ОРАКУЛ, Краткое руководство продавцам чёрных кошек

Алиса набрала сообщение, прочитала пришедший ответ.

– Завтра. Договорилась. Блин, Борь, ну почему у тебя всё вот так – через жопу?

– Я случайно набрал, – признался Борис.

– Так бы ему и сказал!

– Это как-то некрасиво, что ли.

– А переться в ресторан красиво? Он же наверняка не в «Му-Му» зовёт. Для таких ужинов нужен костюм, платье, туфли, макияж, маникюр. Мы в ресторане с тобой не были сколько лет?

– Ну, перестань. У тебя шикарная причёска, платье – просто с ума сойти!

– Борь. Я женщина. Я хочу, чтобы меня любили, баловали. По крайней мере, о том, что вечером иду в ресторан, я хочу знать хотя бы за сутки.

– Ну прости. Что мне сделать?

– Да ты всё уже сделал. – Алиса обиженно отвернулась к окну. Затем, не поворачиваясь к мужу, бросила: – Ладно. Надеюсь, там будет темно.

– Алиска, ты лучшая, – Борис одарил жену благодарной улыбкой.

– Я знаю, Борь.

– Я тебя не достоин.

– Я в курсе. Ладно, засранец. В ресторан так в ресторан!

Алиса оперлась ладонью о водительское кресло и поцеловала мужа в щёку. Он попытался провести рукой по её рыжим волосам, погладить по голове, поцеловать в губы, но попытка была гневно пресечена. Опустив солнцезащитный козырёк, Алиса открыла зеркало, достала из сумки помаду, тени и, напевая, начала краситься.

Настроение Бориса улучшилось. Всё-таки у него необыкновенная жена. Это не стервозность, как думают многие их знакомые. Это страсть. Если бы они знали, что у них иногда происходит дома наедине, причём далеко не всегда по ночам и в супружеской постели, они бы поняли, почему, несмотря ни на что, Борис смотрит на жену с такой любовью.

Глава 10. Ужин

Ресторан оказался большим, уютным и пустым. Немногие заходили сюда среди недели. Стиль интерьера не пытался перенести посетителей ни в Прагу, ни в Токио. Он был исключительно уникальный. Могло показаться, что ресторан вообще родился из дизайна – сначала придумали интерьеры до мельчайших деталей, а потом захотели показать их публике.

Тихон уже сидел за столиком, когда приехали Борис и Алиса. Он великодушно успокоил их, убеждая, что сам пришёл пять минут назад, но практически съеденный салат и наполовину опустошённая бутылка вина намекали на то, что он здесь не менее получаса.

– Сегодня мало гостей – на кухне один повар. Я заказал ужин, чтобы не ждать. Вы не против?

Тихон посмотрел на Алису.

– Я только за, – Алиса почему-то смутилась.

Она видела Тихона в первый раз и ждала чего-то другого. Высокомерия, плохо скрываемого под показной скромностью? Шикарно одетого и ухоженного богача? Тихон же оказался очень простым, прямолинейным и доброжелательным. Он не пытался произвести впечатление. По сравнению с ним Борис был одет как свидетель на свадьбе: костюм, ботинки, сорочка, галстук. Тихон не затруднял себя выбором гардероба. Джинсы, джемпер, простые кроссовки. Вопреки ожиданиям, смарт-часы, а не золотой «Ролекс».

Официант с великолепно развитой щедрыми чаевыми интуицией начал приносить блюда. Алиса боялась, что ей принесут то, что она не любит, и ей придётся изображать аппетит, но Тихон поступил остроумно – он заказал блюда эфиопской кухни, не знакомые большинству гурманов. Удивительные ароматы предвосхитили появление экзотических угощений на столе.

– Так, это называется тыбс, – Тихон указал на керамическую жаровню, в которой томились кусочки мяса, подогреваемые углями.

– Это, – Тихон указал на блюдо с лепёшками, – ынджера. Надо есть так.

Тихон обмакнул лепёшку в острый соус, положил несколько кусочков ароматного скворчащего мяса и отправил в рот.

