На спине дракона, попивая чай с Утренней Звездой

– Собственный путь? – медленно повторил я.

– Конечно! – Валтазар оживился и весело заговорил, – Только я нашёл хорошего собеседника, а может даже и друга, как тот собрался умереть через каких-то…подожди…

Валтазар замолчал, затем встал, порылся в карманах и достал малюсенькую, в пол мизинца размером, малахитовую цилиндрическую печать. После чего, оторвал небольшой кусочек лепёшки, залил его пивом, помял руками и бросил на стол со шлепком. Пробубнил что-то себе под нос на шумерском, и прокатил печать по мякишу, отпечатав на нём какой-то узор. В этот момент я ощутил порыв ветра, чуть не сдувшего с меня платок на голове. Потом он протянул руку к мякишу, и посмотрев на меня, заговорил несвоим, холодным голосом, – Умереть через 28 лет и 7 лун, на рассвете.

Я сидел, как громом поражённый, когда Валтазар вновь улыбнулся, придя в себя, и дружески похлопал меня по плечу, перегнувшись через стол.

– Так дело не пойдёт – в ближайшее время тебе надо понять себя. Отправлю тебя в Ливанские горы. Посидишь там, поймёшь, что к чему…Времени ещё достаточно.

– Нет, я знал что умру, но чёткий срок, это как-то слишком…– Я, отставив пиво, уставился на горизонт.

– Какие глупости! – неунывал Валтазар, – мы сами настраиваем линии судьбы, и ты в силах всё изменить. Особенно в моей компании. Так что выбрось это из головы, и давай лучше поговорим о более важных вещах. Например, я очень скорблю о смерти Заадида, – сказал Валтасар

– Ты его знал? – спросил я, подумав об одном из мемфиских жрецов, который примкнул к Оарсифу в самом начале. Мы не были с ним друзьями, но он всегда казался мне одним из самых разумных людей Египта.

– Жаль, что он сгорел в той яме с остальными. Я вряд ли мог кого-то спасти кроме себя.

– Не виню тебя в его смерти, – Валтазар задумчиво глядел на вечерний Вавилон, – но он был хорошим другом. Именно Заадид был одним из моих основных информаторов о том, что творится у вас там, в Египте, и без его помощи вставлять палки в колёса Оарсифу было бы сложнее.

– О каких палках ты говоришь? – спросил я, вспоминая те неурядицы, что с нами происходили.

– Обо всех. – Валтазар посмотрел мне в глаза очень серьёзно, и я увидел в его взгляде невообразимую древность, очень контрастирующую с его телом.

– Спитам ведь неспроста начал эту религиозную революцию…Его покровитель очень агрессивное, ревностное и алчное существо, в чем ты, наверное, убедился, когда чудом остался жив. Его план – это уничтожение всех иных конкурентов, также он это сделал и с моим бывшим покровителем – Энки. Да и практически со всем шумерским пантеоном. И, конечно же, я не могу просто стоять в стороне, позволяя ему сеять эту новомодную монотеистическую религию. Если бы мы не остановили его тогда, в Египте, то глядишь и до нас он бы добрался через десяток-другой лет.

– Получается, что все эти вещи, что постоянно возникали у нас на пути…

– Война с Хеттами, недовольство старой аристократии, восстания, вспыхивающие то тут, то там… Да, конечно, – Валтазар торжествующе улыбался, – это всё моя идея.

– Ну ничего себе! – ответил я, – Хотя, конечно, я что-то подозревал. Слишком много совпадений, слишком много неудач выпало на нашу долю с Оарсифом.

– Ещё бы… Надеюсь тебя это не слишком расстраивает, – улыбнулся Валтасар, отхлебнув старого доброго аккадского пива.

– Теперь, когда я вижу, каким чудовищем является Атон, то конечно нет, – согласился я, – правда, убивать Эхнатона, наверное, не стоило. Всё-таки он был хорошим человеком, и свято верил в новые идеалы, и по настоящему заботился о стране.

– Печально, но необходимо, Клеон. Конечно, он был всего лишь инструментам в руках Спитама, но этот инструмент был слишком могущественен. Я, как видишь, сам, будучи правителем, предпочитаю действовать в открытую и всецело сам несу ответственность за свои действия. К тому же идея умертвить Эхнатона принадлежала Заадиду, я лишь согласился с его предложением, понимая, что всё движется в не очень правильном направлении.

– В каком смысле неправильном? – спросил я.

