Пропавшая в сети

– Да ну его… Ладно, мне тетя Лена звонит. Ты давай там, сопли не распускай. И не вздумай никаких предположений вслух строить. Не знаю ничего, и все тут, поняла?

Лиза набрала в легкие воздух, чтобы ответить, но мать уже отключилась. Зачем задавать вопросы, если не хочешь услышать ответ? Лиза положила телефон на пюпитр и принялась играть произведение заново. Стук молоточков в темной и тихой комнате напомнил биение сердца. Она сосредоточилась на ритме. Боль отпустила. Раздался протяжный звонок. Кто-то пришел. Лизины пальцы замерли. В комнате застыла тишина. За окном темнота, почти ночь. Кому она понадобилась? Тому, кто забрал Полину? А вдруг это вернулась сама Полина…

Звонок повторился, на этот раз удвоившись. От мысли, что за дверью стоит подруга, а не ее похититель, Лизе стало даже страшнее. Если она вернулась, то откуда? В воображении всплыла совсем уж жуткая картина. В прямом смысле. «Лицо войны» Дали, с черепом, в глазницах и ротовом отверстии которого видны другие черепа, и так до тех пор, пока хватает фантазии. Сама же она застыла перед пианино в позе, напомнившей девочку с работы Эдварда Мунка «Мертвая мать». Ей так же хотелось зажать ладонями уши, чтобы не слышать протяжных, вытягивающих последние силы звонков. Похоже, искусство не слишком благотворно влияет на ее психику.

Наконец звонки затихли. Не успела Лиза выдохнуть, как им на смену пришли глухие удары. Вот это точно ненормально. Если вначале страх был неоправданным, то теперь самое время паниковать. Лиза схватила с пюпитра телефон. Пятясь к дивану, попыталась найти номер следователя. Семь пять семь… Как же там дальше?

– Блин, ну ты же дома, – послышался из-за двери баритон. – Где тебе еще быть? Открой, Лиз.

Платон! Она с облегчением бросила мобильный на диван и шагнула к двери. На полпути замерла. Вот и Полина точно бы открыла своему парню.

Глава 13

В то утро Платон мог подождать на верхнем этаже, пока Лиза спустится, а потом… Нет, она бы услышала, что открывается и закрывается входная дверь. Если только Полина специально не приглушила звук. Но как? В голову не приходило ни одного варианта. Да и выйти вместе с Полиной из закрытой изнутри квартиры Платон бы не смог. Но ведь кто-то же это сделал! Иначе где она? На всякий случай Лиза вернулась за телефоном.

– Я волноваться начинаю. Открывай!

Теперь уже без паники она выбрала номер следователя из списка контактов и добавила в быстрый набор. Подошла к двери. Открывая второй замок, подумала, какой разговор ее ждет. Девушка Платона исчезла, а Лизу обвинили в том, что она о чем-то недоговаривает. Может, ну его, пусть кричит дальше?

– Лиз, не смешно уже. – На этот раз голос раздался совсем близко. В груди ухнуло, как при резком спуске с горки. Она в последний раз повернула ключ.

– Чего ты так долго? – спросил Платон, протискиваясь мимо нее. Вместе с ним в квартиру ворвался запах Нового года. Может, в его туалетной воде была мандариновая нотка, а может, Лизе просто вспомнился последний праздник, который они провели втроем… – Я уже переживать начал. У тебя все нормально?

– Ну, как тебе сказать. – Она прикрыла дверь, стараясь глубоко не вдыхать. – Степановна отказалась со мной заниматься.

– С чего это? Ты же ее единственная надежда из всего выпуска.

– Почему ты так думаешь?

– Она нам это каждый день говорит, пока ты не слышишь. Только не зазнавайся, – он слегка стукнул ее кулаком в плечо, – а то стану великим композитором и не напишу для тебя ни одного произведения.

– Какой кошмар, что же я тогда буду играть…

– Старье всякое. Так чего она?

– Точно не знаю, – ответила Лиза, все еще сомневаясь, стоит ли об этом говорить. Но если не с Платоном, то с кем еще поделиться? Кто ее поймет? Не мама же. – Мне кажется, она думает, что Полина претендовала на участие в конкурсе, а я ее боялась…

– Фигня какая. Полине не до конкурсов было. Она хотела Степановне себя хорошо показать, чтобы та ее в концертмейстеры порекомендовала.

