Любовница

Наташа увидела его снова, когда они вышли в сад, где Мейлис ждала, чтобы сопроводить их к столу. Хозяйка снова улыбнулась, отметив красоту и потрясающую фигуру Наташи, а потом переключила внимание на Владимира.

– Экскурсия показалась вам интересной? – вежливо поинтересовалась она.

– Я заметил, что ни одна из картин не продается.

– Верно. Мы не продаем картины Лоренцо. Это часть принадлежащей семье коллекции. Картины моего мужа выставлялись в галерее в Париже. В Бовиньи Ферран. – Вначале у Габриэля был партнер, у которого он впоследствии выкупил бизнес. Однако имя галереи пришлось оставить прежним, поскольку к тому времени оно было широко известно. За что Габриэль щедро заплатил Жоржу Бовиньи.

– Но они тоже не продают работы Лоренцо, – произнес Владимир. – Насколько я понял, картины вашего мужа больше не появляются на рынке. – Он многозначительно посмотрел на Мейлис.

– Ни разу не появлялись с момента его смерти двенадцать лет назад, – подтвердила она.

– Вам повезло стать обладательницей столь обширной коллекции.

– Да, – кивнула Мейлис. – Надеюсь, ужин доставит вам удовольствие. – Она тепло улыбнулась и направилась к входу встречать остальных гостей.

Мейлис подошла к Тео, не сводившему взгляда со столика Владимира.

– У нас сегодня очень важный гость, – сказала она, однако Тео, казалось, ее не услышал. Он следил за каждым жестом Наташи, обсуждавшей с Владимиром меню.

– Никогда не понимал, почему женщины живут с такими, как он. Он ведь ей в отцы годится, – презрительно усмехнулся Тео, хотя его собственный отец был старше жены на сорок лет.

– В их случае все дело в деньгах, – ответила Мейлис.

Услышав замечание матери, Тео раздраженно повел плечами:

– Не может быть все так просто. Она же не проститутка. Она выглядит настоящим произведением искусства. Такая женщина с ним не ради денег. – Тео не мог отвести глаз от девушки с манерами истиной леди, тихо беседующей с их русским гостем. Он заметил, как изящно она поднимает руки и как поблескивает в пламени свечей тонкий бриллиантовый браслет на ее запястье.

– Дело во власти, образе жизни и том, что он может ей дать. Не трать время на грезы об этой женщине. Такие, как она, – дамы особой породы. Когда ей наскучит Владимир, она найдет кого-нибудь другого. Хотя отыскать мужчину богаче и влиятельнее Владимира Станиславова не так-то просто.

Тео промолчал. Он продолжал наблюдать за Наташей, а потом, словно стряхнув с себя оцепенение, отправился проверять остальные столики и прошел мимо столика Наташи на обратном пути.

– Все в порядке? – вежливо поинтересовался Тео.

– Мы готовы сделать заказ, – произнес Владимир тоном человека, привыкшего отдавать приказы.

Однако на Тео это не произвело впечатления, поэтому он лишь учтиво кивнул. Ничто не указывало на то, что этот ресторан принадлежит ему. Вернее, его матери. Для гостей он был обычным метрдотелем – вежливым и внимательным.

– Пришлю вам официанта.

Отойдя от стола, Тео продолжил наблюдать за Наташей. Трудно было представить себя рядом с такой женщиной, как Хлоя, после того, как увидел, что в мире существуют такие, как эта русская. Все в ней было изящно и грациозно. Она словно двигалась в такт лишь одной ей слышной музыке и не спускала глаз со своего спутника.

От сомелье Тео узнал, что Владимир заказал бутылку самого дорогого вина. Вскоре он заметил, как Владимир достал из кармана завибрировавший телефон и ответил на звонок. Он быстро поднялся из-за стола, тихо сказал что-то Наташе и вышел на улицу, чтобы продолжить беседу. Тео слышал, как он говорил по-русски.

Наташа закончила есть и явно почувствовала себя в одиночестве неуютно. Через несколько минут она встала из-за стола и прошла в дом, чтобы еще раз полюбоваться картинами. Наташа остановилась перед той же картиной, что понравилась Владимиру, и долго смотрела на нее. Ощутив, будто что-то неумолимо тянет его в дом, Тео отправился вслед за девушкой и улыбнулся ей с другого конца комнаты.

– Красиво, не правда ли? – произнес он.

