Советник. Том 2. Обретение

– Благодарю за теплый прием, – обратилась она к вампиру.

– Всегда рад видеть тебя, моя Жрица. Позволь преподнести прощальный подарок.

Юлий взял из рук подошедшей служанки платье из тонкого белоснежного кружева и передал его Царсине. Та расправила наряд и восхищенно присвистнула.

– Это работа мастериц из деревни его величества короля светлых эльфов Тимира, – пояснил вампир. – А жемчуг, которым оно вышито – из нашей реки.

– Я вышивала его, – похвасталась Лидор. Она смущенно перебирала тоненькими пальчиками свою косу. – Оно совсем новое!

– Прекрасный наряд, – похвалила Царсина. – Каждая из обращенных женщин почла бы за честь носить такое платье.

– О да, моя Жрица! – с жаром закивала Лидор. – И ты в нем будешь красива, как обращенная! Перед тобой не устоит ни один мужчина!

– Хочется верить, хотя бы что-то платье да прикрывает.

Сидевшие у костра вампирши расхохотались. Царсина свернула платье и положила его в дорожную сумку.

– Спасибо, вампир Юлий.

– В следующий раз я подготовлюсь к визиту моей Жрицы и преподнесу ей более достойный подарок. Например, оружие.

– Почту за честь получить его. Пусть боги хранят вас, куда бы вы ни повернули.

Вампиры проводили уходящих эльфов долгими неоднозначными взглядами. Наконец Юлий похлопал себя по коленям и поднялся.

– Ну что ж, – сказал он. – Время располагаться на ночлег. Ты останешься до вечера, советник, или отправишься в путь прямо сейчас?

– Я отправлюсь в путь прямо сейчас. Меня ждет долгая и трудная дорога.

Имри, остаток ночи сидевший тихо, как мышь, подошел к Эрфиану и тронул его за плечо.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказал он. – Много времени это не займет.

– Пойдем в лес. Там есть тень, и ты можешь не бояться солнца.

Молодой вампир шел, отставая от Эрфиана на пару шагов и беспокойно оглядываясь. Имри нервничал, и причина такого поведения оставалась загадкой, хотя казалась подозрительной. Эрфиан чувствовал, что ничем хорошим разговор не закончится, и уже хотел отослать бывшего приятеля прочь, но тот неожиданно дернул его за рукав плаща, заставляя повернуться.

– Табал всегда думал, что ты лучше меня. Я пробыл с ним целую вечность, а после твоего появления он говорил только о тебе. Иногда мне казалось, что он забыл мое имя. Знаешь, каково это – когда о тебе забывают?

Эрфиан пожал плечами, не понимая, к чему он клонит.

– До твоего появления я и подумать не мог о том, что захочу стать вампиром. Мне нравилось быть человеком. Нравилось жить под солнцем. Мне нравился вкус человеческой пищи. Я наслаждался каждым днем. А когда пришел ты, я начал чувствовать себя ничтожеством.

– Почти всему, что я знаю, я научился от тебя. Разве ничтожество способно кого-либо чему-то научить?

Но Имри продолжил, будто и не услышав.

– И я подумал, что могу стать другим. Если я стану вампиром, то буду сильнее. Со мной начнут считаться. Ведь говорят, что судьба человека с печатью – бессмертие. Кто знал, что я так ошибусь в Луне? Она превратила меня в еще большее ничтожество! Такое же, как она сама. Потом я встретил Юлия и пошел с ним – но и здесь оказался чужим. А что теперь, Эрфиан? Я в очередной раз попытался что-то сделать для него. И кто все испортил? Снова ты.

– Ты собрал целую толпу виноватых, а главного имени так и не назвал.

– Чье же имя я пропустил?

– Свое. Если в мире нет места, в котором бы ты чувствовал себя уютно, значит, проблема не в мире, а в тебе.

Имри заложил за спину руки и посмотрел в небо.