– Правда? А я думала, Полина собиралась вернуться в Невинногорск, в нашу музыкалку, детей учить…

– Про музыкалку вашу она мне ничего не говорила. У нас с ней здесь планы были, так что…

– Понятно, – с трудом выдавила Лиза.

В горле встал ком. То ли от того, что Полина ей врала, то ли от новости об их с Платоном загадочных планах.

– Ты, кстати, в соцсети после экстрасенсов заходила? – Он как-то странно покосился на нее.

– Нет еще. Там слишком много оповещений, времени не было.

– Дашь телефон?

– Зачем?

– Удалю лишнее. Комменты там… Не все адекватные.

– Мне хейтеры параллельны, а вот Наталья Степановна…

– Ну, значит, время тебе сэкономлю. Давай, – протянул руку парень. Лиза разблокировала телефон и отдала Платону.

Его длинные пальцы прирожденного пианиста запорхали над экраном. Лиза попыталась вспомнить, как эти же пальцы играли на клавишах их с Полиной пианино. Не вышло. Похоже, раньше она и на них не обращала внимания.

– А ты замечал, как Полина меняется?

– Ты про фотки с телика? – не отрываясь от экрана, спросил Платон. – Там фотошоп, точно. Не была она такой.

Он изобразил в воздухе фигуру, напоминающую виолончель. Была. Именно такая, как на тех фотографиях, Полина и была. Но никто из близких, включая ее парня, который наверняка видел ее голой, этого не замечал. Лиза почувствовала, как кровь прилила к щекам. Потянулась к телефону, чтобы показать Платону фотографии с последнего концерта и замерла. «Подставила подругу, мразь конченая». «Такая девочка красивая была, не то что эта рыжая уродка». «Точно! Лучше бы она сама сдохла»…

– Не смотри. – Платон повернул экран к себе. – Фигня это все, не обращай внимания. Меня добило, когда Назира про мужиков стала заливать. Ты хоть раз видела Полину с каким-нибудь мужиком?

Подставила, мразь, уродка, сдохла…

– Лиза.

– А?

– Ты в порядке?

– Да, все хорошо. Дай сюда. – Она забрала телефон и дрожащим пальцем удалила все приложения соцсетей. – Что ты спрашивал?

– Ты когда-нибудь видела Полину с какими-то мужиками?

– Конечно, нет, – ответила Лиза. Не видела, но почему-то могла представить, как эти мужчины смотрят на Полину. Какой они ее видят.

– Вот и я говорю. Чушь какую-то прогнала эта Назира. И про тебя тоже.

– Так ты не веришь, что я могу что-то знать?

– С чего это? – улыбнулся своей теплой, кривоватой улыбкой Платон. – Мы же с тобой вместе эту дверь взламывали. Наверное, не стала бы ты так лютовать, если бы за Полину не переживала.

– Ну, если мы – это ты, я и тот дядька со здоровенными кулачищами, который все сделал, то да.

– Вот и приходи потом девушке на помощь.

Девушке… Кажется, до Платона Лизу еще никто так не называл. Только в очереди в магазине или на мосту, когда просили уступить дорогу. Но это же не считается. В таких ситуациях девушкой могут назвать даже пенсионерку. Общепринятое обращение, не более того. Платон же явно говорил с другой интонацией. Об уродке так бы не сказали. Правда, в интонациях, если речь не о музыке, Лиза не особенно сильна…

– Она не такая, какой ее там выставили, ты же знаешь, – сказал Платон. Лиза с досадой мотнула головой. Конечно, он говорил о Полине. Он ведь пришел на помощь своей девушке. – Преданная, заботливая, целеустремленная. Не кукла какая-то. Она меня своей личностью привлекла, талантом, независимостью, а не попой. Так они уже на этих фотках сзади внимание акцентировали.