– Это его жена? – спросила Наташа. Ее легкий акцент показался Тео весьма привлекательным. А еще она обладала мягким сексуальным голосом, от которого по спине Тео побежали мурашки.

– Да, – ответил он, наблюдая за реакцией гостьи. Только вот на момент создания этой картины его мать не была женой Лоренцо. Они поженились гораздо позднее, прожив вместе более двадцати лет и произведя на свет сына. Тео рассказал Наташе об этом, опустив факт, что он и есть сын автора картины.

– Малыш на картине – их сын?

Тео кивнул, снова не назвав своего имени. Он не желал, чтобы его «видели». Просто хотел наслаждаться созерцанием Наташи. Эта женщина была почти так же красива, как портреты его матери.

– Она правильно делает, что не продает картины, – тихо заметила Наташа. – Мне было бы сложно расстаться хотя бы с одной из них.

Тео нравился ее голос. Ему казалось, будто она вот-вот замурлычет. А еще девушка выглядела невинной и робкой, словно редко общалась с незнакомцами.

– Именно поэтому она и не соглашается продавать их. Хотя картин гораздо больше, чем здесь. Много Лоренцо раздал в молодости друзьям или ценителям своего творчества. Его не интересовали деньги. Только качество работы. Ни одна из представленных тут картин не продается, – тихо объяснил Тео. – Его вдова отказывается с ними расставаться.

– Все имеет свою цену.

Молодые люди едва не подскочили от неожиданности, когда у них за спиной раздался мужской голос. Развернувшись, Тео заметил Владимира, стоявшего в дверях все с тем же выражением раздражения на лице. Он не любил вещи, которые не мог купить.

– Пойдем за стол? – обратился Владимир к Наташе. Его слова напоминали скорее приказ, нежели вопрос.

Одарив Тео обворожительной улыбкой, Наташа вышла в сад вслед за Владимиром. Тео наблюдал, как они заказали сырное ассорти и десерт. А потом Владимир закурил сигару, и Наташа улыбалась, глядя на него. Он только что сказал ей, что она прекраснее любого произведения искусства.

Перехватив взгляд сына, Мейлис сдвинула брови и приблизилась к нему. Большинство гостей уже покинуло ресторан, но несколько столиков еще было занято – посетители наслаждались вечером после вкусного ужина.

– Не делай этого, – с беспокойством произнесла Мейлис. – Она точно картина в музее, которой ты не можешь обладать. – Тео вспомнил слова Владимира о том, что все имеет свою цену. – Кроме того, ты не можешь себе позволить подобной роскоши.

– Верно, – ответил Тео с улыбкой. – Просто на нее приятно смотреть.

– С расстояния. Такие женщины опасны. Они разбивают мужчинам сердца. Она не такая, как известные тебе девушки. Для нее это работа.

– Думаешь, она проститутка? – Тео удивленно посмотрел на мать, но та покачала головой.

– Ничего подобного. Она – его любовница. Это написано у нее на лбу. Ее платье стоит больше, чем любая из твоих картин. А браслет и серьги могут сравниться по стоимости с картиной твоего отца. Это своего рода профессия – принадлежать богатому и влиятельному мужчине.

– Пожалуй. Я видел его яхту. Трудно представить, что у кого-то столько денег и… такая женщина, как она.

– Ты должен владеть таким же богатством, как Владимир, чтобы иметь такую женщину. Хотя, должна признаться, она гораздо красивее многих дам. Наверное, ей одиноко. Она принадлежит только ему. И поэтому рядом с ним.

Тео поморщился. Мать говорила об этой русской так, словно та была рабыней, предметом купли и продажи. По мнению Владимира, все имело свою цену. И даже его девушка.

Через некоторое время русские гости тоже покинули ресторан. Владимир расплатился наличными, оставив официанту огромные чаевые, равные половине счета. Мейлис с теплой улыбкой поблагодарила их за визит. Тео же отправился в кухню и теперь беседовал с шеф-поваром, стараясь не думать о девушке, ушедшей под руку с богатым русским. Неужели мать права, и Владимир действительно считает Наташу своей собственностью? Сам Тео не смог бы так относиться к женщине. И чем больше он думал о Наташе, тем сильнее ему хотелось написать ее портрет. Только так он мог чуть-чуть приблизиться к ней, заглянуть ей в душу, сделать ее своей.