– Пожалуй, ты прав, – неожиданно легко согласился он. – Так что? Ты не хочешь отплатить мне за то, как я с тобой обошелся?

– Мне пора, Имри. Пусть боги будут милостивы к тебе.

– То есть, ты повернешься и уйдешь? А если бы я попытался убить тебя, ты бы тоже спустил мне это с рук?

Эрфиан поправил на плече дорожную сумку – Царсина нашла ее на той поляне в лесу, где он задремал, и вернула хозяину.

– Как-то раз отец сказал мне, что на свете есть три самых правильных и одновременно самых сложных решения: не отвечать на оскорбление, не причинять боль в ответ на причиненную боль и не проливать кровь в попытке за кого-то отомстить. Это был лучший из его советов.

– Это слабость.

– Это мудрость. Прощай, Имри. Я был рад повидать тебя.

То, что произошло следом, Эрфиан успел осмыслить только после того, как все закончилось. Имри метнулся к нему и уже схватил за горло, но бывший пленник выхватил из сумки кинжал из серебра – подарок Табала он всегда носил с собой – и движением, которое за годы пребывания среди Безликих он повторял десятки раз, вонзил лезвие вампиру в лоб, ровно в точку между глаз. Имри разжал руку и ахнул – от ли недоуменно, то ли разочарованно. За мгновение до того, как он рассыпался серебристо-голубой пылью, Эрфиан разглядел его глаза: полный изумления взгляд.

Поляну осветили первые лучи солнца. В кронах деревьев запели птицы, на все голоса приветствуя новый день. Рыжая лисица бежала по своим делам, неся в зубах тушку мелкого животного. Эрфиан протер кинжал, хотя крови на нем остаться не могло, и убрал его в сумку.

– Прости, Имри. Все же встречаться нам не следовало.

Несколько дней пути – и леса закончатся, за ними начнется пустыня. Нужно запастись едой и водой.

Хочется верить, что вампирша Нави будет рада гостям.

Глава вторая. Эрфиан

1910 год до нашей эры

Деревня Сновидцев

– Отчего же ты не предлагаешь мне угоститься черным вином?

Молодая Сновидица испуганно вжала голову в плечи, но через мгновение уже улыбалась.

– Что даст дорогому гостю черное вино? Он знает все секреты, которые открывает богиня Охотница.

– Твоя правда.

– Прошу, ешь, дорогой гость. Мы не можем предложить тебе рыбу и мясо, но эти фрукты сорвали утром. Такие свежие плоды редко попадают даже на стол старейшин.

Эрфиан принялся за еду. Молодая Сновидица, назвавшаяся Саадой, наблюдала за ним, накручивая на палец прядь золотых волос. В деревню он пришел случайно – устал от ночевок в лесах и истосковался по нормальной постели. Сновидцы удивили его своей холодностью. Никто не зазывал в шатер, как в прошлый раз, не улыбался и не предлагал разделить трапезу.

Жители деревни смотрели на Эрфиана с недоумением и опасением. Сперва он решил, что они не хотят связываться с советником Жрицы Царсины, но уже на следующий день после разговора с Саадой, у которой решил поселиться, понял, что причина в другом. Сновидцы были и оставались людьми, но умели чувствовать так же тонко, как темные существа. К чужаку без золотых волос и фиалковых глаз, к эльфу, владеющему их магией, они испытывали страх. Нави говорила правду: здесь все считают себя всевластными и не любят, если кто-то заставляет их в этом сомневаться.

Ночью Эрфиан не сомкнул глаз – за исключением тех коротких мгновений, когда получалось забыться и перенестись в другой мир, где он раз за разом делал одно и то же: наклонялся к бледному лицу Гриаллы и целовал холодные губы жены. Он садился на постели, ложился снова, пытался уснуть, пусть и знал, чем все закончится. А под утро что-то внутри успокоилось, мысли – и хорошие, и плохие – ушли без следа. Когда посветлел горизонт, Эрфиан закрыл глаза и уснул. Спал он так крепко, что у Саады не получилось его разбудить, и пришлось пропустить обед.