Отвернувшись, чтобы Платон не увидел, как она в очередной раз без повода краснеет, Лиза задумалась. Какие фотки сзади? Она этого даже не заметила. Наверное, листала в это время собственную галерею. По фото в ней как раз четко видно – Платон ошибается. Полина выглядела сногсшибательно, по-другому не скажешь. Наверняка это привлекало бы к ней мужчин, но в их с Лизой окружении были только мальчишки. Точнее, в Лизином окружении. Ведь, кроме колледжа, Полина ходила еще в тренажерный зал, а по пятницам и субботам подрабатывала в ресторане.

– Бесит, что в полиции теперь тоже так про Полину будут думать, – уставился куда-то в пространство Платон.

Пока он ничего не видел вокруг себя, Лиза рассматривала его голубые глаза, высокие скулы, ровный, слегка плоский на кончике нос, приоткрытые, аккуратно очерченные губы. Вроде бы те же, что и все четыре курса колледжа. Но только не для нее.

– Представляешь, где они ее теперь искать будут…

Лиза вздрогнула. Она сама не заметила, что сфокусировала взгляд на лице Платона так же, как он – на стене.

– Нет, а где? – Она отвела взгляд.

– В притонах каких-нибудь. Не понимаю, почему ты со всей этой чушью соглашалась.

– Я не соглашалась. Просто так смонтировали.

– Не твои слова, что ли, подставили?

– Мои, но не в те места, где я их говорила.

– Уроды. Надо на них в суд подать!

– Это придется ездить на слушания всякие, а у меня конкурс скоро…

– К конкурсу, конечно, надо готовиться. Но как же Полина?

– А чем ей поможет мой суд? – пожала плечами Лиза.

– Может, полицейские задумаются, что надо и в другие стороны посмотреть.

– Мне кажется, они и так туда не смотрят. Ну, куда ты говоришь… Сегодня утром приходил следователь. По-моему, он Назире не поверил.

– Или сделал вид, чтобы тебя разговорить. Меня он раз пять на допросы вызывал, и каждый раз такой весь, типа друг…

– Ну, не знаю. Он говорит, что его слова тоже из контекста вырвали.

– Он же три фразы всего сказал, в самом начале. Что там можно было вырвать? Ладно, посмотрим. Но я бы на него особо не надеялся. Надо самим что-то делать.

– Кому? Нам? – спросила Лиза, чувствуя, как в очередной раз краснеет.

– А почему нет? У тебя есть какие-нибудь варианты, кто Полине навредить хотел?

– Платон, ну я же говорю, Назира не меня описывала. Я понятия не имею. Я никого не…

– Да понятно это все, я о другом. Вот смотри. Полина же старикам продукты покупала, да?

– Вообще-то, мы с ней вместе это делали.

– Тем более. Ты знала, что дед из четвертого подъезда в тюрьме сидел?

– Какой? Борисович, что ли?

– Ну, – поднял бровь Платон.

– А ты откуда знаешь?

– Бабуля с первого этажа рассказала. Я по Полининым адресам прошелся. Сказал, вместо нее работаю.

– Ты хоть продукты старикам принес?

– Ну само собой, и сдачу вернул. Я же не Раскольников какой-нибудь.

Вспомнив очередное жуткое произведение, Лиза закатила глаза.

– Значит, ты думаешь, Борисович мог забраться к нам в квартиру, напасть на Полину, а потом незаметно вместе с ней удрать?

– А что, где-то нашли следы нападения?

– Нет, я утрирую просто. Ему же лет восемьдесят.

– Семьдесят два. Бодрый старик.

– К бодрым мы не ходим. Не ходили…

– А ты сама ничего подозрительного не замечала? Может, Полина ругалась с кем-то?

– Да с чего ей…

– А ты повспоминай. Все надо проверить, вряд ли полиция будет этим заниматься. Им версию поинтереснее подкинули, с мужиками. Так что, ты со мной?

