер По, действительно игнорировавший факт их присутствия. Взгляд Мистера По был устремлен в одно из окошек, за чистеньким стеклом которого, заняв весь подоконник, мирно спал очень толстый кот с блестящей шерстью.

От арки, сквозь которую они проникли во двор, не осталось и следа. Эрни пытался представить, что подумал бы обычный человек, случайно заметив, как они материализовались из ниоткуда.