Алиса наблюдала за его манипуляциями с плохо скрываемым любопытством.

– Тихон, я поражена! Вы так хорошо разбираетесь в эфиопской кухне?

– Ничего подобного! – он рассмеялся. – Я, пока вас ждал, нашёл в интернете. На самом деле, кроме пары слов, ничего не успел прочитать.

Борис, всё это время чувствовавший себя исключённым из диалога, взял лепёшку и щедро приправил её соусом. Соус оказался обжигающе острым. У него перехватило дыхание, из глаз покатились крупные слёзы.

– Милый, ты как ребёнок, – Алиса встревоженно начала искать, чем можно помочь мужу. Кроме вина, на столе ничего не оказалось. Она уже налила его в бокал, но Тихон её опередил.

– Не надо. Будет хуже. Борька, потерпи секунду – сейчас кумыс принесут.

И правда, официант уже приближался к столу с кувшином и тремя стаканами.

Осушив полный стакан, Борис, наконец, пришёл в себя.

– Старик, ты слишком много взял, – напутствовал его Тихон. – Надо сначала пробовать по чуть-чуть. Нельзя так жадничать.

Официант поставил на стол большое круглое блюдо с тринадцатью закусками. Многие оказались привычными, но с другими названиями, некоторые – совсем незнакомыми. На столе появилось вино, бокалы незаметно наполнялись невидимкой-официантом.

Тихон радостно, по-детски пробовал каждое блюдо, делился ощущениями.

Алиса очень стеснялась входить в этот ресторан – её пугал риск запутаться в выборе правильной вилочки, ошибиться в оценке букета вина. Но этому человеку удалось наполнить интерьер дорогого места атмосферой дружеской вечеринки на кухне. И ведь для него это было абсолютно естественно. Она переживала, что будет выглядеть как чучело в платье, явно не дотягивающем до статуса вечернего, а сейчас она стеснялась Бориса в неуместном костюме с галстуком.

Тихон рассказал Алисе, что когда-то учился с Борей в одном институте. Даже в одной рок-группе пели, правда, недолго.

– Мне почему-то Боря не рассказывал, что играл в группе, – заметила Алиса, с удивлением глядя на мужа.

– Потому что он не играл, – рассмеялся Тихон. – Он тексты писал. Пока писал – норм. Но он сказал, что мы уроды и неправильно их поём. Должен петь сам.

– О! Я знаю, как он поёт! – Алиса рассмеялась.

– Дураки вы! – Борис смущённо отпил вино.

Он посмотрел через стекло бокала на Тихона, угощающего Алису очередным набором закусок и соусов на лепёшке.

Он Тихона лет двадцать не видел, а тут встретил случайно в своём агентстве на переговорах. Такого лоснящегося, гордого, состоявшегося. «Куда мне до него? – с грустью думал Борис. – Разные социальные классы. А оказывается – он вот такой. Разный. Наверное, это правильно. Надо уметь разделять. Как-то я, кажется, накидался».

Тихон уловил состояние Бориса. Он оплатил счёт незаметно, деликатно, между прочим. Борис даже не мог нафантазировать, сколько стоил ужин – меню им ни разу не приносили.

****

Вечерняя Москва по-своему прекрасна. Особенно если хорошая погода и до дома можно дойти пешком – про машину на парковке ресторана из-за выпитого можно забыть.

– А ты чем увлекаешься? – Борису захотелось дружить с таким великодушным, добрым, лёгким человеком. Они не общались с института – на самом деле сейчас рядом с ним совершенно другой, незнакомый человек. Но, чем чёрт не шутит – может, он тоже рыбак или грибник. Найдётся общее хобби.

– В основном женщинами, – признался Тихон. – Они же прекрасны!

Алиса с Борисом как-то синхронно поняли, что это не шутка. Хобби, конечно, увлекательное, но вряд ли Алиса его одобрит.

– Ну, я тоже люблю прекрасное, – Алиса попыталась сгладить неловкость.