Встретившись с прямым взглядом Платона, Лиза готова была выпалить «Да!» на любой его вопрос. О чем она думает?! Впереди госы, диплом и главный день в ее жизни – конкурс пианистов-выпускников музыкальных училищ со всей страны. Это единственный шанс показать себя будущей приемной комиссии консерватории. Остальные абитуриенты целый год, а некоторые и пару лет посещали занятия преподавателей, у нее же не было возможности несколько раз в неделю ездить для этого в Москву. Дело не в знакомствах или деньгах за обучение. Просто важно показать будущим преподавателям, что у тебя серьезные намерения. Познакомиться, примелькаться. Из двух одинаково одаренных абитуриентов скорее примут того, кого знают. Кто уже успел проявить себя. Она что, правда хочет ради внимания парня тратить время на заведомо бессмысленные поиски?!

– Я не смогу, извини, – ответила Лиза, чувствуя, что есть еще одна причина, которую она пока не готова озвучить даже себе.

Продолжая размышлять, она не заметила, как закрыла за Платоном дверь. Обнаружила себя уже в душе. Стоящей почему-то под струями ледяной воды. Прибавила горячей и снова на какое-то время потерялась. Бодрость, разбуженная колкими струями, уступила место расслаблению. В постель она легла с уверенностью, что заснет сразу же, как только голова коснется подушки. Не вышло. Глаза, слипавшиеся весь вечер, теперь отказывались закрываться. Вместо этого они распахивались от каждого шороха, вглядываясь в темноту. Будто смерть, укрывшись в ней, ждала, когда Лиза уснет.

Почему она вообще подумала о смерти? Даже экстрасенс сказала, что Полина жива. Правда, после обвинений в том, что Лиза знает больше, чем говорит, во все слова экстрасенса верилось с трудом. Но вдруг на самом деле существует девушка, которая что-то знает, а Назира описывала не Лизу? Тогда почему ясновидящая так и не перезвонила? Мама, конечно, права. Лиза наивная. Полина такой не была. В смысле, она не такая. А какая?

Девушка потянулась к тумбочке, за телефоном. Раньше она клала его на ночь подальше, а теперь держала на расстоянии вытянутой руки. Яркий экран ослепил. Лиза проморгалась и открыла галерею. Так какая Полина на самом деле? Красивая, очень. Такая, каких не бывает в реальной жизни. Отфотошопленная картинка. Вот только отредактировала она себя сама. В первую очередь, конечно, фигуру.

Лиза помнила, как однажды Полина подняла футболку со словами: «Смотри! Прикольно?» Подруге приходилось сильно напрягаться, чтобы под жирком выделялась вертикальная полоса. Так себе зрелище. Чем оно лучше Лизиных джинсов, врезающихся в бока? На последних фотографиях Полины от этого жирка не осталось и следа. Правда, с того дня она больше не хвасталась своими достижениями. Почему? Не нашла в Лизиных глазах интереса? Или не хотела, чтобы окружающие замечали преображение?

С ее фигурой все понятно. Куриные грудки и тренировки через день. А как же лицо? Откуда эти изменения? И что вообще переменилось? Во-первых, Полина похудела, и от этого контур лица стал более четким, а скулы – заметнее. Губы. Они всегда были пухлыми, но раньше Лиза не помнила, чтобы Полинина верхняя губа была такой… задранной. Похоже, подруга с ней что-то сделала. И с носом тоже. Он всегда был немного широкий на кончике, как и у Юли, младшей сестрички. Но на последних фото нос выглядел тоньше и аккуратнее. Сделать операцию она не могла. После нее, вроде бы, носят повязку на лице, под глазами появляются синяки. Так как же он изменился? Чудеса. А главное, где Полина взяла деньги на все эти преображения?

Родители ей даже на еду не присылали. Девочки покупали продукты на стипендию и карманные деньги, которые скидывали на карту Лизины предки. Готовила только Полина, поэтому все было по-честному. Она вообще взяла на себя весь быт, из-за чего Лиза чувствовала себя ее вечной должницей. Как Полина при этом умудрялась не только успешно учиться, но и подрабатывать – еще большая загадка, нежели ее исчезновение. Конечно, на абонемент в тренажерном зале и протеин она зарабатывала в ресторане. Играла на рояле два раза в неделю, в пятницу и субботу, по вечерам.