– Ну ты же уже видел Атона в действии. Неужели ты бы хотел, чтобы люди отдавали свои силы такому существу?

– Конечно нет! – ответил я.

– Вот и я тоже так думаю, – кивнул головой Валтазар.

– А кто такой этот Атон вообще? И я уже думаю, что не совсем понимаю кто такой Оарсиф?

– Это хорошая долгая история, – Валтазар ещё отхлебнул старого доброго аккадского…

– А что такого особенного в этом пиве? – прервал рассказ Клеон, возвращаясь к реальности.

– Я помню его вкус, и не было на свете ничего подобного ни до, ни после. Дело в том, – Калиостро вздохнул с лёгким сожалением, – что не смотря на то что, Валтазар спас рецепт из обуглившегося Урука, но его всё равно не сделать ни из чего, кроме шумерского ячменя среднего помола, с полей, расположенных с правой стороны Евфрата. А он уже не растёт в наше время, так как на том месте, ещё со времён Тамерлана, лишь завывающая злыми ветрами пустыня. Как бы там ни было, вернёмся к моему рассказу…

– Тысячу лет назад я был верховным жрецом бога Энки из Эреду, – начал Валтазар, – одного из самых древних городов Месопотамии. И боги в то время были вполне реальны. И хоть они – существа с иной стороны мира, по природе более близкие к уншу и прочим духам, скитающимся за пределами наших городов, они порой позволяли себе проявиться в нашей реальности в образе человека для общения с людьми. Я, как верховный жрец, от имени города заключал с богом договор – ему приносились жертвы и воздавались молитвы, а взамен он помогал с погодой, урожаем и, конечно в войне. Также задачей бога было защищать людей от зловредных созданий обратной стороны. Вообще, Энки, – голос Валтазара погрустнел, – был отличным другом и учителем. Он любил проводить время среди людей и обучать их искусству. Все жители Эреду видели его, и хоть раз имели с ним диалог. Так мы и жили, в процветании, двигаясь в нашем городе государстве сквозь время. В то время в Шумере было достаточно много городов подобных нашему – Ур, Урук, Лагаш, Аккад и конечно Ниппур. В Ниппуре жил бог по имени Энлиль, стихией которого был воздух. Он был главой богов и устраивал ежегодные съезды в своём дворце, где боги обсуждали свою политику, в которой мы, жрецы того времени, мало что понимали.

Шло время, поколения сменяли поклонения, и боги наращивали свою силу, как и их несменяемые жрецы. Однажды Энки рассказал мне, что мысль человека, обращённая к богу в храме, отдаёт ему часть сил этого человека. Совсем незначительную часть, но когда таких людей множество, то это весьма ощутимая сила, с помощью которой бог и помогает людям, остатки оставляя себе. Но, несмотря на это, тогда боги воспринимались скорее, как равные партнёры, нежели сакральные сущности. Я помню, как-то Энки начудил с погодой, и мне, следуя договору, пришлось запретить жертвоприношения зерна и рыбы в его честь, на месяц. Я понимал, что он не нарочно, но договор обязывал меня это сделать, такова была его сила. Однажды Энки позвал меня обсудить важные новости – Энлиль поставил богов перед фактом, что структура отношений с людьми должна быть в корне изменена, теперь боги должны восприниматься подобно царям, а не партнёрам, а люди быть их рабами. Я спросил Энки, не рухнул ли Энлиль с финиковой пальмы с такими претензиями, на что тот ответил, что скорее всего, так и есть. Как бы то ни было, Энки отверг его предложение, и после долгих и ярых споров, покинул совет богов, со своими сподвижниками. Хотя большинство, к его удивлению, поддержало Энлиля – кто-то был запуган, а кто-то всё-таки уже предвкушал ту власть, которая у него окажется при таком раскладе. Это означало лишь одно – нас ждала война. На следующий день мой город словно очутился в безвременье. Ни один путник, не говоря уже о караванах, не показывались на горизонте, а к обеду мы увидели вдали вражескую армию, во главе которой шёл сам Энлиль, с другими богами союзниками. Тут Энки понял, как его провели вокруг пальца – его силы со сторонниками были почти равны Энлилю, но тот заранее, ещё до совета зная позицию Энки, решил нанести удар сразу по нему самому, пока союзники не успели собраться. Остановившись в сотне метров от крепостных стен, Энлиль воздел руки к небу, и над нашим городом обрушился огненный дождь. Он даже не предложил переговоров. Я был поражён таким раскладом – никто из знающих людей и представить тогда не мог, что боги уже обладают такой сокрушительной силой. Однако Энки сумел отвести основной удар от города, и затем полетел со стены прямо в гущу вражеского войска, метая цепные молнии, поражающие по сотне противников за раз. Энлиль взлетел ему навстречу, и началась битва двух богов, которые, приняли свою истинную форму чистой энергии, закручиваясь друг вокруг друга подобно двум вихрям. Один из всплесков этой бури разрушил часть города, другой часть армии Энлиля. Затем остальные боги из войска нападавших присоединились к битве двух главных богов – Нингирсу, Нергал и Син. Теперь было четверо на одного, и Энки пал в том бою, а потом таже участь ждала и весь мой славный город, который уже некому было защитить от огненного дождя и ярости Энлиля. Но я сумел скрыться из Эреду, собрав сторонников Энки среди богов и людей. И далее последовала очень затяжная война, в которой верх одержал Энлиль, но это было очень слабо похоже на победу – большая часть богов была мертва, весь Шумер лежал в руинах от высокоуровневой магии. Голодные духи пустыни, по ночам, спокойно влетали в города, забирая по многу жизней людей, оставшихся без защиты. Я даже помню один плач на эту тему.