– Вы тоже увлекаетесь женщинами? – Тихона веселила перспектива дискуссии. Его забавляло поведение людей, оказавшихся в подобной ловушке.

– В основном я увлекаюсь Борей.

– Старик, я не знал тебя с этой стороны!

– Но-но! – запротестовал Борис. – С этой стороны у меня всё в порядке!

Тихон усмехнулся и, косясь на Бориса, сказал:

– Алиса, если хочешь, чтобы у Борьки блестели глаза и хвост был пистолетом – не лови его на флирте с другими бабами! Мой тебе совет. Он тебе тогда, как виноватый школьник, будет все желания исполнять.

Алиса напряглась. Шутки кончились. Тихон метко ударил в самое больное место – страх потерять Бориса.

– Эх, Тишка, – Борис пнул пустую банку возле урны, – какие бабы? На работе заказчики за жопу держат, дома Алиска кукушонка крутит.

Алисе стало неприятно. Получается, муж готов ходить налево, стоит ей хоть немного ослабить хватку? Как бы он с ней не потому, что обожает, а только благодаря её ревности? Но как она может не ревновать? Это её мужчина! Они же вместе столько лет! Она для него готова сделать и делает что угодно. Чтобы он был счастлив. Чтобы ему было хорошо. И она должна мириться с тем, что заботу, нежность, любовь он будет носить не в дом, созданный вместе, а к непонятным шлюхам?

Начал накрапывать дождик. Не сильный, но раздражающе мелкий. Шли молча.

– Неприятно как-то. Давайте зайдём куда-нибудь? – предложил Борис.

– Галерея, – Тихон показал на стеклянные двери недавно открывшегося небольшого выставочного центра. – Пойдём посмотрим?

В галерее не было ни одного человека. Тихон, Борис и Алиса как-то робко и неслышно переходили из одного зала в другой. Их больше поражало помещение в стиле модерн, чем развешанные картины.

– Борь, подержи сумочку, – произнесла Алиса шёпотом. Боря послушно взял её и стоял по стойке смирно, пока жена стирала бумажной салфеткой капли грязи с туфелек.

– Тебе обязательно это делать? – прошептал Борис немного недовольно.

– Не кричи на меня!

Подошёл Тихон.

– Вы почему шепчетесь? – спросил так же вполголоса.

– Не знаю. Музей, – Борис кивнул на зал.

– И что?

Тихон раскатисто рассмеялся.

– Это для нас музей! Чего вы постоянно сдерживаетесь? Пытаетесь соответствовать, не создавать проблем? Вам реально нравится так жить?

Такое ощущение, что Тихон живёт в какой-то параллельной реальности. В ней нет пробок, начальников, соседей, проблем. Он живёт легко – ведь ему не надо беспокоиться о том, что о нём подумают окружающие. Его никто не окружает.

Алиса почему-то наградила мужа осуждающим взглядом. Непонятно. Вот сейчас что не так он сделал? Она догнала Тихона. Борис пошёл следом, всё ещё с женской сумочкой в руках.

Выставленные картины были яркими, даже аляпистыми до абсурда. Каждую приходилось тщательно рассматривать и строить догадки. Но, как оказалось, это весело!

– Кошка! – Тихон уверенно показал на фиолетовую палку. – Это хвост.

– А глаза? – спросила Алиса.

– Вот же, один красный, другой зелёный.

– А этот синий? Третий? – Алиса громко рассмеялась.

– Прочитаем название? – попытался решить спор Борис.

Они приблизились к сопровождающей произведение табличке: «Неопределённость. Автор: Евгений Тур».

– Блин! Он не прав! Это же кошка! – Тихон не сдавался. – Он сам не знает, что нарисовал.

– А ты знаешь? – заинтересовался Борис.

– Ты думаешь, автор решает, что на картине?

– А кто же? – Алиса удивилась.

– Искусствоведы, критики, оценщики, зрители. Нет?

– Но он же лучше знает, что рисовал.

– Ничего он не знает. Художник – проводник искусства, а не создатель.