Во сне вампирша Мирития явилась ему в длинном платье из тяжелой темно-синей ткани. Пряди серебряных волос были собраны в высокую прическу, украшенную нитями мелкого черного жемчуга. Женщина стояла на берегу озера, сложив руки на животе, и улыбалась, но не позволяла Эрфиану приблизиться. По правде говоря, ему было страшновато к ней подходить. Мирития отличалась от остальных вампирш, которых ему доводилось встречать. Она властвовала над неведомой силой, женской, теплой и светлой, но могущественной. Заключалась ли эта сила в ее голосе? Он не знал. Ему было достаточно того, что ее колыбельные возвращали ощущение покоя.

Во сне Эрфиану было хорошо. Но каждое утро он, открывая глаза, задавал себе один и тот же вопрос – зачем? Почему боги до сих пор не забрали у него жизнь? За что они наказывают его бессмысленным существованием? Он не верил в то, что найдет вампиршу даже с помощью Нави и Следопытов. Не был уверен в том, что хочет ее искать. Ему не хотелось двигаться, есть, говорить. Ему не хотелось даже дышать. Отчего он не умер тогда, вместе с ней?

Эрфиан чувствовал: он болен, но не может себя излечить, так как не понимает, что у него болит. Наверное, он уже умер.

– По душе тебе фрукты, дорогой гость?

Эрфиан тряхнул головой и посмотрел в тарелку. Он съел только персик и пару долек апельсина.

– По душе, – тихо ответил он.

– Расскажи, что печалит тебя, дорогой гость. Сновидцы знают, с чего начинается исцеление души.

– Ты не сможешь мне помочь.

– Назови мне свое имя, дорогой гость.

Не дождавшись ответа, Сновидица сложила руки на столе и улыбнулась.

– Ты держишь путь в замок женщины, при мысли о которой твое сердце начинает биться чаще. Не так ли, советник Жрицы Царсины?

Эрфиан почувствовал, как к щекам приливает кровь. Улыбка Саады стала шире.

– Ты не похож на мертвого. Уж поверь жрице Охотницы, она успела их повидать.

– Я ищу кое-кого, – выпалил Эрфиан. – Мне нужна…

– … вампирша Мирития. Думал ли ты о том, почему она не явится к тебе, хотя приходит во сне? Она – могущественное существо, может найти любого.

Оставив гостя размышлять над ответом, Саада убрала со стола тарелки и плошки и вернулась с кубком горячего травяного отвара.

– Что скажешь, дорогой гость?

– Я не знаю, – признался Эрфиан. – Я не думал об этом.

– Потому, советник Жрицы Царсины, что ты еще не готов принять ее исцеление. Зачем ей исцелять кого-то, если он считает себя мертвым?

– И, тем не менее, она навещает меня во сне каждую ночь.

– Вот и ответ, дорогой гость. Она хочет помочь. Но ты не хочешь принимать помощь.

Эрфиан сделал несколько глотков отвара, который уже успел немного остыть.

– Эта ее магия – голос, да? – обратился он к Сааде.

Та неопределенно пожала плечами.

– У меня нет ответа на твой вопрос, дорогой гость. Вампирша Мирития – древнее существо. У ее магии нет имени.

– Если так, почему именно я?

Саада подняла глаза к потолку шатра и повторила фразу, которую путники часто слышат из уст Сновидцев:

– У меня нет ответа на твой вопрос.

