Вавилонские книги. Книга 2. Рука Сфинкса

– Они почти над нами, капитан! – повторила Волета. Черный «Арарат» почти исчез из вида – его заслоняла оболочка «Каменного облака».

Сенлин посмотрел вниз. До земли оставалась, наверное, тысяча футов, и они все еще снижались слишком быстро.

– Запускайте топку, мистер Борей. Надо замедлить ход.

– Слушаюсь, сэр, – отозвался Адам.

– Если не сбросим балласт, из-под него не выберемся, – предупредила Эдит, высунувшись за борт корабля.

– Он утыкает нас гарпунами, когда будем проходить мимо, – сказал Сенлин.

– Значит, придется попотеть. Сейчас мы гвоздь, а «Арарат» – молот. Нас забьют в землю, капитан, – предостерегла Эдит.

Сенлин хотел сохранить прежний курс и дождаться низкого течения, которое могло бы унести их из тени военного корабля. Но надежда была слишком зыбкой, чтобы положиться на нее, рискуя их жизнями. Он хлопнул ладонью по фальшборту и приказал сбрасывать балласт.

Адам передвинул рычаг рулевой консоли вперед, но на полпути перестал чувствовать всякое сопротивление. Рычаг упал обратно, как сломанная конечность. Юноша с растущей тревогой повторил действие, но результата не дождался.

– Балласт, Адам! – заорал Сенлин, взбегая по ступенькам на квартердек.

– Ничего не получается. – Адам присел на корточки и распахнул дверцу рулевой консоли. – Тут лужа масла.

– Что это означает?

– Гидравлический провод где-то сломался. Я не могу это исправить.

– Ирен! – крикнул Сенлин, приложив ладони ко рту. Великанша посмотрела на него с главной палубы, где стояла, вбивая заряд в ствол мушкета. – Балластный люк заело. Сможешь его открыть?

Она стукнула шомполом в последний раз и бросила заряженный мушкет Эдит, та схватила его на лету. Потом амазонка забралась на полубак и подняла доски, под которыми скрывался резервуар. Когда она прыгнула в него, взметнулся фонтан.

– Я их больше не вижу, капитан, – сказала Волета, сползая по тросу на палубу.

Она перебежала от левого борта к правому и обратно. Указала на восток. Там на земле росла и приближалась тень «Каменного облака», отмечая их падение. Силуэт надвигался на них, летя через навесы Рынка. Куда более внушительная тень «Арарата» ложилась поверх их собственной. Две тени сближались, щель света между ними становилась все уже, и в конце концов они слились.

Доски под ними вздрогнули, по такелажу прошла волна. Корпус закружился и задергался, словно доска качелей, которые толкают неравномерно.

– Они сверху, – проговорила Волета.

С неба упала веревка. За нею последовала другая, а потом еще и еще, с обеих сторон. Концы веревок дергались и подпрыгивали, словно змеи, которых держат за хвосты. Кто-то спускался по ним. Еще немного – и агенты Комиссара хлынут на борт. И тогда команда «Каменного облака» будет побеждена.

Глава одиннадцатая

Клан Пеллов выделяется придворными манерами. Любой Пелл всегда хорошо одет, сладко надушен и служит образцом самой современной моды. В целом они безобидны, но отличаются прискорбной болтливостью: тот, кого загнал в угол какой-нибудь Пелл, всерьез рискует оказаться очарованным до смерти.

Антропология Вавилона, А. Франбуаз

Молодой аристократ никак не мог перестать возиться с широким синим галстуком. Присобирал и выверял складки, то вытаскивал, то заправлял обратно под шелковую рубашку всякий раз, когда замечал свое отражение в оконной створке. Поскольку он не мог перестать расхаживать по каюте – которую капитан провинциального воздушного корабля оптимистично окрестил «Покоями маркиза», – отражение появлялось с безумной регулярностью. И с проклятым галстуком вечно было что-то не так.

Истина заключалась в том, что девушка испортила всю поездку. Он был начинающим орнитологом, и эту трехдневную экспедицию организовал его отец, влиятельный казначей Пелфии, с целью упрочить положение сына в этой области. Молодой аристократ должен был определять и записывать прохождение перелетных птиц, в особенности осоеда. Но вместо этого служанка, которая приносила завтрак, чай и ужин, околдовала его. Расписание, согласно которому она приходила и уходила, едва оставляло ему время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем чаровница появлялась опять, распаляя желание в ущерб научным исследованиям.

