Люди, которые играют в игры

3а. Я – ты+ они+. Позиция кающегося святого или мазохиста, позиция меланхолика в чистом виде. «Я самый недостойный человек в мире».

3б. Я – ты+ они —. Сервильная позиция человека, который выслуживается не по необходимости, а из снобизма. «Я унижаюсь, а ты наградишь меня, а не тех ничтожных людишек».

4а. Я – ты – они+. Позиция сервильной зависти и иногда политического действия. «Они нас ненавидят, потому что мы не так хороши, как они».

4б. Я – ты – они —. Пессимистическая позиция циника или человека, который верит в предназначение или первородный грех. «Никто из нас ни на что не годится».

Существуют неопределенные трехсторонние позиции, некоторые из них гибки и дают человеку возможность измениться. Например:

1? Я+ ты+ они?. Это позиция евангелиста. «Мы с тобой в порядке, а насчет остальных не знаем, пока они не предъявят свои доказательства или не перейдут на нашу сторону».

2? Я+ ты? они —. Позиция аристократа. «Большинство людей никуда не годятся, а что касается тебя, подожду, пока ты не представишь доказательства».

Таким образом, мы имеем четыре двусторонних позиции, восемь трехсторонних – всего двенадцать; математически возможно существование такого же количества позиций с одним вопросительным знаком, еще шесть с двумя вопросительными знаками (я+ ты? они?; я – ты? они? и т. д.) и одна с тремя вопросительными знаками. Человеку в последней позиции трудно было бы взаимодействовать с другими людьми. В целом получается тридцать одна позиция – вполне достаточно, чтобы сделать жизнь интересной. Это многообразие бесконечно возрастает, если мы вдумаемся в значение плюсов и минусов, которые, как мы помним, означают «все в порядке» и «не все в порядке». Здесь мы сталкиваемся с огромным количеством пар хороших и плохих определений, качеств и комбинаций, которые наполняют формулы жизнью и делают реальную жизнь по-настоящему интересной.

Е. Позиции – предикаты

Простейшие позиции, с которыми наиболее трудно иметь дело и которые наиболее опасны для общества, основаны на паре определений «в порядке» – «не в порядке»: черный – белый, богатый – бедный, христианин – язычник, умный – глупый, еврей – ариец, честный – мошенник. Каждая из этих пар может быть разложена на четыре варианта. Эти варианты определяются в каждой семье путем раннего программирования.

1. Я богат +, ты беден – (снобистская, высокомерная позиция).

2. Я богат —, ты беден + (мятежная, романтическая позиция).

3. Я беден +, ты богат – (негодующая, революционная позиция).

4. Я беден —, ты богат + (снобистская, сервильная позиция).

(В семьях, где не придают большое значение деньгам, противопоставление «богатый – бедный» не становится полярным, и вышеуказанная схема к таким семьям неприменима.)

Чем больше определений-прилагательных включает каждый плюс и минус, тем сложнее становится позиция и тем больше терпения и сообразительности нужно, чтобы с ней разобраться. Прилагательные могут усиливать друг друга («не только, но и»), вычитаться друг из друга для смягчения утверждения («но по крайней мере он не…»), сопоставляться («но что важнее?») и т. д. Так для черных богатый белый мошенник может быть очень плохим («в нем все плохо» – —) сравнительно с богатым черным мошенником («он по крайней мере черный» – +), или с богатым честным белым («он по крайней мере честен» – + —), или с бедным белым мошенником («по крайней мере он так же беден, как мы» + – ). Но в некоторых случаях белый мошенник очень плох, если он беден, и терпим, если богат. Так происходит из-за вмешательства другой пары противоположностей: сходит с рук + – не сходит с рук —. В таком случае бедный белый мошенник получает – —, в то время как богатый белый мошенник получает + – . В других случаях все зависит от условия: например, в финансовой компании богатый белый сначала считается вполне хорошим, а потом перемещается в нехорошие, если он мошенник (+ + + → + + —).