***

Город Хошех

Эрфиан прикрыл глаза ладонью, заслоняясь от принесенного ветром песка, и посмотрел на замок, силуэт которого вырисовывался на фоне предзакатного неба. Он стоял на границе владений Нави, и в нем боролись два чувства – смятение и предвкушение. В последнее время он вспоминал о ней все чаще. Ему хотелось ее увидеть. Сейчас он готов был признаться себе в том, что скучал. Имела ли эта тоска что-то общее с влюбленностью? Вряд ли, но попытки понять свои чувства приводили Эрфиана в состояние странного смущения. Он превращался в эльфенка, которому вампирша спасла жизнь. По прошествии стольких весен воспоминания о Нави нашли уютный уголок в его памяти. Тайный, недоступный для других уголок, который он будет оберегать.

***

– Прошу, садись. Я скажу госпоже, что ты пришел.

Эрфиан опустился в одно из кресел у стола, отметив, как изменилась обстановка замка. Окна украшали узоры из цветных стекол, на полу больше не было ни ковров, ни подушек. Холодный темный камень. Комнаты казались больше и пустыннее.

– Давно у меня не бывало таких гостей.

Нави стояла в дверях, разглядывая его, и не торопилась подходить ближе. На вампирше было короткое платье из белоснежного шелка, на ногах – кожаные сандалии с высокой шнуровкой. Она остригла волосы, соломенные пряди едва прикрывали уши и подчеркивали худобу лица. Эрфиану пришло в голову, что Нави постарела.

– Какими судьбами, мальчик? – осведомилась вампирша, проходя в комнату. – Или как следует к тебе обращаться? Советник?

– Приятно осознавать, что моя судьба тебе небезразлична.

Нави села в кресло напротив.

– Я с большим вниманием слежу за твоей жизнью.

– Зачем?

– Ты – мой маленький воин, помнишь?

– Я не воин. И не твой.

Нави улыбнулась и откинулась на спинку кресла, сложив руки на животе.

– Сначала – Безликие, потом – храм богини сладострастия, потом – дочь торговца Валида, а потом – тьма. Какая она, твоя бездна, Эрфиан?

– Я пришел сюда не для того, чтобы вести с тобой задушевные разговоры. У меня есть просьба.

– Что тебе нужно от вампирши Нави, которая так жестоко с тобой обошлась?

– Я долго шел, мне нужна постель. И еда.

– Твой визит меня удивил и обрадовал. В последнее время мне одиноко. Я прикажу накрыть на стол.

– Нет. Скоро рассвет, а ты выглядишь усталой. Я просплю до вечера. А на закате мы поужинаем.

Вампирша смотрела на него, запустив пальцы в волосы.

– Ты выглядишь сломленным, мальчик.

– Я уже сказал, что не собираюсь вести задушевные разговоры.

– Ты выглядишь озлобленным и отчаявшимся. Тебе больно.

Эрфиан кивнул.

– А еще от тебя пахнет смертью, – закончила вампирша. – Кого ты убил?

– Вампира. Когда-то он был моим другом. Давно… будучи человеком с печатью Лилит.

Губы Нави тронула высокомерная улыбка.

– Тьма, – сказала она. – Теперь понимаешь, мальчик. Зло живет внутри каждого смертного с печатью.

– Что же, я помог ему избавиться от тьмы.

– И что ты при этом почувствовал?

– Ничего.

Вампирша приподняла бровь.

– Ты стал черствым, Эрфиан.

– Я повзрослел.

– Ты боишься.

– Мне нечего бояться.

– Ты боишься оставить прошлое и начать жить заново.

Эрфиан поднялся.

– Буду рад, если ты покажешь мне мою спальню.

– Ты забыл дорогу в свою спальню? Это печально. Пойдем, я провожу тебя.

В отличие от остальных комнат замка, спальня осталась прежней. На мгновение Эрфиану показалось, что время повернулось вспять, и на самом деле ничего не было, ни Безликих, ни жрецов сладострастия, ни Гриаллы, и он вышел на прогулку, а теперь вернулся. На невысоком столике возле окна стояла плошка, в которой плавали цветы.