Он таких женщин раньше не видел. Темнокожая, как кофейное зерно, и с большим ртом. У ее фигуры были такие экстравагантные изгибы, на фоне которых любая девушка из Пелфии возбуждала столько же чувств, сколько и метла.

Она, очевидно, не была им так увлечена. Она не ответила ни на одно его игривое замечание. Он сперва пытался поразить ее познаниями в орнитологии, но она лишь закатила глаза, продемонстрировав белки без единого пятнышка, и ответила, дескать, «в курицах ничего не смыслю». Он показал ей свои научные приспособления – полевой бинокль, телескопы и кронциркуль, которым собирался измерять череп и клюв осоеда, если посчастливится раздобыть таковые, – но эти прекрасные инструменты удивили ее не больше каких-нибудь ложек.

Неудачи не отрезвили его, как холодный душ, но лишь разожгли похоть. Будь это его собственный корабль или отцовское судно, а не зафрахтованный шлюп, он бы смело поразил ее глубиной своих чувств. Но у нее, кажется, были родственники среди команды, и он не в том положении, чтобы начинать рискованное агрессивное ухаживание. У него не было выбора, кроме как добиваться ее расположения. Но как?

До чаепития оставалось две минуты. Он должен что-то сказать. О погоде? Слишком банально. О его родословной? Слишком внушительно. О ее родословной? Слишком уныло. Что тогда?

Он развеял свое беспокойство, сорвав галстук и повязав заново. Он как раз придавал фестончатому краю безупречное расположение, когда его взгляд привлекло нечто за оконным стеклом. В некотором отдалении два корабля, маленький и большой, как будто спаривались. Он тотчас же узнал главное судно: «Арарат», флагман армады Комиссара. Комиссар Купален служил Пеллам, разумеется; из чего вытекало, что этот корабль в каком-то смысле на службе его отца, то есть в некотором роде под командованием самого молодого орнитолога. Ну, так он решил для себя.

Юноша распахнул окно и взглянул на два корабля в бинокль. Его шлюп летел низко, потому что в высоких течениях похолодало, и ему это не понравилось. Как хорошо, что он потребовал принять меры! Теперь у него прекрасный вид на воздушное представление.

Было очевидно, что «Арарат» подстерег судно – вероятно, пиратское, – которое безгранично уступало ему по силе, и теперь собирался взять его на абордаж. К кораблю уже тянулась дюжина тросов, и элегантные агенты в опрятных темно-синих мундирах спускались со всех сторон. На пиратском корабле не хватало людей: орнитолог насчитал всего четверых. В бинокль они выглядели маленькими, как фигурки из музыкальной шкатулки. Из дула игрушечного пистолетика вырвалось облачко дыма, и агент, спускающийся по тросу, свалился и упал, хватаясь за грудь.

Молодой орнитолог взволнованно оторвался от бинокля.

– Комиссар поймал банду, полную сил. Как весело.

Над его дверью звякнул колокольчик, и он крикнул, позабыв, кто стоит за порогом:

– Да-да, входите!

Вошла миловидная горничная с серебряным подносом в руках и направилась к столу.

– О, оставь это! Оставь и иди сюда, – возбуждено сказал орнитолог, вновь прилипая к биноклю. – Один мой военный корабль захватил пиратское корыто!

Пока команда «Каменного облака» пыталась перезарядить древнее огнестрельное оружие, агенты спускались на палубу по веревкам. Адам засыпал черный порох в дуло мушкета, когда позади него на квартердеке что-то стукнуло – появился агент с аккуратной бородкой. Адам швырнул кисет с порохом в противника, пока тот вытаскивал саблю. Порошок влетел агенту в лицо, тот вздрогнул и чихнул. Его клинок со звоном упал на палубу. Адам пнул ослепшего врага каблуком, и тот кувыркнулся через балюстраду.

Адам повернулся и увидел, как другой агент запрыгивает на главную палубу. Волета висела среди такелажа, зацепившись коленями. Она сражалась с ржавым пистолетом, который сломался, прежде чем ей удалось выстрелить. Ударник отвалился от пороховой полки. Она собиралась его снова прикрепить, пусть даже порох и сыпался наружу. Агент прицелился в Волету из нового пистолета, отслеживая ее рассеянное покачивание рукой.