Похоже, что выбор местоимений я, ты, они, плюс, минус или вопросительный знак определяет судьбу индивидуума, включая конец его сценария, в зависимости от того, какие прилагательные и предикаты он обозначал плюсами и минусами. Так, человек с позицией я+ ты – они – (позиция 2б) почти всегда заканчивает жизнь в одиночестве: в келье отшельника, в тюрьме, в больнице или в морге, независимо от того, чем он гордился: религией, богатством, расой, полом и т. д., в то время как человек с позицией я – ты+ они+ (3а) кончит, чувствуя себя несчастным, может, даже склонным к самоубийству, независимо от того, какие обстоятельства его расстраивают. Таким образом, местоимения определяют финал сценария, делят людей на победителей и побежденных. А предикаты решают, чему будет посвящен сценарий, каков будет стиль жизни: религия, деньги, раса, секс и т. д., но не имеют никакого отношения к финалу.

Следует признать, что во всех этих рассуждениях нет ничего такого, чего бы не понял шестилетний ребенок, по крайней мере, в применении к самому себе. «Мама сказала, что я не должен с тобой играть, потому что ты (грязный, низкого происхождения, плохой, католик, еврей, итальянец, ирландец и т. д.)» означает просто я+ ты—. «С тобой я буду играть, а с ним не хочу, потому что он жульничает» есть я+ ты+ он—, на что исключенный из игры отвечает: «Я бы и не стал с вами играть, потому что вы неженки» = я+ ты – он—. Но требуется, однако, достаточно сообразительности (больше, чем обладает большинство), чтобы понять ключевой принцип позиций: единственное, что имеет значение, это местоимения и знаки плюс и минус: предикаты и прилагательные – просто удобное средство для упорядочивания времени. Предикаты дают людям тему для разговора после того, как они поздоровались, но не имеют отношения к тому, что произойдет: плохо или хорошо проживут они жизнь и каков будет окончательный выигрыш.

Например, многие не могут понять, как ревностные нацистские полицейские в Восточной Германии становились не менее ревностными коммунистическими полицейскими: ведь эти две партии как будто противоположны друг другу. Но противоположны здесь только определения. Позиция нациста такова: я+ (нацист), он – (предатель), поэтому его нужно убить. Позиция коммуниста: я+ (коммунист), он – (предатель), поэтому его нужно убить. В обоих случаях, хотя предикаты противоположны, позиции одинаковы: я+ он —, поэтому его нужно убить. Правило таково: изменение предикатов, каким бы оно ни было радикальным, не изменяет позицию или сценарий: в обоих случаях человек становится убийцей, и именно это для него важно, а не то, каких именно людей он убивает. Поэтому для фанатика нет ничего легче, чем при умелом поводыре переметнуться на другую сторону.

Этот пример иллюстрирует также тот факт, что позиции очень важны в повседневном социальном общении. Первое, что люди чувствуют друг в друге, это позиции, и здесь обычно подобное тянется к подобному. Люди, которые считают себя и мир хорошими (+ +), обычно предпочитают проводить время с такими же людьми, а не с теми, кто жалуется. Те, кто считает себя лучше других (+ —), тоже собираются в собственные клубы и организации. И Неудачники, которые считают себя пострадавшими (– +), собираются вместе, обычно в барах для Неудачников. Те, кто считает свою жизнь бесполезной, тоже встречаются в дешевых пивных и на улицах. В западных странах одежда более ясно указывает на позицию человека, чем на его социальное положение. (+ +) одеваются аккуратно, но не кричаще; (+ —) любят мундиры, украшения, драгоценности и специальный покрой, чтобы подчеркнуть свое превосходство; (– +) ходят в потрепанной и дешевой одежде, но не обязательно неаккуратной, они могут даже носить чужую «форму»; а (– ) демонстрируют своей «формой» пренебрежение к одежде и ко всему, что она символизирует. К этой группе относится и «форма» шизофреника, которая соединяет поношенное и элегантное, неуклюжее с изящным, пурпурное с серым, сбитые туфли с бриллиантовым перстнем.

Мы уже говорили об упорстве, с которым люди цепляются за свою позицию при смене обстоятельств: богатая женщина не становится бедной, если теряет деньги, – она остается богатой, испытывающей временные финансовые затруднения; бедная девушка, получившая много денег, не становится от этого богатой. Негибкость позиции, проявляясь в повседневной жизни, может вызывать раздражение и смущение: «Я хороший человек (хотя и совершаю плохие поступки)». Тот, кто занимает такую позицию, ждет, что с ним всегда будут обращаться как с хорошим человеком, и чувствует себя оскорбленным, если сталкивается с другим отношением.