Лиза перевернулась на другой бок. Ресторан. Вот где стоило бы поискать зацепки. Там подруга могла встречать мужчин, на которых намекала экстрасенс. Это направление гораздо правдоподобнее теории Платона с дедушкой-маньяком. А еще тренажерный зал. Наверняка она привлекала там внимание своей фигурой. Странно, что Платон отказывается в это верить. Кто, как не он, должен был замечать красоту Полины? Может, не просто так все вокруг считают, что Лиза знает больше, чем ей кажется? Она видела вещи, которые не замечал даже парень Полины. Следователю вообще неоткуда узнать такие детали. Конечно! Нужно все ему рассказать. Но что именно?

Лизы включила прикроватную лампу и схватила с тумбочки ежедневник. Раскрыла его на чистой странице. Развернула, словно альбом для рисования. Надо записать все, что придет в голову. С чего начать? В центре листа она написала «Полина». Сверху, чуть помельче, слово «колледж». Провела к нему стрелку от имени. Слева вывела «ресторан». Новая стрелочка. Справа – «тренажерка», снизу – «волонтерство». Каждое слово обвела овалом, не зная, что писать дальше. С этим в полицию не пойдешь. Да и стоит ли? Платон прав, следователь скорее втирается в доверие, нежели действительно ей верит. Тем более о том, где Полина тренировалась и подрабатывала, он уже знает.

Воодушевление схлынуло. Лиза положила ежедневник обратно на тумбочку и погасила свет. Закрыла глаза, но сон не шел. Проворочавшись еще с час, она была согласна на все, лишь бы очистить голову от мыслей о Полине, о побеге Натальи Степановны, о гадостях в соцсетях… И самое страшное – о том, как дальше готовиться к конкурсу. На кону смысл ее жизни. Она должна вернуть расположение преподавательницы. Доказать Наталье Степановне, что не имеет отношения к исчезновению подруги, куда бы та ни делась. Неважно, на что ей для этого придется пойти. Хоть навестить каждого старика в доме, хоть записаться в тренажерный зал. Даже пойти в ресторан.

«Даже» – потому что этого ей хотелось меньше всего. Одно время Лиза не могла заставить себя играть гаммы. Думала, хватит и того, что она целыми днями репетирует произведения по программе. Учительница в музыкалке не настаивала, а Наталья Степановна заставила. Ненавистные гаммы вывели ее игру на новый уровень. Теперь Лиза знала – когда чего-то не хочется, это наверняка даст в итоге максимальный результат.

Смирившись, что уже не уснет, она снова включила свет и открыла ежедневник. Еще раз изучила записи на развороте. Сверху вывела заголовок «Карта расследования».

Глава 14

– Давай поговорим о том, что произошло за эти двадцать два года, – упершись в спинку стула, склонился над Лизой Петр Семенович. – Не только в жизни Баха, но и в целом в музыке.

– Соната появилась. На пересечении фуги и двухчастной формы. У меня отлично по истории музыки.

– Очень хорошо, – вновь принялся расхаживать взад-вперед вдоль рояля преподаватель. – Тогда все же о Бахе. К моменту написания второго тома выросли его сыновья…

Лиза услышала, как в сумке завибрировал телефон, и вскочила со стула.

– Простите, мне мама звонит, – схватила она сумку и побежала к выходу. – Это очень-очень важно.

Петр Семенович молча кивнул, проводив ее до двери изумленным взглядом. Раньше она ни за что бы так не сделала. Перед тем как войти в одиннадцатый репетиторий, как обычно отключила звук на мобильном. Действия те же, а дверь другая. Наталья Степановна взяла больничный. Впервые за четыре Лизиных курса. Директриса предложила походить на занятия по специальности к другому преподавателю. Всегда полезно поработать с разными мастерами, это придаст игре глубины, сказала она. Лиза даже не представляла, насколько глубоко решит копнуть Петр Семенович. До конца пары оставалось семь минут, а крышку рояля они так и не открыли. Кажется, теперь Лиза знала, почему его студенты ни разу не участвовали ни в одном конкурсе.

Сбросив вызов, она поспешила домой. Некогда болтать. Мама наверняка звонит, чтобы расспросить, что она ела. Нужно работать. Каждый день, много часов подряд. От рассвета до заката. Осознанно, с каждым повторением оттачивая технику. По крайней мере это она способна отследить. А потом спать, тоже много и качественно.