Недолго думая, Адам схватил валяющуюся на палубе саблю, вскочил на рулевую консоль и прыгнул с квартердека.

Эдит отбросила разряженное кремневое ружье и подсчитала выживших из первой волны агентов: всего пять. Она знала, что топка будет первой целью абордажной команды, которая захочет покалечить корабль, поэтому расположилась перед нею и вытащила саблю. Трое мужчин бросились к ней, их клинки образовали трезубец. Она отвела первый и прокрутила его вокруг своего плеча. Второй клинок схватила перчаткой, испускающей пар, и переломила на трех четвертях от острия. Третий зубец атаки она едва успела отразить этим же обломком.

Нападение сорвалось, агенты отпрянули.

Эдит бросила стальной обломок в человека, которому он принадлежал, и агент рефлекторно попытался поймать летящий предмет. Кусок полированной стали пронзил его ладонь и воткнулся в шею, хлынула кровь.

Когда агент упал, его соратники обернулись и обнаружили, что вскоре та же участь постигнет и их.

– Видишь, «Арарат», большой черный корабль под красивыми золотыми знаменами, прижал маленькое судно. Оно не может опуститься еще ниже, потому что разобьется о землю, и оно слишком маленькое, чтобы поднять дредноут, – объяснял молодой орнитолог горничной, которая таращилась в бинокль с открытым ртом. Наконец-то он обнаружил нечто, достойное ее внимания. – Поэтому у них всего два варианта: уступить или сопротивляться и погибнуть.

– Кто они такие?

– Пираты, разумеется.

– Откуда вам знать?

– Потому что их преследует мой Комиссар, потому что они бегут и потому что они сопротивляются. Пираты довольно глупы. – Он взглянул в подзорную трубу, а потом незаметно переместился за спину горничной, которая перегнулась через подоконник.

Она его словно и не замечала. Он почувствовал себя уязвленным из-за такого безразличия к близости тел, но вряд ли ее можно было винить. Сцена была захватывающей.

Симпатичная пиратка повисла среди такелажа корыта, словно вишенка на дереве, а под нею молодой пират бросился на агента Комиссара.

– Только взгляни на него! Повязка на глазу и все такое. Не могу дождаться, чтобы рассказать братьям. Настоящий пират. Посмотри, как он мечется. Очевидно, что у него нет никакой военной подготовки.

– Может быть, он ее любит, – проговорила горничная, наблюдая, как отчаянный парнишка-пират сражается врукопашную с агентом. Они катались туда-сюда, пытаясь вырвать друг у друга единственный пистолет.

– Ну еще бы, как не полюбить такую шлюшку. Я и сам влюбился. Ах, если бы меня приласкала пиратка… – Они увидели, как девушка с густой черной шевелюрой упала на спину человеку в мундире, который прижал одноглазого парня к палубе. В руке у пиратки был топорик, и она сделала нечто ужасное с затылком агента.

Орнитолог ахнул.

– Да уж, она бы тебя приласкала… – невозмутимо проговорила горничная чуть слышным шепотом.

Орнитолог бросил на затылок прелестницы взгляд, полный неприкрытой похоти. Она распалилась. До чего же славно. Он облизнул губы и снова заглянул в подзорную трубу:

– А вот и подкрепление.

Сенлин знал, что где-то внутри летающей крепости, которая взгромоздилась на «Каменное облако», где-то посреди пушек, ухмыляется под черной резиновой маской Комиссар. Сенлин также был уверен, что Паунд не станет опять ввязываться в драку, после того как едва избежал смерти во время их последней встречи. Нет, если он и увидит Паунда снова, то лишь на своей собственной казни.

Сенлин наблюдал с полубака, как новая волна агентов скользит по тросам с тени «Аарарата». Он уже сбил с веревок пару атакующих, орудуя аэрожезлом. И собственная жестокость подействовала, как стаканчик бренди, наделив ясностью мыслей и бдительностью. Было очень странно обнаружить у насилия такой эффект, и он задался вопросом, не похоже ли оно на бренди в другом смысле: вдруг насилие в малых дозах отрезвляет, а в избытке – пьянит? Можно ли вершить убийства ответственно, соблюдая некое подобие приличий? Неужели жестокость, как вино, была повитухой философии?