В этом частый источник супружеских раздоров. Так, Марти Коллинз утверждает, что он хороший муж, хотя каждую субботу напивается и избивает жену. Что еще поразительнее, его жена Скотти поддерживает его утверждение, говоря: «Как можно сердиться на человека, который в прошлое Рождество подарил мне цветы?» С другой стороны, Скотти абсолютно убеждена в своей честности, хотя откровенно лжет и крадет деньги из бумажника мужа. И он всю неделю поддерживает ее позицию. Только в субботние вечера она называет его бездельником, а он ее – лгуньей. Поскольку брак основан на взаимной договоренности не замечать несоответствий, каждый из них возмущается, если им указывают на эти факты; а если угроза позиции «все в порядке» становится слишком велика, неизбежен развод. Развод происходит потому, что: 1) один из супругов не может выдержать, что его видят таким, каков он есть, или 2) другой супруг не может лгать с честным лицом, чтобы избежать такого разоблачения.

Ж. Выбор сценария

Следующий шаг в развитии сценария – поиск сюжета с соответствующим финалом, ответ на вопрос: «Что происходит с таким, как я?» Ребенок знает, поскольку его этому научили, будет ли он Победителем или Неудачником, как он должен относиться к другим людям, как будут обращаться с ним другие и что значит «быть похожим на меня». Рано или поздно он услышит историю о ком-то, «похожем на него», и эта история растолкует ему, к чему он стремится. Это может быть сказка, прочитанная матерью, рассказ бабушки о предках с Золотого Берега или легенда об уличных гангстерах, которую он услышал на углу. Но, услышав это, он узнает и говорит: «Это обо мне!» И эта история становится его сценарием, и всю остальную жизнь он проведет, стараясь ей соответствовать.

Так, на основе раннего опыта, у груди или у бутылочки с молоком, в ванной или в туалете, в спальне, на кухне или в гостиной ребенок приобретает убеждения, принимает решение и занимает позицию. Потом, по тому, что услышал или прочел, формирует «предсказание» или жизненный план: будет ли он Победителем или Неудачником, на какой почве и в какой форме получит он «выигрыш». Это и есть первая версия жизненного сценария. Теперь мы готовы рассмотреть различные силы и элементы, из которых сооружается сценарий. Чтобы достичь результата, у человека должен быть действующий сценарный аппарат.

Глава 6

Пластичные годы

А. Родительское программирование

К шестилетнему возрасту наш типичный герой вышел из детского сада (по крайней мере в Америке) и перешел в более сложный и трудный мир начальной школы. Здесь ему самостоятельно приходится иметь дело с учителями и другими мальчиками и девочками. К счастью, к этому времени он уже больше не младенец, выброшенный в мир, не созданный им самим. Из тихого пригорода своего дома он переселяется в гигантский мегаполис многолюдной школы и встречает множество самых разных людей с самыми разными реакциями. В его сознании уже намечены жизненные пути и способы выживания, его жизненный план уже составлен. Это было хорошо известно учителям и священникам Средних веков, которые говорили: «Оставьте мне дитя до шести лет, потом можете забирать его обратно». Хороший воспитатель детского сада может предсказать, какую жизнь будет вести ребенок и каков будет исход: будет ли он счастлив или несчастен, Победитель или Неудачник.

Обернется ли жизнь человека комедией или трагедией, порой зависит от того, как она спланирована дошкольником, не знающим мира и его обычаев, с головой, забитой тем, что рассказали ему родители. Но именно этот вундеркинд в конечном счете определяет, что случится с королями и крестьянами, проститутками и королевами. У него нет возможности отличать истину от заблуждений, и самые обычные события повседневной жизни представляются ему в искаженном виде. Ему говорят, что, если у него будет секс до брака, его накажут, а если после брака – не накажут. Он верит, что солнце садится, и ему потребуется от десяти до сорока лет, чтобы обнаружить, что это он убегает от солнца; он путает свой живот с желудком. Он еще слишком мал, чтобы принимать какие-нибудь решения, кроме того, что ему хочется на обед, но именно он Император Жизни, определяющий, как умрет каждый подданный.