Валтазар встал, отпил пива и нараспев стал декларировать:

«Страшный вихрь обрушился с неба…

Ураган, разрушающий землю…

Злой ветер, бушующим потоком…

Всесокрушающая буря с испепеляющим жаром…

Днем земля без палящего солнца, вечером на небе не

сияли звезды…

Испуганные люди не могли дышать

Злой ветер сжимал их, не давая дожить до следующего дня…

Губы окрашены кровью, головы тонут в крови…

Лица бледные от злого ветра.

Города обезлюдели, дома опустели;

В стойле не стало животных, овчарни опустели…

В реках Шумера течёт горькая вода,

Поля поросли сорняками, на пастбищах увядшая трава.

… Боги оставили Урук;

Они вдали от него;

Они укрылись в горах,

Они бегут в дальние равнины».

– Звучит безнадёжно, – заключил я, когда Валтазар закончил и вновь сел в кресло.

– Да, именно так всё и было, – то, что я сейчас продекларировал, и есть последствия битвы богов. Правда, наивные люди думали, что боги сбежали, когда на самом деле, их просто не осталось. Не успела ещё утихнуть последняя битва, и Энлиль решил устроить пир в честь победы, когда последний выживший бог с противоположной стороны, сын Энки, Мардук, явился прямо к пиршественному столу, и в следующую секунду обрушил армагеддон сам на себя, уничтожив с собой всех, от горизонта до горизонта. Так пали последние высшие боги, и не осталось никого… По крайней мере, так я думал до последнего времени, пока до меня не стали доходить вести из Египта. Я приехал туда в образе колдуна из далёких стран. Стоило показать пару низкоуровневых заклинаний, как меня уже отвели к фараону. Это было настолько интригующе, что я решил сам посмотреть, что там к чему. И каково же было моё удивление, когда я увидел Спитама, который теперь представлялся Оарсифом – это ведь был предпоследний жрец Энлиля, который исчез из Шумера за сто лет до катастрофы. Мы с ним даже были в приятельских отношениях одно время. Я отправился в его храм Атона, и имел долгие беседы с жрецами. Они сказали мне, что, на самом деле, Атон есть единственный истинный бог, а остальные лишь его многогранные проявления, и поклоняться ему одному было бы правильнее. А потом, во время их ритуалов, я почувствовал эту, ни с чем не сравнимую, энергию, которую я уже знал – Энлиль. Это было за двести лет до твоего рождения, Калиостро. Тогда мне это показалось достаточно подозрительно, но я не мог напрямую вмешаться – Оарсиф весьма могущественный заклинатель, и я не был уверен, что вышел бы победителем из нашей схватки. Но у меня было преимущество. Вавилон уже был одним из самых могущественных царств, и нам вряд ли что-то угрожало от этого недоразвитого рабского Египта. Я завязал полезные контакты среди жречества Египта. Заадид быд одним из них, и отбыл обратно к себе в Вавилон, решив, что если Оарсиф начнёт действовать, то я сразу сделаю всё возможное, чтобы не дать Энлилю вновь устроить апокалипсис во имя своих эгоистичных идей.