Выстрел сзади развеял иллюзию ясности мыслей. Он повернулся и увидел, как агент падает лицом вниз на ступени полубака и в его спине дымится дыра. Эдит, оторвав взгляд от прицела, отсалютовала Сенлину пистолетом с главной палубы. Он ответил таким же хладнокровным приветствием и повернулся вовремя, чтобы воспрепятствовать человеку, который как раз коснулся фальшборта мысками ботинок.

Он знал, что так не может продолжаться вечно. У Паунда было больше людей и пороха, чем у них – возможностей сопротивляться. Сенлин охранял открытый резервуар, из которого пока еще не выбралась Ирен. Чувствуя, что амазонка не выныривает слишком долго, Сенлин присел и заглянул внутрь, высматривая ее. Он ничего не увидел, кроме чернильного блеска воды в неосвещенном трюме; время от времени оттуда доносились вздохи. Если он пойдет за ней, то оставит нос беззащитным и их смогут захватить, – впрочем, пока они зажаты под дредноутом, это неизбежно. Они оказались в ловушке того же мертвого ветра, что и военный корабль, и между ними и Рынком всего несколько сотен футов воздуха. Сенлин видел, как жители рынка встречали разбившиеся суда: обгладывали, словно жуки-трупоеды. Его труп, вероятно, будет еще теплым, когда какой-то богатенький турист начнет дергать его за ботинки.

Ирен вырвалась из воды и судорожно втянула воздух. Ее руки позеленели от водорослей; Сенлин схватил ладонь амазонки, помогая выбраться.

– Не могу открыть изнутри. Заело намертво. – Она дрожала, губы побелели. – Придется ломать снаружи.

Она схватила топор с короткой ручкой, который Волета оставила, чтобы рубить тросы захватчиков. Намотала один конец своей цепи с крюком на крепежную утку на палубе, а другой – на собственное предплечье.

– Мне нужна всего минутка…

Она уже собиралась прыгнуть за борт, когда Сенлин ее остановил:

– Постой! Мы пока не можем рвануть с места в карьер. Надо сперва выбраться из-под «Арарата», иначе это будет пустая трата балласта.

Оба пригнулись, когда над головами просвистела пуля. Стрелявший агент понял, что промазал, и попытался забраться назад по веревке, на которой болтался. Ирен схватила кофель-нагель с фальшборта и швырнула в захватчика. Деревянный штырь ударил агента в лоб, и он упал, как камень.

– Ну и как мы собираемся это сделать? – спросила амазонка.

Сенлин посмотрел на Рынок. Они были достаточно низко, чтобы разглядеть людей, а также верблюдов, носилки и пегих лошадей на узких улочках базарных трущоб. К запаху свежего белья примешивалась нотка гнилья. Приближался поезд, волоча за собой шлейф пара.

– Надо спуститься.

– Воздуха недостаточно.

– Нам нужен не воздух, а ветер! – отрезал Сенлин и вытащил гарпун из гарпунной пушки.

– А вот и пятый пират. Ого, какой амбал! Только вот непонятно, мужчина или женщина. Оно только что выползло из носовой части корабля. О, оно стукнуло агента по башке! – Орнитолог вот уже несколько минут комментировал происходящее.

Горничную осенило, что любопытство поставило ее в уязвимое положение. Но сцена была такой захватывающей. Она не могла отвести взгляд. Женщина с механической рукой отбила дюжину разряженных мужчин без посторонней помощи. Всякий раз, когда воздухоплаватель Комиссара падал под ударом ее сверкающего кулака, горничной хотелось вопить от восторга.

– Ты это видишь? Смотри на нос, куколка, – ворковал орнитолог. – Я думаю, адмирал что-то замышляет.

Пока они наблюдали, человек в черной треуголке бросил гарпун в подбрюшье корабельной оболочки. Колючка гарпуна зацепилась за шелк, и пират дернул трос, открыв прореху. Вокруг нее ткань воздушного шара пошла волнами и начала деформироваться.

– Это как смотреть на гадюку, которая кусает сама себя, – сказал орнитолог. – О, на сколь безумные поступки способны отчаявшиеся люди!.. – Он одолел то маленькое расстояние, что еще разделяло их, и прижался к горничной, как к двери, которая не желает открыться.

Темнокожая девушка пристально смотрела вперед, жалея, что не может через бинокль проникнуть на этот героический корабль, пусть его и поджидал злой рок.