Все еще погруженный в мысли о Наташе, Тео вышел из ресторана, бросил пиджак на заднее сиденье машины, снял галстук и позвонил Хлое. Ему захотелось увидеть ее, но Хлою не слишком-то обрадовал поздний звонок. Уже давно перевалило за полночь, и Тео ее разбудил.

– Все еще нужна компания? – спросил он глухим от желания голосом, приведшим Хлою в ярость.

– Для секса? Нет. Ты закончил работать на свою мать и решил заскочить ко мне по дороге домой?

– Не глупи, Хлоя. Ты же сказала, что хочешь меня видеть.

– Позвони завтра, и мы поговорим об этом. – Хлоя повесила трубку, и Тео поехал домой.

Мать права. Он тронулся умом, раз позволил себе увлечься незнакомой девушкой в ресторане. Ведь она любовница другого мужчины. К тому же он не знал, как обращаться с такой молодой дамой. Правда, говорить с ней было легко. Тео вновь вспомнил ее мягкий голос, когда она расспрашивала его о картине на стене.

Он вошел в дом и швырнул ключи от автомобиля на кухонный стол. Жаль, что Хлоя не позволила ему приехать. Внезапно Тео почувствовал себя невероятно одиноко, хотя сам не понимал почему. Он включил в студии свет, взял натянутый на раму чистый холст и теперь, глядя на него, видел лишь лицо Наташи, умолявшее превратить его в портрет.

Наташа и Владимир добрались до пристани, где их поджидал катер.

– У меня сегодня посетитель, – тихо произнес Владимир, когда катер бесшумно полетел по водной глади.

На море царил штиль, а высоко висевшая в небе луна отбрасывала на поверхность серебристые блики. Наташа не стала спрашивать имени посетителя, сообразив, что это наверняка какой-то очень важный человек, раз встреча назначена на столь поздний час.

– Мне нужно изучить кое-какие документы. Не хочу тебя беспокоить, поэтому подожду своего гостя в кабинете.

Наташа сразу поняла, что таинственный посетитель не желает, чтобы кто-то знал об их с Владимиром встрече. С ее любовником имели дело важные и влиятельные люди. Она к этому привыкла. Наташа часто слышала, как под покровом ночи на палубу яхты опускался вертолет, который затем улетал до наступления рассвета.

Владимир проводил ее в спальню, обнял за талию и поцеловал.

– Спасибо за чудесный вечер, – промолвила она. Ей понравился ресторан, и картины, и время, проведенное с Владимиром.

– Дурацкое место. Ни одна из картин не продается.

Наташа видела, что это обстоятельство беспокоит Владимира, и все равно вечер оказался чудесным. Владимир снова поцеловал ее, а потом вышел в коридор. Его ждала работа. Погружаясь в сон, Наташа услышала шум вертолета. Она уже крепко спала, когда на палубу спустился высокопоставленный правительственный чиновник, окруженный телохранителями. Он направился к ожидающему его Владимиру, и они пожали друг другу руки. После этого прошли в кабинет Владимира, оснащенный шумоизоляцией и бронированными стенами. Им предстояло работать всю ночь, чтобы с наступлением утра подписать договор.

Глава 3

Проснувшись на следующее утро, Наташа обнаружила, что постель рядом с ней пуста. Она открыла глаза и увидела улыбающегося Владимира. Он был в деловом костюме, в руках держал кейс. Владимир выглядел уставшим, но довольным. Наташа знала, что он всю ночь не сомкнул глаз, ведя переговоры с таинственным посетителем, прилетевшим на вертолете. Глаза Владимира горели торжеством, как у зверя, наконец-то заполучившего добычу. Так бывало всякий раз, когда дела шли хорошо.

– Едешь куда-то? – спросила Наташа, потягиваясь, словно кошка. И Владимир опустился на кровать рядом с ней.

– В Москву на несколько дней.

Владимир подписал предварительное соглашение относительно крупной сделки, которая должна была принесли последнему миллиардную прибыль. Теперь же предстояло уточнить окончательный вариант соглашения. В общем, долгое путешествие в Москву того стоило. До недавнего времени на российском рынке у Владимира имелась пара конкурентов. Но его связи и умелое ведение дел помогли обойти обоих. А ведь они запросто могли занять его место. Просто Владимир понимал, когда нужно надавить, на кого и в каких пределах. Он знал слабые места своих врагов и конкурентов и не гнушался использовать информацию в своих целях.