– Здесь кто-то живет? – полюбопытствовал Эрфиан.

– Нет, – покачала головой вампирша.

– Это ты принесла цветы?

– Да. Их запах напоминает о тебе. На душе становится тепло.

– Подумать только, ты еще не забыла это слово.

– «Тепло»?

– «Душа».

Нави стояла у Эрфиана за спиной, он не видел ее лица, но чувствовал, что она улыбается. На этот раз, не высокомерно, а печально. Она не лжет, действительно вспоминает о нем? Тоскует? Но какое это имеет значение…

Эрфиан подошел к кровати и, сняв с плеча сумку, бросил ее на пол. Вампирша не двигалась с места.

– Нави, – позвал он.

– Принести тебе фруктов?

– Нет.

– Теплое одеяло? Нынче с моря дуют холодные ветра.

– Нет.

Вампирша приблизилась, остановившись у него за спиной.

– Останься. Пожалуйста.

Нави молчала. Эрфиан повернулся к ней.

– Мне одиноко. Я не могу спать, а если засыпаю, то вижу кошмарные сны. Может, мне нужно встать перед тобой на колени? Умолять о том, чтобы ты меня пожалела?!

Вампирша улыбалась. Еще мгновение назад Эрфиан ощущал себя мешком, из которого вытрясли все, оставив только пустоту, а теперь гнев, тоска, жалость, боль, странная легкость и мучительное желание окатили его горячей волной. Сопротивляться этой волне было невозможно, да и не хотелось. Он подхватил Нави на руки – она оказалась легкой, как перышко – уложил на подушки и впился поцелуем в ее губы, поднимая подол платья.

– Постой, Эрфиан, не надо так, – запротестовала она, пытаясь отвернуться.

– Отчего же? Или твое тело мне лжет? Я вижу, что тебе нравится.

Бедра вампирши обвили его талию, она выгнула спину, откинула голову назад и застонала. А после Эрфиан испытал то, чего не испытывал еще никогда. Женщина, которую он сейчас прижимал к себе, женщина, кожа которой пылала под его пальцами, женщина, которую когда-то он считал воплощением зла, не просто стала его частью. Они превратились во что-то единое, сходящееся до мельчайших трещинок, совершенное, как первозданное творение богов.

Ногти Нави впились в плечи Эрфиана, она приподнялась, потянулась к его шее, и, когда ее клыки прокусили кожу, он ощутил первобытный, пугающе острый восторг. Вампирша, не отрываясь, толкнула его, переворачивая на спину, села сверху и тихо зарычала, упершись сжатыми в кулаки руками в подушку. Эрфиан смутно осознавал, что на этот раз ей не хватило пары глотков, что она пьет слишком много, но эта мысль не пугала его, а делала ощущения еще острее.

Пусть пьет. Сейчас он одновременно ненавидел ее, любил и боготворил. Пусть выпьет его целиком – лишь бы это продолжалось как можно дольше.

Наконец Нави отстранилась, прижавшись влажным лбом к его плечу. Эрфиан прикоснулся к ее шее.

– Боги, что это было? – шепотом спросил он. – Экстаз, о котором говорят жрицы сладострастия?

– Хочешь называть это экстазом, мальчик – пусть будет экстаз.

Пальцы вампирши перебирали волосы Эрфиана. Почти невесомая тяжесть ее тела успокаивала, и он уже успел задремать, когда почувствовал, что Нави поднимает голову, пробегает пальцами по следу укуса на шее и нежно прикасается к коже языком.

– Я говорила, не надо так.

– Что? – сонно переспросил Эрфиан.

Нави снова села прямо, потянулась, расправляя спину, наклонилась к нему и поцеловала. Прикосновение ее губ было похоже на глоток тонкого изысканного вина. Эрфиан обнял ее за бедра, но вампирша убрала его руки – как тогда, давно, в ту самую ночь.

– Надо вот так.