– Потрясающая концепция, – Борис почувствовал, как в тепле помещения от лёгкой усталости и алкоголя начал заплетаться язык.

– Ну ты же согласен, что ценность любого произведения определяет не художник, а покупатель его мазни?

– Мальчики, не ссорьтесь, – Алису забавлял этот безобидный спор.

– Подожди. Тиш, ты хочешь сказать, что Рембрандт писал мазню, и только покупка его холстов кардиналами сделала его великим?

– Да. Если бы они покупали какого-нибудь их Кандинского и его картинами украшали соборы и спальни, картины Рембрандта стоили бы не дороже холста и потраченных красок.

– А что тогда искусство?

– Борь, да что угодно, за что ты готов заплатить и убедить толпу болельщиков, что это шедевр.

– Стой, это важно! А здесь есть шедевры? – Борис показал на картины в зале.

Тихон покачал головой.

– И да, и нет. Я не знаю. Ты можешь выбрать любую картину, и окажется, что она выражает что-то там. И бесценна почему-то там. Нет?

– Алиса, – Борис обратился к жене, – тебе какая картина нравится?

– Не знаю. Возможно, эта, – Алиса показала на портрет мужчины в ярких кругах неестественных цветов.

– Девушка! – Тихон позвал сотрудницу галереи. – Эта картина – шедевр?

– Молодые люди, это галерея. Здесь все картины – шедевры.

– Их оценивали?

– Да, безусловно.

– Ну а эта – она особенная?

– Да, почему нет.

– А сколько она стоит?

– Я сейчас посмотрю.

– Тиш, ты чего? – спросил Борис, когда девушка отошла на достаточное расстояние, чтобы их не слышать.

– Подожди. Я тебе покажу, как появляются шедевры.

Сотрудница галереи вернулась с каталогом.

– Это работа автора От Чинамбо. Пять тысяч.

– Прикольно. Японец. Удивительно недорогой, – Тихон не ожидал столь низкой оценки представленных работ. – А во сколько оценивают его самую дорогую картину у вас?

Девушка полистала каталог.

– Его работ больше нет. А из представленных в галерее картин других авторов самая дорогая – семь тысяч.

– Отлично. Они же продаются?

Борису показался вопрос абсурдным.

– Тихон, ты с ума сошёл, это выставка.

Но девушка явно не удивилась.

– Да, – ответила она. – Любую можно купить.

– Хорошо. Я покупаю вот эту за пять тысяч.

Борису стало так обидно! Он восхищался и завидовал Тихону. Той лёгкости, с которой он может получить абсолютно всё. Непоколебимой уверенности, что всё продаётся. И продаётся ему.

– А я за шесть! – Борис удивился своей реплике не меньше Алисы.

– Зачем ты это делаешь? Пусть покупает, – попыталась она его остановить.

– Потому, что хочу.

– Ты с ума сошёл?

– Борь, я избавлю тебя от семейной драмы. Девушка – десять. – Тихон красивым жестом достал пластиковую карточку.

– Молодые люди. У нас только наличный расчёт.

– Тогда я покупаю за тринадцать! – Борис ликовал. В сумочке Алисы, которую он всё ещё держал в руках, лежали не доехавшие до её брата деньги на бизнес.

– Ой, идиот, – Алиса отошла в сторону.

Тихон и Борис смотрели друг на друга. В глаза. Сейчас Борису показалось, что всё великолепное великодушие Тихона – не более чем удобная маска. Он увидел, какой он на самом деле – безжалостный, властный, решительный. Победитель. Видение продолжалось всего миг, но этого хватило, чтобы счастье тёплой волной окатило Бориса от макушки до кончиков пальцев на ногах. Он победил Тихона! Победил честно!

– Покупаете? – вмешалась сотрудница галереи с каталогом в руках. – Хорошо, я попрошу её снять и оформлю чек.

Она ушла и вернулась с охранником и рулоном пузырчатой плёнки. Картину сняли. Охранник принялся упаковывать. Всё это время Тихон, Борис и Алиса стояли в разных углах галереи. Тихон что-то читал в смартфоне, Алиса, отвернувшись, делала вид, что рассматривает картину с, возможно, кошкой.