И вот спустя двести лет, он сделал свой ход, и у вас произошла религиозная революция. Я был готов к этому и мне потребовалась всего пара десятков лет чтобы свести её на нет. Ну а дальше, ты всё знаешь.

– Что мы будем делать? – спросил я – Энлиль жив, и Спитам ведёт своих сподвижников по пустыне прочь от Египта.

– Посмотрим, что будет дальше, – ответил Валтазар, – Спитам, будучи загнан в угол, с лёгкостью уничтожит любое войско, которое мы можем выслать, но и сюда он вряд ли явится. Мощь Этеменаки – наследие магии Субара, сокрушит его и Энлиля, если я направлю её в правильное русло. Скорее всего, он попробует обосноваться в каком-то из царств Востока, но я уже разослал своих гонцов всем правителям, с тем, что если где-либо начнут проявляться идеи о единобожии, чтобы сразу вырезали эту заразу на корню. Но думаю, что он нескоро решится на этот шаг.

Мы посидели немного в молчании, смотря, как солнце постепенно уходит за горизонт, окрасив небо в оранжевый апельсиновый цвет.

– А у тебя какие планы? – невзначай спросил Валтазар.

– Ну, я вот только что поел, – ответил я, – теперь надо подумать, где поспать. А если серьёзно, то я бы с радостью к тебе присоединился, Валт. Я хотел бы не стареть больше, да и Вавилон выглядит просто прекрасным местом для жизни и совершенствования искусства.

– Конечно, оставайся, я сделаю тебя своим советником. У нас много дел по сохранению и приумножению величия Вавилона. Партнёр, который сможет периодически ездить моим доверенным представителем в другие страны или подменять меня, очень бы не помешал…

***

– Вот собственно и завязка моего знакомства с Валтазаром, и тех событий, которые происходят сейчас. – Сказал Калиостро, подлив себе вина в бокал.

– Как ты это сделал? – Клеон огляделся вокруг, приходя в себя. – Я видел твою историю, чувствовал ветер, песок и запах еды…Я как будто был там!

– О, это одно хорошее умение погрузить человека в свою историю, – улыбнулся Калиостро, – конечно, доступная только лучшим рассказчикам, вроде меня.

-А что было дальше? – Клеон был заинтригован. – У вас всё вроде так хорошо началось, но по истории я знаю, что вы всё-таки проиграли Спитаму.

Тут открылась дверь, и в дом вошёл Жак, Эдвин и Йерген.

– Старый орден почти весь в сборе.– Калиостро поднял бокал вина, в знак приветствия. – Давненько такого не было.

Тут прямо на кухне материализовался Боб.

– Рад всех вас видеть в моих чертогах, – сказал он, также подлив себе вина в бокал. – Я вас всех уже знакомил с Клеоном. Мы его сейчас вводим в курс дела.

– Ну как ощущение? – спросил его Эдвин.

– Весьма интересно, – ответил Клеон, – Правда немного сумбурно.

– Да, – со мной тоже было всё весьма своеобразно, – сказал Эдвин. Сначала я бежал от демонов пятого круга, а потом весёлая парочка, Боб и Валтазар, на ходу рассказывали мне, что к чему. – – Это же самый стиль! – усмехнулся Калиостро.

– Прошу всех к столу… – Боб хлопнул в ладоши, и на столе появилось мясо, которое готовил Йерген, и куча разнообразной зелени. Все гости уселись вокруг стола, а Калиостро подтащил кресло, на котором сидел, и изысканно закинул ногу на ногу.

– Фарлах, – сказал Калиостро, обратившись к потолку, – А можно мне ещё яичницу на стейк?

В следующее мгновение, прямо над его лицом образовалась яичница, и упала прямо ему на лицо.

Калиостро в бешенстве вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол, в гневе резким движением отбросил яичницу прямо на окно, и несмотря на это, вся кухня утонула в смехе остальной компании, кроме Клеона, который сумел сдержаться до улыбки. Жак, так вообще, чуть не упал со стула в конвульсиях смеха.

– Это что за шутки? – заорал Калиостро, хотя ему не намного удалось пересилить царящий гвалт веселья.

Фарлах материализовался прямо на столе, и все затихли. Калиостро вперился в него гневным, испепеляющим взглядом. Клеону даже показалось, что пространство вокруг графа начало легко вибрировать.

– Простите, магистр, – сказал он с извиняющимся выражением лица, способным растопить лёд, – Это всё мои несносные дочери, они так молоды, и всё норовят подшучивать над людьми, как это делают наши дикие родственники богганы. Разумеется, они будут наказаны.