План на бесконечное будущее составляется в основном по семейным инструкциям. Некоторые ключевые моменты этого плана можно обнаружить легко даже в самом первом разговоре, когда психотерапевт спрашивает: «Что рассказывали вам родители в детстве?», или «Что говорили вам родители о жизни, когда вы были маленьким?», или «Что говорили вам родители, когда сердились на вас?» Часто ответ не похож на приказ, но, если подумать по-марсиански, он приобретает форму инструкции.

Например, многие тренировочные формулы, перечисленные в начале пятой главы, на самом деле есть приказы родителей. «Поздоровайся» – по существу, приказ проявить себя. Ребенок быстро узнает это, наблюдая за тем, как довольна его мать, когда он делает правильно, и как она недовольна, если ему не удается продемонстрировать себя. Аналогично «Посмотрите, какой он милый!» означает приказ «Покажи, какой ты милый!». Команды «Поторопись!» и «Ты не можешь сидеть бесконечно!» – это отрицательные приказы или предписания: «Не заставляй меня ждать!» и «Не возражай!». А вот «Пусть поиграет» – это разрешение. Вначале ребенок понимает эти различия, наблюдая реакцию родителей, а позже, когда овладевает словарем, прислушиваясь к их словам.

Ребенок рождается свободным, но скоро начинает понимать, что свобода его ограниченна. Первые два года программирование осуществляет в основном мать. Эта программа составляет каркас или зачаток его сценария, «первичный протокол»: глотай или будешь проглочен, а позже, когда появляются зубы, – рви зубами или разорвут тебя. Как выразился Гете, будь либо молотом, либо наковальней – наиболее примитивная версия Победителя или Неудачника, что видно в греческих мифах или первобытных ритуалах, когда детей пожирают, а кости поэта лежат разбросанными по земле. Уже в младенческом возрасте становится ясным, кто контролирует ситуацию: мать или ребенок. Такое положение может раньше или позже измениться, но следы первоначальных отношений можно почувствовать в моменты стресса или напряжения. Но мало кто помнит события этого периода, который во многих отношениях является важнейшим, так что восстанавливать его приходится с помощью родителей, родственников, нянек и педиатров; можно делать выводы и из снов, а также из семейного альбома.

С двух до шести почва становится более прочной, потому что почти все помнят немногие трансакции, случаи или впечатления этой фазы развития сценария, когда развивается эдипов комплекс. В сущности, после отнятия от груди и приучения к горшку по всему миру наиболее универсальное обучение связано с сексуальностью и агрессивностью. Организм и весь вид выживают благодаря контурам, встроенным в процессе естественного отбора. Так как кормление, взаимодействие полов и борьба требуют присутствия другого человека, это все виды «социальной» деятельности. Именно они создают индивидуальный характер, определяют наличие таких качеств, как стяжательство, мужественность, женственность, агрессивность. Формируются также контуры, сдерживающие проявление этих свойств. Они дают начало противоположным тенденциям: скрытность, сдержанность, способность к отречению. Эти свойства помогают людям уживаться по крайней мере временами в относительном спокойствии, в глухом шуме соперничества, а не в откровенном стяжательстве, в постоянном аду борьбы и секса. И каким-то, не вполне ясным образом с этим связано выделение экскрементов; связанный с этим контур вызывает стремление к порядку и чистоте.

Родительское программирование определяет, когда действуют стремления и когда они сдерживаются. Оно использует уже встроенные контуры и настраивает их таким образом, чтобы получить определенные результаты или выигрыши. Из способности ограничиваться развивается терпение, из мужского и женского влечений – мужественность и сдержанность, из борьбы и сдержанности – проницательность, из мешанины упорядоченности – аккуратность. Всем этим свойствам: терпению, мужественности, женственности, проницательности, аккуратности – учат ребенка родители в пластическом возрасте от двух до шести.

Физиологически программирование дает облегчение, открывает тропу наименьшего сопротивления. Операционально оно означает, что определенный стимул с большой долей вероятности вызовет уже установленную реакцию. Феноменологически родительское программирование означает, что реакция определяется родительскими директивами; это звуковые дорожки, которые уже неоднократно проигрывались, и голоса родителей можно услышать, если внимательно вслушаться в то, что происходит в голове человека.