– Позвоню тебе позднее, – пообещал Владимир, наклонившись, чтобы поцеловать Наташу. Ему очень хотелось заняться с ней любовью, но дела не терпели отлагательств, к тому же в аэропорту Ниццы его ждал самолет. – Прогуляйся по магазинам, пока меня нет. Съезди в «Эрмес» в Каннах.

Там же находился любимый Наташей бутик «Диор». Несколько дней назад она заглянула в «Шанель». На набережной Круазет располагались и другие магазины. В подобные моменты Наташа жалела, что у нее нет подруги, которая могла бы составить ей компанию, только вот женщины в ее положении не имели времени на друзей. Она всегда должна была ждать у телефона звонка Владимира, планы которого могли измениться в любую секунду. Его график был таким же непредсказуемым, как и он сам. Постоянное присутствие Наташи рядом являлось частью их молчаливого соглашения.

– Не волнуйся. Я найду чем заняться. – Наташа обвила руками шею Владимира, и тот, ощутив прикосновение ее грудей, взял их в ладони.

– Нужно было взять тебя с собой. Но у меня много работы, и тебе будет скучно в Москве. Оставайся на яхте. Не езди на виллу без меня. – Наташа знала о нападениях на богатые дома и никогда не посещала виллу в Сен-Жан-Кап-Ферра без Владимира. – Придумаем что-нибудь, когда я вернусь. Может, поедем в Сан-Тропе или на Сардинию.

Идея Владимира пришлась Наташе по душе. Она встала с постели и проводила его до двери, чтобы еще раз поцеловать. Просунув руки под лямки атласной сорочки, он сдвинул их с плеч Наташи, и сорочка упала на пол, явив его взору восхитительное тело. Владимира все еще будоражила мысль, что эта женщина принадлежит ему, подобно другим драгоценным произведениям искусства. Он знал, что ему завидуют все, кто видит их вместе. Владимир поцеловал Наташу в последний раз, а потом вышел из спальни и тихо прикрыл за собой дверь. Она же направилась в душ, улыбаясь. Через несколько минут Наташа услышала шум поднимающегося в воздух вертолета. Она даже не задумалась о том, зачем Владимиру понадобилось лететь в Москву. Да и не желала этого знать. Таких вопросов она не задавала даже самой себе. Наташа знала лишь то, что всецело принадлежит Владимиру и он по-своему любит ее. Этого было достаточно. Наташа тоже его любила. Да и могло ли быть иначе? Ведь он ее спас.

Мейлис просматривала отчетность ресторана, когда ей позвонил из Парижа Габриэль. Она всегда внимательно следила за расходами и тем, чтобы никто из обслуживающего персонала не воровал. Блюда в их ресторане стоили дорого, а продукты дешево, ведь их поставляли со всей Европы. Счета за вино выглядели астрономическими, но и доходы ресторана тоже, так что все было в порядке. Голос Мейлис звучал серьезно, когда она ответила на звонок.

– Что-нибудь случилось?

Габриэль тонко чувствовал настроение любимой и старался решить ее проблемы. Он защищал Мейлис как собственного ребенка с тех самых пор, как начал представлять интересы Лоренцо, а теперь, когда они стали любовниками, это желание стало еще сильнее. Габриэль относился к Мейлис с уважением и беспокоился о ней, подобно любящему отцу, хотя был лишь на четыре года старше. Впрочем в свои шестьдесят семь лет Габриэль выглядел гораздо старше Мейлис. Головы обоих посеребрила седина, только вот лицо Мейлис оставалось молодым и нетронутым морщинами, а фигура источала чувственность и притягивала взоры мужчин так же, как и в те времена, когда она позировала Лоренцо.

– Нет. Я просто просматривала документы. По-моему, все в порядке. Когда ты приедешь?

Он улыбнулся:

– Я ведь уехал три дня назад. Мне нужно провести некоторое время здесь, в Париже, иначе Мари-Клод обидится.

Габриэль старался как можно больше времени проводить в Сен-Поль-де-Ванс, несмотря на то что до сих пор владел галереей в Париже. В последние четыре года, после того как они стали парой, он почти все свободное время проводил с Мейлис. Только вот она в душе по-прежнему считала себя женой давно умершего мужчины, а Габриэля воспринимала как тайного и потому постыдного любовника. Мейлис никому не рассказывала о своих отношениях с ним, а он спокойно воспринимал ее странности, лишь бы только оставаться рядом. Мари-Клод давно уже руководила галереей вместо отца. Она, недавно отметившая сорокалетие, была замужем за успешным адвокатом и имела двоих детей-подростков, которых, как ей казалось, дед видит очень редко, поскольку постоянно проводит время с Мейлис в Сен-Поль-де-Ванс и интересуется делами Тео гораздо больше, нежели собственной семьей. Все это расстраивало Мари-Клод. Она обижалась на отца и не скрывала недовольства.