К Борису подошла сотрудница. Он достал из сумочки Алисы конверт с деньгами и протянул. Девушка открыла его, вынула пачку евро.

– Здесь много.

– Ровно тринадцать тысяч.

– Вообще она стоила изначально пять тысяч рублей.

Борис ощутил восторг и облегчение. Он понял, что может купить её за гораздо меньшие деньги. Невероятно удачный поворот. Он уже вытащил две купюры по сто евро и протянул девушке, когда к нему подошёл Тихон:

– Всё нормально? Хватает? – он усмехнулся.

– Вполне, – при Тихоне нельзя упоминать, что картина продаётся в рублях. Нет! Всё! Он победил! Здесь и сейчас он лучше, богаче, решительнее Тихона. Он – альфа!

– Девушка, всё правильно – я пересчитал. Как говорили – тринадцать тысяч евро.

Девушка пожала плечами.

– Чек в рублях будет.

– Без проблем.

– Поздравляю, Борис. Ты стал искусствоведом. Определил текущую реальную стоимость.

– Спасибо, Тихон.

Борис оглянулся. Алисы в галерее уже не было.

– Она уехала, – сказал Тихон. – Я вызвал ей такси. Что-то находишь, что-то теряешь. Так бывает, старичок.

Глава 11. Художник

Борис не считал, что он опаздывает на работу. С его точки зрения всё справедливо – он засиживается допоздна, когда по домам расходятся даже ночные уборщики, и имеет право прийти немного позже остального офисного планктона. Но с точки зрения коллег он ведёт себя вызывающе. Особенно их злит, когда на едкие замечания: «Боренька! У тебя глазки красные и личико помятое – опять бухал?» – он отвечает в духе: «Я плакал над твоей бездарно прожитой жизнью. Я мог бы сказать, что ты закопал свой талант, но у тебя его, скорее всего, и не было». Форму выражения своего превосходства Борис находил для каждого персональную. Нет, он никогда не хамил первым, он защищался.

Из-за того, что машина осталась на парковке ресторана, пришлось ехать на метро. Не выспавшийся на кухонном диване Борис опять опоздал на работу. Страшного в этом ничего не было – определённые привилегии давало его положение талантливого сотрудника.

– Привет, художник! – с широкой улыбкой поздоровался с ним ещё один рекламщик, чьего имени Борис никак не мог запомнить. Остальные в офисе, заслышав приветствие, спрятались за мониторы, едва сдерживая смех.

– Привет!

«Откуда они знают? – пронеслось в голове Бориса. Он немного нервно поправил туго затянутый галстук-бабочку – новый атрибут его образа, символизирующий, как ему казалось, успешность. – Блин. Надо было посмотреть «Фейсбук» Тихона. Наверняка оторвался по полной. Хрен с ним. Главное – картина у меня, а не у него».

– Борис, вас шеф искал, – помощница главы агентства перехватила Бориса на половине пути к рабочему столу.

– Скажи, я через полчаса зайду.

– Он просил немедленно.

– Хорошо, – слегка раздражённо бросил Борис, – можно, кофе себе сделаю?

– Думаю, нет. Он просил вас зайти немедленно.

Борис прошёл в глубину офиса между столов к тому, за которым работал Директор. Сегодня он стоял перед окном и излишне внимательно рассматривал город. Руки сцеплены за спиной, ноги расставлены. Он напоминал отважного капитана, смело смотрящего на надвигающийся шторм. Борис деликатно покашлял.

– Борь, скажи честно – ты мудак? – спросил Директор, не оборачиваясь. Сотрудники замерли, прекратили дела.

– Не исключено.

– Ты совсем долбанулся, художник хренов?

– Это мой выбор, мой поступок, какая вам всем разница?