Б. Мыслящий марсианин

Когда родители пытаются вмешаться или воздействовать на свободное самовыражение ребенка, их директивы по-разному интерпретируются родителем, посторонним наблюдателем и самим ребенком. Фактически возникает пять различных точек зрения. 1. Что родитель думает о своих намерениях. 2. Что думает о его намерениях наивный наблюдатель. 3. Буквальное значение его слов. 4. Что «на самом деле» имел в виду родитель. 5. Что извлекает из его слов ребенок. Первые три точки зрения – обычные, или земные, а остальные две – подлинные, или марсианские.

Батч

Возьмем в качестве примера ученика средней школы, пристрастившегося к выпивке. Мать застала его в шестилетнем возрасте, когда он принюхивался к бутылке с виски, и сказала: «Ты еще слишком молод, чтобы пить виски».

1) Мать считает, что говорит: «Я не хочу, чтобы мой сын пил виски». 2) Наивный наблюдатель, дядя ребенка, соглашается: «Конечно, она не хочет, чтобы он пил виски. Ни одна разумная мать этого не хочет». 3) На самом деле мать говорит: «Ты слишком молод, чтобы пить виски». 4) На самом деле она имеет в виду следующее: «Пить виски – это занятие мужчины, а ты еще мальчик». 5) А Батч[24] извлекает из этого вот что: «Когда придет время доказать, что я мужчина, я буду пить виски».

Таким образом, для землянина укор матери кажется проявлением здравого смысла. Но ребенок мыслит по-марсиански, пока его не отучили родители. Именно поэтому непосредственные и неискаженные мысли ребенка кажутся такими свежими и новыми. Задача ребенка – установить, что на самом деле имеет в виду его родитель. Это помогает ему сохранить любовь родителей и их покровительство, а в крайних случаях – просто выжить. Но, помимо этого, он любит родителей, и главная его цель в жизни – понравиться им (если они ему позволят), а чтобы сделать это, он должен знать, что они имели в виду на самом деле.

Поэтому из каждой директивы, даже высказанной косвенно, он пытается извлечь ее суть, ее императив, или марсианское ядро. И таким образом составляет план своей жизни. То же самое могут делать кошки и голуби, хотя им для этого требуется больше времени. Называется это программированием, потому что воздействие директив скорее всего будет постоянным. Для ребенка желание родителей становится приказом, который он будет выполнять всю жизнь, если не помешает что-то неожиданное и драматичное. Только тяжелое испытание (война, тюрьма) или экстаз (обращение к богу, любовь) могут освободить его быстро, в то время как ход обычной жизни или психотерапия делают то же самое медленно. Смерть родителей совсем не всегда снимает заклинание; в некоторых случаях оно делает его еще сильнее. Пока Ребенок остается приспособленным, а не свободным, запрограммированная личность будет выполнять все требования Родителя, каких бы унижений и жертв это ни требовало. Поразительна параллель с сутенером и проституткой. Она предпочитает терпеть унижения и эксплуатацию, извлекая при этом возможное удовлетворение, чем отправиться в неведомый мир без его защиты.

Марсианин выясняет истинное значение слов в соответствии с их результатами и судит о людях не только по их намерениям, но и по «финальному раскрытию». Он видит, что часто то, что кажется родительской защитой, на самом деле оказывается скрытным указанием. Подросток разбил машину, счет за ремонт расстроил отца. «Хороший» отец время от времени заговаривает с сыном на эту тему и говорит: «Да, мне это нелегко, но не очень расстраивайся». Естественно, сын воспринимает это великодушие как указание: «Ты должен расстраиваться». Но если бы мальчик сказал, что он расстроен, или сделал бы что-нибудь необычное, чтобы поправить положение, отец укорил бы его, заявив: «Я ведь велел тебе не очень расстраиваться». Марсианин переводит это «Не очень расстраивайся» в «Продолжай расстраиваться, пока я тебе не разрешу перестать».