– Мари-Клод может справиться без тебя, а я нет, – произнесла Мейлис, и Габриэль мысленно улыбнулся, зная, что это правда.

Мейлис прекрасно справлялась с рестораном, но собственные финансы и еще более запутанные дела Лоренцо наводили на нее ужас. Габриэль же прекрасно в этом разбирался и с удовольствием облегчал жизнь любимой. Он решал денежные проблемы Мейлис на протяжении многих лет. Дочь Габриэля тоже оказалась удачливой в бизнесе, только вот ей совсем не нравилось соревноваться с семейством Луки за внимание отца. Она считала нездоровой его искреннюю привязанность к этим людям и не любила эгоистичную вдову, без зазрения совести подчинившую себе любовника и использующую его в собственных целях.

– Скоро вернусь. Хотел провести недельку в Париже и пообщаться с Мари-Клод. Она отыскала несколько новых художников.

В последние годы Габриэль превратился в пассивного партнера дочери, руководившей некогда основанной им галереей. Все его время по-прежнему занимали дела Лоренцо, оставившего огромное наследство и весьма запутанную финансовую документацию. Габриэлю хотелось удостовериться, что благополучию Мейлис ничто не угрожает и не будет угрожать в будущем, на случай, если с ним самим что-нибудь случится. Он так же консультировал Тео, взяв на себя ведение его дел. В отличие от матери Тео распоряжался финансами более обдуманно и дальновидно, однако не желал отвлекаться от творчества.

– Сегодня утром у меня состоялась беседа, которую я хотел бы обсудить с тобой, Мейлис.

– Мне опять повысили налоги, и ты хочешь с этим разобраться? От таких разговоров у меня начинает болеть голова. – Мейлис мгновенно занервничала.

– Речь не о налогах. Тебе придется принять важное решение. Из Лондона мне позвонил адвокат, представляющий интересы клиента, пожелавшего сохранить свое имя в тайне. Этот человек коллекционирует произведения искусства и хочет купить одну из картин, что видел в твоем ресторане.

– Дальше можешь не продолжать! Ты знаешь, я не продаю картины. И это написано на каждой из тех, что висят в моем доме и ресторане.

– Но он предлагает весьма внушительную сумму, Мейлис. И я обязан хотя бы сообщить тебе об этом предложении. Я не хотел отказывать без твоего ведома.

– В следующий раз не спрашивай моего совета, поскольку знаешь, что нужно ответить. Скажи, что работы Лоренцо не продаются. – Мейлис не захотела даже услышать сумму.

– Этот адвокат просто выполняет свою работу. Он предлагает ту же сумму, за которую картина Лоренцо была продана в последний раз на аукционе «Кристис». Это очень большие деньги, и клиент явно готов дать больше. – Несмотря на баснословную сумму, со слов адвоката Габриэль понял, что клиент готов торговаться до последнего.

– Это было семь лет назад, поэтому неудивительно, что они готовы дать больше. Только вот я не продаю картины. Так им и передай. Ты знаешь имя клиента?

– Нет. Потенциальный покупатель не пожелал назвать своего имени.

– Впрочем, это неважно. Передай, что дальнейших переговоров не будет.

Габриэль минуту колебался. Адвокат назвал заоблачную сумму, но Мейлис была права. Если бы она пожелала выставить одну из картин Лоренцо на аукцион, то они выручили бы за нее гораздо больше. Однако потенциальный покупатель тоже это знал и поэтому назвал весьма соблазнительную стартовую сумму.

– Думаю, тебе следует обсудить это с Тео, – спокойно произнес Габриэль.

Он считал, что парень должен знать о звонке из Лондона, хотя картина являлась собственностью Мейлис, раз висела у нее в ресторане. Тео мог бы дать матери дельный совет. Да и Габриэлю хотелось уговорить ее выставить картину на продажу, чтобы установить новые цены на работы Лоренцо, которые явно окажутся гораздо выше прежних. Габриэль готов был назначить более высокую цену за картину и рассказал Мейлис, о какой именно идет речь.