***

Служанка принесла два кувшина, с травяным отваром и вином, большое блюдо с фруктами и удалилась, плотно закрыв ставни.

– Я не пью вина, – сказал Эрфиан.

– Что же, тогда будет отвар. И, пожалуйста, угощайся фруктами.

Нави лежала на животе поверх одеяла и ела сочный персик.

– Ты стал другим, – молвила она задумчиво. – Ты другой на вкус.

– Тебе это нравится?

– Очень. И, похоже, ты поднабрался опыта… Ох уж эти жрицы сладострастия. Они шалуньи. Как тебя к ним занесло?

– Случайно. – Эрфиан помолчал. – Ты так и не сказала мне, что это было.

Вампирша улыбнулась и бросила косточку от персика на блюдо.

– Что ты почувствовал?

– На один короткий миг боги лишили меня разума, и я понял, как счастливы бывают безумцы. Я хотел, чтобы ты убила меня. На мгновение, но я об этом подумал.

Нави отправила в рот маленький плод инжира, перевернулась на спину и блаженно замерла, прикрыв глаза.

– Иногда – очень редко – такое испытывают обращенные существа. Они называют это единение тел и душ».

– Но я не вампир.

– В минуты страсти мы становимся другими, мальчик.

– Я знаю, каким становлюсь в минуты страсти.

– Значит, сегодня ты впервые испытал настоящую страсть.

Эрфиан смотрел на нее, откинувшись на подушки. Он был голоден, как волк, но двигаться не хотелось.

– Я не понимаю, что на меня нашло, – признался он. – Не знаю, зачем это сделал.

– Это не важно.

– Я не люблю тебя.

– Я знаю.

– Я больше никогда не полюблю. Это слишком больно.

Нави положила голову Эрфиану на колени.

– Когда-нибудь ты полюбишь. Любовь не приходит, она расцветает внутри.

– Я помню тебя другой. Ты стала более… человечной.

Вампирша рассмеялась.

– Я уже стара. Вижу многое, что скрывалось от меня раньше. О чем-то жалею. Что-то потеряла. Что-то приобрела. И кое-что поняла.

– Что?

– Мне нужен мужчина.

Сказав это, Нави перебралась на подушку и легла, положив ладони под щеку.

– А как же Табал?

Ее лицо осветила теплая улыбка.

– Мне нужен мужчина, который будет рядом. Табал для меня не просто друг или любовник. Не знаю, смогу ли объяснить тебе это. Не уверена, что сама до конца понимаю.

– Он согласится жить здесь, если ты его об этом попросишь.

– Он не оставит Такур. А я не соглашусь жить там.

– Из-за Следопытов?

Нави размышляла над ответом, покусывая губы.

– Может быть, – наконец ответила она коротко.

Эрфиан почувствовал, что говорить об этом она не намерена, и решил, что пришло время для беседы о главном.

– Ты помнишь, что я хотел попросить у тебя помощи?

– Ты говорил о просьбе, но о помощи не упоминал. Что бы там ни было, я буду рада помочь.

– Мне нужен кто-то из Следопытов.

Вампирша приподнялась.

– Зачем?

– Я ищу вампиршу. Ее зовут Мирития, она поет, и… она исцеляет с помощью песен.

Нави смотрела на Эрфиана так, словно он бредил.

– Да ты издеваешься надо мной, мальчик?

– Она древний вампир, у нее нет эмоционального запаха, и она умеет скрываться так, что позавидуют даже Безликие. С помощью Следопытов я смогу отыскать ее быстрее.

– Боги, светлые и темные. Я знаю Миритию. Но почему ты решил, что она тебя излечит?

– Она является мне во сне.

Вампирша раздосадованно покачала головой.

– Будь по-твоему. Спустимся в город. Там есть женщина, которая знает, где искать Миритию. Кстати, родом она из Фелота. Младшая дочь правителя. Ее зовут Янтин.