– Ты охренел?! – шеф вышел из себя. Просто взорвался. – С нами порвали контракт на рекламу кетчупа. С нами порвали контракт на наружку РЖД. Нас послал в жопу «Детский мир». Даже твои сраные прокладки отозвали контракт и требуют компенсацию морального вреда. Ты, скотина самодовольная, всех нас смыл в очко.

Борис лихорадочно пытался понять – как покупка картины могла сломать весь рекламный бизнес.

– Это же просто картина. Я купил её. За свои деньги.

– Какая на хрен картина! Придурок! Как вы додумались, два обмудка, сделать это? Харитон тебя, кстати, сдал сразу – сказал, это твоя идея.

– Какая идея?

– Ты реально придурок? Вы на хрена в кетчупе таракана нарисовали?

Борис с трудом вспомнил маленькую шалость. Сколько времени-то прошло! Внутри всё похолодело. Конечно, они часто проказничают, но, как правило, шуточные версии оставляют во внутренней папке. Клиентам никогда эти варианты не отсылают.

На мониторе шефа был развёрнут пост с увеличенным фрагментом плаката и названием «Национальный рецепт – кетчуп с тараканами». Компанию-производителя соуса буквально потопили дизлайками.

– Послушайте, – Борис отчаянно пытался нащупать оправдание, с помощью которого смог бы выкарабкаться. – Он должен был удалить эту версию, прежде чем в печать посылать.

– Боря. – Руки Директора, сжавшись в кулаки, дрожали от плохо сдерживаемой ярости. – Он никому ничего не должен. А ты, скотина, мне должен столько, что даже смысла нет считать. У тебя ни квартир, ни органов не хватит.

Борис окончательно поник.

– Блин. Как нашли-то?

– А ты почитай, будет время. Кстати, времени у тебя теперь навалом – я гарантирую, после такого пиара тебя даже деревенская газета на работу не возьмёт. Ты – проклятый.

На ватных ногах Борис шёл от шефа. Коллеги, даже те, кто ещё вчера пытался добиться его расположения и дружбы, провожали с усмешками и комментариями. Кто-то даже снимал на телефон.

На скамейке в парке перед офисным центром Борис пытался справиться с сердцебиением. Непослушными пальцами он набрал жену.

– Алиса. Я… У меня проблемы.

– Да, с башкой, – безапелляционно ответила жена. – Борь, что это было?

– Я, – голос дрожал, – я заигрался. Мне показалось, что я всё могу, всё контролирую.

Алиса молчала в трубке.

– Я отвезла деньги брату. Тебя впишут в соучредители. Поздравляю.

– Ка-какие деньги?

– Тринадцать тысяч, которые мы ему пообещали.

– А, – мысли Бориса никак не хотели соединяться в стройные цепочки. – Какие тринадцать тысяч? Ка-какие учредители?

– Борь, ты нормально? – недовольство в голосе Алисы сменилось искренним беспокойством.

– Я – да. Да. Машина. Забрать надо.

– Борь, поговори со мной, пожалуйста.

– Я. Я приеду. Всё расскажу. Плохо мне как-то. Совсем.

– Не езди никуда. Скажи, где ты? Я приеду! Если совсем плохо – вызови скорую!

– Нет. Не так. Внутри. Накосячил.

Алиса задумалась. Несмотря ни на что, Борька хороший муж. По крайней мере, с ним точно интересно. Да, он иногда похож на ребёнка. Капризного, обидчивого, но искреннего, стеснительного. Она знала, какой он на самом деле. Как ему мучительно хочется другой, яркой жизни. Как много он делает для того, чтобы стремления привели к результату.

– Боренька, приезжай домой. Тебе надо передохнуть. Ты же умный, талантливый, добрый. Ты всё придумаешь!

– Нет. Машина. Заберу. Надо.

Борис закончил вызов, не дожидаясь возражений и уговоров Алисы.

Некоторое время он смотрел на телефон в руке. Надо было кому-нибудь позвонить, просто поговорить, даже не надеясь особо на помощь и поддержку. Но звонить было некому. Не было друзей, с которыми можно поделиться, которые ради него бросят дела и примут таким, какой он есть. Помогут выбраться из болота.