– Тео не имеет к этой картине никакого отношения. Он тоже не желает продавать те, что принадлежат ему. Мы не нуждаемся в средствах, и я не стану распродавать наследие Лоренцо. – Мейлис вела довольно скромный образ жизни, поэтому сколотила приличное состояние, владея рестораном. И это не считая оставленного Лоренцо наследства.

– Просто сообщи Тео. Мне было бы интересно услышать его мнение. – Габриэль никогда не давил на Мейлис и ни к чему не принуждал.

– Хорошо. Я ему скажу, – нехотя согласилась Мейлис и принялась обсуждать более важные проблемы.

Например, запасы дорогого вина в ресторане. Габриэль давал ей советы относительно всего, и Мейлис полностью доверяла ему. Она следовала рекомендациям Габриэля, кроме тех, что касались продажи картин Лоренцо. И все же, прежде чем закончить разговор, Мейлис пообещала, что позвонит сыну. Она закончила просматривать счета, а затем набрала номер Тео.

Ей пришлось ждать ответа довольно долго. И это означало, что Тео работает. И правда, его голос в телефоне прозвучал отрешенно, когда он увидел на дисплее номер матери. Тео надеялся, что она не попросит его поработать в ресторане, а Жан-Пьер жив, здоров и выполняет свои обязанности метрдотеля.

– Да? Я рисую.

– Я так и поняла, поскольку ты рисуешь всегда. Габриэль попросил тебе позвонить.

– Что-нибудь случилось?

– Все в порядке. Габриэлю позвонил адвокат из Лондона, представляющий анонимного коллекционера произведений искусства, интересующегося покупкой одной из моих картин.

– Ты сказала ему, что не продаешь их? – Тео не видел смысла в продолжении этого разговора. К тому же он терпеть не мог менять ход мыслей во время работы. Для него написание картины было кропотливым и вдумчивым трудом.

– Габриэлю это известно. Судя по всему, покупатель предлагает такую же сумму, что мы выручили на последнем аукционе «Кристис». Хотя, по-моему, он занизил цену. Габриэль считает, ты должен знать об этом звонке. А еще он сказал, что готов обсуждать более высокую цену, если мы согласимся продать картину, чего я, конечно, не сделаю.

Тео помедлил с ответом:

– Семь лет назад цена на картину оказалась раздутой из-за непримиримой битвы между двумя покупателями. Они заплатили гораздо больше, чем должны были. – И все же результат порадовал Мейлис и Тео. – Этот неизвестный покупатель назвал начальную цену и готов торговаться? – В голосе Тео послышалось удивление.

– Так сообщил Габриэль. Я велела ему ответить отказом, но он настоял, чтобы я сначала обсудила это с тобой. – Тео понимал почему. Предложенная сумма была поистине астрономической, и она наверняка изменит цены на картины Лоренцо на рынке произведений искусства. А ведь покупатель готов был дать даже больше.

– Может, нам следует обдумать предложение, – тихо произнес Тео. – Посмотреть, насколько сильно покупатель хочет получить эту картину и как много готов за нее дать.

– Не собираюсь ничего продавать! – В голосе Мейлис зазвенела сталь. – Это один из первых портретов, для которого я позировала твоему отцу. Тогда я была для него просто моделью. – Услышав это, Тео сообразил, о какой картине идет речь. Именно она завладела вниманием Владимира Станиславова в ресторане накануне вечером.

– Кажется, я знаю имя покупателя. Картина очаровала Станисласа. – Тео вспомнил раздражение русского, когда тот услышал, что картина не продается, и его замечание о том, что все имеет свою цену. – Если это действительно он, с ним можно смело торговаться и просить больше. Он не знает слова «нет», и если картина действительно запала ему в душу, то отдаст за нее любые деньги.

– Картина не продается, – повторила Мейлис. – И мне плевать на его предложение.

– Но ведь это поможет установить новые цены на работы отца. Поднять планку выше.

– Какая разница, сколько будут стоить его картины, если мы не собираемся продавать их?

– Однажды ты можешь захотеть что-нибудь продать, поэтому нужно держать руку на пульсе и подогревать интерес к творчеству отца. Габриэль всегда говорил, что полезно время от времени продавать какие-нибудь из картин. К тому же после того, как вы стали парой, папа начал рисовать лучше. Эта картина не самая ценная в твоей коллекции. – Последние произведения Лоренцо прямо-таки источали его любовь к Мейлис и сыну. – Наверное, стоит ее продать.