Когда капитан бросил гарпун в оболочку, Ирен уверилась, что он тронулся умом. Ей пришлось сдержать себя, чтобы не схватить его за шею и не встряхнуть, – впрочем, наверное, сдержалась она не благодаря силе воли, а из-за потрясения. Края проделанной им дыры затрепетали, зашевелились, и миг спустя она запечаталась.

Между кораблями появился зазор. «Каменное облако» наполовину выскользнуло из тени «Арарата», прежде чем тот опять его придавил. Двигалось их суденышко не так плавно, как раньше: прижатое каблуком дредноута, оно сперва рвануло кормой вперед, а потом дало крен на левый борт.

По наклонившейся палубе мертвецы покатились к ограждению борта. Древняя балюстрада встречала треском каждое новое тело, а потом один пилястр сломался, запустив цепную реакцию по всей длине корабля. Фальшборт отвалился целиком, трупы высыпались и попадали на палатки, повозки и неподготовленных туристов. Сенлин, вцепившись в пушку, наблюдал за этой «бомбардировкой». От того, как мертвецы, превращенные в снаряды, причиняли новые смерти, его тошнило.

Его план исполнился лишь наполовину, и надежда иссякла. Отыскав опору на основании пушки, он перезарядил гарпун и внезапно поймал себя на мысли, что это не было продуманной попыткой побега: это было самоубийство в состоянии отрицания. Возможно, он даже сейчас действовал, исходя из уверенности в том, что команда умрет, прежде чем он позволит садисту комиссару их захватить. Или, возможно, опасения Эдит верны – и терзающий его душу призрак настолько отравил разум, что на него нельзя положиться в вопросе различия между спасением и саморазрушением. Он больше не мог отличить надежду от заблуждения.

Хотя это не имело значения. Даже если все это несусветная глупость, останавливаться поздно.

Без ветра, который мог бы их вытащить, придется положиться на механический рывок. Он мог лишь надеяться, что корабль достаточно далеко ускользнул из-под «Арарата», чтобы его можно было вытащить на свободу, не разорвав на куски. Все зависело от поезда, который мчался по Рынку внизу. Локомотив уже прошел под ними и двигался дальше.

Голос Ирен прервал его размышления:

– Что ты собираешься делать?

– Я собираюсь выстрелить в поезд. Он вытащит нас из-под этого монстра, и тогда ты должна открыть резервуар, иначе нас ударит об землю.

– У тебя нет шансов, – сказала Ирен, указывая на поезд, который уже прошел за квартердеком.

Сенлин развернул пушку, направив ее над главной палубой на дверь большой каюты.

– Сейчас один появится. – Ирен открыла рот, чтобы возразить, но Сенлин рявкнул на нее, как никогда раньше: – Это единственный выход. Ты должна открыть резервуар!

У Ирен сделался такой вид, словно она готова была наброситься на разбушевавшегося Сенлина. Он не отвел сурового взгляда. Где-то в корпусе с громким треском сломался бимс. Ирен зажала рукоять топорика зубами, как уздечку, и сиганула через ограждение. Цепь зазвенела, струясь мимо крепежной утки. Ирен несколько раз ударилась о борт, прежде чем смогла за него ухватиться.

Сложив ладони рупором, Сенлин крикнул Эдит, которая соскользнула на угол палубы:

– Открой дверь каюты!

Эдит кинулась к двери, не сводя с Сенлина встревоженного взгляда. Она поняла, что он не просто вцепился в пушку, но пытается нацелить орудие… на нее. Она дернула дверь, обнаружила, что та закрыта, и начала обыскивать карманы в поисках ключа.

– Что ты творишь?

– Открывай сейчас же!

Пригнувшись и отпрянув в сторону, Эдит стукнула по двери механической рукой и сорвала ее с петель. Сенлин нажал на спуск, и кремень ударил по огневой пластинке, высек искру, которая коснулась порохового заряда. Гарпун рванулся вперед, волоча за собой трос вдоль хребта корабля. Прошел через капитанскую каюту и в мгновение ока вышел через эркер в штурманской рубке Эдит.

Отчаянная стрела помчалась к Рынку вместе с дождем из стеклянных осколков, пролетела над головами торговцев и туристов, которые в панике разбегались из-под тени падающего корабля. Гарпун настиг цель. Он ударился о крышу вагона-ресторана, пронзил потолок насквозь и испугал официантов, которые накрывали столы для чаепития. Зазубренный снаряд ворвался внутрь, разбивая фонари и ломая гипсовую лепнину на пути к задней части вагона, где в конце концов и застрял, зацепившись за железную раму.