Потом Фарлах взял тряпочку и взмыл в воздух, зависнув прямо у лица Калиостро, судорожно стал протирать лицо и камзол того от остатков яичницы, продолжая бормотать извинения.

– Да, Фарлах, – сказал Боб, еле сдерживая себя от смеха, – Скажи своим дочерям, чтобы они впредь не позволяли таких шуток с моими гостями.

Потом он вновь чуть было не рассмеялся, но вместо этого стал изображать кашель и немного наигранно стучать себя по груди.

– Вот ты тоже как-нибудь пообедаешь у меня, Боб, – Ехидно сказал Калиостро, – гнев которого прошёл также внезапно, как и появился.

Когда все поели, Боб сказал:

– Калиостро как раз рассказывал Клеону свою историю, чтобы полноценно ввести его в курс дела.

– Рассказывал, используя искусство, – Жак поднял бровь, – это дорогого стоит, я тоже с удовольствием окунусь в эти захватывающие события ещё раз.

– И я! – хором сказали Эдвин с Бобом.

– Ох, – вообще, это не так то и просто, – тем более, когда наблюдателей больше, чем один. И мне нужно кое-что, чтобы собраться с силами и то, что помогло бы мне собраться с мыслями после дерзкой неизящной шутки твоих слуг… – Калиостро сделал многозначительную паузу, пристально посмотрев на Боба.

– И? – Боб озадаченно огляделся, – Что же это?

– Конечно же, бутылочка красного сухого вина из твоего второго стазисного погреба… Фереденере 999 года.

– Что? – удивлся Боб, – А ты откуда знаешь о втором погребе?

Калиостро лишь многозначительно промолчал.

– Подожди, – это, наверное, та пикси, которую Фарлах уволил в прошлом году, за то, что она устроила здесь вечеринку, на которую позвала всякий фэйри сброд. Моему дворецкому даже пришлось вызвать местного оборотня, чтобы прогнать их. И всё равно, кто-то из них успел спереть все серебряные вилки с ложками. Точно, точно…

– Я им показал, что такое настоящий Маккой, – засмеялся Фарлах.

– Да, – улыбнулся Калиостро, – Ничто не ускользнёт от тебя, впрочем, слуга она очень хорошая и, кстати, ей за эту информацию даже полагается дополнительный двухнедельный отпуск.

– Ну ладно, – Боб улыбнулся, – если учесть, что мы можем все завтра умереть, то почему бы и нет. – Фарлах! – Боб хлопнул в ладоши и торжественно обратился к дворецкому, – Принеси, пожалуйста, несколько бутылочек из нижнего уровня. Ферендере 999 года.

– Чудесно – воскликнул Калиостро – это вечер мне определённо нравится.

Клеон отпил этого древнего вина, и сразу же выплюнул его прямо на пол забыв о всяких приличиях – оно отдавало пылью и перегноем и обжигало язык.

– Ах – какая растрата, Клеон – улыбнулся Калиостро.

– Да, я уж пожалуй попью обычное двадцатилетнее вино – ответил Клеон.

– Грубый вкус – констатировал Калиостро – Но ничего – его можно развить.

И пока все стали наслаждаться божественной едой и напитками, Калиостро продолжил.