К вечеру Лизе хотелось биться головой о клавиши. Она промучилась шесть часов, так и не добившись прогресса. Скорее наоборот, закрепила ошибки. Поход в ресторан Лиза собиралась отложить до пятницы, до дня, когда Полина выходила на работу, но теперь понимала, что тянуть больше нельзя. Она должна выяснить, что произошло с подругой, и как можно скорее. Промедление уже стоит слишком дорого – Лиза теряет драгоценные дни подготовки. К тому же в пятницу или субботу пришлось бы платить за вход из-за живой музыки, а почти все присланные в этом месяце родителями деньги Лиза потратила на поездку в Москву. Хотя, откуда там живая музыка? Не могли же хозяева за пару недель найти Полине замену? Или могли?

Натягивая парадные брюки и плотную белую футболку, Лиза гадала, был ли у Полины трудовой договор. Наверняка по нему ее все равно имели право уволить за прогулы. Она так радовалась возможности не разносить тарелки, а играть, так держалась за эту подработку… Чем не причина, из-за которой она не могла уехать сама, никого не предупредив? Хотя никто, кроме Лизы, и так в это не верил. Версию побега озвучивали только для того, чтобы подбодрить друг друга.

Ресторан находился как раз между двумя остановками, поэтому от автобуса пришлось пройтись. Похоже, тротуары в этом районе не чистили. Шлепая ботинками по слякоти, Лиза представляла, как Полина пробиралась здесь на каблуках. Странно, что она каждый раз возвращалась в чистой обуви. Может, сегодняшняя грязь – исключение, и обычно коммунальные службы справляются лучше?

Впереди Лиза увидела ряд огромных окон. Наверное, внутри они от пола до потолка. Скорее всего, это и есть ресторан. Желтые огни по-праздничному сияли через плотные блестящие шторы. Слишком плотные для общественного места, будто скрывающие что-то, не предназначенное для посторонних глаз. Надпись «Виваче» над входом напомнила рассказы Полины о новых посетителях. Почти все принимали заведение за ресторан итальянской кухни, не догадываясь, что «виваче» – музыкальный термин, обозначающий темп. «Живо».

Открыв дверь, Лиза тут же убедилась, что хозяева ресторана, в отличие от посетителей, были в теме. С порога в глаза бросилась куча музыкальных инструментов. В прямом смысле куча. Они были свалены в хаотичном порядке, только не на пол, а на стену. Наверняка прибиты гвоздями. Лизу передернуло от такого кощунства. Желтыми огнями оказались лампы с тканевыми абажурами, висящие над застеленными скатертями столами. Вокруг стояли деревянные стулья, такие же, как когда-то давно в доме Лизиной бабушки. Родители продали его прямо на поминках, соседям, но Лиза частенько возвращалась туда по ночам. Во сне, конечно. Временами ей представлялось, что она и правда пробирается в дом, пока его новые жители спят. Так же она почувствовала себя и сейчас, оказавшись в пустом зале.

Ощущение усилилось, стоило Лизе заглянуть за угол. Там стоял он. Сердце застучало быстрее. Тот самый старый немец, о котором рассказывала Полина. Черный, глянцевый, с проглядывающим на торцах оголенным деревом. Трехногий красавец с двумя педалями. Начало двадцатого века. На мгновение Лиза забыла, для чего сюда пришла. Все, чего ей хотелось – поднять крышку и пробежаться пальцами по клавишам, которых касалось несколько поколений пианистов.

– Добрый день, – раздался голос сзади. Лиза вздрогнула, будто ее и впрямь застали среди ночи в чужом доме. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Девушка в черной рубашке-поло и белом фартуке указала на стол у окна и тут же упорхнула в его направлении. Действительно, живо. Проходя через зал, Лиза постаралась сосредоточиться на деталях. На одном из столиков в центре заметила табличку с надписью «Забронировано». Неужели так много людей ходят в рестораны по средам, что нужно заранее бронировать столик? А может, его застолбили постоянные посетители?

– Держите меню, – протянула ей картонную папку официантка. – Хотите сразу заказать или еще подумаете?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.