Не вполне понимая, как и куда он идёт, он отправился по мокрым улицам искать вчерашний ресторан. По крайней мере – какое-то полезное действие. Осознанное. Нужное. Выполнимое.

****

Телефон требовательно зазвонил в кармане. Борис надеялся, что это Алиса – решилась найти, приехать, обнять, встрепать волосы и сказать: «Дурачок ты мой! Погнали домой. Залезем в тёплую ванну вдвоём. Выключим телефоны. У меня вино припрятано хорошее». Он с надеждой посмотрел на экран. Это была не Алиса.

– Борис, это Семён.

Контакт звонившего был действительно подписан именно этим именем. Сконцентрироваться не получалось. Кто это?

– Мы договаривались, что вы пришлёте план рекламной кампании для Иннокентия Владиславовича.

– Иннокентия. Владиславовича, – медленно повторил Борис.

Точно. Это же помощник кандидата с рыбьими глазами. Неужели такие совпадения действительно бывают? Вселенная решила окончательно его утопить в неприятностях?

– Мы хотели бы посмотреть, – продолжил Семён.

– Я. В голове. Не записываю мысли. Я напишу. Мне казалось, мы договорились на большее время.

– У нас сроки. Вы можете приехать.

Борис устало потёр глаза.

– Сейчас не смогу. Я в городе, машины нет.

– Борис. Это был не вопрос. Мы вас ждём.

Как? Неужели он забыл, за что взял деньги? Он же что-то искал. Даже заметки делал. Были какие-то идеи, но какие? Нужно ехать – эти люди сильно не любят, когда их игнорируют. Значит, придётся импровизировать.

– Я скоро буду, – последнюю фразу Борис сказал в замолчавший телефон. Собеседник окончил разговор намного раньше.

И что теперь делать? Для начала – вызвать такси. Но он в сквере. В каком? Где его забрать?

После очередной попытки Борису удалось правильно определить свои координаты и выбрать конечную точку. Ближайшее место, где он может сесть в такси, находилось возле одного из выходов из парка. Борис огляделся. Перед ним было четыре дорожки, убегающие в разные стороны. «Время поездки – 55 минут», – сообщила программа, когда он пытался понять, по какой из тропинок ему нужно идти к машине. Окончательно потеряв концентрацию и терпение, он пошёл по той, которая была левее остальных. Сверился с навигатором. Оказалось, он медленно, но уверенно идёт от места посадки. Развернулся. Сменил шаг на лёгкий бег. Сердце заработало чаще и громче.

«Борис, через какое время вы приедете?» – сообщение от Семёна перекрыло интерфейс программы вызова такси. Борис чертыхнулся. Написал в ответ: «Я в дороге, скоро буду». Закрыл мессенджер и вернулся к поиску такси. «Борис, напишите, пожалуйста, точное время». «Через час».

Наконец, почти бегом, Борис нашёл выход из парка и увидел стоящую на аварийке жёлтую машину такси. Водитель, видимо, потерял интерес к пассажиру. Включил поворотник, чтобы влиться в неторопливый поток.

Борис, задыхаясь, размахивая руками, смог привлечь его внимание, когда машина уже оказалась на дороге. Под недовольные сигналы он попытался открыть заднюю дверь, но она оказалась заблокирована. Водитель из Средней Азии увидел, наконец, пассажира, попытался её разблокировать, но активные действия Бориса этому мешали. Он прокричал что-то на своём языке, но Борис его понял. Центральный замок щёлкнул. Борис впрыгнул на заднее сиденье, захлопнул дверь. Казалось, энергетика погони подразумевает, что такси, свистя покрышками, сорвётся с места и, как в шпионских фильмах, лавируя в потоке, полетит к цели. Но этого не произошло. Машина продолжила медленно тащиться в пробке. Борис сообщил водителю, что спешит, но ситуацию это никак не изменило. Всё, что сделал шофёр – поменял радиостанцию. Вместо льющейся из динамиков восточной музыки включил «Релакс ФМ».