Еще более драматичный пример представляет искусная официантка, которая умело лавирует между столиками в переполненном гудящем ресторане, балансируя подносами, заставленными тарелками с горячими блюдами. Ее ловкость приводит в восхищение и управляющего, и посетителей. Но однажды в ресторан приходят пообедать ее родители и тоже восхищаются ею. Когда она пробегает с обычным грузом мимо столика родителей, встревоженная мать восклицает: «Будь осторожна!» И вот впервые в своей карьере девушка… Ну, тут не надо быть марсианином, чтобы закончить рассказ без перевода. Коротко говоря, «Будь осторожна!» почти всегда означает: «Сделай ошибку, чтобы я могла сказать тебе, что предупреждала!» В этом конечная цель. «Будь осторожнее, ха, ха!» – это уже откровенная провокация. Прямое указание Взрослого «Будь осторожнее!» может иметь и прямой смысл, но сверхозабоченность Родителя и «ха, ха» Ребенка говорят прямо противоположное.

В случае с Батчем слова «Ты слишком молод, чтобы пить!», сказанные только что похмелившейся матерью, означают: «Начинай побыстрее пить, чтобы я могла упрекать тебя». Батч знает, что рано или поздно он должен будет это сделать, чтобы мать скрепя сердце обратила на него внимание – дала ему эту жалкую замену любви. Ее желание интерпретируется им как родительский завет. К тому же у него есть пример для подражания: работяга-отец, напивающийся каждую субботу. К шестнадцати годам Батч уже пьет регулярно. В семнадцать лет дядя усаживает его за стол, ставит бутылку и говорит: «Батч, я научу тебя пить».

Рис. 6. Молодой алкоголик

Отец часто с презрительной улыбкой говорил ему: «Ну и дурачок же ты!» Пожалуй, это было единственное, о чем они говорили, и поэтому Батч очень рано решил вести себя глупо. Еще один пример марсианского мышления: отец ясно дает понять, что «умники» в доме ему не нужны. На самом деле он говорит: «Когда я рядом, тебе лучше выглядеть дурачком», и Батч знает это.

Зачастую дети вырастают в семьях, где отцы много работают и много пьют. Тяжелая работа для них – способ заполнить время между выпивками. Но сильно пьющему трудно не пить в рабочее время, и поэтому пьянство – проклятие рабочего класса. С другой стороны, работа отнимает время у пьянства, поэтому работа – проклятие пьющего класса. Если пьянство мешает работе, надо бросать работу… Если пьянство – часть жизненного плана или сценария, то работа – антисценарий.

Сценарные предписания Батча показаны на рис. 6. Вверху раздраженный Родитель отца говорит: «Будь мужчиной, не будь умником», в то время как снизу выглядывает Ребенок отца и говорит: «Будь дурачком, ха-ха». Вверху слепо любящий Родитель матери говорит: «Будь мужчиной, но ты еще слишком молод для этого», в то время как внизу ее Ребенок поддразнивает: «Не будь сосунком, выпей». А посредине Взрослый отца с помощью дядюшки показывает ему, как нужно пить.

В. Маленький стряпчий

Марсианское мышление помогает ребенку понять, чего на самом деле хотят родители, иными словами, на что они будут реагировать положительно. Эффективное использование этого мышления помогает ребенку выжить и выразить свою любовь к родителям. Таким образом он создает состояние Я, известное как Приспособленный Ребенок. Приспособленный Ребенок хочет быть послушным, он нуждается в этом, стремится избежать проявлений непослушания даже в мыслях, чтобы вызвать положительную реакцию окружающих. В то же время ему приходится держать в узде Естественного Ребенка. Равновесие между этими двумя формами поведения поддерживает в ребенке его Взрослый (см. ВРе на рис. 7), который должен вести себя, как быстродействующий компьютер, чтобы мгновенно делать выбор между тем, что приемлемо и что доступно в каждой ситуации. Этот Взрослый очень искусно определяет, чего хотят взрослые, что они согласны терпеть, а из-за чего они особенно рассердятся, что заставит их чувствовать себя виноватыми, беспомощными, испуганными или ранимыми. Взрослый в ребенке, таким образом, становится очень проницательным и наблюдательным исследователем человеческой природы и потому называется Профессором. В сущности, он лучше владеет практической психологией и психиатрией, чем любой взрослый профессор, хотя после многих лет обучения и опыта взрослый профессор может постигнуть до тридцати процентов того, что он знал в возрасте четырех лет.