«Каменное облако» плясало на конце туго натянутого каната, словно обезумевшая лошадь. Два корабля оторвались друг от друга, и маленький резко снизился, когда поезд вытащил его на ветер.

От жесткого рывка Сенлин полетел в сторону носа. Он ухватился за фальшборт кончиками пальцев, его развернуло так, что ноги болтались в воздухе за бортом. Он подтянулся к палубе как раз вовремя, чтобы увидеть, как пушку срывает с креплений и она кувырком летит вдоль палубы. Ствол зацепился за шланг воздуховода и разорвал его, едва не угодив в топку, а потом прыгнул через порог большой каюты, разбив перемычку. Крутящееся орудие уничтожило сундук с бельем, письменный стол и угол кровати Сенлина. Оно собрало вокруг себя ком мусора. К минуте, когда пушка ударилась о стену штурманской рубки, она уже выглядела кометой.

И эта комета снесла корму корабля, захватив с собой комнатушку Эдит.

Все это время Ирен, цепляясь за шпангоуты внизу, продолжала рубить петли балластного резервуара. Она замахивалась во второй раз в тот миг, когда корабль рванулся вслед за поездом. Она замахивалась в третий раз, когда сорванная с основания пушка уничтожила штурманскую рубку. И когда четвертый удар достиг цели, облако наконец пролилось дождем.

Часть вторая. Золотой зоопарк

Глава первая

Каждый из нас на самом деле представляет собой множество. Я не тот, кем был сегодня утром, и не тот, кем был вчера. Я цепь собственных отражений, тянущаяся сквозь время. Каждый из нас, о великодушный читатель, толпа внутри толпы.

Нравы и тропы Шелковых садов, автор неизвестен

После побега из Нового Вавилона спасенная команда «Каменного облака» чувствовала себя на борту так, словно проводила медовый месяц на прогулочном корабле. Они, разумеется, не были слепы к недостаткам судна. Они чувствовали каждый наспех затянутый узел в его оснастке и легкий крен палубы. Его топка была темпераментной, как истеричный двухлетний карапуз. Но от грязного кубрика до потертых циферблатов на рулевой консоли этот корабль был их спасителем, и они его любили.

Они провели день, кувыркаясь в метели, которая вырвала их из рук Комиссара, а потом вылетели сквозь великую снежную стену и узрели буколический пейзаж: стада овец, сонную деревеньку и поля, готовые к зимнему отдыху. Сами того не желая, они пересекли горы, окружающие Вавилонскую долину.

При виде сельской местности на Эдит нахлынула ностальгия, но первой мыслью Сенлина было: «Мы не должны слишком удаляться от Башни».

Волновался он зря. Ветер утих, и корабль попал в туман, который расплескался в предгорьях, как молочное море. Пока они утопали в этом море, солнце сжалось и почернело, словно изюм, уступая место сумеркам, которые сгустились в ночь. Сенлин никогда прежде не встречал такой глубокой тишины. Он слышал, как друзья шевелятся и дышат, слышал трепыхание собственного сердца. Они зажгли фонари на палубе, хотя свет лишь изменил одну непрозрачную среду на другую – черную на белую, тьму на туман.

Вместо того чтобы чувствовать себя в ловушке тумана или ослепленными им, они с готовностью приняли его объятия: если им с трудом удавалось разглядеть друг друга, стоя на одной палубе, разве мог кто-то другой увидеть их корабль?

Это была такая роскошь – не бояться!

Они воспользовались передышкой, чтобы разобраться с тем, что оставила после себя команда Ли. Подобно тому как птица приносит новые веточки в старое гнездо, они начали делать «Облако» своим.

В личной большой каюте Сенлин пытался решить самую древнюю из домашних головоломок: расставить мебель в комнате. Целью, конечно, было угодить глазу, не подвергая опасностям голени, что казалось достаточно простой задачей на первый взгляд, но на самом деле вовсе таковой не являлось. Капитан Ли не был обременен каким-либо эстетическим чутьем; доказательством тому служило его решение расположить всю мебель вдоль стен. По периметру комнаты теснились огромный, словно морж, гардероб, отделанный кожей сундук, обеденный гарнитур и чопорная кровать с четырьмя столбиками.

– Все равно что попасть в окружение, верно? – сказала Мария, вертясь в центре пола. – У этого гардероба определенно недобрые намерения.