Сказав это, Нави испытующе глянула на Эрфиана.

– Вы знакомы. – Она не спрашивала – утверждала.

– Да.

– Ты помог ей в чем-то?

– Дал совет. Но не уверен, что она послушала.

Эрфиан молчал, вспоминая ясные карие глаза девочки, в которых плескались и страх, и боль, и ненависть. Убила ли она молодого вампира? Он знал, как становятся Следопытами. Кого-то обращенные лишают братьев или сестер. Кого-то лишают всей семьи или друзей. Каждый человек с печатью рано или поздно оказывается перед выбором: вечность или несколько десятков лет смертной жизни, проведенных в страхе. В словах Нави о том, что в таких существах живет тьма, была доля истины. Некоторые из них, между вечностью и страхом выбирая страх, снова сталкиваются с вампирами. И, если человек, одержавший в такой схватке верх, убивает обращенное существо, то остановиться уже не может.

– Выйдем после заката, – нарушила тишину Нави.

– Да.

Она свернулась калачиком, прижавшись к боку Эрфиана.

– Что бы ты там ни говорил, а ты мой маленький воин. Смелый и сильный. И навсегда останешься таковым.

– Как скажешь.

***

Жители города, завидев Нави, замирали и почтительно склоняли головы. Вампирша шла, кутаясь в длинный плащ, и время от времени оборачивалась, проверяя, не отстает ли спутник. Следопыты провожали чужака недобрыми взглядами, но молчания не нарушали. Здесь было столько ненависти, что Эрфиану стало трудно дышать.

Неожиданно вампирша остановилась. Она подняла руку, привлекая внимание, и заговорила.

– Слушайте все. И передайте мои слова тем, кого нет в городе. Этот эльф, – она указала на Эрфиана, – советник Царсины Воительницы, янтарной Жрицы.

Следопыты закивали и начали перешептываться, а советнику Жрицы Царсины только и оставалось, что удивляться тому, как далеко распространилась ее слава.

– Его зовут Эрфиан, – продолжила Нави. – Он пришел за помощью. В его присутствии вы будете вести себя так же, как ведете себя со мной. Вы будете говорить с ним так же, как говорите со мной. И если хотя бы один волос упадет с его головы, то вы разделите участь последнего убитого вами вампира.

С этими словами Нави пошла дальше. Эрфиан поспешил следом.

– Они тебя не тронут, мальчик, – уверила вампирша.

– Не переживай, я могу за себя постоять. Я, как-никак, твой маленький воин.

Жизнь в городе шла своим чередом. Следопыты разжигали костры, запекали овощи и фрукты, жарили дичь. Кто-то подбирался ближе к огню в ожидании холодной ночи, а остальные – их было больше – растворялись во тьме, набросив на плечи серые плащи. «Хорошей охоты», вспомнил Эрфиан традиционное прощание Безликих.

Когда-то по возвращении из этого города он был вне себя от гнева и не понимал, как Нави может использовать слабость людей с печатью, а теперь думал, что ему все равно. Может быть, потому, что они с вампиршей провели в постели весь день, и на смену тягостным мыслям пришла приятная истома. Может быть, потому, что слишком часто убивал за деньги и перестал ценить чужую жизнь. Но, скорее всего, потому, что понимал: все эти люди пришли сюда не потому, что их зачаровала вампирша Нави.

Живущие в двух мирах всегда будут делиться на людей и темных существ. Кто-то будет умнее или глупее. Кто-то – беднее или богаче. Кто-то – сильнее или слабее. Равенства не бывает, но справедливость существует. Справедливость – это когда ты получаешь то, что выбрал.

У Эрфиана не было янтарных глаз, и он мог стать воином или слугой, но Жрица Царсина дала ему шанс – и он сделал выбор. И люди с печатью ничем от него не отличаются. Они отрекаются от имен и приносят клятву богу Воину. Виновата ли в этом Нави?