– В принципе, все дальнейшие события вы все знаете из истории, – Калиостро улыбнулся, – если вкратце, в то время мы с Валтазаром больше занимались политикой, нежели магией. У Валтазара была мечта – сделать идеальное государство, где все люди были бы счастливы. И можно сказать, по меркам того времени, мы были очень близки к этому, если конечно не считать рабство. Как бы то ни было, всё шло своим чередом. С помощью Валтазара, я освоил искусство управления энергией жизни, и старение больше не стало для меня проблемой. Конечно, чтобы другим не было завидно от того, что мы не стареем, мы с Валтазаром периодически припускали себе морщин, и доводили внешность до пятидесяти лет, после чего так можно было ходить ещё лет двадцать-тридцать. Помимо этого, Валтазар открыл в Вавилоне тайную школу магов, и теперь я также занимал там пост одного из преподавателей. В то время в Вавилоне учиться магии было также естественно, как и любому другому ремеслу, так что талантливая молодёжь, прослышав о нашей практике, в больших количествах стекалась к нам со всего мира. Определённого признания я достиг, когда недавно увидел в одной из экспозиций Лувра собственноручно написанную табличку о призыве младшего демона. Но вернёмся в Вавилон… В общем, в таком темпе следующие сорок лет протекли незаметно, когда в один из весенних дней Валтазар созвал военный совет. Пришли тревожные вести из страны Филистимлян, точнее тревожным было отсутствие новостей и любых торговых караванов. Я лично, с небольшим отрядом, под видом купцов отправился туда чтобы понять, что к чему. Наши опасения подтвердились, это был Спитам. Я никогда не забуду представшую передо мной картину бесчисленных мёртвых тел, лежащих в разрушенных городах, на дорогах, и плывущих по красным от крови рекам. Ивримы были беспощадны и убивали всех, от детей до стариков. Когда я вернулся в Вавилон, мы решили пресечь это на корню, и стали готовиться к военной кампании. Но стоило нам выступить в поход, как из самого Вавилона сообщили о том, что ассирийцы неожиданно нарушили мирный договор и нанесли нам удар в спину, воспользовавшись ситуацией. Я был в отчаянии, но Валтазар не унывал, он сказал, что уже не в первый раз соседи нападают в самый неподходящий момент, и развернув войско, мы отправились на войну с Ассирией. Вообще, я не очень горю желанием сейчас детально рассказывать то, через что мы прошли в следующие несколько сот лет. Постоянные войны, победы и поражения… Как в своё время Валтазар вставлял палки в колёса Спитаму в Египте, так сейчас Спитам делал это с нами. Мы по уши увязли в войнах с Эламом, Ассирией, и вездесущими кочевниками. Где-то это был и естественный процесс, но часто мы узнавали, как, то тут, то там, вроде бы, за простым совпадением, приведшим к восстанию или неожиданному разрыву союза, тянулась нить кукловода, которую мы так ни разу и не размотали. Вавилон всё сильнее погружался в анархию, и в конце-концов, наш город взяли ассирийцы. Мы с Валтазаром сумели сбежать, а потом даже отвоевать его обратно, но это был не последний раз. К VI веку до Христа я уже сбился со счёта, сколько раз я заново заезжал в свою комнату во дворце Вавилона. То она была обгоревшей и без потолка, то наоборот отреставрированная за время оккупации, а больше всего мне запомнилось, когда там было болото с камышами и гнездо цапли вследствие того, что ассирийский царь Синахериб решил уничтожить Вавилонское царство и даже направил воды Арахту через город, полностью его затопив. Мы с Валтазаром к тому моменту уже давно не играли роли правителей, ограничиваясь должностями советников или жрецов при дворе царей. Так было безопаснее. Валтазар тогда ещё не оставлял идеи построить идеальное государство. Вавилон периодически расцветал, как в былые времена, но не надолго. Через некоторое время вновь начиналась смута, анархия и войны с соседями. Последняя более-менее успешная попытка состоялась при Навуходоносоре, дальнем потомке Валтазара, который волей случая и небольших махинаций, сумел стать царём независимой Вавилонии. Я, как всегда, был торговым советником, а Валтазар верховным жрецом. Помню в тот раз Валтазар решил, что если Вавилон возьмут, то он навсегда перестанет играть в политику – до того он устал смотреть, как в одночасье рушатся плоды его трудов. Город окружили тройным кольцом стен, системой рвов, фортов и крепостей, представлявших на тот момент венец фортификационного инжиниринга. Это помогло нам от внешних врагов, но не от внутренних. После смерти Навуходоносора, постоянные дворцовые перевороты и коррупция захлестнули нас с утроенной силой, и мы окончательно погрязли во внутренних делах. А тем временем на горизонте замаячила набирающая силы Персия. Оказалось даже, что у них был один бог – Ахура-Мазда. И мы с Валтазаром слишком поздно поняли манёвр Спитама. Создав небольшое царство ивримов на севере, и специально не прикладывая усилий для достижения его могущества, он тем самым отвлёк нас. Весь Израиль был наводнён нашими шпионами, а сам он был давно подчинён нам, сначала через Ассирию, а потом и напрямую. Спитама же там не было, он играл из тени, но даже так, у него не было шансов возвысить Израиль, в окружении таких монстров как Мидия, Ассирия, и Вавилон. Спитам, всячески стравливая нас друг с другом, незаметно взрастил Персов, которые начали завоевательные походы. Валтазар решил тряхнуть стариной и вновь назначить себя самого правителем Вавилона. Началась долгая военная компания, которая шла из рук вон плохо, пока персы с огромной армией не подошли к нашему городу.